«Я видела это во сне, Как цветы умирают в огне, Пепла лёгкого лепестки Распадаются на куски. Пепелинки, пепельный снег Тёплый воздух уносит вверх. Только так долетают до рая, До легчайшего пепла сгорая. Всё на месте: цветы и трава, Ты сгорел — я осталась жива». Flёur — Пепел.
Первое, что услышала Сара сквозь сон — это крики. Когда она вышла на улицу, чтобы узнать, что произошло, то увидела бегающих в панике людей. Некоторые отходили куда подальше, чтобы опустошить и без того пустой желудок, другие же закрывали глаза, не в силах смотреть, и надрывно рыдали. Сара, растерянно оглянувшись, старалась в этой суматохе найти Бобби, но вместо этого она замечала катающегося из стороны в сторону Мистера Эрика, который словно специально избегал О'Нил. Интересно. Вступив босыми ногами на мокрую землю, она упорно пыталась вспомнить ночной эпизод и вообще понять, почему все цирковые были так напуганы. Их цирк закрывали? Сара прыгала бы на месте от радости. А, может быть, всё дело в каком-то высокопоставленном госте? Тогда почему многих тошнило? Расталкивая всех, она настойчиво продвигалась через толпу туда, где столпилась и что-то разглядывала основная масса. Когда ей удалось оказаться в первых рядах, Сара с удивлением обнаружила Жоззи. Мёртвую, невероятно изуродованную Жоззи, у которой отсутствовали глазные яблоки, а засохшая кровь украшала всё лицо. Место, где были её ключицы, неестественно выпирали, свидетельствуя о переломе. Но больше всего привлекал раздробленный до невозможности нос. Он выглядел при свете действительно ужасающе. О'Нил лихорадочно выдохнула и сжала руки, чтобы в следующую же секунду беспомощно скрестить их на груди. Она осунулась, не в силах отвести взгляд от этого гадкого зрелища. Жоззи никогда не являлась эталоном красоты. Её гнилые, жёлтые зубы; смрад, вечно исходивший от грязного, безобразного тела; эти нелепые и пугающие конечности, которые сгибались в разные стороны с противным хрустом; этот косой взгляд и убогая причёска... Сара помнила всё слишком хорошо, и сейчас, вглядываясь в обезображенный труп, она испытывала противоречивые эмоции. С одной стороны, ей не верилось. Ей было тяжело смотреть на мёртвое тело и понимать, что в цирке впервые произошло такое жестокое убийство. А с другой… В её сознании был голосок. Пока тихий, будто неокрепший, но она всё равно его слышала. Он был настойчивым и как мантру повторял одно-единственное предложение:Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех!
***
Все цирковые, собравшись в одном помещении, опустили головы. Им было страшно смотреть на хозяина, который, сложив руки, дожидался хоть какого-то вразумительного объяснения. Его реакция была странной. Ни злости, ни раздражения — он сохранял хладнокровие, словно ничего не произошло и все собрались здесь лишь для того, чтобы буднично обсудить самую обыкновенную проблему. Но это казалось для всех, однако Сара могла почувствовать исходившее от него напряжение, что-то потустороннее и страшное. Это заставляло лишний раз нервно сглатывать и отводить взгляд, чтобы никак не пересекаться с мужчиной. — Итак, — его голос вырвал всех из глубоких раздумий. — Произошло убийство. Убийство члена нашей маленькой семьи. Одновременно все напряглись, и послышался вздох Человека в маске. — Я не советую покрывать убийцу. В противном случае… — Хозяин! — мужчину перебил один из карликов. — Я нашёл… — Нет, это я первый нашёл! — вмешался другой карлик. — Я вообще раньше вас всех проснулся! — закричал третий. — Это я самый первый нашёл! — Заткнитесь, — грубо бросил директор, которому надоело следить за этой бессмысленной перепалкой. У него не было никакого настроения разбираться в чужом дерьме. — И теперь будьте любезны: один из вас в мельчайших подробностях расскажет, что же он такое нашёл. Карлики переглянулись между собой, показали друг другу языки. Они начали было вновь спорить и бросаться замечаниями, но возвышавшийся и серьёзный Человек в маске заставил одуматься от непоправимого поступка. Вдруг им тоже достанется? — Хозяин, у Жоззи в руке был клок волос! — Клок волос? — Я тоже видела! — охотно согласилась Кэтти. — Наверное, на неё кто-то напал, и она вырвала их! — Боже! Кому же надо было нападать на Жоззи? Это бесчеловечно! — А вдруг и за нами тоже придут? — жалостливо спросил Кевин. — Я не хочу умирать так!.. Я вообще не хочу умирать! О господи! — После такого я больше не усну! Мне страшно! — Где сейчас эти волосы? — спокойно задал вопрос директор, и все снова разом умолкли, удивлённо уставившись на него. Каждого поражала эта выдержка хозяина и его безучастный голос. Некоторые невольно подумали, что он уже разгадал эту кровожадную загадку и сейчас просто делал вид, что ничего не знал и ему только предстояло всё решить. Но такое было маловероятно, верно? Карлик посередине, порывшись в карманах, достал грязный, в запёкшейся крови, клок сероватых волос и, шустро подбежав к мужчине, протянул ему находку. Поднеся их ближе к маске, директор пристально осмотрел самые кончики. Прядь была оторвана крайне небрежно и неаккуратно. А ещё, насколько он помнил, это принадлежало лишь одному человеку. Точнее двум. Хмыкнув, мужчина внимательнейшим образом осмотрел каждого чудика, будто пытаясь заглянуть в их душу и узнать самые сокровенные тайны. — Эти волосы… — Человек в маске нашёл в толпе сиамских близняшек, стоявших сзади всех и определённо пытавшихся скрыться. — Кажется, Жоззи кому-то давала такой парик. Кто-то даже выступал с ним. Потом он повернул голову на Сару и изучал её так долго, что той стало некомфортно и жутко находиться в одном помещении с ним. Она с трудом проглотила ком, но стойко выдержала его пронзительный взгляд. — Мэри и Дэри. Случайно это не ваше? Он равнодушно потряс вырванным клоком от парика, и цирковые, ошарашенно переглянувшись, заголосили во всё горло. Они охали и ахали, поворачивались к сиамским близнецам и как можно быстрее отходили от них назад, переживая, что на них тоже могут наброситься. — Хозяин! Мы спали! — Да, клянусь! Мы спали! Спали! Мы не могли это сделать… только не мы! Люди осуждающе зашептались. Они указывали на Мэри и Дэри, которые заламывали себе руки и в страхе держались за голову, не зная, что ещё можно сказать, чтобы оправдать себя. В груди с каждой секундой росло напряжение, доводящее их практически до обморочного состояния. Они старались в толпе найти хоть чей-то сочувствующий и понимающий взгляд, но натыкались только на презрение. — И кто тогда мог это сделать? Мэри остановилась на странно ухмылявшейся Саре, и это так её вывело из себя, что она панически показала пальцем на неё. — Эта маленькая гадина постоянно ругалась с Жоззи! Она её ненавидела! Это она убила! — Да! Мы бы никогда не пошли против Жоззи! А эта… эта дрянь..! Сара сделала виноватое лицо и с искренним недоумением уставилась на близняшек. — Даже несмотря на противоречия между нами, мне бы не хватило сил. Она очень сильная, а я? Вы видели моё состояние? Я даже толком ходить не могла! Люди вновь переглянулись. Они глядели на неуверенных Мэри и Дэри, которые дышали очень быстро. Близняшки безумно боялись и были такими беспомощными! А потом все смотрели на Сару, на то, как она обнимала себя за плечи. Она казалась очень слабой и невинной. — К тому же… — в голосе Сары чувствовалась дрожь. — О боже, мне до сих не верится в это, но… Почему именно ваши волосы были в руке Жоззи? — Что… — Дэри глупо и растерянно открывала рот. — Ты маленькая дрянь! Ты нагло врёшь! Это сделала ты! Ты и Жоззи убила, и нас подставила! — Ты хотела нам отомстить! Это очевидно! Неужели никто не понимает?! Они желали найти поддержку, но лишь единицы были за них. Близняшки наткнулись на Мистера Эрика, прося взглядом помощи. Хоть какое-то словечко, которое бы подтвердило бы их невиновность. Он же точно знал, что ни Мэри, ни Дэри не могли убить Жоззи! Да, иногда у них происходили неприятные ситуации, но не до такой же степени, чтобы совершать что-то настолько кровожадное. А Сара? Это свихнувшаяся гадина вполне была способна разобраться со своими обидчиками. Она уже с первого дня казалась сумасшедшей! — Мистер Эрик, скажите им, что мы не могли убить Жоззи! — с мольбой попросила Мэри. — Вы же знаете нас лучше всех! Однако Мистер Эрик их не замечал. Он испуганно вглядывался в лицо Сары, когда как она слишком пристально, с полуулыбкой и чуть наклонив голову, смотрела на него в ответ. Его прошиб озноб. Он судорожно вспоминал её безумный вид этой ночью, её абсолютное спокойствие, когда она сидела напротив трупа Жоззи. Мистер Эрик мог поклясться, что в этот миг почувствовал, как сердце остановилось от страха. — Я… — неловко начал он. — Я видел, как совсем недавно Мэри, Дэри и Жоззи что-то не поделили. Они кричали друг на друга, а Мэри даже замахнулась ножом… Но Жоззи ударила их и тем самым спаслась, — он намеренно не поворачивался к ним. — Ночью я услышал шум, и когда вышел на улицу, то увидел, как Мэри и Дэри бьют Жоззи по лицу. Я так испугался, что не смог даже закричать и позвать на помощь! Я спрятался обратно у себя и не выходил до самого утра! — Но... как... — Мистер Эрик... Сара, изобразив изумление, повернулась к сиамским близнецам, которые замерли на одном месте. Они были ошеломлены, но вместе с тем и разочарованы. Никто из них больше не искал помощи среди цирковых, ведь после слов Мастера Эрика все окончательно убедились в их виновности. Но почему? Почему Мистер Эрик… солгал? Ни Мэри, ни Дэри не понимали, что двигало им, но они были убеждены, что над этим постаралась эта наглая шлюха, пожелавшая восстановить несуществующую справедливость! Как же им хотелось вцепиться в её волосы, чтобы она в полной мере ощутила их досаду! Они хотели придушить её на месте! Но единственное, что они могли делать, это молча стоять и чувствовать жгучую ненависть. — Принеси их нож, — Человек в маске обратился к одному из карликов. — Живее. — Хозяин… — Мэри дрогнула, а Дэри прикрыла лицо, сдерживая рыдания. — Убить их! — выкрикнул кто-то из толпы. — Нет, пусть помучаются! Как мучилась Жоззи! — Убить, убить, убить! Сара, смотря на окружавшее безумие, довольно улыбнулась. Внутренний голос одобрительно захохотал, и она почувствовала небывалый прилив сил.Если они умрут прямо сейчас, то будет куда меньше головной боли. Просто наслаждайся устроенным шоу, Сара.
Карлик принёс нож довольно быстро, и Человек в маске махнул рукой, приказывая передать его дрожащим Мэри и Дэри. — Мы не убиваем, — жёстко произнёс директор. — Но оставлять это безнаказанным я не допущу. Вы будете резать себя до такой степени, пока на вашей коже не останется живого места. Если вы откажетесь — вас будут избивать. — Хозяин, прошу… Это всё ложь! — Приступайте. — Хозяин… Мэри с трудом держала нож. Прямо сейчас он казался ей самым тяжёлым предметом на всём свете. По её щекам текли горячие слёзы, и она, моргая, с трудом видела перед собой даже лицо Дэри. — Приступайте, — надавил Человек в маске. Но близняшки не могли. Они дрожали и из-за гула в ушах совсем ничего не слышали. Тогда директор, которому надоела эта непокорность, приказал карликам взять плеть и ударить их. Ощутив сильную боль в животе, они согнулись. Мэри и Дэри рвано задышали, и тогда карлики вновь замахнулись, на этот раз угодив им в спину. Дэри, до боли прикусив губу, выхватила у Мэри нож и нанесла ей небрежный порез на руке. Мэри закричала, а Дэри вновь провела ножом прямо по ладони, вызывая очередной истерический крик и у себя. Они безостановочно резали друг друга и рыдали, пока все остальные наблюдали за этой сценой наказания. Некоторым было больно, а другие мысленно утверждали, что это было благое дело. Сара, почувствовав на себе пристальный взгляд, настороженно развернулась и увидела Человека в маске, который наблюдал не за сиамскими близнецами. О нет. Он глядел исключительно на неё. Слишком долго и неотрывно, чтобы принять это за обычное любопытство. И Сара невольно решила, что он давно уже всё понял.***
Она стукнулась головой. Сара испытывала острую нехватку воздуха и всеми силами цеплялась за мужскую руку, которая без всякой жалости сдавливала её хрупкую шею. Она задыхалась и начинала хрипеть, в глазах всё помутнело, и она уже не разбиралась, где находилась. Но тут хватка ослабла, и девушка, взяв слишком много воздуха, закашляла. — Я знаю, что это ты убила Жоззи, — Человек прижался холодной маской к виску Сары. — Ты получала от этого удовольствие, моя дорогая? Конечно же ты получала. Не смей мне врать. — Отпусти м-меня! — она предприняла попытку вырваться, но её ещё плотнее прижали к стене, не позволяя сдвинуться ни на миллиметр. — Чёртов ты..! Свободной рукой он прикрыл ей рот, чтобы не слушать эти раздражающие оскорбления в свой адрес. Однако Сара продолжала сопротивляться и что-то мычать, чем несказанно выводила из себя мужчину. — Никто не смеет убивать, и ты не исключение. Ты окончательно всё испортила своим поступком. Она почувствовала, как он переместил руку с шеи на волосы, грубо хватая их и натягивая локоны на пальцы, причиняя ей неприятные ощущения. Сара уцепилась за чужое запястье, намереваясь хоть как-то отстранить его от себя, но эти глупые старания, как и все предыдущие, только доставили ей новых неприятностей: Человек в маске, не церемонясь, натянул волосы до такой степени, что О’Нил не сдержалась от всхлипа. Её лицо исказила гримаса боли, но он совершенно не обращал на это никакого внимания. — Ты очень разочаровала меня, Сара. Я думал, ты куда благоразумнее. Я даже возлагал на тебя большие надежды. А теперь? Она открыла глаза и гневно, со всей накопившейся ненавистью, посмотрела на него, и директор только насмешливо усмехнулся. Она никто. Совершенное ничтожество, возомнившее себе не весть что. Ей никогда не победить, не выбраться из ловушки, в которую она себя ещё больше загнала. Наивная девчонка! — Как же мне хочется, чтобы ты испытала те же эмоции, что и Жоззи, когда ты её убивала, — кончик носа маски коснулся её уха, и по всему телу Сары пробежали мурашки. — Чтобы тебе было также больно. Чтобы ты уяснила этот урок и никогда в жизни больше не смела поднимать руку на других. Она интуитивно взялась за ремешок маски, когда он спустился ниже, к линии её подбородка. Сара лихорадочно выдохнула, когда директор, убрав ладонь со рта, огладил её талию. — Мне плевать, что ты хочешь! Если… если… — она резко закинула голову, когда Человек в маске с новой силой натянул волосы. — Н-ненавижу тебя! — Какая жалость, — с наигранной печалью бросил он. Сара забрыкалась, не теряя надежды выбраться и сбежать из этой проклятой комнаты, вызывавшей в ней один только панический страх. И противное напряжение, разливающееся где-то внутри груди и мешающее сосредоточиться. Ей так хотелось уничтожить его прямо сейчас. Убить! Унизить! Изуродовать, как и Жоззи, до неузнаваемости. Она мечтала навсегда избавиться от этого кошмара, чтобы больше никогда не переживать за собственную жизнь, чтобы больше не испытывать эти негативные эмоции, охватывавшие своими чёрными, тягучими щупальцами её сердце. Сара не хотела, чтобы ею так беспардонно пользовались. Она была не вещью! Она замахнулась и ударила его по маске, из-за чего та даже сдвинулась в сторону. Однако мужчина вместо того, чтобы растеряться и отпустить Сару, грубо развернул к себе спиной и завёл её руки назад. Он взял девушку за подбородок, против её воли разворачивая голову в свою сторону. — Я по-прежнему не могу понять, чего ты добиваешься своим вызывающим поведением, — несмотря на ситуацию, его тон был на удивление равнодушен. — А главное: зачем? — Ты мне противен, — прошипела Сара. — И если ты так хочешь знать: да, я испытала небывалое удовольствие от убийства Жоззи. А ты знал, что она хотела тебя? Это так смешно! Впрочем, ты такой же урод, как и эта грёбаная стерва, и-и..! Он зло бросил её на кровать, и та, мигом прогнувшись под весом девушки и его, заскрипела. О’Нил, не сразу успевшая понять, что произошло, потеряно, опираясь ладонями о постель, приподнялась. Её голова сильно разболелась и не успела она опомниться, как он, вцепившись в её ногу, одним быстрым движением притянул к себе. — Отвали от меня, ненормальный! — О’Нил брыкалась, и мужчине с раздражением пришлось вновь развернуть её и, схватив одной рукой шею, вдавить в мягкую кровать. — Это ты ненормальная, Сара, — он неодобрительно цокнул языком. — В отличие от тебя, я никого не убивал. И не испытывал наслаждение от этого процесса. — Я не постесняюсь и тебя прикончу, — сквозь зубы проговорила она. — И буду упиваться твоим обезображенным трупом, твоими страданиями. О, это будет самый лучший день! Сара нервно рассмеялась, и мужчина, склонившись над её ухом, прошептал: — У тебя никогда это не получится. — Посмотрим. Она умудрилась дёрнуть его маску. Ремень, прежде крепко державшийся на его затылке, порвался, и маска со звоном полетела на пол. Директор ухмыльнулся и, приподняв её голову, грубо впился ей в губы, сразу же настойчиво углубляя поцелуй. Сара упорно противилась, когда он, прикусив её язык, размазал кровь по кончикам её губ, и начала ещё сильнее отворачивать голову в надежде отстраниться. — Даже если ты бросишь мне вызов, ты не победишь. Он схватил ногами её бёдра, не позволяя предпринять новую попытку сопротивления. Подняв её руки наверх, Человек в маске взял её за запястья, полностью обездвиживая. Наклонившись к лицу Сары так, чтобы практически касаться кончика её носа, он с самодовольной улыбкой сказал: — Ты слаба, как бы ты не пыталась доказать мне обратное. Он припал к её ключице, оставляя очередную свою метку. Он помечал каждый доступный участок, вырывая из горла Сары полувсхлипы. Она дышала рвано и каждый раз норовила его как-нибудь стукнуть, но он только сильнее напирал, игнорируя все её бесполезные старания избежать этих отвратительных укусов. Ей стало невероятно тошно. Она в который раз прокляла это чёртово лицо со шрамами, которое она прекрасно видела даже в полутьме. Она хотела, чтобы оно горело. Чтобы языки пламени вновь охватывали его кожу, целиком сжигая и не оставляя ничего живого. Сара дёрнулась, когда Человек, требовательно приникнув к её губам для нового кровавого поцелуя, разорвал ей одежду, открывая для себя доступ к женскому телу. Хоть она и пыталась не подавать страху и скалилась, шипела — он прекрасно видел в её глазах самый настоящий, бесценный страх, возбуждавший его ещё сильнее. Ему чертовски нравилось, когда она его боялась, когда лежала и беспомощно сопротивлялась. Он опустил руки Сары — и это было его ошибкой. Она со всей силы ударила его по щеке и сразу же прикрыла собственное лицо, рассчитывая на ответную атаку. Человек в маске оскалился, и О'Нил заметила в его глазах что-то по-настоящему животное. Ему стало даже интересно. Хоть это и раздражало. Мужчина ощутимо схватил её за ногу, сжимая кожу до такой степени, что, скорее всего, после этого останутся серьёзные синяки. Не теряя больше времени, он окончательно разобрался с её нижним бельём. Сара закричала, но Человек в маске сцепил пальцы на шее, из-за чего крик перешёл в хрипение. И пока она задыхалась, он жёстко, без всяких церемоний, вошёл в неё на всю длину, причиняя ей немыслимую боль. Она должна была понять одну простую суть. Маленькую, но такую важную... Здесь главный только он, и перечить ему было себе дороже. Сара заметалась, и хватка на шее стала ещё сильнее. Он её душил и сразу же задавал быстрый темп, который был удобен ему. О’Нил чувствовала, как по щекам стекали слёзы, как внизу всё горело, словно её разрывали на несколько мелких кусочков. Воздуха катастрофически не хватало, она рвано, с невероятным трудом, дышала, глаза закатывались. Он касался её солёных от слёз губ, внимательно наблюдал за её эмоциями, реакций — за тем, как паршиво ей было, и совершенно не испытывал никакой жалости. Её вообще стоило прикончить. Человек опустил шею Сары, и теперь вместо хрипа слышал рыдания и всхлипы, вырывавшиеся при каждом новом толчке. Такой гадкий, хлюпающий звук... Его совершенно не волновало её полуживое состояние. Но он не позволял ей закрывать лицо и постоянно отводил руки девушки, восстанавливая зрительный контакт. И таким образом заставляя её следить за своим мучителем. Сара не чувствовала ничего, кроме обжигающей боли. Она полуоткрытыми глазами смотрела наверх, желая, чтобы этот ужас наконец-то закончился. Чтобы всё исчезло, и она оказалась у себя — в полном одиночестве. Чтобы никто к ней не прикасался. Она хотела умереть. Горло уже охрипло от криков, и для неё вся реальность стала слишком размытой, мутной. Равнодушие с каждой секундой охватывало её, погружая в мрачную пучину апатии ко всему происходящему. Это казалось бесконечным! Но вот ещё несколько особо грубых, глубоких толчков, и Сара ощутила внутри себя отвратительную теплоту, от которой её сразу же затошнило. Человек в маске вышел из неё и безразлично окинул её тело, уделив особенное внимание лицу: глаза были совершенно пустыми, безжизненными. Он небрежно вытер слёзы девушки и провёл пальцем по кровоточащей губе. — Если ты ещё раз посмеешь перейти черту, ты отправишься на самосуд. И если они решат тебя убить — так тому и быть. Саре показалось, что она видела какое-то белое пятно, медленно превращавшееся в красное. Не слыша Человека в маске, она вновь разрыдалась.***
Она не помнила, как бежала. Не помнила, как вела себя, как держалась за голову и не могла подавить вырывавшиеся наружу всхлипы. Она не помнила и не чувствовала ничего, кроме боли во всём теле, кроме противного чувства, которое закралось ей в душу и так сильно мешало, что хотелось разорвать грудную клетку и вырвать навсегда все внутренности и особенно сердце, стучащее сейчас чертовски быстро. Сара не могла пошевелиться. Она дрожала и невидящим взглядом смотрела в одну точку, не замечая перед собой ничего. Мысли, волнующие её бедную голову прежде, испарились, оставляя пугающую пустоту. Сара повалилась на пол, впиваясь ногтями в щёки. Она оттягивала кожу, царапала себя, дёргала волосы в надежде избавиться от всего. В надежде просто подохнуть прямо здесь от потери крови. Сара обнимала себя за плечи, потом нервно за ноги. Она не могла собраться — ей всё время казалось, что где-то поблизости находится он. Что он наблюдает за ней и насмехается над ней. Она не слабая! Нет. Нет. Нет! Воспоминания ярким пламенем вспыхивали в её сознании, и как бы Сара не пыталась от них избавиться, как бы не жмурилась и не била себя по лбу, всё становилось только хуже. Она помнила всё в мельчайших подробностях. Боже! О'Нил повалилась набок, прикрывая своё обнажённое, осквернённое тело первой попавшейся тканью. Она касалась шеи и ощущала его гадкие следы, сильно выделявшиеся своей краснотой на её коже. Сара принялась с особой жестокостью царапать себя, намереваясь с корнем вырвать любое физическое напоминание о нём.Он не заслуживает жить. Никто не заслуживает! Убить их, распотрошить, уничтожить!
Слёзы против воли потекли из её глаз. Сара отчаянно ударила кулаком по полу, чувствуя новый прилив боли.Слабый, слабый человек!
Опираясь на дрожащие локти, она, дыша слишком рвано, почти задыхаясь, поднялась на шатающиеся ноги. Но не успела Сара сделать и шага, как вновь упала.Может, все правы и ты действительно ничтожество? Бесполезная дрянь!
Она опять поднялась, полностью игнорируя внутренний голос, гулом раздававшийся в её воспалившемся мозгу. Схватившись за уголок потрёпанной тумбочки, Сара с удивлением взглянула на своё… отражение. Все щёки были заляпаны свежей кровью, опухшие, покрасневшие глаза были мокрыми от слёз, все губы были покрыты ранками. Её растрёпанные в разные стороны волосы создавали впечатление того, что прежде она находилась в каком-то психическом припадке. А ещё этот взгляд… Господи. Какой же он был неживым! На неё смотрел мертвец, но никак не человек. И бледность… Такая бледность, что отчётливо виднелись голубые венки. Разве это могла быть она? Нет! Нет! Кто угодно, но только не она! Это невозможно! Сара замахнулась и впечатала кулак в ненавистное зеркало, искажавшее её внешность. Крупные и мелкие осколки разлетелись, падая стеклянным ковром на пол. Но ей было этого недостаточно. Она смела все находившиеся на тумбочке предметы и с новой силой ударила деревянную поверхность, ощутив, как маленькие стёклышки глубже впились ей в кожу.Глупая девчонка! Чего ты добиваешься этим?!
Сара попробовала разжать пальцы, но вместо этого неприятные ощущения снова о себе напомнили. Она с ужасом повалилась коленями на пол и, опираясь локтями о тумбочку, посмотрела на жалкие остатки зеркала. Теперь несколько лиц глядели прямо на неё и, кажется, насмехались. Сара опустила голову, и её волосы спали ей на лицо. Она всхлипнула… А потом неожиданно для себя засмеялась.***
Везде горели свечки. Было уже достаточно поздно, однако цирковые всё равно собрались в привычной друг другу обстановке. Они обменивались сочувствующими взглядами и улыбками, и никто не решался нарушить тяжёлое молчание. Всем было страшно начинать эту тему. Бобби тактично кашлянул в кулак, Харриет рассматривала свои руки, словно до этого никогда их не видела. Кэрри, подобно матери, обнимала Генри за плечи и прижимала к себе. Другие же предпочитали думать о чём-то своём. — Знаете… — было видно, как тяжело давались Харриет слова. — Мне до сих пор снится это… это мёртвое лицо Жоззи. Она никогда не была святой, но такая смерть… Господи… — Мэри и Дэри свихнулись! — кусая губы, нервно прокричал Бобби. — У меня… у меня просто нет слов… К-как они вообще посмели распоряжаться чужими жизнями? Это бесчеловечно! — Мистер Эрик сказал, что видел, как они ссорились, — неловко вклинилась в диалог Кэрри. — Возможно… Жоззи их очень сильно разозлила? — Сейчас их все избегают, — горько усмехнулась Харриет. — Даже не знаю, что лучше: смерть или жить изгоем. Бобби жалобно захныкал. Последняя ночь была для него самой отвратительной: его мучили кошмары, где изуродованная Жоззи преследовала его по всему цирку. Бобби часто просыпался и постоянно в холодном поту — страх пробирал до костей. Он вглядывался в окружающее пространство, и разыгравшееся воображение посылало ему различные выдуманные картинки. Например, как труп, вытянув руки, тянулся к нему. — Какая разница! То, что они сделали, не поддаётся никакому оправданию. Они убили человека! — Хозяин даже отстранил их от выступлений… — Ты вообще видела, в каком они состоянии? — с напором спросил Бобби у Кэрри. — Они все исполосованы. — Я знаю… И это вполне заслуженно, но мне кажется, что хозяин немного… переборщил? — Ничего подобного! Как иначе показать им, что убийство — это недопустимо? Я бы вообще их выгнал! Они угроза! Вдруг у них что-то произойдёт в голове и они захотят убить всех остальных? Мне страшно подумать. — Ты как всегда преувеличиваешь, Бобби, — Харриет с укором посмотрела на него. — Хозяин бы не стал оставлять их, если бы они были нам угрозой. — Хозяин не вездесущ и может ошибаться! Я боюсь спать по ночам… — Бобби, не начинай. — Я ещё даже не начал! Послышался почти синхронный вздох. Сара, отгородившаяся от разговора, в котором не нашла для себя совершенно никакого смысла, почему-то загляделась на свечку, стоявшую совсем неподалёку от неё. Оранжево-жёлтые языки пламени дрожали на воздухе. Они стремились ввысь, желая всё поглотить и навсегда уничтожить. Огонь казался запертым в свою ловушку и словно хотел избавиться от собственных оков, от того, что так тянуло его на самое дно. Она облизнула губы и потянула руку в его сторону. Кожу сразу же обдал жар, который при иных обстоятельствах заставил бы её одёрнуть ладонь. Но сейчас это приносило ей странное удовольствие. Сара улыбнулась, наблюдая за тем, как пламя, игнорируя препятствия, проходило сквозь раздвинутые пальцы.Он подобен хищнику, которого держат в клетке. Однако если его разозлить… О, он будет смертоносным оружием, не так ли?
Она медленно кивнула, продолжая следить за неподвластным пламенем. — Сара? Она не ответила. — Сара-а?.. Никакой реакции. — Сара! Резко убрав руку и вскинув голову, она глянула на Кэрри, которая находилась близко к ней. — Ты в порядке? — Она просто пережила стресс, — сказала Харриет. — Не мучай её. — Со мной всё в порядке. Я просто задумалась. — Тебя тоже мучают кошмары? — спросил Бобби, надеясь, по всей видимости, на положительный ответ. — Кошмары? — на её лице отразилось недоумение. — Да… Да, кошмары. Это так заметно? — Ну… Выглядишь ты побито. — Бобби! — возмущённо подала голос Харриет. — Я просто говорю правду! — Не во всех ситуациях стоит говорить правду. Никто не отменял ложь во благо. Бобби скрестил руки на груди и показательно надулся. Сара, следившая за этой сценой, почувствовала прилив отвращения. — Всё в порядке, — с нажимом повторила она. — Давайте обсудим что-нибудь другое? Что-то куда более весёлое? — Я смог сегодня погладить Герцога и Герцогиню! — радостно завопил Генри, что Сара даже скривилась — настолько это было громко. — Ага, об этом уже весь цирк знает. Ты же каждому это сказал! — Кэрри ласково потрепала его по волосам. — Но это правда очень здорово! — Я не сомневаюсь, малыш. Сара вновь взглянула на огонь. Он так манил её. Невольно она захотела почувствовать каждой частичкой тела его жар. Это будет слишком больно? А разве это имело какое-то значение?Тебя ничего не останавливает.
О'Нил задержала дыхание и моргнула. Ей стало душно, а виски неприятно запульсировали, доводя чуть ли не до обморочного состояния. Надо на воздух. В прохладу. Она не могла больше здесь оставаться. Извинившись, Сара поднялась и поспешно вышла на улицу. Она не видела, с каким беспокойством её провожали. И не слышала, как они стали её обсуждать. Впрочем, ей было глубоко на них наплевать.***
Сара, стараясь подавить все свои мысли, настойчиво появлявшиеся в её голове и пугавшие своей жестокостью, бесцельно бродила по цирку. Она не замечала перед собой ничего — и навряд ли бы вообще заметила, даже если бы случился какой-нибудь серьёзный катаклизм. Девушка была напряжена. Это было видно по её дёрганным движениям, по хромающей походке. Она могла бы остаться у себя, чтобы не появляться на глазах цирковых, чтобы не натолкнуться на него, но раздражающее волнительное чувство внутри не позволяло ей спокойно сидеть на одном месте. Оно вынуждало её выходить в общество и целиком игнорировало её самочувствие и страх, который вспыхивал каждый раз, когда Сара появлялась на глазах у всех. Она постоянно оглядывалась, ожидая подвоха там, где его не было. Она стала мнительной и нервной, и это мешало. Очень, чтобы продолжать жить так, как прежде. По сплетням Сара слышала, что Мэри перерезала глотку Дэри. Сколько она проторчала с мёртвой головой у себя в палатке — никто не знал, но когда она вышла к чудикам, спокойно занимавшимся тренировками к новым выступлениям, которые должны были продолжаться несмотря ни на что, Мэри замертво повалилась на пол.Это ты должна была прирезать их, как грязную свинью. Они должны были подохнуть от твоей руки! Мучительно, чтобы они поняли твою боль, чтобы молили тебя о пощ-щаде! Но ты всё испортила!
К валявшемуся трупу долго не подходили. Все были ошарашены, никто не мог поверить в происходившее. Прямо перед ними кровью истекала одна голова! Прямо перед ними валялось мёртвое тело! Некоторые начали подумывать, что их прокляли. Что на их шоу побывала старая ведьма, которой так некстати перешли дорогу цирковые. Ведь как иначе можно было объяснить две смерти, которые произошли с промежутком в два дня? Мэри и Дэри понимали не все. Кто-то оправдывал их поступок, приводя в качестве аргумента психологический фактор: они не могли терпеть презрение и осуждение в свой адрес. Каждый бы сдался от такого напора, и сиамские близнецы, не привыкшие к такому негативу, тоже не справились и окончательно сошли с ума. Другие предпочитали поливать их ещё большей грязью, сетуя на то, что хозяин так слабо их наказал. Но на самом деле он прекрасно знал, что все повернутся к ним спиной. А что ещё могло быть ужаснее, как не человеческая ненависть? Мэри и Дэри закопали, как и Жоззи. Все хотели как можно поскорее забыть об этом инциденте, сделать вид, что это был всего лишь страшный сон, но люди перешёптывались, обсуждали, боялись — и было понятно, что никто не сможет стереть из памяти эти кровавые сцены. Сара тоже не могла. Закрывая глаза и погружаясь во тьму, она вновь и вновь переживала тот отрывок, когда без жалости выдавливала глаза, когда ломала нос, когда испытывала себя так хорошо, так свободно!Ты же хочешь это повторить, не так ли? Ты хотела разобраться с этими гадкими уродами, но они убили себя! Слабые, жалкие создания… Но ничего. Ещё так много ждут своей участи…
О'Нил прикрыла ладонью один глаз. Её преследовала головная, непроходящая боль… Когда она началась? Вроде бы тогда, когда Мэри и Дэри ударили её. Разве? Сара напрягла память, но всё было так размыто. Она чувствовала себя до невозможности сонно и устало, будто не спала несколько суток. А разве всё было не так? Она выдохнула и заметила неподалёку движение. Не успела Сара сделать и пару шагов, как нечто в красном мундире выкатилось из-за угла и быстро, насколько это было возможно, покатилось прочь от недоумевающей девушки. Мистер Эрик! На него у Сары были особые планы, которые она хотела реализовать до дрожи в коленях. О'Нил мечтала раскрошить его грудную клетку, чтобы кости вонзались в лёгкие и рвали их, чтобы все внутренности кровоточили. Его шею надо было свернуть, чтобы он захлёбывался, чтобы его глаза закатывались, пока он мучительно умирал, а губы беспомощно шевелились. Чтобы это лицо с язвами больше никогда в жизни не посмело на неё посмотреть. Сара пошатнулась. Поведение Мистера Эрика было странным. Он избегал её и всячески стремился к толпе, чтобы она, по всей видимости, не тронула его. Он боялся оставаться с ней наедине, и это было так… смешно! Этот трус такой наивный! Каждый раз, когда она встречалась с ним взглядом, он боязливо отворачивался и делал вид, что не видел её. Каждый раз, когда она шла по направлению к нему, он укатывался подальше от девушки. Какой слабак! Поджав губы, Сара последовала за ним, а потом неожиданно остановилась. Разве он стоил того? Она на миг задумалась, равнодушно пожала плечами и развернулась, решив, что он сейчас ей не нужен. Может, как-нибудь потом. Как-нибудь потом что? Не найдя никакого ответа, Сара, напевая мелодию себе под нос, продолжила бесцельно бродить по цирку и представлять во всех красках смерть Мистера Эрика. Мучительную смерть.***
Бобби активно жестикулировал, пока что-то рассказывал Саре, а потом ни с того ни сего подскочил, чем заставил девушку врасплох, и помчался к Кэнди, которая без особой радости сидела в сторонке и изучала новые предметы для будущих выступления. Сара, проследив за тем, как Бобби поднял небольшую металлическую палку с горючим веществом на конце и скептично осмотрел её, закатила глаза. В этом был весь Бобби: всё досконально проверял, даже если до это ему несколько раз сказали, что всё оборудование безопасно. Очередное шоу закончилось совсем недавно. Все были уставшими и вымотанными, и они заслуженно отдыхали, общались и умудрялись даже смеяться. Другие, те, которым только предстояло участвовать в завтрашнем выступлении, как всегда отрабатывали свои номера. Сара подняла голову и заметила, как акробатка Элизабет и её супруг Бенджамин, не отличившиеся особо никаким уродством, проделывали на кольцах воздушные гимнастические приёмы. Они делали это так умело и слаженно, что О'Нил совсем на миг стало завидно. На их месте могла бы быть она. Могла бы радовать своей пластикой, красотой. Не они! Отвернувшись от них, Сара перевела взгляд на карликов, забиравшихся друг на друга. Самый верхний держал маленькие шарики и жонглировал, пока самый средний смеялся, а нижний — наворачивал круги. Мелочные создания. Гадость! Генри что-то оживлённо рассказывал Кэрри, пока та, сев в позу «лотоса», внимательно слушала его и кивала. Иногда она вставляла своё слово, и Генри, задумчиво замолкав, анализировал её мысли и, если был согласен, продолжал поддерживать диалог. Если же нет, то начинался мини-спор, из которого победителем всегда выходил мальчишка: Кэрри не умела долго ему противостоять. Вместо радости за Генри Сара чувствовала только раздражение и злость. Хотелось разрушить чужое счастье, стереть улыбки с лиц. О'Нил нахмурилась.Они не заслуживают этого. Никто не заслуживает здесь, в этом убогом цирке, быть счастливым. Ты же сама это прекрасно знаешь. И знаешь, что с этим как можно скорее надо что-то делать.
Она ощутила, как на плечо опустилась тяжёлая рука и крепко, даже слишком, сжала его. Все цирковые мигом развернулись в её сторону и, удивлённо замерев, начали почти одновременно подобострастно кланяться. Задержав дыхание, Сара глядела широко раскрытыми глазами вперёд, боясь повернуться назад и столкнуться со своим живым кошмаром. — Несмотря на некоторую загвоздку, — директор как всегда говорил вкрадчиво и спокойно, — сегодняшнее выступление было на уровне. Он даже не глядел на О'Нил, намеренно не замечал. Он опирался на её плечо, используя девушку как обычную… вещь? Возмущение вспыхнуло где-то в груди, и Сара, грубо отбросив его руку, отодвинулась на безопасное расстояние. Человек в маске усмехнулся. Но и он, и все остальные сделали вид, что ничего не произошло. — Бобби, Кэнди… Вы в который раз показали себя профессионалами, — он медленно похлопал им, и те снова с благодарностью поклонились. — Если вы продолжите держать планку, то вас будет ожидать подобающая похвала. — Спасибо, хозяин, — почти синхронно сказали они и глядели на него так, словно перед ними стоял Бог во плоти. Сара, не веря собственным глазам, следила за тем, как каждый чудик, получая одобрение от самого директора, светился от гордости. Если бы он приказал им поцеловать его носки туфель, то они бы без всяких лишних вопросов сделали это. Они вели себя как позорные собачки, и это было неправильно. Почему они не видели, каким ужасным человеком он был? Почему так благоволили ему? Что с ними было не так?!Их сознание давно прогнило. Они стали заблудшими душами, убогими, мер-рзкими… Для них он авторитет, их хозяин, которому они готовы служить верой и правдой. В их крови течёт его лживый яд, которым они насыщаются. Без него они уже не представляют свою жизнь.
— Харриет, — Человек в маске подошёл к женщине. — Моя милая Харриет. Ты сегодня особенно блистала на сцене. — Я старалась, хозяин, — она прижала ладонь к груди и почтительно склонила голову. — Я знаю. Ты снова заставляешь публику рукоплескать тебе. Они без ума от тебя. — Благодарю. — Нет, нет. Меня не стоит благодарить, — мягко произнёс Человек в маске. — Это — плод твоих действий, твоих стараний. Ты должна гордиться собой. В глазах Харриет было… что это было? Уважение смешалось с обожанием, создавая адский коктейль покорности.Пропащие, испорченные, осквернённые…
Саре стало гадко видеть, как все, даже друзья, не замечали в нём ничего ужасного. Как превращали его в какого-то идола, которому следовало подчиняться. Так было всегда? Они всегда так относились к нему, всегда унижались перед ним, забывая про свою личность? Она презрительно скривилась. Все присутствующие больше не казались ей людьми. Это были марионетки, полностью забитые сладкой ложью. Куклы, которыми пользовались для собственной выгоды. Это были настоящие уроды, и ими управлял самый главный урод, взявший на себя непозволительно много власти. Мысль, что этому должен настать конец, стойко закрепилась в её голове.***
Она поцарапала пальцы, пока перебирала валявшееся стекло. Саре так и не хватило сил убрать их, а, может быть, ей просто не хотелось это делать. Но разве сейчас это было так важно? Взяв один небольшой осколок, она подняла его выше головы, всматриваясь в размытые очертания. С последнего раза, когда Сара смотрелась в зеркало, прошло много дней. Иногда ей казалось, что она потеряла счёт времени, потому что все секунды, минуты, часы словно утекали от неё. На всё происходящее девушка смотрела через какую-то дымку, мешавшую ей в полной мере воспринимать реальность. Иной раз О’Нил думала, что находилась в кошмаре, который сводил её с ума своей монотонностью и однотипностью. А если это действительно сон? Вдруг она просто спит. Тогда почему всё казалось таким… настоящим? Сара отбросила осколок в сторону и взяла новый. Она смотрела в него и видела вымотанную, уставшую и отчаявшуюся пародию на себя. Исхудавшее, с мешками под глазами существо, которое только и делало, что моргало и глядело в ответ. Избавившись и от этого, О'Нил начала лихорадочно собирать битое стекло, вглядываться в покорёженное отражение и с ненавистью кидать подальше от себя. Везде было одно и то же лицо! Везде она была так… уродлива. Как все здесь! А особенно как он! Все находившиеся в этом цирке были слепы. Были испорчены! Они довольствовались пеленой беззаботности, которую директор так бережно создавал им, и никто, совершенно никто не хотел посмотреть на всё под другим углом. Как же они глупы! Как глупы её друзья!.. А друзья ли они вообще? Вдруг это был очередной психологический приём Человека в маске, чтобы довести её до нервного срыва? Чтобы она признала своё поражение? Вдруг всё это было подстроено изначально? Ужасный, подлый план, чтобы Сара обрела мнимую надежду на счастливую жизнь, но потом всё жестоко отобрать, оставив ни с чем. В полном одиночестве. Она ненавидела всех! Ненавидела себя за наивность, за то, что вообще верила в этом гнусном месте во что-то хорошее. Что она не прирезала его и всех его уродов, когда это было ещё возможно. Но ничего. Все прогнившие здесь люди недолго будут праздновать свою жалкую победу. Она нанесёт им смертельный удар — и все будут страдать, мучиться, умирать. Сара взяла большой осколок и сжала его так, что по ладони, вниз, потекла кровь. Плотно сжав губы, с безумным блеском в глазах, она воткнула его в нежную кожу на руке. Вырвался всхлип, а следом крик, который она сразу же постаралась подавить. Сара задрала голову наверх, зажмурилась. Она чувствовала, как остриё находилось в её плоти, как кровь стекала к запястью. О'Нил пыталась абстрагироваться от этого кошмара, от боли и дрожи, возникавшей во всём теле. Её грудная клетка быстро поднималась и опускалась, а слёзы текли по щекам. Упорно игнорируя полуобморочное состояние, Сара настойчиво повела осколком по руке и выводила неровную, грубую надпись. Это должно было остаться навсегда. Завывания переходили на плач, перед глазами всё расплывалось, а мозг медленно прекращал функционировать, оставляя после себя какой-то шум. Весь пол уже был заляпан кровью. Она находилась везде и как красный ковёр покрывала это место. Последняя буква вышла максимально неаккуратной, но Сара было плевать. Руку невыносимо жгло, и осколок, прежде вонзавшийся в плоть, полетел прочь. Она вытерла от слёз лицо, но вместо этого ещё больше испачкала себя. О'Нил провела языком по влажным губам, ощущая во рту сладковато-солёный привкус. Она глянула на находившуюся в плачевном состоянии руку, и из горла вырвался нервный смех, который сразу же перерос в новый плач. Надрывный, болезненный плач, заставлявший её содрогаться как в припадке. Сара дрожащими пальцами провела по пульсирующей ране, чуть надавила, заставляя себя опять зашипеть и издать полустон от странного мазохистского удовольствия.Каждый, кто находится в этом цирке, проклят. Они зависимы от него. Они подобны Жоззи и послушным шавкам, которые без промедления набросятся на тебя, если он им прикажет.
Она небрежно царапнула себя и засмеялась. Сначала тихо, словно боясь привлечь к себе лишнее внимание, но с каждой секундой всё громче и громче. Этот смех был истеричным! Сара смеялась от боли, от всей крови, которой было слишком много на её теле. Она смеялась, чтобы высвободить все накопившиеся эмоции, раздиравшие её всё это время внутри. Не в силах остановиться, она вновь посмотрела на руку. Как же она уродлива! Ха-ха! Сара прикрыла лицо, продолжая безостановочно смеяться. Из её глаз уже текли слёзы, а тело неприятно ломило, однако это её не волновало. Сейчас её ничего не волновало! Ударив кулаком пол с битым стеклом, она повалилась на спину. Проведя по волосам, Сара улыбнулась. На её руке красовалось небрежное, одно-единственное слово:«Чума».
***
Мордогрыз схватил её за запястье, принуждая остановиться. Он гадко ухмыльнулся, обнажая свои жёлтые, прогнившие зубы, и с подозрением прищурился. Уродец пристально изучал Сару, и в мыслях она представляла, как перерезает ему глотку. — Хоз-зяин не в духе, — Мордогрыз нахмурился, но тут же снова расплылся в улыбочке. — Ты опять что-то сделала ему? — Он вечно не в духе, — огрызнулась Сара, презрительно глядя на чудика. — Отпусти меня. Живо. Его брови удивлённо поползли вверх. Мордогрыз послушался чужого приказа и сгорбился, отходя от неё на несколько шагов назад. — Ты ведёшь себя неподобающе! — А ты ведёшь себя как послушный пёс, готовый по одному щелчку пальцев разодрать глотку. — Если хозяин услышит… — То ничего не изменится, — бросила Сара и направилась вдоль палаток. — Ты по-прежнему будешь испорчен его влиянием. Мордогрыз напыщенно фыркнул от этих излишне возвышенных слов, однако вместо того, чтобы побежать к директору и рассказать о своих наблюдениях или хотя бы просто пойти своей дорогой, он, следуя по пятам, направился за девушкой. Уродец внимательно следил за тем, какой уверенной у неё была походка, как горделиво она выпрямила спину, и это так казалось ему противоестественно! Сара, эта глупая, совсем маленькая девчонка, никогда не вела себя так, словно была главной. — Ты мне не нравишься! — Становись в очередь. Таких здесь много. — Что ты возомнила о себе? — гнусаво спросил Мордогрыз, скривившись от злости. — Ты совсем р-рехнулась? — Знаешь, — О'Нил резко развернулась к нему и неожиданно виновато посмотрела на него. — Ты прав. Я немного заигралась. — Заигралась?.. — Да! — жалобно протянула она. — И мне нужна твоя помощь. У меня произошёл один неприятный случай… Я одна не справлюсь. — Ты сообщила об этом хозяину? — Это не стоит того, чтобы к нему обращаться! Он же у нас очень занятой, верно? — спросила Сара и тут же язвительно ответила: — Конечно… бездельничать — это тоже дело. Мордогрыз непонимающе приоткрыл рот, и она обрадовалась, что он ничего не понял. — В общем, мне очень нужна твоя помощь. Подсобишь? — Я… — Отлично! — проигнорировав его ступор, девушка с оптимизмом пошла прямиком в свою цирковую палатку. — Вместе мы быстро управимся. — Ты не собираеш-шься объяснить мне, что произошло? — Сейчас всё сам увидишь. Не волнуйся! Когда они приблизились к необходимому месту, Сара, настороженно оглядевшись по сторонам, чересчур быстро и грубо затолкала его к себе. Внутри веяло могильным холодом, а отсутствие освещения придавало атмосфере особую жуткость. Мордогрыз что-то пролепетал и, медленно делая шаги, случайно наступил стопой на стекло. Взвыв, он приподнял ногу, чтобы узнать, что причинило ему такую боль, и когда до него дошло, он обернулся к Саре, которая загораживала выход. — Вот об этом я и говорила! — Хозяин будет очень зол… — Почему? — озадаченно поинтересовалась О'Нил. — У меня просто разбилось зеркало. Мне нужно новое. — Я сообщу об этом, — Мордогрыз отошёл в сторону, и Сара повторила его движение. — Я хочу выйти. Не ответив, она села на корточки и, схватив наобум самый крупный осколок, поднялась. Взгляд уродца, до этого напряжённый, теперь казался напуганным. Он огляделся, стараясь найти то, что могло бы ему понадобиться для самообороны, но палатка была почему-то практически пуста. — Мордогрыз, — Сара плавно, неспешно подбиралась к нему, пока сам он отходил, внимательно следя за тем, как она безмятежно перебирала пальцами стекло. — Помнишь того мальчика? Ах, да! Конечно же ты помнишь. Он же с нами. Так вот. Он освоился здесь. Даже об отце не вспоминает… Наверное. Я не знаю. С ним общается Кэрри… О-о, Кэрри! А ведь это тоже ты её сюда привёл. Ты хоть помнишь это? Я вот всё помню-ю. Мордогрыз собирался закричать, но Сара, предугадав такой исход, одним движением повалила его на кровать и села прямо на его деформированную спину, предотвращая все попытки выбраться. Завязав одеялом его руки, она запихала ему глубоко в рот уголок подушки, чтобы он не провоцировал её своими звуками. — А ещё Бобби… Кажется, ты тоже был к этому причастен. Мордогрыз забрыкался, и она резанула его по рукам. Он завопил, но голос его был ожидаемо приглушён. — Но давай не будем лучше о них? Конечно, они ничем не лучше тебя, но… Представляешь, я только сейчас поняла, что мне всегда было интересно, как ты здесь появился. Тебя нашли? Или продали? О, ты точно был уродливым, мерзким ребёнком! Таким тупым и смешным, как обезьянка! Точно! — она захохотала. — Убогая обезьянка! Сара медленно провела осколком по спине, и под её напором кожа послушно расходилась. Она вонзила его так глубоко, что половина раскололась и осталась в мясистой, со множеством складок, плоти. Мордогрыз забрыкался ногами и чуть не скинул Сару. Однако та удержалась и подняла его маленькую, противную голову за имеющиеся волосы. Приставив оставшийся осколок в её руках к его шее, она печально вздохнула: — Я хотела вырезать тебе крылья. Ты ведь у нас… мученик? — она рассмеялась. — О нет! Я ошиблась. Ты всего лишь ничтожество, как и твой сраный хозяин. Ты не стоишь того, чтобы я уделяла тебе внимание, но ты мне так мешаешь! Вот зачем тебе надо было ко мне приставать, а?! Ты испортил мне все планы, грёбаное ты ничтожество! Он замычал, и Сара, раздражённо закатив глаза, одним точным рывком перерезала ему глотку. Кровь моментально хлынула из его шеи, пачкая и без того грязное постельное бельё. Опустив его, она встала и помассировала переносицу. Её бесило то, что ей пришлось решать новую проблему, которая так некстати к ней прилипла. Вот зачем! Мог бы спокойно сидеть у себя. И не трогать её!Однако признай, что тебе это понравилось. Ты бы всех убила, будь твоя воля.
Усмехнувшись собственным мыслям, она задумалась. Убить всех? Даже тех, кто поддерживал её?Они давно уже стали другими. Они рабы. Это мучительная каторга, а не жизнь! Но ты можешь освободить их. И навсегда уничтожить его.
Хрустнув пальцами, Сара куда более спокойно выдохнула. Раз так… Отсчёт пошёл.***
Сара, чуть наклонив голову вбок, следила за тем, как Бобби бегал туда-сюда по своей палатке. Он заботливо поправлял свечки, кашлял в кулак, когда совершал, по его мнению, что-то нелепое, и неловко потирал затылок, когда разворачивался к О'Нил. Её лицо ничего не выражало, и Бобби становилось ещё более некомфортно. Впервые в обществе Сары. — Я не знал, что ты так поздно ко мне придёшь… — он издал смешок. — Я уже собирался спать. — Извини. — Да ничего страшного, — он кивнул и присел на кровать. — Что ты хотела? — Не знаю, — О'Нил пожала плечами и подсела к Бобби. — Я просто хотела прийти. Меня мучают кошмары. Я надеялась, что ты сможешь меня понять. — Ох, Сара! Почему ты мне сразу не сказала? — он с сочувствием посмотрел и ободряюще накрыл её ладонь. — Сначала Жоззи, а потом Мэри и Дэри… Ужасное времечко… А ещё Мордогрыз. Сара с трудом сдержалась от улыбки. В этой ситуации она бы выглядела максимально неуместно и вызвала бы явные подозрения. — Да... А ты был, когда Мэри и Дэри умерли? — Там многие были. И… Боже. Со смертью Жоззи это не сравнится, но знаешь, как страшно было видеть сначала живого человека, а в следующий миг — уже мёртвого? — Бобби поёжился. — Когда они шли к нам, голова Дэри так безжизненно болталась. Мы сразу же заподозрили что-то неладное… Ну, я, по крайней мере. Так люди просто не могли ходить. Но никто не сказал и слова. Однако как только глаза Мэри закатились и она замертво повалилась… Тогда мы поняли, что же именно произошло. — Тебе страшно? До сих пор? — Мне очень страшно. Я закрываю глаза и вижу то безглазую Жоззи, то болтающуюся из стороны в сторону голову Дэри… — Бобби прикрыл рот ладонью, сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. — Мне кажется, меня сейчас стошнит. — Только не на меня, пожалуйста, — Сара отодвинулась подальше от него. — Прости. — Я… всё в порядке. Бобби пару раз вздохнул. Медленно, стараясь как можно быстрее избавиться от наваждения. Когда ему более-менее полегчало, он с вялой улыбкой развернулся обратно к О'Нил. Опустив глаза вниз, он увидел желтоватую, с еле заметными красными пятнами, повязку на её руке. Наверное, он слишком долго зациклил на этом внимание, потому что Сара подала голос: — Что-то не так, Бобби? — Да… то есть… Ты ранилась? — Немного. Но ничего серьёзного. — Тебе бы поменять её… Хочешь помогу? У меня где-то была чистая. — Не стоит, — мягко отказалась девушка. — К тому же это уже не болит. — Но если тебе нужна помощь, я помогу. Ты можешь положиться на меня. Бобби скрепил руки в замок и уставился в одну точку на полу. Через минуту он очухался и вновь глянул на Сару. Было видно, что сейчас она была погружена в какие-то свои раздумья: взгляд отстранённый, губы поджаты в тонкую линию, а волосы, прежде заправленные за ухо, свисали вниз. А ещё… постойте. Это что, кровь? Бобби подумал, что вся вина была в плохом зрении, но, прищурившись, он убедился, что это действительно была кровь! Прямо на плече и, кажется, на некоторых прядях. Откуда она? Это… это же могла быть просто царапина? Верно?.. Сглотнув, Бобби испуганно отвернулся от неё и постарался сделать вид, что ничего не произошло, однако Сара краем глаз заметила его странные, словно он увидел смерть во плоти, движения. — Бобби? — Д-да, Сара? — он нервно издал смешок. — Ты чего? — Я? Ничего! Почему ты так решила? Она улыбнулась, чем ещё больше заставила Бобби дрожать. Ему показалось, что это была самая безумная улыбка, которую он вообще видел в своей жизни. Поднявшись, девушка подошла к зеркалу. Было непривычно видеть его не разбитым и целым, поэтому на мгновение она даже оцепенела. Однако это состояние прошло быстро, и вот уже Сара, приблизившись к нему, могла воочию рассмотреть то, что так испугало Бобби. Вот же… дерьмо. Вздохнув, Сара огорчённо отошла назад.Ты же знаешь, что это значит? Он может нажаловаться ему! И тогда тебе опять достанется. Ты хочешь это? Хочешь, чтобы тебя опять унижали? Чтобы обращались, как с какой-то вещью? Придуши его! Придуши, придуши!
— Бобби, — её тон был необычайно мил. — Сара, я-я… — Всё в порядке, Бобби? — делая маленькие шажки, она направлялась к нему. — Скажи мне: всё в порядке? — К-конечно! Почему ты решила, что что-то не в порядке? — он сглотнул, широко раскрытыми глазами наблюдая за О’Нил. — Мы же с тобой друзья, да?.. — Конечно же мы с тобой друзья! Сара развела в руки стороны, будто намереваясь обнять, и Бобби, увидевший в этом движении прямую угрозу его жизни, резко поднялся, однако девушка не позволила ему убежать от неё: схватив за шею, она толкнула его на кровать. Быстро взяв подушку, Сара накрыла чужое лицо, надавливая на неё всем весом. Бобби начал барахтаться и пытаться схватиться хоть за что-то, чтобы сбить с толку О’Нил, но она очень юрко избегала его, ещё сильнее надавливая и больше лишая доступа к кислороду. Когда он попал ногой ей в голень, Сара с непередаваемой агрессией влепила коленом ему в пах, чем заставила Бобби взвизгнуть и захрипеть. Он схватился за её руки, но не смог сдвинуть их с места. Она не знала, сколько стояла в таком положении, душа ни в чём неповинного человека, однако постепенно сопротивление становилось менее активным и вялым, а после прекратилось совсем. Отбросив подушку, Сара увидела мёртвое лицо. По подбородку Бобби стекали слюни, рот чуть приоткрыт, а его глаза были закатаны и виднелись только белки с лопнувшими красными сосудами. Вокруг промежности, на штанах, было мокрое пятно. — Мерзость.Он получил по заслугам! Думаешь, он считал тебя другом? Нет! Он рассказывал всё своему хозяину, всё, чтобы тебя опозорить и унизить ещё больше. Послушные шавки! Мне гадко смотреть на это!
Сара огляделась. В её палатке был труп Мордогрыза. Здесь — труп Бобби. Не пройдёт и дня, как за Бобби начнут беспокоиться. Да и за Мордогрыза — тоже. Не надо быть гением, чтобы понять, что после всего сотворённого Человек в маске уж точно не оставит её в живых. Он убьёт её!Не-ет, ха-ха! Он прикажет своим псам убить тебя, и все, кому ты доверяла, обернутся против тебя! Они будут мучить твоё ничтожное тело. Ты будешь страдать и истекать кровью, и никто не пожалеет тебя! Никто не спасёт!
Схватившись за лоб, Сара почувствовала жар. Сев на край кровати, подальше от мёртвого Бобби, она обняла себя за живот, болевший так же сильно, как и голова. Кажется, её подташнивало.Ты бесполезно тр-ратишь время.
Почему-то Сара вспомнила улыбчивое лицо Бобби. Вспомнила, как он поддерживал её, когда ей было особо тяжело. Он первый с ней подружился, когда она только-только появилась в цирке. Все относились к ней предвзято, а вот он… О’Нил оробело уставилась на безжизненное тело, на лице которого больше никогда не будет улыбки. Не будет больше ничего. Этот контраст так ошеломил её, что она вцепилась в свои волосы, наконец-то в полной мере осознавая, что же она натворила.Глупая девчонка! Он бы предал тебя. Они все предадут тебя, если ты продолжишь себя жалеть! Ты убила Жоззи, ты убила Мэри и Дэри и ты прикончила ту убогую шваль! Думаешь, тебе это простят? Думаешь, это отродье простило бы тебя, если бы узнало всю правду?!
По щекам потекли горячие слёзы. Сара начала задыхаться, когда плачь перерос в истерику.Заткни-и-ись! Ты можешь привлечь к себе внимание. Тебя прикончат!
Она скатилась на пол и, словно маленькое, беззащитное дитя, уткнулась в свои колени. Девушка обнимала ноги и раскачивалась из стороны в сторону как умалишённая. Сейчас Сара напоминала побитого жизнью зверька, которому оторвало половину туловища, но он ещё находился в сознании. Однако куда бы он не посмотрел, везде его ждал один исход — смерть.Ты должна избавить этот мир от порока. Никто больше не должен попасть сюда. Никто не должен страдать так, как страдала ты. Человек в маске опасен. Сожги его! Сожги всё!
Она замерла. Сердце колотилось как бешенное, а тело дрожало как ненормальное. Её сильно лихорадило, весь разум помутнел. Перед глазами всё плыло, будто вот-вот она собиралась упасть в обморок. Тошнота всё подступала.Сожги всё! Сожги! Сожги! Сожги! Сожги! Сожги! Сожги! Сожги!
Зачем она вообще пришла к Бобби? Этот простой, с первого взгляда, вопрос врезался в её сознание. Просто проведать? Нет. Но тогда зачем?Ты хотела укр-расть у него огонь и всё сж-жечь!
Сара не помнила. Она всё забыла! С паникой поднявшись, О’Нил хлопнула себя несколько раз по лбу, стараясь зацепиться хоть за какой-нибудь отрывок из жизни. Но всё было таким размытым!Сожги-и-и их всех за их грехи. За их ненависть. За порочность. Они гнилые люди, монстры, чудовища! Они не заслуживают жить.
Сара быстро сорвала ткань, открывая вид на рану, которая выглядела страшно из-за поджившей корочки и запёкшейся крови. Проведя по буквам пальцем, она шёпотом прочитала: — Чу... ма?Они — чума для общества! Они разносят свою болезнь. Её разносит их хозяин своими сладостными речами. Чуму надо уничтожать, пока она не распространилась, не стала опасной.
Она должна была это остановить.Да!
Она должна прикончить главного разносчика чумы.Предать огню!
Она должна не допустить, чтобы наивные души попали сюда и прогнили.Ты станешь для всех мученицей, которая пожертвовала собственной жизнью ради блага других.
Сара усмехнулась и глянула иным взглядом на огонь. Неожиданно пустота в голове заменилась сценой. Сценой того, как всё сгорает дотла.***
Была поздняя ночь, когда Сара бросила первую, вторую, третью свечки прямо на пол. Когда пламя моментально охватило всё. Все спали, когда безжалостно горел труп Бобби, а она, выйдя с деревянной, огненной палкой прямо на улицу, подносила её к каждой палатке, из-за чего те мигом вспыхивали. Они должны были сгореть заживо. Везде был дым, когда Сара с злорадной ухмылкой поджигала ненавистный шатёр изнутри. Она уделяла внимание каждому сантиметру территории, чтобы никто, никто не смог выбраться отсюда. Он должен был окончательно умереть, чтобы наивные душонки больше не попались на его удочку. О’Нил отбросила палку именно в тот момент, когда она почти догорала, и успела выбежать из шатра тогда, когда весь выход обвалился, полностью преграждая дорогу. На улице тем временем уже стоял плотный дым от горящих палаток. Сквозь него Сара слышала нечеловеческие крики, исходившие буквально отовсюду. Она видела даже пробегавших людей, которые валились на месте и обгорали, как мясо на углях. Другие, которые успели спастись из палаток, орали во всю глотку, срывая голосовые связки, и, как загнанные в тупик травоядные, безостановочно носились по всей местности. Они искали хоть где-то спасение. Однако цирк располагался по кругу, и выбраться отсюда было в принципе нереально. Огонь подобно стене не пускал никого. Только если Сара где-то не облажалась. Кажется, она увидела даже Харриет. Или это была Кэрри? О’Нил не могла ничего разглядеть сквозь серую завесу и помутневшее сознание. Она прошла ещё совсем немного, прежде чем повалилась на колени. Дым обволакивал, и ей становилось всё труднее и труднее дышать. Сара задыхалась.Жертва во благо!
Она ползла всё дальше, и пока все кричали, Сара смеялась. Надрывно, сквозь кашель, но она смеялась! Чувствовала себя всесильной. Божьей карой для этих грешных, жалких душ, возомнивших себя могучими созданиями. Она смеялась, пока везде пылал огонь, охватывавший этот дьявольский цирк в свои смертоносные тиски. Сара представляла, как горел он. Как его отвратительная маска расплавлялась, а лицо пожирало ненасытное пламя. Как кожа в мгновение ока плавилась, как оно доходило до мяса, превращая и его в обугленный кошмар. О’Нил представляла, как он мучается от агонии. Как он валится на ноги, и огонь охватывает всё его тело. Он должен страдать! Но одновременно с этим в голову лезли воспоминания с Харриет, с Кэрри, с Генри. Сара слышала их смех, который в считанные секунды превращался в крик, а их ещё человеческие лица — во что-то непонятное и обгоревшее. Её стошнило скудным содержимым желудка. Девушка перевернулась на спину, смотря на темноту, на оранжево-красные языки пламени, которые по-прежнему были видны со всех сторон. Она устроила настоящий Ад на земле. Улыбнувшись, Сара сделала последний тяжёлый вдох, однако выдохнуть она не успела. Всё окончательно померкло.***
Пожар в цирке — было самым зрелищным и страшным событием в городе, которое происходило за весь год. Даже не так. За все десять лет! Огонь тушили несколько долгих суток, однако когда это наконец-то удалось, то людям предстала ужасающая картина валявшихся мёртвых, обгорелых тел. У некоторых конечности были закручены в разные стороны, что ещё больше наводило жути. Другие лежали в странных позах, которые обычный человек никогда бы не смог повторить. Выживших пытались найти на этом безжизненном поле копоти и смерти, однако помимо чёрных трупов, помимо разрухи, устроенной на территории цирка — ничего не было. Все считали, что это место было проклято. Что сам Бог, увидевший именно этот цирк уродов, который мог создать только Дьявол, направил молнию и стёр с лица земли творение рук Сатаны. Возможно, это было действительно правдой. Возможно, это место изначально не несло в себе ничего хорошего, и все люди, посещавшие цирк, были тоже прокляты. Наверное, шоу бы не пользовалось такой популярностью, если бы все знали, чем это обернётся. Однако поздно было жалеть о том, что происходило в прошлом, ведь сейчас было настоящее. И в настоящем была одна странность. Среди здоровых людей ходил один человек, чьё тело покрывали ожоги. Их было так много, что не было ни одного нормального, даже малюсенького участка на его коже — настолько он был изуродован. И он, усмехаясь религиозным бредням наивных обывателей, губами говорил лишь одно-единственное слово: Сара.