Fluoxetinum

— Нет, и как вам этот пиздец? Реджина довольно улыбнулась: вы даже не представляете, кто устроил «этот пиздец», котики. Мой мужчина. Мой забавный, смешной, милый Артур. Самый нормальный человек в этом долбаном городе. Готэм распухал от слухов и толков, как труп утопленника, новостные каналы и газеты всех мастей только подогревали нездоровый интерес к случившемуся. И царство великого Мюррея Франклина тоже гудело с утра понедельника: ах, как теперь ездить в метро, ох, как страшно, о боже, бедные мальчики, им бы еще жить и жить… Фокс тихонько посмеивалась и наконец не выдержала: — Ну давайте посмотрим на факты: их не ограбили, убили при свидетелях. Значит, это все случилось внезапно. Может, это он защищался от них… — Какой-то чокнутый клоун — от трех нормальных парней с Уолл-стрит? Фокс, ты вообще в своем уме? Девушка высокомерно кивнула и больше в дискуссию не вступала. К обеду тема исчерпала себя: в офисе, но не в клубе «Ха-ха». Там, правда, еще и подначивали Артура, который с непривычно самоуверенной и саркастичной физиономией методично перебирал вещи в своем шкафчике, часть театральным жестом отшвыривая за спину, часть — аккуратно складывая в бумажный пакет. — Говорят, он был одет как клоун… А я слышал, что на нем была маска… Зато клоуны теперь в каждой газете. Думаю, это хорошо для бизнеса… — голоса сливались в один, раздражая и поддразнивая. Зато знать истину было приятно. Чего Флек не мог сказать об увольнении. — Эй, Артур… Мне жаль, что так вышло. Бывший клоун бросил на Гэри быстрый взгляд через плечо и вновь отвернулся с усмешкой: даже если карлик говорил искренне, Флеку до этого не было никакого дела. — Слушай, ты серьезно притащил ствол в детскую больницу? Нахрена? Это часть представления — если танцы не прокатят, ты застрелишься? — дружное ржание. И Артур не выдержал: — Спросите об этом Рэндалла. Это ведь его пистолет, — обычно тихий и невнятный, его голос звучал твердо и сочился ядом. — Кстати, я все еще должен тебе за него, верно? Риск стоил того: Флек едва ли не рассмеялся в голос от того, как перекосило его так называемого кореша. Грузный мужчина бросил гримироваться и вскочил на ноги, нависнув над Артуром, но в ответ на возмущения бывшего коллеги тот лишь рассмеялся ему в лицо и вышел из комнаты, бибикнув на прощанье игрушечным клаксоном, а потом вернулся, придумав отличную шутку: — О нет, я забыл пробить уход! — драматично возвестил Флек и со всей силы несколько раз ударил по железной коробке механизма, с грохотом рухнувшей со стены, и боль в костяшках заглушил искренний смех. Еще никогда Артур не спускался по лестнице к выходу с таким удовольствием, позволив себе небольшую шалость на прощанье и зачеркнув маркером лишнее слово на табличке «Не забывайте улыбаться». Улица была залита солнечным светом, и мужчина даже зажмурился после полумрака гримерки. Новая жизнь не всегда начинается в понедельник, но в его случае это банальное правило, видимо, сработало. Минус работа, плюс секс. Он уложил маму спать и ночевал у Реджины: из-за него она чуть не проспала и смешно бегала из комнаты на кухню, лохматая и в сползающем влажном полотенце, на ходу жуя бутерброд и пытаясь накрасить ресницы. Кто-то из комиков в «Пого» жаловался однажды на свою жену, которая слишком долго собиралась на работу, и Артур посмеиваясь наблюдал это воочию, пока Фокс не швырнула в него полотенцем, и на мгновение ему показалось, что она была по-настоящему зла. В лифте она наконец чуть расслабилась, и Флек осторожно приподнял уголки ее губ кончиками больших пальцев: — Ты восхитительно улыбаешься. Делай это почаще. — Это сейчас был запрещенный прием, Артур! — буря миновала, и Редж рассмеялась. — Так и быть, можешь поцеловать меня. Но только в щеку! Помада! Наивная. В щеку. Флек нежно взял ее за подбородок и аккуратно, невесомо коснулся ее губ своими, чтобы не смазать макияж, и пообещал поцеловать ее как следует, когда они встретятся на ланче. Реджина милостиво согласилась увидеться с ним и отправила будить Пенни и кормить ее завтраком, а сама поспешила к метро. И теперь, разобравшись с работой и подколов Рэндалла, Артур прикинул, что до ланча было не меньше полутора часов и он вполне мог дойти до того самого скверика пешком. С момента, как они встретились там впервые и Редж поцеловала его теплыми, чуть солоноватыми от сиропа в своем латте губами, прошло немногим больше недели, а они уже встречались. Конечно, вслух это слово никто так и не произнес, да и представлять друг друга им было некому, но Флек подозревал, что если мужчина и женщина много болтали о всякой ерунде, занимались сексом и хранили один интересный секрет, то этого было вполне достаточно, чтобы назвать их парой. Эта рыжая сумасбродка была от него совершенно точно без ума, и… — Артур! — да черт тебя дери, Рэндалл, ты уже и так сделал для меня все, что мог. — Артур, послушай-ка, что это за хрень сейчас была? Флек вытащил из кармана пачку «Мальборо», достал оттуда сигарету, чиркнул зажигалкой, прикуривая, и только потом развернулся на голос, прикусив фильтр и с насмешливо-вопросительным выражением подняв брови: — Какая именно, Рэндалл? По-моему, это ты наговорил какой-то хрени Хойту, из-за которой меня уволили. — Арт, ты, кажется, не понимаешь… Эта срань в метро — это очень серьезно, друг. И знаешь, с чего начнут копы? Они возьмут за яйца каждого гребаного клоуна, раз уж тот чувак был в гриме, или в маске, или хоть просто с красным носом, даже если ни один реальный клоун тут вообще не при чем… — А почему ты так волнуешься? Может, это ты убил тех парней? — Артур выдохнул облачко сизого дыма едва ли не в лицо Рэндаллу. — Да ты совсем охерел, Арт? — Вот видишь, не ты. И не я. Поэтому не переживай так. Вот, отвлекись, — Флек ловко сжал пальцами красный поролоновый нос Рэндалла и не глядя откинул его, тут же подхваченный ветерком, куда-то в сторону. Толстяк грязно выругался и грузно потопал за своей потерей, и Артур с усмешкой поспешил по своим делам, первым из которых было пожамкать Редж за сиськи. Пожалуй, это был один самых приятных пунктов отношений — сжимать чужие части тела, а не собственный член во время очередной дрочки. Случившееся в метро определенно повлияло на Артура и изменило в лучшую сторону: он стал свободнее и увереннее, а вот Фокс радовало еще и то, что с ней он больше не смеялся — надрывно, нервно, до спазмов. Она не ошиблась в нем, не придумала его — он тот самый. Сотворенный Богом ли, Вселенной ли, но для нее одной. Исключительно и только для нее. Только вот терпеть неумелый трах ей уже не хотелось. Пока она ловила оргазмы от собственного восторга, помноженного на впечатляющие природные данные Флека, призванные компенсировать его не слишком выдающийся рост, но ночь накануне ее несколько разочаровала: полные энтузиазма барахтанья Артура были многообещающими в перспективе, но… в общем, обучать взрослого мужика науке любви было как минимум неловко. Благо, Флек все схватывал на лету, но то и дело рвался продемонстрировать подсмотренные в порно приемчики, восторженно тыкая в нее членом, как слепой щенок — мордочкой в мамкину сиську. Попытки шлепнуть, куснуть или ущипнуть Реджина пока пресекала, хотя и хотела подобного до трясучки. Пока было не время, и в сексе с Артуром вообще было слишком много «пока»… Но от одной мысли, как он в скором времени будет умело и изощренно — ох, не зря, не зря ты надрачивал на хардкорное порно, красавчик —трахать ее своим роскошным членом, у нее поджимались пальцы на ногах, и это ощущение стоило того, чтобы немного потерпеть. И поэтому, когда Флек появился в поле зрения — с дурацким бумажным пакетом, с кофе на вынос и с сигаретой в зубах — Реджина повисла на нем, кошачьи ласкаясь и беспорядочно его целуя авансом за будущий великолепный секс. И почему он вечно то с синяками, то с кровью из носа… Теперь вот костяшки. Сбитые. Поднести к губам. Поцеловать. Прижать его ладонь к росчерку своих ключиц — и скользнуть чуть ниже, дразня округлостью груди, которую так и хочется сжать пальцами… — Встретишь меня после работы, Артур? — Фокс вручила ему коробочку с лапшой и сделала глоток латте с соленой карамелью. — Пойдем ко мне… никого не будет… И мы увидимся, и Пенни не будет волноваться, что ты опять где-то пропадаешь… — в конце концов, раз он так трясется над своей мамочкой, почему бы не привязать его к себе и этой ниточкой трепетной заботы о Пенни, Пенни Флек. И разве мог Артур отказаться от секса с этой безумной женщиной, которая почти невинно предлагала себя на ужин?.. А вечером, опьяненный собственной дерзостью и все более ощутимой самоуверенностью, он вполне достойно отработал программу начинающего героя-любовника, чем привел Редж в полнейших восторг, вытрахав ее до судорог блаженства, которых едва ли не испугался с непривычки. Единственное, что отвлекало его от этого упоительного пиршества плоти, — подготовка к выступлению в «Пого». В конце концов, деньги нужно было зарабатывать, и других вариантов у него пока не оставалось: вряд ли бы его взяли в какое-то другое агентство талантов, зная, из-за чего он был уволен с предыдущего места. Поэтому каждый вечер, возвращаясь от Реджины, покормив Пенни ужином и посмотрев с ней шоу Мюррея, Артур устраивался за столом в своей комнате, бесконечно курил и придумывал шутки, записывая их в дневник. Ему очень хотелось показать их Редж, но звать ее домой он все же побаивался: секс был прекрасен сам по себе, но при маме, пусть даже и в соседней комнате, казался чем-то не особо правильным. Поэтому Флек терпел, воздерживался и представлял, что девушка стояла у него за плечом, склонившись и касаясь щекой его скулы, и комментировала придуманные им каламбуры. Особенно ей понравилась фраза, наполовину написанная левой рукой: Худшее свойство психического заболевания состоит в том, что люди ожидают, что ты будешь вести себя так как будто его у тебя нет. — Это очень тонко и глубоко, Артур. Я тоже знаю, каково это… Ее голос прозвучал так реально, что Флек обернулся, уронив столбик пепла с сигареты прямо на стол. За спиной никого не было, и мужчина глухо хохотнул собственному наваждению. А четверг — день открытого микрофона в «Пого» — был все ближе. Правда, в четверг и Артура, и Реджину ждал сюрприз от властей Готэма, и не самый приятный. Фокс чуть раньше ушла с работы и рассеянно слушала социальную работницу («Город сокращает финансирование»), снова и снова перечитывая записку, пришпиленную к собственной карточке: Акцентуации: шизоид, истероид Маниакально-депрес. психоз (Возм. нарц. рас-во личности) — К сожалению, я больше не смогу вам помогать. — Кейт, — Редж подняла на нее внимательный взгляд, — я не выдержу без таблеток. Впервые за восемь лет я счастлива. У меня появился мужчина. И то, как я вела себя до недавних пор… это или спугнет его, или сломает. Он очень необычный человек. Лучший из всех, кого я знала и знаю. — Может, его поддержка… — Он пьет семь препаратов!.. И видимо, тоже останется без них. Черт. Гребаный город. Им настолько плевать на нас? — хлопок ладонью по столу. Девушка напротив, немногим старше самой Фокс, почти виновато развела руками. Реджина зачесала волосы пальцами назад — в точности, как это делал Артур — и на мгновение закрыла глаза, глубоко вздохнув: — Извините меня, Кейт. Я сейчас на самом деле не понимаю, как теперь жить дальше… Я не могу позволить себе психотерапевта. — Вы справитесь, мисс. Но Фокс только криво ухмыльнулась. И всю дорогу до метро она думала о том, что у нее осталось всего пара заветных таблеток в оранжевом пластиковом флаконе с ее именем. Сколько будет длиться эффект? Неделю? Две? А что потом? И Артур… Он как-то обмолвился, что лежал в психбольнице, но подробности она узнавать не стала. А вдруг это у него поедет крыша? Теперь перспектива оказаться в мусорных пакетах не виделась ей столь уж невероятной… Нет. Он не поступит так с ней. И если острая гильотина реальности все-таки снесет ее рыжую голову к херам, то она не согласна на меньшее, чем стать безумной королевой этого крысиного гнезда. Да и король уже в наличии… хотя из Флека выйдет разве что шут, этакий джокер, развлекающий госпожу. Идеально. Провозглашенный ею фаворит уже топтался возле ступенек, ведущих в «Пого», и курил. Артур снова надел свой бордовый костюм: видимо, тот предназначался для особых случаев, и Реджина довольно прищурилась от того, что тоже оказалась таким «особым случаем». Сразу вспомнилось и кино, и изумленный вздох, и непослушные пальцы в волосах — и между ног предательски повлажнело. Черт, красавчик, ну почему, почему ты имеешь надо мной такую власть, что ты для этого сделал?.. Фокс поцеловала Артура вместо приветствия: — Волнуешься? Я буду рядом. Флек отчего-то был уверен, что она действительно была с ним — и действительно считала его отличным комиком. Они заняли свободный столик поодаль от сцены, и Артур поспешил за кулисы: он выступал одним из первых. Фокс переживала не меньше, чем он, и чуть не убила ведущего взглядом, когда тот сыронизировал над тем, как Флек попросил его представить. Да вы все охренели!.. И когда он — не слишком высокий, в чуть помятой рубашке и припыленного красного цвета «двойке» — встал перед зрителями, Реджина чуть ли не всем телом подалась к сцене, жадно вглядываясь в яркие зеленые глаза и болезненно вздрогнула, услышав такой знакомый, хриплый, визгливый смех. Артур захлебывался хохотом, обхватывал себя руками, сжимал пальцами горло — и все равно силился даже через смех рассказывать заготовленные шутки. С очередным ехидным комментарием в адрес Флека девушка раздраженно ударила ладонями по столику и вскочила со своего места, пробираясь к сцене и старательно задевая тех, кто особенно усердно насмехался над ее мужчиной — а значит, и над ней самой. Она села прямо на пол перед зрителями и тихонько позвала его по имени: взгляды их встретились, и Артур постепенно успокоился и взял себя в руки. Он нервно пролистал свой потрепанный дневник, откашлялся и начал свой номер срывающимся пока голосом. Реджина искренне смеялась его шуткам: про школу, про богачей, про смирительную рубашку — и не понимала, почему до столь немногих доходит смысл его каламбуров и наблюдений. Они были остроумными и, видимо, слишком тонкими для людей, которые ржали над сравнением траханья с парковкой. Впрочем, Артур получил свою порцию аплодисментов и даже небольшой гонорар. Они не стали дожидаться конца вечера и решили прогуляться по улице: держаться за руки, переплетя пальцы, было даже более волнующе и интимнее, чем секс. Флек курил, а Реджина с удовольствием дышала этим горьковатым дымом, оседавшим на ее волосах. — Ты молодец, Артур. Это было потрясающе! Ты так необычно видишь мир… — Фокс откровенно липла к нему, и мужчина кокетливо улыбался в ответ: он и сам был уверен, что выступление прошло отлично, не считая смеха в начала, но он ожидал этого. Впрочем, как же он теперь… — Тебе тоже сказали, что больше не будет ни бесед, ни бесплатных лекарств, Редж? — Ооо, вот почему надо об этом именно сейчас? — Представляешь, что будет с моим расстройством, когда я останусь без таблеток? И этот твой восьмой этаж… — Я обещаю, что ничего такого не сделаю, милый. Ты лучше «Прозака», — нежно мурлыкнула ему на ухо Реджина и обняла мужчину со спины, едва он остановился перед газетным киоском: с первых полос на них взирали то оскаленная клоунская маска, то рожи убитых мажорчиков, то крикливые заголовки «Смерть богатым — новый тренд?» — Что за хрень, блин? Какое еще движение?! Какие протесты? Этим писакам лишь бы продать побольше своей макулатуры. — Ты разве не слышала, что сказал Томас Уэйн? — покосился на нее через плечо Артур. — Вот еще. Всяких мудил я еще не слушала. — Он сказал во вторник в интервью, которое мы смотрели с мамой, что все, кто не добился успеха, — клоуны и неудачники, а совершить такое мог только трус. — Много этот говнюк понимает! — Фокс даже оскалилась от омерзения. — Ему-то хорошо жировать в шикарном поместье за городом. Он же теперь в собственном дерьме захлебнется, мэр хренов. Идем, пока я не порвала все эти газетенки на мелкие клочки… — Она потянула его за руку дальше по улице и остановилась, не сделав и пяти шагов: в такси мимо них проехал человек в клоунской маске. Флек широко улыбнулся ему, а девушка восторженно подпрыгнула и повисла на шее у своего обожаемого клоуна: — Кажется, ты реально создал движение, красавчик… и у меня есть мысль, как это отметить. Реджина затащила его в первую же темную подворотню, попавшуюся им на пути, и отсосала ему так, что Артур едва дошел на метро на дрожащих ногах, искренне надеясь, что все эти сексуальные дары перепадали только ему. Всю дорогу домой Фокс мурчала ему на ухо о том, какой он потрясающий, но вот, когда они оказались на своей улице, его ждал сюрприз. Девушка нежно поцеловала его на прощанье и со словами, что на его долю приключений сегодня хватит, упорхнула в холл многоэтажки. Артур был до сих под впечатлением от ощущения ее горячего горла и ловкого языка — и решил, что так даже лучше, а Редж, едва войдя в квартиру, заперлась в ванной, включила воду посильнее и от души оттрахала себя пальцами, представляя, как это делал бы Флек — голый, с падающими на загримированное лицо волосами и струйкой крови из носа, капающей прямо на подрагивающий от наслаждения живот девушки. Впрочем, Фокс ошиблась. Приключения еще не закончились. Когда Артур вернулся домой, Пенни дремала в кресле в его комнате. Он осторожно разбудил ее, помог подняться и улыбнулся зазвучавшей из телевизора музыке: — Ну же, мам, потанцуй со мной, — гибкий и пластичный, он аккуратно вел ее в танце. — От тебя пахнет одеколоном?.. — Я выступал в клубе, и у меня было свидание. — С той рыжей девушкой? А как же тебя пустили выступать в клубе? Ведь комик должен быть смешным… Я оставила письмо там на столике. Для Томаса Уэйна. Не забудь отправить его. — Хорошо, мам, — Артур сделал еще несколько па, и Пенни ушаркала в свою комнату. Он взял письмо, сел на диван напротив телевизора и повертел конверт в руках. Удачный день пьянил и кружил голову, и Флек решился на немыслимое: впервые за несколько месяцев, пока мать регулярно написывала Уэйну, ему захотелось вскрыть этот аккуратно подписанный, слабо пахнущий духами и старостью конверт. Он надорвал клейкую полоску и вытащил послание, предназначавшееся одному из самых могущественных людей Готэма. Артур бегло прочитал письмо, до хруста сжал пальцами листки бумаги и глубоко вздохнул. Он был сыном Томаса Уэйна.