You Bewitched Me

      Чертова Петрова стояла на пороге, конечно, не заступая за линию, после которой ее ждала бы преждевременная кончина. Брюнетка сверкнула своим белоснежным оскалом, но так ничего и не сказала; да и слова особо не нужны были — в ее горящем взгляде было столько кристально чистой ненависти, что любой человек бы уже в ужасе улепетывал от этого зрелища. Но Себастьян не был человеком; тем более, у него были куда более серьезные причины ненавидеть Петрову, чем у Никлауса, кричащего о своем возмездии. Он сам не заметил, как черты его лица заострились, обнажая вампирскую сущность, а сеточка вен постепенно начала расползаться на веках. Неужели, спустя пять столетий они снова встретились с Катериной; которая правда давно перестала пользоваться этим именем, сменив на вычурное Кэтрин. Вампир в мгновение ока оказался на пороге, со всей силы ударяя кулаком около открытой двери, но девушка не шелохнулась. — Когда ты говорила, что приведешь того, кто напомнит мне о моем прошлом, я честно говоря, ждала Элайджу, — манерно растягивая слова, протянула Пирс, скрестив руки на груди, и игнорируя Себастьяна, обратилась к Ребекке, стоящей у крыльца. Вампир резко обернулся на светловолосую подругу, заметив, как в ее глазах вспыхнуло что-то, напоминающее сожаление. — Элайджа мертв, — отрезала Бекка, перемещаясь к Себастьяну, который заметил потрясение в лице Катерины, впрочем, мгновенно исчезнувшее за привычной маской стервы. — Как долго? Ребекка тяжело вздохнула, и, все-таки отвела взгляд: — Уже год. — Не может быть. Последний кол из белого дуба уничтожен, значит, его ничто не может убить, — упрямо возразила Катерина, справившись с оцепенением, что охватило ее после этой новости. Элайджа не мог умереть; это было бы как минимум нечестно и как максимум вопиюще несправедливо! Почему самый благородный член этой семейки должен умирать? Он не мог умереть; Майклсоны не позволили бы этому случиться. «Как он говорил? — пронеслось в голове Кэтрин, — Всегда и навечно?» — Он умер, чтобы его брат мог жить. — в голосе первородной скользнули стальные интонации. — Нет, — замахала головой Кэтрин, будто все это — жалкое видение или проказа очередной глупой ведьмочки. Элайджа… Она даже не попрощалась… Катерина часто-часто заморгала; в ее темно-карих глазах плескалась растерянность, так не присущая брюнетке, просчитывающей все ходы наперед. — А вот как ты осталась жива, это хороший вопрос, — неожиданно с деланно-дружелюбной улыбкой поинтересовался Себастьян. Пирс метнула раздраженный взгляд на него, и, уже хотела закрыть дверь, как слова Ребекки остановили ее: — Нам нужна информация, Пирс. Ты можешь получить желаемое взамен. — Я ничего не собираюсь говорить. Тем более, в его присутствии, — она фыркнула и кивнула в сторону Себастьяну, будто он был не больше, чем мусором, ни пойми как оказавшимся на ее пороге. Ребекка закатила глаза: — Тогда я просто убью тебя. Как тебе такой расклад, Пирс? Кэтрин сжала губы в тонкую линию, чуть подняла подбородок, намереваясь придать своей персоне воинственный вид, но быстро осеклась, вспомнив, кто она сейчас. — Что, в человеческом обличии пропала смелость? — с ехидной ухмылочкой поинтересовалась первородная. Себастьян заинтересованно приподнял брови, отмечая, что сердцебиение Кэтрин отчетливо ощущалось, к тому же, оно было прерывистым и скачущим, выдавая страх за свою шкуру. Значит, Пирс больше не вампирша; но как тогда она умудрилась стать человеком? — Так, — Себастьян снова обманчиво обворожительно улыбнулся Петровой, — Сейчас ты пригласишь нас, придумаешь, чем нам закусить, а потом расскажешь все, что знаешь о ведьме по имени Кассандра, — он внушал Катерине, и, почувствовал, как что-то в груди неприятно йокнуло при упоминании Кассандры. Вампир уже с легкой улыбочкой развернулся к Ребекке, ожидая услышать от Кэтрин слова «можете войти», но ничего не происходило. Кэтрин стояла на пороге, и заливалась беззвучным смехом: — Ты все такой же наивный, Себастьян. Думаешь, я не принимаю вербену? — Что же, — досадливо поморщился вампир, — Время пошло тебе на пользу, Катерина. И все же, как тебе удалось выжить, пусть и оставшись ничтожным человечишкой? Тут уже скривилась Петрова, но все же ответила: — Сучки всегда выживают. И с этим нельзя было поспорить.

***

— Ты же знаешь, кто такая Кассандра, да, Пирс? — усмехнулась Ребекка, когда они наконец сидели в главной комнате этого странного домика, которую Кэтрин величала гостиной. Потертые коричневые обои, старая, замшелая мебель, никакой современной техники, и конечно, запах — Себастьян чувствовал, как здесь буквально все провоняло болотной затхлостью и сыростью. Еще Себастьян отметил, что отвар из каких-то мерзко зловонных трав, что стоял на тумбочке такой же обветшалой кухни, был приготовлен ведьмой. Весь этот дом словно был извращенной шуткой над ними, или над самой Пирс, привыкшей жить в огромных поместьях, замках, ну или пентхаусах на крайний случай. «Какой омерзительный дом!» — все, что проносилось в мыслях Бекки, пока она оглядывала комнату. Даже заметив бурбон, стоящий в полке шкафа, который непонятно как все еще держался, первородная решила проигнорировать напиток. — Я знаю достаточно, — фыркнула Кэтрин, состроив злобную гримасу, так хорошо заученную и привычную. Бекка закатила глаза: — Ты что, стала настолько жалкой, что живешь в этом убожестве? — первородная выразительно обвела глазами гостиную, а потом, заметив искорки разгорающейся ярости в глазах Кэтрин, удовлетворенно хмыкнула. Как же хотелось ей, чтобы на этом кукольном личике двойника наконец запылал нешуточный гнев. Майклсон собиралась как можно больнее уколоть Пирс, и совсем не заметила того, что привлекло внимание Себастьяна. С Кэтрин Пирс что-то было не так. Нет, она по прежнему была сучкой, грубой и прямолинейной. Но теперь в ее глазах кроме всполохов гнева или ярости, было что-то еще. Себастьян не мог точно дать определение этому; что-то в ее глазах заставило даже его мертвое и черствое сердце вздрогнуть. И он наконец понял. Отчаяние. Вот, что теплилось в радужке темно-карих глаз. Безысходность и обреченность сквозила в ее взгляде, как не пыталась она скрыть это. Из Кэтрин будто выжали все соки и эмоции, оставив лишь хорошо заученные злость, сарказм и ненависть. И как бы Себастьян не пытался выкинуть это открытие из головы, ничего не получалось. Чертова Петрова! Тут что-то не так. — Мне плевать на твое мнение, — огрызнулась Кэтрин, и Себастьян снова уловил это отчаяние, пронизывающее все ее хрупкое, особенно теперь, существо. За всеми этими мыслями вампир совсем забыл, что теперь Катерина — человек; может быть эта безысходность, витавшая буквально в воздухе, из-за этого? Но эта эмоция, это ощущение так не подходило Петровой, ведь в ее хитрых лисиных глазах цвета темного шоколада, никогда не было ничего отдаленно напоминающего такую подавленность. Это было странно; и непривычно, и подозрительно. Себастьян не понимал, что произошло с этой девушкой, за которой он по своей глупости гнался почти сто лет. Кэтрин все еще была собой, в каком-то извращенном понимании этого слова; ведь теперь она не вампирша, с вечной жизнью и всеми благами вроде внушения, а лишь хрупкий организм, уничтожить который проще простого. Петрова будто сдалась; проиграла не просто бой, а всю войну, и теперь цеплялась за остатки себя прежней. Осознание этого неприятно полоснуло невидимой плетью по груди Себастьяна. Катерина всегда была для него чем-то вроде образцового примера выжившего. Она всегда спасала свою шкуру, не заботясь о других; только о себе. Она так хотела жить, что пользовалась всеми методами. И, даже когда Себастьян и Никлаус искали ее, она, благодаря своей жажде жизни, убегала, и убегала от них, и продолжала бы бежать еще сто лет. И теперь, в карих глазах не было того самого — желания выжить; лишь удрученное смирение со своей неизбежной участью. Что же с ней стало? Неужели Кэтрин Пирс уже неофициально похоронила себя? — А мне на твое, — ехидно улыбнулась Бекка, совсем не замечая задумчивого взгляда друга, обращенного на Катерину. Майклсон вообще доставляло непомерное удовольствие выводить Пирс. Ведь эту сучку нужно поставить на место, и, если это дело выпало по счастливой случайности ей, то это только первородной на руку. — Давай уже спрашивай, — махнула ладонью Пирс, и в этом жесте Себастьян заметил накопившуюся усталость. Словно Катерина потеряла смысл бороться и выживать; потеряла именно то, что спасало ее столько раз. Ребекка хмыкнула, поправляя прядь волос: — Нам нужна Кассандра. Ведьма, способная вобрать много темной магии. И ты знаешь ее, ведь она спасла тебя, а ты, Пирс, даже не задумалась об этом. Как и обо всем остальном в своей никчемной жизни. Кэтрин повела плечом, отводя взгляд от первородной, и, наконец обращая свой взор на Себастьяна: — Она помогла мне бежать. И оказала мне огромную услугу, которую я ей возвратила сполна. И да, я прекрасно знаю, что ты хочешь спросить, Себастьян. — Ну и? — лениво приподняв одну бровь, откликнулся вампир. — Она умерла на твоих руках. Пять веков назад. Ты хочешь знать, как ее воскресить. — четко проговорила Кэтрин, сделав акцент на последних словах. Себастьян кивнул: — И ты расскажешь, Катерина. Потому что я, хоть и оставил свою месть, не забыл о ней. — Твоя месть меня не пугает. — отрезала брюнетка, — Ты сам понимаешь, что она бессмысленна. Она умерла, потому что должна была. Я лишь была сопутствующим фактором, к тому же, признай, тебе просто хотелось отыграться на мне за ее потерю. — Я могу отыграться тоже, Кэтрин, — влезла Ребекка, чувствуя, что разговор отходит от основной темы. Петрова фыркнула: — Кто бы сомневался. Но вот, что я хочу сказать тебе, Себастьян, — она подошла к сидящему в кресле вампиру, чуть наклонившись к нему, чтобы их лица были на одном уровне, — Я действительно оказала ей услугу, пока ты был неизвестно где. Я нашла одну ведьму около тридцати лет назад, пока все думали, что я мертва. И эта ведьма практиковала черную магию. Как ты думаешь, что я сделала тогда? Себастьян застыл, чувствуя, как внутри все холодеет. Он сощурился, смотря прямо в темные глаза чертовки Пирс, когда она наконец прошептала ему в лицо: — Я воскресила ее. Несколько секунд они не отрывали взглядов друг от друга; Себастьян мог бы ей рассмеяться в лицо, за очередную бесполезную ложь, но ее глаза, так открыто и честно смотрели в его, даже если такое слово как честность не вяжется с Пирс. — Ты же лжешь! — воскликнула Ребекка, всплеснув руками, а затем, подлетев на вампирской скорости к Катерине, схватила ту за шею, — Не было бы в твоей мерзкой крови вербены, я бы… Кэтрин усмехнулась, но гримаса была не похожа на улыбку от слова совсем: — Мне не к чему врать. К тому же, мы можем подождать, пока вербена выйдет из моего организма. И ты можешь спросить у меня. — Ты воскресила ее тридцать лет назад? — хриплым голосом поинтересовался шатен. Нет. Нет, нет, нет. Кассандра не может быть жива. Просто не может быть, черт возьми. Тридцать лет. — Да, — прохрипела Кэтрин, ведь руки первородной на ее шее стали больше походить на удушающую хватку. Себастьян перевел взгляд на Ребекку. Конечно, за все эти столетия он научился хладнокровию и сдержанности, присущей хорошо контролирующим себя вампирам. Но эта… новость — была потрясением. Даже для него. Кассандра была жива столько лет, и не искала его. Хотя наверняка узнала от Катерины, как он скорбил по ней. Чертовы ведьмы, чертова Петрова! Волна ярости поднялась в душе обманутого вампира. — Какого черта я узнаю об этом только сейчас? — он подскочил с кресла, и, заметив, что Ребекка убрала руки от шеи девушки, сам со всей силой вцепился в белоснежную кожу. Кэтрин скривилась, и, Себастьян, не отдавая себе отчета, прижал ее к стене, вдавливая тело в холодную поверхность. Руки его угрожающе начали сжиматься около ее горла, и, лишь когда Катерина всхлипнула, он ослабил хватку. — Она сказала, что сама найдет тебя, — прохрипела брюнетка, с жадностью хватая воздух, — когда придет время. Себастьян зарычал от негодования: — Ты, мерзкий двойник из рода Петровых, Катерина. Я убью тебя. Из-за тебя все это и началось. Ребекка подошла к нему, в успокаивающем жесте опуская руку на напряженное плечо. Себастьян резко мотнул головой в ее сторону. — Ты должен мне объяснение, — шепнула ему на ухо Бекка, и, заметив его утвердительный кивок, отошла от него. Резкий порыв ветра, ворвавшийся в комнату, не предвещал ничего хорошего. Особенно, когда входная дверь со всей силы хлопнула, а перед ними появилась блондинка с корзиной каких-то трав. Стоило ей поднять свой взгляд, как Себастьян охнул, и, мгновенно отпустил Кэтрин. Та, закашлявшись, все же кивнула девушке. Ребекка лишь недоуменно смотрела то на зашедшую блондинку, то на Себастьяна, замеревшего на месте. Мертвое сердце его застыло, а потом забилось с бешеной скоростью. Казалось, вампир увидел перед собой призрака. Оно так и было. — Вот мы и встретились, мой милый Себастьян.