Северо-запад Болгарии, 1688г. Чипровское восстание.
Повсюду была кровь. Много крови. В этот сентябрьский день австрийские войска заняли Белград, продвигаясь к столице государства. Болгарское население выступило против Турецких солдат; простые ремесленники, купцы, православные и католики — объединились для мощного восстания. Себастьян тоже был зачислен в народное ополчение. Вампир скучал последние месяцы, пока Священная Лига воевала с Османской империей. Война уже наскучила ему, и, чтобы скорее исчезнуть из этих земель, вампир решил воспользоваться восстанием Болгарского народа. Не то чтобы его как-то интересовала победа или поражение угнетенных, но все эти постоянно вспыхивающие конфликты удручали. Тем более, его время в Болгарии подходило к концу. Благодаря гонцам из разных частей света, Себастьян получал много телеграмм от его старых знакомых вампиров. Он слышал, что государственный переворот в Англии благоприятствовал возведению на трон Марии II, а так же то, что Людовик XIV решился ввести свои войска в Пфальц, что послужило предлогом для начала войны между Францией и Аугсбургской лигой. Самой же свежей новостью было то, что Австрийские войска заняли Восточную Венгрию, Славонию, овладели Белградом. Себастьян интересовался тем, что происходит в мире, но не настолько, чтобы забыть о своей вот уже вековой мести. Катерина недавно была на своей Родине, здесь. Еще в начале лета, его информаторы донесли вести, что Петрову видели на берегу Черного моря. Конечно, Себастьян последовал за ней; к концу лета он уже был известен в нужных кругах и был вхож в Собрание — тайную вампирскую организацию в Болгарии. Правда, Катерина все еще умела отлично скрываться. Ее след петлял по всей Болгарии, запутывая не столько Себастьяна, сколько бессмертного вампира, от которого она пряталась. Себастьян знал, что если найдет Катерину первой — убьет, не задумываясь, не посмотрев на то, что она должна погибнуть от руки лорда Никлауса. Себастьян так и не смог побороть в себе отвращение к первородному вампиру, из-за которого, судьба Кассандры сложилась так, как сложилась. Ее короткая история закончилась трагично и глупо; и Себастьян точно знал виновных: Ковен ведьм, что подали ей яд, Катерина и Никлаус Майклсон. И в одну из ночей, когда он оплакивал смерть ведьмы, вампир поклялся, что уничтожит их всех. Ковен был вырезан до последней ведьмы; все графство купалось в пролившейся крови. Себастьян лично уничтожил каждую ведьму, изгрыз каждую шею, выпил все до последней капли бордовой крови, что отдавала ему горечью в тот день. Себастьян мстил. Жестоко, грубо, бесчестно, не задумываясь о последствиях. Его гнев был страшен и слеп, а значит, не всегда был направлен конкретно на виновника. Вампир забыл о милосердии, предпочитая забываться в кровавой бойне. Сердце юного конюха зачерствело; низменные пороки завладели некогда чистыми помыслами вампира. — Вы не думали, Ваше Благородие, что вступать в сегодняшнюю бойню глупо с Вашей стороны, — проговорил, спускаясь со второго этажа с бумагами, его лакей на время пребывания в Чипровце, усатый джентльмен, с вышколенным мастерством и чувством собственной значимости. Себастьяна умилял этот седой мужчина, считавший его лишь безрассудным графом, любившим колесить по свету. Он не знал ни о вампирах, ни об оборотнях, лишь ворчал на то, что старухи окрестных домов точно ведьмы. И он не был далек от истины, ведь в одном из соседних домов действительна жила ведьма, помогавшая Себастьяну сначала в поисках Катерины. — Августин, тебя не должно заботить мое решение. Тем более, я уже оставил плату за твои услуги. Лакей поклонился, и, кряхтя слова на едва ли знакомом Себастьяну языке, удалился с глаз вампира. В руках его уже лежала роспись, благодаря которой он мог получить деньги в ближайшем банке. Проводив слугу взглядом, Себастьян отвлекся на стук двери, чувствуя, что сердце его гостя не бьется. К нему вот уже несколько недель не жаловали вампиры, предпочитая приглашать его на балы и заседания Собрания в письменном виде. И все же, неожиданный посетитель заинтересовал вампира, настолько, что он даже решил не звать Августина, а открыть самому. Он даже не успел удивиться гостю, как мгновенно был вышвырнут из своей же резиденции, а в следующую секунду почувствовал деревянный кол в легких. Вампир внутренне проклинал себя за неосторожность, когда вышел за порог, даже не взглянув на того, кто перед ним. Теперь же, по его телу мучительно расползалась жгучая боль, а орудие все еще находилось в поврежденных тканях. Его мучитель с ноткой удовлетворения взглянул на него, а затем на его лице вместе с улыбкой появились ямочки, что наверняка покоряли каждую женщину. Перед ним стоял Никлаус Майклсон собственной персоной. — Мой юный друг, Себастьян, — он широко развел руками, в приглашающем жесте, — Как приятно видеть того, кто хочет меня убить! Себастьян наконец смог вынуть кол из легких, позволяя организму воспользоваться вампирской регенерацией. — Рад Вас видеть, лорд, — склонившись в потешном реверансе, объявил вампир. Никлаус усмехнулся, обнажая клыки: — Люблю достойный прием! — Большая честь для меня! — скорчился в усмешке Себастьян, не испытывая ни малейшего страха. Сегодня смерть не получит его; а завтра он и сам может будет не прочь умереть. — Ты чувствуешь себя в безопасности, — улыбнулся Майклсон, смотря в лицо врагу, и не замечая там ни капельки ужаса или испуга, — Мы оба знаем, что я не по твою душу. — Приятно слышать, — протянул Себастьян, — С какой целью Вы посетили мою обитель? Первородный снова ухмыльнулся: — Я предлагаю тебе выгодную сделку. Мне нужна смерть Катерины, ты хочешь того же. Я просто предлагаю объединить усилия в ее поисках. Себастьян взглянул на протянутую ему руку, пожатие которой могло бы скрепить договор. С одной стороны, первым порывом было отказаться от предложения Майклсона. Он не должен заключать сделки с врагами! Такие союзы хрупки, и чаще всего недейственны. К тому же он ни капли не доверял слову Никлауса. Но с другой стороны… Себастьян знал простую мудрость: враг моего врага — мой друг. А значит, что он мог попытаться работать вместе с лордом Никлаусом, по крайней мере, пока не нарушена сделка. Их совместные усилия смогли бы ускорить поиски Катерины; а еще вампиру не пришлось бы горевать из-за того, что Петрова убита кем-то другим. Если они найдут ее, то получат возможность совершить свою месть одновременно. — Можем считать сделку действительной, — с толикой торжественности произнес Себастьян, со всей силы сжимая руку Никлауса. — Правильный выбор, мой друг. — кивнул ему первородной, когда они закончили рукопожатие. С этого момента объединение их совместных усилий несло разрушительный характер. Начиная с восстания, где они, сражаясь на стороне народа, поубивали несколько сотен Турецких воинов, благодаря чему сражение было выиграно в пользу Болгар. На следующий день Себастьян покинул гостеприимную Болгарию, исчезая вместе с Никлаусом; ведьмы первородного нашли новый след Катерины в Австрии. Через неделю по местным владениям прошлись разные слухи: кровавый след неотступно тянулся за двумя мужчинами знатных родов; любой, кто встречался на их пути обращался в пепел. Австрию всколыхнули массовые убийства, предписываемые двум серийным убийцам, лиц которых никто толком не мог вспомнить. Знать держалась относительно спокойно, но каждый лорд или граф был проинформирован о том, что никому нельзя доверять. Страх поселился в сердцах простых смертных, заставляя их совершать необдуманные поступки. Страх был повсюду; Никлаус упивался этим терпким, вязким вкусом. Его триумф приближался. Катерина не сможет прятаться вечно. Справедливая кара настигнет ее. Расплата за ее побег будет страшна; Катерина проклянет тот день, когда решилась бежать и обернулась в вампира. Ее ждут мучительные пытки, что заставят ее мертвое сердце трепетать от ужаса. Она будет просить его о быстрой смерти.Эггенбергский замок. Австрия, тот же год.
— При дворе поговаривают, что готовится заговор, — заметил Себастьян, занятый бумагами. Вампир сидел за столом, сверяя информацию о побегах Катерины. Напротив него лежало перо и чернильница, но лорд даже не прикоснулся к ним. Находясь в Эггенбергском замке, расположенном на окраине Граца, второго по величине города во всей Австрии, они ничем не рисковали. Замок находился в отдалении от суеты Граца; и близко к живописным местам. Эггенберг был возведен по приказу самого князя Ганса Ульриха, в духе ренессансной гармонии. Здание необыкновенной красоты с огромным садом, оранжереей и великолепными пейзажами. Входные двери отливали чистым золотом, как и несколько причудливый балкон лицевой стороны замка. В постройке всё было призвано напоминать о ходе времени и движении звёзд. Высоких окон, окруженные медными рамами, было ровно 365, по числу дней в году. Четыре боковые башни из красного кирпича символизировали времена года. 52 комнаты — количество недель в году, 24 служебных помещения — количество часов в сутках. Отдав дань архитектору, Себастьян продолжил неторопливо копошиться в бумагах; Никлаус предпочитал игнорировать бумажную волокиту, предпочитая показательные убийства или на худой конец — балы, где можно было узнать свежие вести от гонцов со всей Европы, и закусить раздражающей знатью. — Мне плевать на их дворцовые разборки! — в комнату влетел раздраженный Никлаус, кинув презрительный взор в сторону вампира. — Ты кажется не понимаешь, — покачал головой абсолютно спокойный Себастьян, с толикой неудовольствия отвлекаясь от бумаг и поворачиваясь к первородному, — Катерина обожает такие представления. Если заговор осуществится, она будет неподалеку. Я не удивлюсь, если она будет в нем замешана. Майклсон оскалился в злобной усмешке: — Полагаю, мой друг, мы можем погостить несколько дней у его Величества герцога? Себастьян кивнул. — Думал ли ты, мой друг, осесть где-нибудь? — спросил вдруг Клаус, с громким звуком отодвигая один из стульев, и усаживаясь на него с видом заинтересованного мальчишки, что хочет узнать о Новых странах, которые скрывает океан. — Пару раз за это столетие. В конце концов, постоянная жажда мести наскучивает. — Ты же знаешь, Себастьян, — ухмыляется Никлаус, обнажая ямочки на щеках, — Месть подают холодной. Жажда отмщения не может наскучить. Брови Себастьяна немного приподнимаются вверх: — Мне кажется, моя вечность проходит впустую. Я хочу путешествовать не потому, что преследую Катерину. Если мы не найдем ее в ближайшее время… Вампир с шумом собирает бумаги в кипу, откладывая от себя. Он поднимается из-за стола, смотря на вид, открывающийся из окна замка. Нетронутая природа будоражит его все еще юношеское сознание. — Я хочу увидеть Землю за Океаном. Быть может, пришло время добраться до Нового Света. И в ту самую минуту, когда он ожидает деревянный кол за предательство в свое сердце от руки первородного, ничего не происходит. Клаус задумчиво смотрит на него, но морщины на его лбу разгладились, а в серых глазах неподдельный интерес. — Ты хочешь отречься и от мести; и от нашей сделки, — понимающе кивает Никлаус. Себастьян пожимает плечами: — Пока не знаю. Я оплакивал свою возлюбленную почти век; поклялся отомстить ее убийцам. Ковен, который преподнес ей яд под видом лекарства — полностью уничтожен мной. Катерина, как невольная причина ее смерти, обречена находиться в бегах всю свою жизнь. И ты, — вампир выразительно косится на Никлауса, — будешь тонуть в крови своих жертв в Аду, когда неизбежно смерть настигнет тебя. Мне больше некому мстить. — Ты больше не хочешь разделаться со мной, после того, как Катерина получит свою смерть? — с небольшим разочарованием в голосе спрашивает Клаус. — Я не хочу твоей смерти, Никлаус. Больше не хочу. По моему, в Европе достаточно вампиров, кто может занять мое место. Первородный качает головой: — Я бы посмотрел, как ты бы пытался сделать это. Делаю ставку, что больше шансов у Майкла. — Вампир-сокрушитель, что мечтает покарать собственный вид? — с задумчивым видом спрашивает Себастьян, дожидаясь кивка собеседника. — Он глупец. — Глупец? — усмехаясь, переспрашивает Никлаус. — У других вампиров есть хотя бы внятная мотивация, чтобы убить тебя. Взять ту же Катерину, у которой ты отнял всю семью. Да она мечтает о твоей кончине! Какой прок охотится за первородными у Майкла? Просто желание уничтожить то, что неугодно природе? Странная цель, поверь мне… На лице Клауса застывает добродушное выражение, но глаза остаются привычно холодными, настолько ледяными, что если бы вампиры могли чувствовать холод — давно бы замерзли от его присутствия. Никлаус задумался о чем-то, и Себастьян не собирается лезть в его думы. В конце концов, за все их путешествие по Австрии, пока сделка не нарушена — Майклсон оказался не худшей компанией. — Ты прав, Майкл — глупец. — Его погубит собственная ненависть к вампирскому роду, к первородным в частности, — добавляет Себастьян, не замечая, как внимает его словам бессмертный гибрид. Себастьян даже не догадывается, насколько важно было услышать это Клаусу. И, может быть, его неосведомленность о том, кем приходится Майкл первородному семейству, впервые приносит Никлаусу удовлетворение. Первородный ловит себя на мысли, что этот вампир напоминает ему Элайджу, что покоится в Англии за его предательство в ночь, когда он должен был снять проклятие. Сейчас Клаус остался один — семья, вся семья, заколота им же; Катерина умудряется путать следы и продолжает бежать и прятаться; Майкл все еще охотится на него. — Мне просто нужна твоя гарантия, Никлаус, — Себастьян первый разрушает установившуюся тишину в комнате, — Если я отрекусь от отмщения Катерине, убьешь ли ты меня? Первородный поднимает на него серые глаза, лукаво щурясь: — Скажем так, мой друг. Ты не раздражаешь меня; и пока ты не начнешь, я не собираюсь убивать тебя. Себастьян ухмыляется: — Сомнительная гарантия. — Другой от меня ты не услышишь, — кивает Никлаус, возвращаясь из задумчивого состояния, — Тем более, я очень хочу побывать при дворе. И, — на его лице появляется пугающая улыбка, — принять участие в заговоре. — Ты хочешь устроить охоту прямо во дворце? Клаус закатывает глаза: — Я просто хочу найти Катерину. Ты — отказываешься от мести; Но я — нет.