Fluoxetinum

У Готэма был новый король, который понятия не имел, что делать с внезапно обрушившимся на него царствованием. Джокер знал лишь одно — город надо удержать, натянуть всех гнид с Уолл-стрит по самые гланды и дать клоунам глоток свободы, сраную кислородную маску. Надеть сначала на себя, потом на ребенка. О себе он уже позаботился: настал черед его детища — пылающего, восставшего Готэм-сити. Городу была нужна искра. Порох. Толчок. И Артур Флек дал необходимое, выпустив полную обойму в троих пьяных мажорчиков из «Уэйн Корпорэйшн». По правде сказать, этого было вполне достаточно, но Джокер об этом не догадывался. И некому было сказать ему об этом. Тони назвал им адрес в центре города и предложил подвезти, но Джокер отказался: он хотел почувствовать безумие города, окутанного густыми сумерками и освещенного горящими машинами и кострами из мусора. Когда он игриво промурлыкал в трубку «о нет, мы сами», Редж немного захотелось его убить, но болезненное любопытство было сильнее. Ей было интересно, во что Артур Флек превратил Готэм. Она гордилась им — единственным в своем роде — и грелась в лучах его славы. Когда Джокер надел свои красные брюки, Реджина посмотрела на него, склонив голову на бок, и цокнула языком: — Мы так не дойдем, Артур. Нас скрутят еще до того, как мы окажемся в метро. — Я Джокер, милая. Джокер. И думаю, что ходить в чем-то другом мне теперь не к лицу, — в его взгляде было что-то настолько непохожее на то, как смотрел Флек, что вниз по позвоночнику Фокс пробежал морозец — и скрутил низ живота болезненным предвкушением. — Хорошо, Артур. Но давай хотя бы возьмем у Бобби куртку… — Я буду звать тебя Джи, — клоун зверино прищурился и тряхнул волосами. — Мистер Джей и мисс Джи. Раз ты никак не можешь запомнить, как теперь ко мне обращаться. — А я просто еще раз скажу тебе, что ты Артур. Мой Артур. И Джокер — лишь часть тебя. — Какая же ты упертая, Джи. — Ты даже не представляешь, насколько. Поэтому ты пойдешь в куртке. Джокер приставил сложенную пистолетиком левую ладонь к виску и издал драматичное «пуф», но Реджина лишь рассмеялась, рыжей кошкой льнув к нему и преданно заглядывая в глаза: — О нет, так от меня ты не отделаешься, дорогой… Ага, уже как-то раз чуть не отделалась. Но обошлось. Что лучше мозгов Артура Флека фонтаном по студии? Только мозги Мюррея Франклина. Удивительно, что они вообще у него были, раз он решил, что пригласить человека на шоу, чтобы поглумиться над ним лично, было бы совершенно нормально. Джокеру нравилось, какой послушной врединой была его девочка. В этом было что-то смутно знакомое и понятное. Она соглашалась, чтобы сделать по-своему, ластилась, чтобы получить нужное, играла с ним, чтобы получить удовольствие — и доставить его. Он был уверен, что Редж обожает его, и чувствовал это, купался в ощущении своей необходимости. Настоящая женщина — не с глянцевых страниц порножурналов, а из плоти и крови — выбрала его, хотела, отдавалась, заботилась о нем, и это знание мягкой лапой трогало настолько глубокие струны в его существе, о которых он даже не подозревал. Они натужно, низко гудели все это время, но он не замечал их едва различимого стона, пока не услышал виолончель в своей голове, и этот звук заполнял теперь все его существо — музыка жажды жизни, осознания ее трагикомичности и одержимости славой. Его женщина — как же охуенно это звучит — была прекрасна в той степени, на которую он вообще мог рассчитывать. Теперь, после их шутливой перепалки, Джокер сидел и смотрел, как Реджина в корсете и кружевных трусах расположилась посреди кровати, скрестив ноги и пытаясь сделать хоть что-то похожее на грим из содержимого выпотрошенной косметички. И если красная помада и черный карандаш были как нельзя кстати, то чистый холст белого грима едва ли можно было заменить толстым слоем пудры. Клоун, одетый в красные брюки и зеленую рубашку — жилет с темными пятнышками высохшей крови висел на спинке стула, — наблюдал за ней и издевательски подхихикивал, пока девушка не запустила в него палеткой теней: — Нет бы помочь… ржет он тут, — он не мгновение недобро прищурился — и рассмеялся, поняв, что она шутит. — Боюсь, Джи, дверь в мою квартиру в три ряда замотана желто-черной лентой. А все, чем я мог бы тебе помочь, находится там. — А еще все твои вещи и документы, Артур. — Мы что-нибудь придумаем, куколка, — Джокер подмигнул ей и отобрал карандаш. — Дай-ка… — он сосредоточенно вывел стрелки и подправил тонкие треугольники над бровями. — Ты похожа на Червонную Королеву. Дети в больнице как-то раз показывали мне свои книги, и там была «Алиса в Стране чудес» с иллюстрациями. А в этом своем корсете… — он мечтательно прикрыл глаза и осторожно потрогал пальцем приподнятую жестким корсажем грудь, точно проверяя, не окажется ли все происходящее галлюцинацией. События накануне сложились слишком хорошо, чтобы быть правдой, и иногда он ловил себя на мысли, что из студии его привезли в Аркхэм и накачали лекарствами, и теперь он лежал, привязанный к койке, пускал слюну и грезил о мягких сиськах своей куколки. Но нет. Сиськи определенно были настоящими, и это радовало. — Эй, мистер Джей, прием, — Редж пощелкала пальцами у него перед лицом. — Все в порядке? — В идеальном, Джи. У тебя нет синих теней? — Джокер открыл палетку и провел кончиком пальца по фиолетовому квадратику с блестками, сосредоточенно рассматривая оставшийся на подушечке след. — У меня зеленые глаза, милый. На кой хрен мне синие тени? — Жаль, — клоун поцеловал девушку в шею, чтобы не смазать макияж, и встал с постели, смешливо прищурившись. — Твоего соседа зовут Бобби, да? — Думаешь, у него есть косметика? — прыснула Реджина. — Думаю, что ты очаровательная злюка. Сделай два хвостика. Он отвесил ей шутливый поклон и вышел. Редж невольно передернула плечами, как кошка — шкуркой: Джокер пугал ее и завораживал своей жестокой веселостью ребенка. Этот образ казался ей криво надетой театральной маской, которая и сделана будто по лицу, но что-то пошло не так, и она прилегла неплотно, перекосилась, сдавливая и натирая. Одно она знала наверняка: этот новый Артур еще лучше прежнего, а играть с ним будет еще забавнее и интереснее. Мягко трогать его лапкой и осторожно выпускать коготки, проверяя, как глубоко их можно вонзить в самую его душу, подчинить себе, стать наравне с ним в пылающем городе. Машины и кучи мусора потухнут, стекла вставят в разбитые витрины, но бунт и недовольство будут тлеть — и Джокер будет поддерживать этот жар, а она — греться в его тепле. Когда Артур вернулся с курткой и клоунской маской в руках, на голове у Редж красовались два не самых аккуратных хвоста. Собранные волосы подпрыгивали с каждым движением головы и придавали девушке неуловимое сходство с персонажами итальянской комедии. Ссадина на колене выглядывала из дырки на лосинах. Джокер широко улыбнулся — марионетка была послушной, коллекционная игрушка, которую он никому не отдал бы и не променял бы на иную. Тонкие пальцы с выкрашенными облупившимся на краях черным лаком ногтями коснулись хвостов, дернули правый, дернули левый — голова наклонилась, будто на шарнирах, вправо-влево. Дразнится. Ну-ка, кукла, пойдем, покажем им второй акт нашего занимательного представления. — Я думаю, что насчет метро ты права, Джи. Роберт был так любезен, что одолжил мне свою куртку и маску. — Артур! — девушка расхохоталась, и хвосты мелко затряслись. — Знаешь, в кино обычно так говорят, когда убивают того, у кого позаимствовали вещи… Я надеюсь, сегодня у нас без трупов? Не хотелось бы остаться совсем без жилья. Без работы ты и так меня уже оставил. — Я? — Джокер деланно удивился, густые брови иронично приподнялись. — Ага. Кто вчера убил человека, на которого я работала?.. — Ну, найдем что-то поинтереснее… — по жеманному движению плеч было понятно, что Артуру было глубоко плевать на будущее, прошлое и спорные моменты настоящего. Только хаос имеет смысл. Джокер был глазом бури, ее причиной и точкой равновесия. Он думал, что хотел справедливости для Готэма, но на самом деле пределом его желаний было оказаться замеченным. Артур Флек уже вышел за этот предел. И дальше была только неизвестность, непроницаемо черная, темнее вечера, в который Джокер и его куколка вышли, держась за руки. Кожаная куртка с чужого плеча была великовата Артуру, но скрывала его яркий наряд, Редж привычно уже куталась в норковую накидку — прощальный подарок Пенни. С вершины лестницы было отлично видно зарево над центром Готэма: неоновый свет вывесок рассеивался в низких облаках и окрашивал их пустые брюхи тревожным оранжевым цветом. Флеку показалось, что отсвет был ярче обычного, будто в городе вновь полыхали пожары. И ради того, чтобы найти в Готэме хоть что-то человеческое, его стоило выжечь дотла… Уже подходя к метро, Джокер надел маску и проверил револьвер за поясом. У него оставалось всего четыре пули в барабане, и каждая была на вес золота. Он был уверен, что клоуны не тронули бы своих, но проблем с полицией ему не хотелось, пусть у него и было четыре аргумента 38-го калибра. В вагоне, который все больше заполнялся протестующими, Реджина пугливо жалась к нему, а он покровительственно обнимал ее одной рукой и внимательно смотрел на стражей порядка, которые кучками топтались на станциях — они были в меньшинстве, и никому из них не хотелось оказаться в коме на больничной койке, как двум невезучим детективам. Силы были неравны, и город, сочащийся ненавистью и гнилью, не жаловал в те дни тех, кто оказался по другую сторону баррикад. Когда людской поток вынес их на улицу, Джокеру нестерпимо захотелось снять маску, так великолепно было то, что он увидел: огонь, дым, клоуны, бриллиантовая россыпь осколков витрин на тротуаре. Гидра Готэма подняла голову и распахнула пылающую пасть, готовая проглотить все, кто сковал ее и ткнул мордой в кучи мусорных мешков и человеческую гниль. И только он, Артур Флек, был причиной и следствием всего, что происходило в городе. Весь город в огне из-за того, что мы сделали. Я сделал. И это определенно прекрасно. Дом, адрес которого дал Тони, прятался в переулках центра города. Загаженная подворотня, шуршащие в мусоре крысы и облупленная вывеска «Лавка приколов Зойнко» над проржавевшим крыльцом — так выглядела конечная точка их маршрута. Одно из стекол витрины магазинчика было разбито и аккуратно заклеено пленкой в несколько слоев. Сквозь полиэтилен мутно оранжевела широкая полоса бумаги с надписью HALLOWEEN SALE. — Почему я не удивлена?.. — риторический вопрос Редж повис на струящемся к небу дыме сигареты Джокера. — А по-моему, миленько, — констатировал Артур, стряхивая пепел на заплеванный асфальт. — Хотя я бы тут толкал наркоту, а не хлопушки с тыковками. Идем. Он поднялся на крыльцо и толкнул дверь: звякнул колокольчик. Внутри лавки было чуть лучше, чем снаружи: пыльно, натоптано, но было заметно, что посетителей в последние дни тут было немало. С ближней полки свисала связка клоунских масок, на первый план были выставлены парики, коробки грима и дымовые шашки. Над головой медленно кружили вырезанные из черной бумаги летучие мыши, нанизанные на леску — привет, Хэллоуин, увидимся в следующем году. Над пустой кассой одиноко горела лампочка, остальные были выключены. В углу, скрытом стеллажами, скрипнула дверь, и в ярком пятне света появился Тони. Реджина покосилась на Артура: тот проигрывал музыканту по всем фронтам — невысокий, костлявый, с узловатыми пальцами. Только вот Флек был Джокером, а Тони — никем, и красота парня меркла на этом фоне. — Как добрались? — весело спросил брюнет как ни в чем не бывало. — Как вам Готэм? — Впечатляет, — Джокер снял маску и повесил куртку на крючок с лентой резиновых пауков. — Кажется, Хойт закупался пару раз в этом магазине. Твой? — Теперь да. Милый еврейский дедушка, коротавший тут время на пенсии, свалил из города, как только тут все началось, и попросил меня присмотреть за его сокровищами. — Зря свалил, мог бы отлично заработать на масках. — Зато заработал я. Не думаю, что он смог бы продать их, — парень сел на прилавок и щелкнул зажигалкой. — Что решили, босс? — О чем? — Джокер вытащил ярко-красную пачку и тоже закурил. — Что будете делать с Готэмом? Полыхнуло знатно, но надолго ли? Огонь надо поддерживать. Уйэн мертв, Марони и Фальконе начнут очередную войну, чтобы поделить город заново. А пострадают, как обычно, люди, которые ни в чем не виноваты. Такие, как вы. Как ваша дама. Простите, мисс, так и не спросил ваше имя… — Реджина Фокс, — девушка отвлеклась от изучения полок и бросила на парня быстрый взгляд из-за плеча. — Фокс? И красишься в рыжий? — Тони моментально перешел «на ты». — А у тебя неплохо с чувством юмора, Фокси. Можно звать тебя так? Реджина тебе не очень идет. — Не тяну на королеву? — Редж поймала себя на мысли, что ироничная шпилька парня вполне тянула на флирт, и заметила, как напрягся Джокер: то ли потому, что его женщину попытались обидеть, то ли из-за попытки подкатить к ней. — Слишком официозно. А ты не такая, — выкрутился музыкант и выпустил колечко дыма. — Мир, Фокси? Реджина оценивающе прищурилась и кивнула, вновь принявшись шерстить полки, заваленные всяким цветастым барахлом. Она рассеянно прислушивалась к разговору: Тони рассказывал Артуру о банде Келли и приводил этого австралийского Робина Гуда в пример, как удерживать народную любовь. Дайте им уверенность в том, что всегда будете на их стороне. Пусть они думают, что только вы сумеете решить их проблемы. Начните с любого банка, сожгите кредитные истории — и любого полицейского разорвут на мелкие клочки, едва он посмотрит в вашу сторону, а на вас будут молиться. Спичка уже летит в бочку с порохом, и еще есть немного времени до того момента, как она упадет. В его словах определенно был смысл, и Артур понимал это. Реджина говорила о том же. Джокер должен был стать тем, кем планировал Томас Уйэн — новым смыслом, защитой и мессией. И у него должно было получиться намного, намного лучше. — Идемте, босс, я покажу вам ваших подданных, но сначала… — Тони протянул клоуну палетку с гримом. — Вы ведь Джокер. Ощущение белил на лице будоражило Артура: они лучше всякой маски скрывали его неуверенность и затаенную боль. В вас столько жалости к себе. Да что ты говоришь, Мюррей. Что ты понимаешь? Нихуя. Грим действительно что-то менял. Грим был настоящим лицом Джокера с кожей белил и ярко-красным ртом, растянутым в издевательской улыбке. — Идем, детка, пообщаемся с народом, — Артур окликнул Реджину, затерявшуюся среди стеллажей. Она вывернула из-за угла — хвосты подпрыгивали с каждым шагом, а на лице красовалась алая кружевная полумаска. — Вы определенно нашли друг друга, — бархатно хохотнул Тони. — Дарю. — Ты про меня и маску — или про меня и Артура? — девушка прижалась к Джокеру, лукаво щуря глаза в прорезях маски. — И то, и то. Прогуляемся до Уэйн-холла, что скажете? Джокер и его марионетка не имели ничего против такого маршрута, а глядя на то, как Тони повязал на шею клетчатый платок поверх косухи, Артур накинул куртку. Он будто только тогда понял, что на улице давно уже наступил ноябрь, и ночи стали ощутимо прохладными: днем накануне было тепло, а вечером он уже должен был умереть… В запале эмоций, согретый вниманием беснующейся толпы он не ощутил осеннюю прохладу, но нынче все было немного иначе. К нему вернулась способность ощущать — чувствовать голод, жажду, тепло, холод и саму жизнь. Они вышли втроем на улицу, Тони запер дверь и повел их по одному ему ведомому лабиринту, ориентируясь в полумраке, точно кошка. Редж висела на локте у Джокера и думала о том, что в темноте они были похожи на привидения с белоснежными лицами, на которых были различимы лишь провалы глаз да широкие улыбки. Чем ближе они подбирались к площади, тем чаще попадались горящие фонари и встречались клоуны. Какой-то широкоплечий мужик в клоунской маске попытался было напасть на них с ножом — и наткнулся на дула двух пистолетов, уставившихся ему прямо в лоб. — Своих не узнаешь? — Артур насмешливо оскалился, прикрывая спиной съежившуюся Редж. — Да знаете, сколько богачей шастают теперь в масках, чтобы их не тронули… — начал было неудачливый грабитель и осекся на полуслове. — Ебааа… ты тот самый Джокер?! — Ага. — Охуеть. Я думал, ты свалишь из города. Я бы свалил… — мужик определенно был в замешательстве и восторге от такой случайной встречи. Знал, на кого напасть… — Думаешь, я брошу Готэм на произвол системы? — Джокер усмехнулся. — Хрена с два. Вали давай. Найди добычу получше и пожирнее. Незнакомец спешно ретировался с извинениями, и Тони сунул пушку в карман, весело покосившись на Артура: — Вот об этом я и говорил. Они не ждут тебя. Так что сделай им приятный сюрприз. Они вышли на площадь перед Уэйн-холлом, на фасаде которого колыхались на легком ветерке портреты Томаса и Марты — метров по 5 в высоту, не меньше: очевидно, там готовились к церемонии прощания. Пространство перед помпезным зданием подчинила себе стихия восстания: тут и там мелькали плакаты «Получил, что заслужил», «Мертвый фашист — все еще фашист», «Клоуна в мэры Готэма», люди в гриме и масках перетекали, точно ртуть, из одной точки в другую, крушили, орали, жгли, избивали полицейских, тщетно пытавшихся хоть как-то сдержать нестихающий митинг. Артур восторженно расхохотался и взобрался на кое-где обгоревшую машину с разбитыми стеклами. Редж с видом королевы присела на капот и подумала, что лосины было бы неплохо сменить на юбку-пачку или что-то потеплее. Да и вообще — подумать о гриме и нарядах, чтобы быть узнаваемой и незаметной. — Жители Готэма! — рявкнул Джокер, стараясь перекрыть шум хотя бы в радиусе нескольких метров, и у него получилось: в его сторону начали оборачиваться, и по толпе покатился гул: «Джокер! Здесь Джокер!» — Жители Готэма! — повторил клоун, восторженно скалясь тому, как все внимание сходится в одной точке — на нем. — Я вырос в этом городе, и сегодня я хочу сказать вам: я с вами. На вас и на меня система плевала, богачи наживались на нас, нас не замечали, переступали через нас, выжимали из нас все соки. Настал тот день, когда мы создадим свою систему. Мы озверели. Мы восстали. Нас слишком долго не принимали во внимание, нам говорили, что делать и как жить. Теперь мы будем решать, что для нас важно. Мы покажем зажравшимся толстосумам, кому на самом деле принадлежит Готэм. Мы отнимем у них то, что они украли у нас. Они спят на золоте, пока мы прозябаем, и смеются над нами. Посмеемся в ответ! Вспоминайте свои самые злые шутки и сожгите этот го… — Эй, Джокер! Пригнись!.. — раздалось откуда-то слева, громыхнул выстрел, и Артур едва ли не скатился с машины: он услышал, как пуля пролетела в каких-то паре десятков сантиметров от него, а выстрелившего полицейского уже рвала на части и сминала обезумевшая толпа. Митинг развернулся с новой силой, в портрет Уэйна полетели бутылки с зажигательной смесью, и Джокер хохотал, как безумный. Толпа хлынула во все стороны — атакуя Уэйн-холл, сшибая витрины молла и окна офисов, и Тони, глядя на это, понимал, что власть в Готэме попала в руки капризного ребенка, который хотел лишь одного — разбрасывать игрушки. И это было именно то, на что он и рассчитывал. Джокер ринулся было в самую гущу, но Редж схватила его за руку, притянула к себе, вцепилась в губы поцелуем, отвлекая... ...и возвращая в реальность. Он так и не сделал шага на площадь и стоял в паре метров от плещущейся толпы с пальцами девушки, сомкнувшимися вокруг его запястья прохладным браслетом наручников. Артур не знал, зачем ему идти туда, что говорить, что делать. Осознание себя символом, гребаным талисманом футбольной команды больно кольнуло, и этого горького чувства его отвлекли губы Реджины, коснувшиеся его щеки — самого уголка нарисованной улыбки. За их спинами Тони ухмылялся, довольный тем, как повела себя эта странная парочка клоунов. — Не оставляй меня одну… пожалуйста… Не оставляй меня, Артур, — сбивчивый лепет обезоруживал, и Флек схватился за него, как за соломинку, которая могла вытащить его из этой болезненно неопределенности между ощущением себя королем Готэма — и тем самым полным ничтожеством, каким выставил его Мюррей Франклин. Разве я похож на клоуна, который может создать движение? И хлесткий ответ на этот вопрос напряженно звенел в тишине. — Куколка боится, что меня пристрелят? Тогда ладно. Но в следующий раз будешь сидеть дома, — глаза Флека лихорадочно блестели, а уголки губ то и дело вздрагивали в маниакальной улыбке. Трухло. Город захлестывал безумием, но полные испуга зеленые омуты затягивали сильнее и спасали своей мольбой. Тони кинул Артуру ключи и исчез в толпе. Джокер провел свою куколку в безопасную тьму проулков. Уже у магазина, прежде чем открыть дверь, он сел на ступеньки и закурил, глядя в темный клочок неба над головой. Было ясно, но зарево города пожирало звезды. Готэм был городом без единой звезды… Реджина стояла напротив клоуна и сжимала фильтр сигареты между указательным и средним пальцами, запрокинув лицо в рыжевато-сизую бездну. — Как думаешь, милый, что теперь будет? — Нечто грандиозное, Джи. Я тебе обещаю.