Таймер

Эдди мирно посапывал во сне, лежа на своей кровати. Несомненно, Каспбрак был спокоен, ему нечему тревожиться, кроме как за друга и по поводу любого малейшего «признака» той или иной болезни на нем. В свои шестнадцать подросток неплохо разбирался в теоретической и практической части медицины, знал бесчисленное количество препаратов и нормы их дозировки. Денбро не мог с уверенностью сказать, что там у соулмейта Ричи, но у Эдди точно дома располагался полный арсенал препаратов, которых бы хватило на три дюжины солдат. Билл скромно лежал на полу, на подушке и вытащенном из шкафа запасном матрасе: мама Эдди постоянно пеклась о том, хорошо ли ее мальчик спит и не стоит ли ему подложить еще один матрас, чтобы стало помягче? А еще одна подушка рядом никогда не помешает. Новый комплект белья Эдди не сумел достать тайком от матери, зато безоговорочно отдал другу мягкий теплый плед, который сейчас, где-то посреди ночи, скинул с себя Билл. В комнате царила летняя духота. Каспбрак спал, завернувшись в довольно теплое одеяло, чем вызывал у гостя не малое удивление. Впрочем, Эдди смутно просматривался на кровати в темноте. Глаз тайный гость этого дома не смыкал. У Денбро не получалось это сделать, в то время спать же хотелось все сильнее. Лишь только подросток сомкнет глаза – «Шурх!» среди ночи. Билл помнил эту игру и она раздражала его, выводила из себя не хуже, чем красная тряпка бесила быка, когда специально обученный человек взмахнет ею на глазах у собравшихся свистящих зевак. «Скряяяб!» – хрустнула половица. «Тшш» – коротко шикнуло-вздохнуло что-то у двери. Легкое «Бух!» – что-то упало. Ни фигуры, ни силуэта – пусто. И вновь, и вновь. Комната Эдди – по-прежнему комната Эдди, всего-то выключен свет. Шуметь нечему в ней, но мистические звуки дома практически ежеминутно размыкают тишину. Билл сожалел, что не в силах взять себе в руки что-то тяжелое и запустить предположительно в незримого клоуна – дом друга он знал плохо. Миссис Каспбрак мудрая женщина, но печется о сыне больше, чем принято за рамки допустимого у обычных людей. Посиделки с неотесанными дружками, а в частности конкретным из них – безмозглым оболтусом Тозиером, редко одобрялись. Шестнадцать лет, стереотипы матери ужесточились. Соня серьезно обеспокоилась не заявится ли Эдди в один из дней на порог не один. Хорошо, если болезненная чертовка быстро бросит ее мальчика, женщина найдет ему пару куда лучше. А как иначе?! Никто не знает, что за шваль там связалась с ее Эдди по жизни какими-то непонятными связями! Билл мог встать и бесшумно скользнуть по комнате, но Эдди чутко спит. Денбро боялся ворочаться. Друг заснул не сразу – тщательно следил за проделанной работой и признаками недугов у Билла. Щеку Заики Эдди обработал лично своей комнатной аптечкой, как только протащил его к себе. Само собой, царапина – не самое страшное, но Каспбрак привел вновь и вновь в доводы все, вплоть до немыслимого заражения крови и повторно обработал рассеченную щеку с подсохшей корочкой отметины. По этой же причине не смыкал глаз и не включал свет, пока по истечению часа после отбоя не убедился, что Билл умирать и корчиться в агонии не спешит. Жар и тот не появился. К облегчению, Эдди спит и не видит скинутого после того, как он заснул, одеяла. На очередном бессердечном «Скрииип!» от половицы и последующем «Бубух!» с чердака, Билл плюнул на все это дело и бесшумно встал, прокрадываясь к двери. К лешему всю эту конспирацию от Эддиной мамы, он идет на Нейболт-стрит, в дом двадцать девять прямо сейчас. Клоун ли это бродил по комнате, мелко издеваясь, или это самая настоящая паранойя в раннем возрасте – поймет он на месте, взглянув на лицо соулмейта. Так и так монстр будет издеваться, но если соулмейт, то «очень мило», раз аж «охрана» сна, которого теперь ни в одном глазу. Не смотря на очевидную догадку, что Оно вздумало издеваться, тихие шорохи… Слишком мелочны? Конечно, Билл успел навоображать чудовищ в темноте при каждом шорохе, но испытание нервов шорохами ранее уже было. Не так страшно. Вернее – не страшно, но раздражает. Мог бы придумать что-то более оригинальное. Что он там добьется? В старой развалине на Нейболт-стрит? Соулмейт не причинит ему вреда – он не самоубийца, зато впервые за океан времени Билл сумеет проораться. Клоун достал. Достал даже такого человека, как Билл. Денбро был не из тех, кто любит поорать, поскандалить на ровном месте и побить посуду, совсем нет, это женская прерогатива, но любые нервы спокойного человека постепенно сдадут, когда и у друга в доме заиграет ночная ария. Знай Билл, что клоун, а это наверняка, не просто убил кого-то одиночного в Пустоши, а продолжает это делать не одно столетие и в жертвы предпочитает детей – совет Эдди «поговорить» прошел бы даром. Денбро лично бы подхлестнул Неудачников, что сейчас старались утаить от него страшный секрет, убить существо, чего бы это ему не стоило, а стоило бы жизни – ну и пусть. Одна жизнь за жизни многих детей и детей их детей, и детей их детей… О Джорджи и клоуне Билл не ведал. Ночная прохлада неприятно бродила мурашками по коже. Фонари напротив развалюхи не горели примерно за квартал езды, поэтому для Билла оказалось сюрпризом, что он едва не напоролся велосипедом на чей-то забор. Денбро нечесаный, в помятой одежде и так и не сомкнувший глаз за ночь оставил Сильвер у того же забора. Сейчас велосипед, скорее, поможет ему самоубиться, чем доехать до нужного места. Калитка двадцать девятого дома скрипнула так, что Билл серьезно обеспокоился сохранностью сна соседей. Проклятое место точь-в-точь копировало само собой улыбку клоуна. Поскользнувшись на грязи и растянувшись у крыльца дома, Денбро прикусил себе язык – наружу так и рвалось ругательство. Вчера не лил дождь, а у дома откуда-то лужа и грязь. Позади, практически сразу после падения тела на землю, вспыхнул свет – это зажглись доселе не работавшие уличные фонари. Парень инстинктивно шмыгнул в кусты: полиции, заставшей незаконное проникновение на чужую территорию, вот уж чего по-настоящему не хватало. – Ч-чертов к-клоун! – Денбро сердито оттолкнул прочь заросли подсолнухов, выбираясь из них. Одно слабенькое из цветущих растений с хрустом сломалось и Биллу бы действительно было жаль портить подобную будто бы фермерскую красоту, если бы этот дом не принадлежал самому ненавистному человеку. Ах да, не человеку. А стебель-то тверд… Денбро мстительно, по-варварски выкорчевал себе стебель растения потолще и, прилагая не дюжую силу, сумел разломать его, оставив себе самую прочную часть растения. Сойдет, чтобы разок, другой съездить ей по гримированной роже, если та решит показать клыки. Одно и тоже, одно и тоже! Ад! Замкнутый круг! Но сегодня он должен разомкнутся. – Н-надеюсь, ты ей подавишься! – Подросток толкнул дверь вперед. Чернота. Вот как можно описать открывшееся глазам. Сплошной черный цвет за входной дверью. – В-выйди! – Он шагнул внутрь, в самое сердце черноты. Здесь градуса на три холоднее улицы. В нос ударил знакомый запах пыли и плесени, но теперь к нему добавился такой душок… Он был повсюду, словно бы что-то сдохло в близлежащих комнатах и пролежало неделю без погребения при плюсовой летней температуре. Чего говорить, достаточно на сутки забыть мясо на улице или же взять продукты из холодильника, к примеру, колбасу и молоко, положить и вылить в пакет, завязать и на несколько часов оставить на солнцепеке – по открытию пакета смрад тухлятины будет удушающим, а чей-то труп или останки от него находятся в доме n-й промежуток времени, что значительно превышает понятие «несколько часов». Пришлось зажать себе нос – терпкий запах разложения не давал ходу. Говорить Билл не мог, да и не хотел – как будто вместе с вонью при открытии рта в глотку попадает кусочек этой тухлятины. От запаха начинает кружиться голова. Денбро вынужден выйти из дома прочь и провести время до раннего утра на улице, на крыльце, около «светящихся» оптимизмом и приветливостью желтых подсолнухов. Трава на территории дома сухая, безжизненная, а дьявольские цветы растут, как на дрожжах! «Кровью он их поливает или чем-то еще хуже?» – Равнодушно подумал парень. У Денбро бы не вызвало особого изумления, потянись цветы к нему с намерением сожрать. О, нет. Эти идеальные желтые лепестки, наверняка, могли быть зубами, а сама сердцевина подсолнуха – раздвигаться в глотку. Пожалуй, Билл с радостью бы принял подобный вариант, чем тот, что видит. Подсолнухи – совершенно обычные декоративные растения. Ну, не может чудовище увлекаться садоводством! Билл крутил и рассматривал одно такое оторванное солнышко в руках. Но все же парень вздрогнул и придвинулся ближе к двери: шляпки подсолнухов, сговорившись, смотрели на него. Запустив оторванную шляпку в заросли, Билл с сомнением посмотрел по обе стороны. Не шелохнулись с другой стороны, но заколыхались с той, куда бросил – от броска закачались. «Я схожу с ума» – мысль стукнула в голову. Билл налег всем весом назад, надеясь откинуться на входную дверь и просидеть до рассвета так, но нежданно почувствовал пустоту и собственный глухой удар об пол. Он же закрывал дверь?.. Хотя, вроде, она открывается назад… или на себя? Но почему она открыта настежь? Он не оперся на нее. Не успел. Рассвет подбирался к горизонту и уже можно различить смутные очертания внутри дома. Билл нехотя снял с себя футболку и повязал ее вокруг нижней части лица. Трупный яд, витавший в доме, так-то самый настоящий яд, не стоит забывать. Футболка, ровным счетом, не спасла от запаха. Он застилал глаза пеленой слез и заставлял собой давиться так или иначе. На первом этаже оказалось пусто, на втором – вонь усилилась. Вскоре лучи рассветного солнца пробились через щели заколоченных окон и дом стало возможным разглядеть, не навернувшись откуда-нибудь. Одной рукой сжимая сделанную из подсолнуха палку, а другой прижимая футболку плотнее к лицу, Билл со слезящимися глазами кое-как вскарабкался по лестнице наверх. Двери парень открывал импровизировано, тыкая в них палкой. Часть открывалась внутрь, а другая же не оставляла выбора, кроме как дотронуться до прогнившей ручки ладонью. Дверные ручки старинные, время отыгралось на них вместе с остальным домом, но Билл боялся притрагиваться к ним. Мысль, что материал чем-то похож на кость знобила. Еще комната. Денбро встал, как вкопанный. За очередной дверью находилось то, что он в буквальном смысле чувствовал. Не ошибся и не обознался – вонь исходила от останков. Человеческих или нет – непонятно. По комнате разбросаны остатки потрохов, непонятные осколки костей и еще чего-то. Кровью заляпаны стены. «Как на скотобойне» – в холодной панике Билл отшатнулся. Еще одна дверь – рядом с грязным, почерневшим от времени и сырости матрасом лежит человек. Этот дом проклят, но худшее проклятье в том, что это дом его соулмейта. Человек на полу нецелый. – Пож-жа… – Денбро подступил к разящему смрадом разложения телу. Труп показался знаком. Это… Это Вуди?.. Палка выпала из руки. Это что Вуди Эртон из его класса? То, что осталось от человека потемнело и вздулось от газов при активном разложении. Нет, Вуди он видел недавно, а здесь – человек мертв и лежит в теплоте не первые сутки. Тело разнесло, а витавшие над ним мухи заботливо откладывали в гниющую плоть свое потомство. «Он так похож на Вуди!». – Фууу. Билли Бою следует поучиться манерам прежде, чем вламываться в чей-то дом! У моего мальчика такие плохие привычки! Билл подпрыгнул на месте. Чудо – не упал прямо на разлагавшийся кусок мяса, ранее когда-то бывший живым и дышащим человеком. Денбро шарахнулся к стене, к окну. Второй этаж – прыгать высоко, да и монстр стоит в проходе, времени, чтобы повернуться и открыть окно не будет. Он сам пришел сюда ради встречи. Бежать бессмысленно. Декорации же… Господи, опять? Опять он спит и ему снится кошмар? А на утро он проснется в своей кровати и будет шугаться Пустоши по неясным для друзей причинам? – Какой впечатляющий визит! И снова здравствуй, Билли… Парень забегал глазами от трупа к монстру. – Что ты та-акое? – Оу, – ехидно протянул монстр, проследив за взглядом подростка, – кажется, я забыл на полу «консервы»! Билл, в порыве снова шарахнутся назад – еще дальше от существа, с дребезжанием стекла стукнулся затылком об окно. – Билли сегодня не в форме, – осуждающе произнес своими веселыми, «прыгающими» интонациями монстр, – ай-яй, а старинааа Бобби хотел сегодня повеселиться… Что?! Как… Этот псих и чудовище по совместительству в доме не один? Так Дерри на самом деле притон маньяков? Шутки шутками, но люди массово пропадают! – Э-это ловушка? – Запоздало понял парень. Безусловно. Ловушка. – Догадливый ребенок, – клоун улыбнулся, оскалился той жуткой нечеловеческой улыбкой и возник значительно ближе, чем стоял. Как тот подошел, Денбро не видел, но страх понимания читался в его глазах. Он не мог мгновенно переместиться! – На~адо же… Храбрый Билли сейчас разревется прямо на моих глазах! А ведь так смело шел... – улыбка стала зловещей, однако пока не заимела лишних десятков клыков, – ободрал мои цветы, вторгся в мой дом… Не хорошо, Билли. Разве мамочка не учила в детстве не лазить по чужим огородам? – Т-ты убил ч-человека! – Выкрикнул и перебил монстра Билл. – О, так тебе понравился мой подарок?! – Монстр украдкой глянул на тело. Настроение клоуна, казалось бы, приподнялось. – Мои поздравления, в следующий раз оставлю на окне еще одно, – чудовище однозначно стало злее, оказавшись к человеку впритык, – твое, Билли, твое. Что-то не так. Денбро почувствовал интуитивно, что с клоуном что-то не так. Оно чудовище, но сейчас с ним что-то не так. На щеку Билла капнула вязкая слюна. Оно не против пришедшего к нему под нос завтрака. Что-то все равно не так в его поведении. – Ты н-не можешь п-причинить мне-е вред! – По-детски доверчиво сказал слова Каспбрака Билл. Эдди он доверял. Каспбрак знал больше него в области различных болячек, смертельных и не очень. Не чужды были знания для него и о соулмейтах. Астматик сам чинно признался, что изучал эту тему, объясняя тем, что никто не знает до поры, до времени какой человек и есть его пара. Точнее, какой степени быдловатости будет его пара. Само мироздание будто бы позаботилось на этот счет – лишило возможности причинения вреда. Эдди ничего не говорил про исключения, значит, клоун – просто клоун. Монстр хитро прищурился: – А так ты в этом уверен?