You Bewitched Me

— …Он просто спас тебя? — чуть приподняв брови, поинтересовалась Кэролайн, не спуская взгляда с Себастьяна. — Можно сказать и так, — ухмыляется вампир, лениво растягивая слова. Кэролайн сощурилась: — Ты чего-то не договариваешь. — Я сказал почти все. И ты, наверное знаешь, — он выразительно посмотрел на сидящую напротив блондинку, — Никлаус имеет очень сложный характер. — Ладно, — кивнула Кэролайн, на что Себастьян удивленно приподнял одну бровь, видя, как слишком быстро согласилась вампирша. Ведь, судя даже по первому впечатлению, Кэролайн никогда бы не пошла на попятную, замучила, увещевала бы, так, что он не смог бы отвертеться, рассказал бы все, выложил как на духу, смотря в эти глаза-океаны юной вампирши. — Если ты не хочешь поделиться, то я не настаиваю, — улыбаясь, проговорила Кэр. Она аккуратно отодвинула деревянный стул, встала, придерживая спинку, затем бросила еще один взгляд на Себастьяна, прежде чем удалиться в сторону бара. Она буквально могла ощущать сомнения вампира, что несомненно льстило ей. Кэролайн жаждала узнать историю полностью, но Себастьян должен захотеть рассказать ей сам. — Подожди, — она резко оборачивается, замечая, как перед ней появляется шатен. Кэр лишь снисходительно улыбается вампиру, будто ей уже стукнуло больше пятисот лет, а не ему. Она, пожав плечами, говорит: — Не торопись, Себастьян. У нас еще будет время поговорить. — Я понимаю. Он… дорог тебе. Но, я поделился почти всей историей, и ты могла бы дать мне одно обещание взамен. Кэролайн задумчиво сдвинула брови, и непроизвольно сощурилась, смотря на вампира перед ней. — Какое обещание? Себастьян расплылся в улыбке: — Мне нужно уладить кое-что. И я не смогу вернуться в Мистик-Фоллс. По крайней мере, сейчас. Элизабет наложила несколько защитных чар, чтобы я не смог быть далеко от нее, но сейчас я их не чувствую… — Фрея сняла защиту, — пожала плечами Кэролайн, перебивая вампира. — Это значительно упрощает все, — снова улыбнулся Себастьян, — Я должен разобраться во многом. И я не хочу, чтобы Элизабет знала о том, что я хочу сделать. — Просто хватит говорить загадками! — Я хочу встретиться с Ребеккой. И насчет воскрешения ведьмы, — Себастьян немного замялся, — Хочу помочь. Кэр лишь фыркнула: — Чем же ты поможешь, Себастьян? — Поверь мне, Кэролайн, я окажу неоценимую помощь. Не говори об этом Элизабет, если решишь посвятить ее во все это, — проговорил вампир. Конечно, его тон, вкупе с поведением был слегла наглый и самоуверенный, но в его глазах Кэр увидела заботу и теплоту, когда он упоминал ее дочь. И наверное именно это сыграло решающую роль, когда она кивнула ему на прощание… *** Лиззи возвращается домой, в Мистик-Фоллс, в полнейшем замешательстве; особенно, когда за рулем «развалюхи» оказывается не Себастьян, а ее мама. — Это, черт возьми, не то, что я думаю. — Лиззи прикладывает руку к лицу, а затем раздраженно смотрит на абсолютно спокойную Кэролайн. Кэр лишь поправляет ремень, иронично, учитывая то, что вампиру он все равно без надобности. Лиззи хочется буквально закричать от безысходности, когда мама с невинным видом интересуется у нее: — О чем ты, милая? — Где Себастьян?! Кэролайн лишь заводит двигатель, и медленно набирает скорость, лавируя между узких улочек; она не собирается отвечать на вопрос дочери. — Мам! — Лиззи дергает блондинку за рукав, а потом замечает, как унизительно жалобно звучит ее собственный голос. В ее голове проносятся тысячи мыслей, но одно она знает точно — мама бы не навредила Себастьяну. Он старше ее в пять сотен раз! Но ведь она могла сказать ему что-то… Заставившее его сбежать. — Лиззи, милая, — Кэролайн отрывается от дороги и ее глаза расширяются от удивления; в глазах дочери столько тревоги и волнения, а юное сердце бьется так часто. И ее голос, в котором всегда проскальзывают надменные нотки, сейчас такой хриплый и обеспокоенный. — Просто скажи, мам, — Лиззи кивает, замечая ее замешательство. — Себастьян… ушел. — сообщает Кэролайн, слыша судорожный выдох Лиззи. Все, что хочется сейчас юной ведьме, так это оказаться в полном одиночестве. Ей срочно нужна тишина, потому что еще минута, и она перестанет себя контролировать. Магия, которую она ощущает буквально на кончиках пальцев, и которую она не должна чувствовать, грозит вырваться в любой момент. Лиззи всегда сложно давался контроль; в конце концов, из них двоих профи в этом была Джо. — Он сказал что-нибудь? — протянула Лиззи, не желая верить в то, что вампир, которого она впустила в свое сердце, так просто исчез, испарился. Он же обещал, что не уйдет… Кэролайн молчала, со всей силы сжимая несчастный руль. И тут до ведьмы дошло, что все это: этот вечер, эта беседа мамы и Себастьяна, ее вымученное общение с Фреей, эта поездка — все было спланировано. Ее провели! — Он даже не смог бы уйти! — воскликнула Лиззи, постепенно давая волю переполняющим ее через край эмоциям, — Я наложила несколько заклинаний. Он не смог бы быть далеко от меня, потому что начал бы мгновенно иссыхать. Не обманывай меня! Кэролайн болезненно поморщилась: — Я не обманываю тебя, Лиззи. Себастьяну действительно нужно было исчезнуть на некоторое время. Фрея сняла твои защитные заклинания. — Нет! — взорвалась Лиззи, окончательно теряя контроль, — Мама! Не лги мне! Мне нужно знать все, что вы скрываете! Я не испорчу ваш план, или что там у вас, — голос Лиззи стал тише, а Кэролайн встревоженно взглянула на дочь, — Я знаю, что постоянно делала все не так. Я понимаю, что была ужасной, мам, — голос Лиззи задрожал, — Дочерью, сестрой… — Лиззи, — Кэр немного сбавила скорость, — Мы все делаем ошибки. Я люблю тебя, и для меня вы с Джози — самое главное. Вы — все, что у меня есть, — блондинка смотрела, как глаза дочери наполняются слезами, отчего ее мертвое сердце предательски защемило. В следующую секунду вампирша съехала с трассы, останавливаясь на обочине и заглушая двигатель. Она видела, как Лиззи сдерживается изо всех сил, чтобы не начать рыдать, как будто она совсем маленькая девочка. — Милая, — Кэролайн ласково обхватывает запястье дочери, чуть сжимая его, когда она смотрит на нее, — Я понимаю тебя. Это чувство, будто ты беспросветная дурочка, а все вокруг знают больше. Будто они всегда знают больше. — Вампирша отстегивает ремень, перегибаясь через сиденье, и прижимая к себе Лиззи. Она чувствует, как робкие слезы катятся по щекам малышки ведьмы, и ей так горько от этого, что хочется заплакать самой. Кэролайн обнимает Лиззи, гладя ту по непослушным светлым прядям, шепча ей что-то неразборчивое. На Лиззи безошибочно успокаивающе действует проникновенный голос матери и ее теплое и такое родное дыхание. — Мам? — Лиззи отстраняется, стирая большим пальцем несколько слезинок. — Почему он ушел? Кэролайн шумно выдохнула, убирая выбившуюся прядь дочери за ухо. Ей не хочется рассказать Лиззи все то, во что они ввязались. Она просто хочет, чтобы ее девочки были в безопасности. — Так было нужно, Лиззи. — Ты не расскажешь мне. — обреченно говорит ведьмочка, не замечая, как на её лице появляется кривая улыбка. В глазах все еще стоят непрошеные слезы. — Мы вернемся в школу; к Аларику, Джози, — произносит Кэролайн, снова заводя машину. — И мне придется рассказать всем вам. И это будет нелегко, Лиззи. Мне — будет не легко. Юная ведьма молчит, потому что она как всегда слишком думала о себе, чтобы заметить, как это важно для её матери, и как она переживает из-за этого. Лиззи чувствует себя настоящей эгоисткой и от осознания этого что-то так неприятно колет в груди. Но ведь в этом она и есть — эгоистичная, ревнивая собственница, которая просто не хочет быть на втором месте. Она не ангел, спустившийся с небес и не исчезнувший даже в вампирской ипостаси — как Кэролайн; не спокойный и рассудительный Аларик; даже не вечная спасительница Джози… И Лиззи ненавидит то, что понимает это, но все равно не может иначе. Где-то внутри мерзкий голосок твердит ей, что она никогда не будет настолько важна, чтобы люди, которых она любит, выбрали ее. Ведь, если она могла бы выбрать Себастьяна, если бы она выбрала его, может быть, он бы смог выбрать ее. И, в конце концов, он бы не исчез так стремительно, оставив пустоту внутри и выплаканные слезы в жилетку матери. Она бы хотя бы попыталась сделать так, чтобы он остался. Только если бы знала, что для его мертвого сердца ее слова что-то значат. Что она значит для него что-то. Она бы никогда не поверила, если бы ей сказали, что Себастьян любит ее. Не потому что вампиры, особенно прожившие так много, не способны любить; ведь Себастьян мог любить, он любил, и она чувствовала это, когда была в его воспоминаниях. Но потому что он никогда бы не смог полюбить ее; по-настоящему. Она напоминала ему Кассандру, она выглядела, как Кассандра, она была Кассандрой для него; более глупой и несмышленой, в руках которой не было такой могущественной силы и бесчисленных смертей, но от этого не терявшей своей очаровательности. И, наверное, осознание этого факта не было столь страшным, если бы Лиззи не чувствовала ничего к этому вампиру. Но разве юная ведьма, не видевшая мир, могла бы противостоять обаянию старого вампира, который очаровывал сотни девушек в прошлом? Выдержка никогда не была сильной стороной Элизабет, в отличии от Джо или Кэролайн, по этому она и кинулась в этот омут с головой, не совсем задумываясь о последствиях, наслаждаясь, как он предложил ей. И теперь, когда все вроде бы встало на свои места, и ей нужно было выкинуть из головы все это, потому что Себастьян ушел, Лиззи просто не смогла. Глупая наивная ведьма! *** Мистик-Фоллс совсем не изменился. Серьезно, это был тот самый маленький провинциальный городок, где не должно происходить ничего интересного; самым интригующим событием должен быть какой-нибудь праздник Основателей, а единственным местом, где можно отдохнуть после тяжелого рабочего дня — будет Мистик-Гриль. И никаких сверхъестественных существ, непонятных заговоров, призраков, порталов и всего того, от чего Кэролайн раньше хотелось бежать. Когда они с Лиззи подъезжали к школе, то около ворот их уже ждал Аларик, сжимающий плечо Джози, как самый образцовый отец, а рядом с довольным лицом стояла Хоуп. Они выглядели как образцовая семья, ожидающая маму, что Лиззи невольно передернуло. Все же, Хоуп не была их семьей; не по крови. Да, Аларик бесспорно заменил ей отца в этот сложный период; а Кэролайн настолько быстро нашла с юной мисс Майклсон язык, что стала для нее кем-то вроде старшей сестры, или тети, всегда готовой помочь с советом, или посплетничать о чем-то. И Джози, ее любимая Джози, была настолько близка с Хоуп, что иногда их называли сестрами, не замечая при этом блеск ярости в глазах Лиззи. — Кэролайн! — первой, кто кинулся к ее маме, была Хоуп. Она сжала Кэр в объятиях, да настолько сильно, что не будь она вампиршей, точно бы задохнулась. Лиззи вышла из машины, со всей силы хлопнув дверью, с удовлетворением замечая, как затряслась эта «развалюха», а затем перевела взгляд на Джо, которая тоже кинулась к Кэролайн. Аларик присоединился к дружным объятиям, и Лиззи на секунду скривилась, чувствуя как раздражение поднимается во всем ее существе, ведь она осталась в стороне. — Лиззи, не будь букой! — радостно воскликнула Джо, оторвавшись от мамы, и притянув сестру. В любом случае, их последний разговор закончился не лучшим образом, точнее абсолютно ужасно. Элизабет даже смотреть на Хоуп не хотела, впрочем, та к этому и не стремилась. Майклсон лишь засыпала Кэролайн вопросами, а потом потянула их вместе с не сопротивляющимся Алариком в сторону школы. Наблюдая за удаляющимися фигурами, Лиззи чувствовала, как ее не самое плохое настроение превращается в отвратительное. — Она крадет мою семью! — не выдержав, шипит блондинка. Джо возмущенно восклицает: — Не смей так говорить, Лиззи! Ее мама мертва, а отца она даже увидеть не может! Лиззи резко разворачивается к ней, практически рыча: — Но Кэролайн наша мама, а не ее! И папа… — Никто с этим не спорит, — перебила Джози, — Но мама любит ее, и папа тоже. Хоуп нуждается в них. Элизабет чувствует, как ее лицо багровеет; но не от смущения, а от гнева, что переполняет ее и не находит выхода: — Ты на ее стороне Джо. Как обычно. — Хоуп любит их, как родных. Она — наша семья, — возражает другая Зальцман. — Нет! — рычит Лиззи, — Хоуп не наша семья. И не будет ей! Бросив на нее разочарованный взгляд, Джо удаляется в том же направлении, что и родители, оставляя Лиззи одну. Ведьма чувствует, что перегнула палку; и ей даже немного жаль. Но не настолько, чтобы изменить свое мнение. Лиззи Зальцман слишком упряма и эгоистична, чтобы отступить. Даже, если это касается того, что ей дорого. Может поэтому, уже на следующий день она использует всю скопленную магию на усиленное заклинание поиска. Если Себастьян ушел и отступил, не значит, что отступила она.