You Bewitched Me

      У Себастьяна сейчас большие проблемы: во-первых — Кассандра, которая не простит ему этой выходки; во-вторых, ему нужно как можно быстрее замести все возможные следы и свалить из этого пригородного городка, неизвестно где находящегося. Впрочем, второй вопрос решается довольно быстро: на дороге он встречает мужчину, очевидно занимающегося пробежкой, и сразу же подвергает его внушению. — Отвечай быстро. Где мы находимся? — хищно вцепившись в его плечи, спрашивает вампир, наблюдая за расширяющейся радужкой. Мужчина моргает несколько раз, но взгляда не отводит, и конечно же отвечает: — США. Штат Вирджиния. Недалеко от городка Мистик-Фоллс. Губы Себастьяна расплываются в довольной ухмылке. Кассандра все же не смогла перенести его далеко от пансиона Сальваторе, а это значит, что ее силы сейчас все же ограничены. Конечно, ей нужно время восстановиться после ритуала. И именно это время — его возможность либо добраться до школы, либо сваливать в Новый Орлеан, где его может ненадолго приютить Фрея. Но он хотел встретиться с Элизабет, а значит вариант с городом-Полумесяцем отпадает. — Забудь о нашем разговоре, — внушает он мужчине, который после этого как ни в чем не бывало продолжает свою полуденную пробежку. Вампир же на сверхъестественной скорости направляется в направлении Мистик-Фоллс, пока Кассандра не заперла его снова, ведь тогда рассчитывать на ее милосердие не придется.

***

— Вы что, все сошли с ума? — Лиззи рвала и метала, и ее сила уже грозилась вырваться, несмотря на успокаивающий заговор, наложенный Хоуп. Зальцман-младшая была в чистой ярости, что бурлила в ее венах и заставляла делать необдуманные вещи. Пусть, Лиззи пока сдерживалась, но чувство того, что терпение иссякает, только подстегивало юную ведьму. — Лиззи, успокойся, — Джо попыталась дотронуться до ее предплечья, но ее обожгло волной беснующейся магии, что жалила хуже любого яда. Брюнетка переглянулась с Хоуп, которая стояла рядом. — Кэролайн не понравится твое поведение, — произнесла юная Майклсон. Лиззи сардонически расхохоталась: — Мне плевать, Хоуп. Поведение моей мамы еще хуже. Они же просто обменяли его, как чертов товар! И все, чтобы спасти твоего отца! Хоуп напряглась: — Это была вынужденная мера. Лиззи перебила ее, чувствуя, как ее ладони накаляются, а магия требует выхода: — Они предали его! И все ради Клауса Майклсона, ужаснейшего из ужаснейших! — Прекрати, Лиззи, — вмешалась Джо, — Успокойся. Но сестра не услышала ее: — Он не заслужил участь простой разменной монеты. И твой отец точно не стоил этого! — ехидно добавила блондинка, видя, как глаза Хоуп начинают поблескивать чистым золотом. — Не тебе решать, каких жертв стоил мой отец! — сжав руки в кулаки, процедила Майклсон. Лиззи снова оскалилась в презрительной усмешке: — Ты права, не мне. Но я хочу, чтобы ты слышала это, Хоуп Андреа Майклсон. Я хочу, чтобы ты поняла, раз и навсегда, что твой папочка — ужасный монстр с тысячами, нет, с сотнями тысяч жертв. И что его крови на руках хватит, чтобы заполнить целый Тихий океан. Ты думаешь, что твой папочка воскреснет и все будет как в чертовой сказке со счастливым концом? — Заткнись, — прошелестела Майклсон ледяным тоном, не отрывая взгляд от Лиззи. Та, казалось, лишь добивалась этого. Ведь в следующую секунду Зальцман-младшая выпустила энергетическую волну кроваво-красного цвета, что сбила шатенку с ног, а языки этой энергии обвили горло трибрида, не давая ей возможности вздохнуть. — Не знаю помнишь ли ты, или нет, — неожиданно миролюбиво заявляет Элизабет, присаживаясь с корчащейся в муках Хоуп, — Но я уже говорила тебе о том, что если захочу того, чтобы твоя человеческая жизнь оборвалась, то приложу все усилия, чтобы это было мучительно. Но сейчас, можешь поверить мне, я хочу совсем не твоей смерти, — и с этими словами блондинка щелкает пальцами, ослабляя энергетические путы, мешающие шатенке дышать, и, кинув лукавый взгляд на остолбеневшую сестру, покидает школу-пансион. Ей нужно найти Себастьяна, пока эта мерзкая ведьма не скрыла его защитными чарами. Она просто не может поверить, что ее собственная мать пошла на это, ради освобождения Клауса Майклсона. Просто не верится! Кэролайн же «хороший» вампир, которая и мухи без причины не обидит, и она так поступила с Себастьяном, хотя знала, что он не безразличен ей, Лиззи, ее дочери. А если бы она не услышала этот разговор Кэролайн и Ребекки сегодня утром, когда они обсуждали возможную участь вампира. Оказывается, вчерашним договором перед ритуалом Ребекка Майклсон и ее собственная мать практически подписали смертный приговор Себастьяну, обменяв его на воскрешение. И она, черт возьми, даже не узнала бы об этом! Кэролайн наверное не решилась бы сказать правду, и Лиззи пришлось бы выслушать эту историю об «исчезновении» вампира из уст Джози. Лиззи никак не могла принять тот факт, что Себастьяном пожертвовали ради Клауса. Тем более, после того, как она услышала, что он был близким другом Ребекки, которая и согласилась на обмен. Да, она спасала родного брата и все такое, но даже Лиззи была осведомлена о том, как Никлаус обращался со своими братьями и сестрами, и как часто он закалывал их, предавая доверие своей семьи каждый раз. Как от третировал собственную семью, держал из с кинжалами в сердцах, как безжалостно расправлялся со всеми возлюбленными Ребекки… И даже после всего этого первородная любила его и пожертвовала даже своим близким человеком ради брата, который принес в ее вечную жизнь столько боли. На секунду Лиззи показалось, что она понимает это «всегда и навечно», на секунду она осознала, что если перед ней был такой же выбор, что если бы на месте Клауса была Джози, то она наверное сделал бы тоже самое. Но это осознание длилось не дольше секунды; потом в юной ведьме снова поднималась неконтролируемая злость. Потому что у Лиззи не было миллениума, чтобы научиться справляться со своими зашкаливающими эмоциями, или идеальной выдержки Кэролайн, помешанной на контроле. И ее злость носила разрушающий характер. Ей хотелось впитать в себя как можно больше магии и сжечь этот дурацкий городок, чтобы его не осталось даже на картах. Хотелось просто выпустить весь гнев, что разлился по ее артериям, и казалось, добрался до сердца. Лиззи очнулась только тогда, когда поняла, что ствол дерева, на который она оперлась, загорелся, и древесину уже поглощали голодные языки пламени. Лиззи испуганно отшатнулась от дерева, и, заморгала глазами, быстро-быстро. Ей срочно нужен план по вызволению Себастьяна из лап этой ведьмы. Потому что она даже не хотела допускать мысли о том, что вампира вовсе не нужно вызволять, и что он может быть даже обрадован такому стечению обстоятельств. Она ведь сама недавно практически уверила себя в том, что он не выберет ее, предпочтя Кассандру. Но после того, как она увидела эту надменную ведьму, и Себастьян, стоящего рядом с ней у той машины со злосчастным гробом Никлауса, что-то щелкнуло в ней. Лиззи внезапно поняла, что готова бороться за Себастьяна. И, если ей придется устранить его бывшую ведьмочку, она пойдет на это. И не только… Еле слышный шорох мгновенно отвлек ее от всех мыслей, заставляя напрячь и слух и зрения, пожалев о том, что ей не доступна не вампирская скорость, ни другие вампирские способности. Шорох повторился, в этот раз издевательски близко, но как не мотала головой юная ведьма, определить нарушителя ее спокойствия не удалось. Черт, если это какая-нибудь белка, то Лиззи поклялась, что убьет ее мучительно, не смотря на светлую память любителя этих самых белочек, в особняке которого и находился пансион. Но шорох не был похож ни на белку, ни на какого-то другого животного. Лиззи нахмурилась, чувствуя, как сердце предательски сжалось. Все же, мало ли что водится в этом чертовом лесу; вспоминая все истории о молодости мамы, которая здесь натерпелась и нападения оборотней, и их укусов и драк с вампирами, Элизабет поежилась. Она потерла ладошки друг об друга, и, чувствуя прилив магии, взяла себя в руки. Она развела руки в сторону, пустив алую энергию вокруг себя, тем самым создавая маленький защитный барьер. В следующее мгновение шорох повторился, совсем рядом с ней. Лиззи сглотнула, теперь она точно поняла, что это было: вампир, двигающийся на сверхскорости, просто игрался и дразнил ее. — Неожиданные появления утрачивают всю неожиданность, — этот британский акцент она бы никогда не перепутала, хотя слышала всего лишь несколько раз в жизни. Перед ней стоял Клаус Майклсон собственной персоной, с мальчишеской улыбкой на губах, что обнажала ямочки, так очаровавшие ее маму. Он медленно провел рукой по невидимому барьеру, а потом посмотрел прямо ей в глаза. На мгновение сердце девушки остановилось; от Никлауса веяло величием и самодовольством, а от его прикосновений барьер начал дрожать. Лиззи с вызовом подняла свой взгляд, решив, что не будет бояться этого гибрида. В конце концов, он же не причинит ей зла? — Что же, даже не поприветствуешь? — в его глазах плясали черти, но выражение лица было миролюбивым и даже несколько заинтригованным. Словно Клаусу было интересно, что она ответит. Лиззи фыркнула, так как все еще чувствовала себя в относительной безопасности: — Не ждите, что я упаду на колени. Клаус рассмеялся, и его чистый и завораживающий смех так не вязался с образом Великого и Ужасного: — Конечно не жду. Тем более от дочери Кэролайн. Лиззи нахмурилась, ожидая того, что он сломает ее хрупкий барьер в следующее мгновение: — Мне стоит принять это как оскорбление? — Скорее как комплимент, милая, — улыбнулся Клаус, показывая свой благодушный настрой. — Думаю, Вам стоит делать комплименты только моей маме, — фыркнула Элизабет. Клаус снова усмехнулся, и, достав из-за спины какой-то кинжал, вдруг со всей силы проткнул барьер. Лиззи отшатнулась от неожиданности и резкости его удара, и потеряла контроль над своей магией на несколько секунд. Впрочем, их хватило сполна для того, чтобы уничтожить итак хлипкий барьер, который явно бы не сдержал первородного гибрида. Лиззи быстро пришла в себя и первым порывом было отбросить Клауса как можно дальше от себя, тем более, магия будто закипала в ее крови, желая найти выход. В последнее время это состояние замедленной бомбы преследовало ее, еще с того дня, когда она впервые не по своей воле влезла в голову Себастьяна, или даже чуть раньше, когда он сказал ей о том, что они связаны. И, кажется, это были отнюдь не пустые слова. Древняя магия окутывала ее каждый раз, когда она видела его, и эти разноцветные хитросплетения энергии, непонятные ей, связывали их, словно ниточки. Они действительно были связаны чем-то более древним и могущественным, чем обычная встреча в Богом забытом городке. Лиззи должна вызволить его; а этот гибрид только задерживает ее, поэтому, если убийство дочери его любимой сегодня не входит в злодейскую программу, то она должна уходить. Но прижатый к ее горлу кинжал не дает ей сдвинуться ни на шаг. Никлаус снова растягивает пухлые губы в улыбке, замечая недовольство в глазах Лиззи. Она тоже не боится его, совсем как и ее мама. — Подожди, Элизабет, — произносит Клаус, а у девушки все внутри сжимается, ведь полное имя только напоминает ей о Себастьяне. Никто, кроме него не называл ее так. Юная ведьма медленно поднимает подбородок, чувствуя прикосновения ледяного металла к коже: — Давайте так, Мистер Я-убью-всех-кого-ты-знаешь. Вы отпускаете меня, ничего не говорите моей маме, и все счастливы. Можете даже взять ее в Новый Орлеан, — добавляет Лиззи, замечая его заинтересованный взгляд, — Она как раз потратила год на то, чтобы спасти Вас. Ей стоит отдохнуть. — И ты думаешь, что я отпущу тебя на поиски моего старого друга одну? — Клаус в притворном ужасе поднимает брови, — Да и еще без разрешения? Я не спорю, твоей маме нужен отдых, и я, безусловно, обеспечу ей совместное путешествие до Нового Орлеана, но не сейчас. Лиззи сжала губы в тонкую линию и процедила: — То есть ты пожалуешься моей мамочке? Очень мило. — Ты правда так плохо думаешь обо мне? — улыбнулся Никлаус, на что юная ведьмочка лишь пожала плечами, видя, что он убирает клинок от нее, и прячет куда-то за пояс. Наверное, ей не хотелось признаваться даже самой себе, что она одобряет выбор своей мамы. Это же неправильно — «хорошая» вампирша, директор целой школы и мать близняшек-сифонов вместе с Большим и Злым волком, вставшим на путь исправления. Но именно так и было: ее мама, очевидно, была счастлива с Клаусом. И Лиззи хотела заткнуть свою внутреннюю эгоистку и собственницу и позволить своей семье быть счастливой. Потому что она любила маму, папу, Джо больше всего на свете; больше себя уж точно. — Я думаю, что все заслуживают второй шанс, — проговорила Лиззи, сталкиваясь с потеплевшим взглядом Клауса. — Тогда у меня есть одна идея, — растянув губы в улыбке сообщил гибрид. Лиззи с притворной заинтересованностью поднимает взгляд: — И какая же? Клаус лишь продолжает улыбаться: — Я помогу тебе вызволить Себастьяна. К тому же, я давно хотел повидаться с ним.