You Bewitched Me

"Give me love" Ed Sheeran

— Глупая! Глупая! Глупая! — на глаза Лиззи наворачиваются такие неподходящие сейчас слезы. Это ведь не стоит ее слез. Себастьян не стоит ее чертовых слез. Лгунья.       Он же, черт возьми, практически пятисотлетний вампир, для которого уже давно не существует морали. Ты же сама видела кое — что из его воспоминаний. Ты же видела, что он делал с людьми. Он убивал сотнями. Его руки полностью утопают в крови невинных людей, а ты, глупая Лиззи Зальцман, позволила себе оправдывать его. Ты просто предала все свои моральные устои и принципы из — за жалкого вампира, не ценившего ни одну живую душу. И давно продавший свою собственную.       И он скорее всего действительно любил ту ведьму. Но это скорее чувство собственничества, услаждающее его остановившееся сердце, чем искренняя и чистая любовь. Она спасла его бесполезную жизнь много веков назад, только чтобы он смог вернуться и продолжить свое никчемное существование, уничтожая весь привычный мир Элизабет Зальцман. Она же просто ведьма, пускай и из чокнутого клана, который заставляет ее окончить свою жизнь в ее самом рассвете. Она не должна была вообще встречать его. Она не должна чувствовать что — то особенное к нему. Лиззи хочет ненавидеть его — до дрожи в теле и неукротимого биения сердца. Хочет, чтобы он не смел видеться ей, не смел смотреть на нее так нежно, что внутри все сжимается, а потом сворачивать шеи ее друзьям. Она хочет вырвать его остановившееся сердце и раз и навсегда покончить с этим. Лиззи не может. И в этом главная проблема. Она даже не может возненавидеть его. И Себастьян знает это.       Она звонит маме, что сейчас проводит время в Париже с…кажется Ребеккой. В голове всплывает образ утонченной блондинки, с одной фотографии, где есть и ее мама и Хоуп. Лиззи знает, что ее мама всегда будет питать особенную привязанность к «первородной» семейке, как подметила Джози. И Лиззи даже знает, что ее отцу это до жути не нравится. — Я просто хотела узнать кое — что, — блондинка нервно сжимает телефон в руке, замечая, как подрагивают пальцы, словно от дальнейшего ответа Кэролайн зависит как минимум ее дальнейшая не очень долгая жизнь. На том конце провода еще одна обладательница прекрасных светлых волос легонько расплывается в улыбке. Лиззи звонит ей совсем редко, в отличии от Джози, названивающей почти каждый день. Кэролайн любит эти звонки, но когда звонит Элизабет, внутри Форбс поднимается непонятное чувство гордости — ее дочурка посчитала, что она может помочь ей советом. Это поистине дорогого стоит для Кэролайн. Лиззи глубоко вздыхает, пытаясь успокоится. Раз В ее голове возникает образ Себастьяна, в его великолепном старом камзоле. Парень любуется луной, видом, и совсем немного, очаровательной блондинкой. Два Они стоят очень близко друг другу. Лиззи кажется, что дыхание и биение сердца просто с потрохами выдают ее. Себастьян держит ее подбородок большим пальцем, неосознанно поглаживая бархатную кожу. Три Он держит ее ледяную руку, а затем бережно берет вторую. Она смотрит на него таким детским и невинным взглядом, что ему хочется выть. Элизабет влечет его, а он даже не понимает, как маленькой ведьмочке это удается. Но он видит, что и ее тянет к нему.       Лиззи шумно сглатывает и наконец спрашивает: — Тебе когда — нибудь нравился тот, кто делает ужасные вещи, но тебя все равно притягивает к нему? Лиззи замирает в ожидании ответа, но ответом ей лишь закашлявшаяся Кэролайн, ожидавшая любого вопроса, кроме этого. — Мам? Кэролайн берет себя в руки, не замечая, как предательски начинают дрожать руки. Это совсем не тот вопрос, на который ей хотелось бы ответить. — Мам? Ты еще здесь? В конце концов Кэролайн должна быть честна со своей дочерью, как она когда — то была честна с ним. — Я здесь, милая. И мне действительно нравился такой человек. Лиззи охает от неожиданности, хотя мама всегда говорила, что в молодости находила «плохих парней» в радиусе Мистик — Фоллс. То, что ее мама столкнулась с такой же «проблемой» когда — то немного успокаивает Лиззи. Она надеется, что Кэролайн подскажет ей, как избавится от этого чувства, что возникает каждый раз при виде Себастьяна. — И как ты… переборола это? — быстро спрашивает Зальцман — младшая, вызывая легкую улыбку у Кэролайн, — Я имею ввиду, это же прошло? Это же не может преследовать вечно? Это же… неправильно. Лиззи выдыхается и замолкает. — Никак, милая. Это нельзя перебороть. Это то, что возникает в твоем сердце, — Кэролайн старается говорить мягко. Она знает, что чувствует ее дочь сейчас. И знает, как это разрывает ее изнутри, — Просто, Лиззи… помни, что все не только делится на черное и белое. — Но, — Лиззи хочет что — то сказать, но осекается, — Это же пройдет когда — нибудь? Кэролайн горько усмехается, чувствуя, что глаза начинают слезится. Это просто непозволительная слабость для нее сейчас. Плакать из — за такой… глупости, как ее чувства к одному первородному идиоту. Которые вроде как должны были остаться в прошлом. — Это пройдет, милая. Не переживай, — все тем же мягким тоном заканчивает Кэролайн. На глаза все еще наворачиваются непрошеные слезы, которые она, черт возьми, не должна лить из - за этого. Ей уже не семнадцать, и все действительно проходит когда - нибудь. Лгунья.