Fluoxetinum

— Что теперь будет? Что будет с нами? С тобой, со мной? С городом… с этими людьми… Когда все рванет, случится что-то ужасное. Готэм по уши в дерьме… Но если начнутся настоящие погромы, на защиту богачей станут военные… это пока им не до тебя, милый. Пока они ищут убийц Уэйнов. Но еще один сгоревший молл — и в твой лоб уткнется дуло автомата. — Тебе ведь плевать на людей, куколка. — Но не на тебя, Артур. — Артур умер. Думаешь, я вышиб мозги Мюррею? Нет, Джи, это Флек сдох тогда под визги пересравшихся от страха зрителей. Разве он не говорил тебе, зачем он пошел тогда на шоу? — Просто возьми меня за руку. И ты поймешь, что не прав.

***

Когда Тони вернулся через пару часов, Джокер сидел на полу и курил, задумчиво глядя в потолок. Прямо над его головой крутилась на ниточке летучая мышь — простой силуэт, вырезанный из черной бумаги. Реджина, укрытая пиджаком, свернулась клубком на куртке и спала, положив голову мужчине на колени. Хвостик, затянутый черной резинкой, смешно топорщился, и клоун машинально наматывал его на палец — и снова распускал тугую рыжую спираль. На красных брюках под щекой девушки виднелись белесые отпечатки грима с черными мазками осыпавшейся туши. Зрелище было нежное и забавное: Тони ухмыльнулся. Он вполне допускал, что тот, кто назвался Джокером, нуждался в этой мамочке, которой можно было уткнуться в сиськи и поныть о тяжелой жизни, но ни мгновения не верил, что здоровая на голову молодая девка отдала бы предпочтение Артуру. Парень запомнил это имя. Он видел злополучный выпуск «Шоу Мюррея Франклина», с выхода которого не прошло еще и двух суток, и ролик, на котором жалкое, тощее существо с плохо промытыми длинными волосами обнимало себя за костлявые плечи в приступах душащего, скребущего хохота. Реджина вызывала у Тони куда больше вопросов, чем Джокер, и он пока не знал, поможет ли она в его задумке, или будет уводить клоуна подальше от рискованных мероприятий. Пока он понял одно: хвостик у Фокси был в дерьме, а сама она до жути боялась того, что мог бы натворить ее Артур, и боялась не за него — за себя. И было бы неплохо использовать этот страх, а как — Тони собирался еще подумать. Почему-то мелкие бизнесмены и крупные воротилы становились удивительно сговорчивыми, если намекнуть им на то, сколько членов и не только может быть побывать в их супругах и какая изысканная галантерея получается из ухоженной женской кожи. Обещания украсить девичьи мордашки шрамами или выколоть глаз, а то и оба, тоже имели потрясающий эффект. А в сравнении с теми, с кем обычно имел дело Тони, Артур значил не больше, чем тощая крыса, шебуршащая на дне переполненной мусорки. — Привет, — Джокер наконец заметил его: белки глаз были пронизаны сеточкой капилляров от бессонницы, приправленной горьким дымом. — Ну здрасьте, босс, — Тони широко улыбнулся и протянул клоуну сверток, в котором угадывался бумажный пакет для продуктов. Лежал там явно не тостовый хлеб с банкой арахисового масла: что-то гораздо меньше. — Ваша доля. Артур опасливо взял пакет. В прошлый раз такой сюрприз закончился весьма хреново. Только теперь над ним нависала не свиная туша Рэндалла, а худая жердь с белоснежным лицом и пухлогубой улыбкой шлюхи… Да не ссы ты, Артур. Никто не узнает. Вспомнилось ощущение пистолета в руке, сила, которую оно давало. Будто стальные шипы прорастали в кожу, впрыскивая пороховой яд прямо в кровь… Морок вспугнула Реджина, сонно всхлипнув и дернув плечом, и Джокер взял протянутый сверток и осторожно заглянул в пакет: две толстенькие пачки долларов. Он в жизни не видел столько денег разом. В прошлой жизни. — Тут где-то четыре тысячи. Маловато, конечно, но это только начало. — Откуда? — мужчина вытащил деньги, провел по неровному краю одной пачек большим пальцем, перелистнув купюры, — жест, подсмотренный в каком-то фильме про гангстеров. — Из ювелирного отдела Центрального магазина, конечно. Босс, надо с этим что-то делать. С бунтом. Это не нужно ни вам, ни Готэму, — Тони сел на пол напротив, прислонился спиной к полкам и достал сигарету. — Куколка говорила то же самое, — Джокер с усмешкой потянул Реджину за растрепанный хвост. — В общем, дело обстоит так, — парень выпустил пару колец дыма и прикрыл глаза. — Пару полицейских убили, ну да и хрен с ними. Погиб один из наших. Затоптали такие же клоуны, когда тащили цацки из ювелирки. — В следующий раз будет завязывать шнурки, — Джокер прикрыл глаза и тихо рассмеялся собственной шутке. Тони на мгновение замолчал, пытаясь понять, что здесь забавного, но на всякий случай издал неопределенный звук, отдаленно напоминающий одобрительный смех, и после продолжил: — В общем, молл чуть подгорел с одной стороны, но не критично. Плакат с Уэйном содрали и сожгли прямо на площади. На самом деле, все не так плохо, и многие полицейские на нашей стороне. Но если подливать масло в огонь, закончится все плохо. Надо дать понять людям, что вы сделаете все за них. Пусть они грабят магазины, сожгут пару машин, набьют пару жирных морд… Но восстание и погромы ни к чему. Они не принесут результата. Власти введут войска, нас перестреляют к чертовой матери, и все закончится. И мусор, наверно, даже не уберут. Там, где живут богачи, его исправно вывозят, а мы перебьемся. Джокер задумчиво кивал в такт словам, накручивая на палец рыжую прядку. Тони был прав. И знал об этой жизни куда больше. Артур смотрел на его пальцы, сжимающие фильтр сигареты: замозоленные струнами гитары кончики и почти незаметные завитки узоров, гладкие, будто стертые. — Есть одна мыслишка, но вдвоем не справиться. Нужны люди. Я могу найти пару человек. Может, троих. Которым я доверяю. Подчищали с ними кое-что по мелочи. — Есть толстяк и карлик. И стриптизер, гибкий, может залезть в форточку, — клоун хохотнул, и голову девушки чуть заметно качнулась у него на коленях. — Не подойдет. Но вдруг вспомните еще кого-нибудь. Неплохо было бы собраться всем вечером. И обсудить план, как удержать город, но не спалить его дотла. А днем выспитесь и выгуляйте Фокси. Побалуйте ее — думаю, за благодарностью дело не станет, — Тони похабно подмигнул, кивнув на Реджину. Джокер опустил взгляд на девушку: она обнимала его колени и тесно прижималась к нему, изредка посапывая. Мужские голоса превращались в шум прибоя, и ей снилось, как прохладные волны лижут мокрый песок и целуют ее босые ноги. Рядом с ней на пляже сидел Артур, одетый весь в белое, шутил и вырезал из черного картона летучих мышей. Одну, вторую, третью… Их подхватывал ветер и уносил вдоль кромки воды. Мыши кружились, хлопали крыльями — как настоящие — и совсем не боялись солнца. На голое колено Реджины упала красная капля: Артур порезал палец, встряхнул рукой и выбросил ножницы в океан. Их прибило волной к женским ступням, и воды была багровой и тягучей. И подбиралась все ближе и ближе. И было совсем, совсем не страшно…. Ее разбудил поцелуй в висок и легкое поглаживание по плечу. — Идем спать как приличные люди, Джи, — над ней склонилось белое лицо с провалами глаз и пугающе широкой улыбки. Джокер помог ей встать, кутая в свой пиджак, и она послушно поплелась с ним куда-то вглубь магазина. В дальней комнатке, уставленной коробками с бутафорским хламом, обнаружился матрас, сбитая подушка и небрежно скомканный плед. Видимо, там иногда спал Тони — и не всегда один: наволочка пахла крепкими сигаретами и сладкими духами. Если бы Реджина не хотела спать, она бы и близка не подошла к этому гнезду в углу комнаты, но она послушно опустилась на матрас и подтянула подушку под щеку. Джокер оставил пиджак и жилет на какой-то коробке и лег рядом с девушкой, обняв ее и укрыв их обоих пледом. Пакет с деньгами он сунул между матрасом и стеной. Фокс пригрелась у его груди, затихла, вновь приподнялась, стянув резинки с хвостов и растрепав волосы, на которых остались неаккуратные заломы. В ее сонной близости было что-то невероятно теплое и соблазнительное, и, если бы не Тони в соседней комнатушке, Джокер обязательно бы воспользовался моментом. Его будоражили этот странный магазин, и чужая постель, и целое богатство, внезапно свалившееся на его голову. Он не знал, на что тратить деньги: до недавних пор ему было достаточно еды, сигарет и мелочи на проезд. «Побалуйте ее». Цветы? Посиделки в кафе? Бриллианты? В голове возникло округлое и фыркающее слово «Тиффани». Может, деньги из кассы этого магазина? В молле Артур видел такую вывеску. И помнил тонкую брюнетку с таким же тонким мундштуком — совсем не такую, как Реджина. Джокер уткнулся в рыжие волосы своей куколки, пахнущие табаком и шампунем. К черту Тиффани, он найдет для нее что-нибудь получше. Утром Тони отвез их в один из моллов на окраине центра Готэма — последний оплот цивилизации, сторожевой башней отделявший серые спальные районы от стекла и бетона небоскребов с офисами и элитными квартирами: все жилье в центре города автоматически считалось Артуром именно таковым. Забавно, у нас теперь есть деньги, а тратить мы их можем только в ебенях. Зато там всем было наплевать на зеленые волосы или подтеки не до конца смытого холодной водой грима. В молле Артур купил первые в своей жизни джинсы. Он стоял в примерочной и рассматривал себя в зеркале: джинсы сидели отлично и даже не сваливались с его тощей задницы. Они были одеждой для крутых парней, практичной, но какой-то слишком самоуверенной. Но ведь это он теперь был крутым парнем и мог себе позволить все, что угодно. Даже если это были обычные джинсы. — Знаешь, милый, я даже буду немного скучать по твоим серым брюкам, — кошачья мордочка Реджины отразилась в зеркале примерочной. — И по горчичной куртке. И он действительно был сейчас «милым» и «Артуром». Джокер оживленно болтал в его голове, но не лез, точно давая напоследок насладиться обыкновенной жизнью самого обыкновенного человека с походами по магазинам, уютной женщиной рядом и отсутствием всяческого смысла. Но он никуда не исчезал: к пакетам с джинсами, футболками, рубашками и свитерами добавился еще один. В нем лежали темно-серое приталенное пальто, черные брюки, удлиненный пиджак к ним и рубашка совершенно непонятного Флеку лилового цвета. Эти вещи предназначались Джокеру. Побаловать Реджину не удалось: она стойко от всего отнекивалась, потому что — ты придурок, Артур, и я хочу в нормальный молл, а не в это дерьмо — вещи были куда нужнее Артуру. Он уговорил ее на темно-зеленое платье из тонкой шерсти и брошь к нему — серебристую лису с зелеными камушками-глазками. А потом они сидели на фудкорте. С лапшой и колой, совсем как тогда, в китайской забегаловке у метро. И Артур то и дело срывал поцелуи с горячих, припухших, горьких от острого перца губ. И с каждым поцелуем он окончательно прощался со своим прошлым. — Думаешь, мне нужна… — он замялся, пытаясь подыскать нужное слово. — Банда? — Реджина задумчиво прикусила соломинку, торчащую из стакана с газировкой. — Да. — И кого мне в нее позвать? Я не общался ни с кем, кроме парней из «Ха-ха», Редж. — Бобби. Я думаю, он согласится, — и Фокс была права: Бобби согласился. Когда они позвонили ему с таксофона прямо в молле, он не раздумывая спросил, куда подъехать вечером, и поинтересовался, как там поживала его куртка. — Но имей в виду, что он немного придурок. — Абсолютно согласен, куколка. Придурок, каких поискать. В «Зойнко» они вернулись на такси. Джокер задумчиво смотрел на улицы и посмеивался. Хватит ржать, псих. А не пойти ли вам на хуй? Гнойные нарывы мусорных мешком уродовали прекрасный центр города, но их никто не трогал. Городские службы сметали осколки витрин и бутылок с зажигательной смесью, человечки в фирменных жилетах муравьями растаскивали какие-то обломки и почерневшие скелеты машин, торговцы посмелее затягивали разбитые окна мутным толстым полиэтиленом. Казалось, что Готэм не чувствовал угрозу в клоунах… Тони говорил дело: систему надо было уничтожать изнутри. Реджина сидела на матрасе в новом платье, лисичка блестела глазками в полумраке, а Джокер в лиловой рубашке гримировался: подчеркнутые черным глаза и неизменная широкая улыбка. Клоун выглядел так куда более мрачно, и было ясно, что шутки теперь будут не для всех. Его куколка любовалась им — и морщила нос: в комнатушке воняло мышами и пылью, а на матрас она старалась не смотреть. Надо было купить постельное белье… Здесь был склад, а в соседней комнате — кабинет с совершенно внезапным потертым кожаным креслом и столом с зеленым сукном, которое так и просилось, чтобы на нем наконец потрахались. Но принимая во внимание внешность Тони… Интересно, сколько женских задниц терлось об эту столешницу. И, пожалуй, не только женских. — Что скажешь, пироженка? — голос Джокера вытащил ее из пучины занятных размышлений в суровую реальность с ароматом грызунов. В черном костюме, в лиловой рубашке, с новым гримом, клоун казался выше и опаснее. Это заводило. Вместо ответа куколка подползла к нему на коленях, потерлась щекой о пах и расстегнула молнию, высвободив из брюк и белья мягкий член. Артур с ухмылкой смотрел на нее сверху вниз, наблюдая за мягкими кошачьими движениями. Развязные ласки и горячее дыхание возбуждали — и наконец горячий язык скользнул по эрекции от основания до самой головки, и кукольные губы заерзали по члену, достававшему до горла, вибрировавшего от мурчания. Джокер запустил пальцы в рыжие пряди, направляя и не давая отстраниться, зажал в зубах фильтр сигареты и закурил. Струйка дыма сплелась со стоном. Куколка не отводила от него горящего взгляда слезящихся глаз и так старательно заглатывала член, что у клоуна мелькнула мысль, что это не он трахает ее в горячий рот, а она пользуется им. Мысль мелькнула — и пролилась горькой спермой на корень языка, потекла слюной из уголка губ его послушной девочки. — Мистер Джей еще хочет услышать ответ на свой вопрос? — Реджина широко улыбнулась, облизываясь, и Джокер ласково похлопал ее по щеке: — Нет, Джи, все очень доходчиво. Спасибо, — он вытер член салфеткой, которой поправлял грим, промокнул этим же комком бумаги припухшие губы девушки и откинул салфетку в сторону. — Идем. В бывшем кабинете бывшего хозяина лавки Джокер занял кресло и закинул ноги на стол, Реджина присела на подлокотник. Совершенная пародия на фильмы о мафиози — не хватало только чемодана с деньгами, пары пулеметов и белоснежных дорожек кокса на серебряном зеркальце. В назначенное время в комнату зашли Бобби и еще трое мужчин, а замыкал вереницу посетителей Тони. Джокер кивнул знакомым лицам и внимательно уставился на остальных: мексиканец, дрыщ и гора мышц. Команда мечты, не иначе. — Добрый вечер, господа, — клоун жеманничал и смаковал абсурдную установку. — Рад видеть вас здесь, но прежде чем мы начнем, и даже до того, как я знаю ваши имена, я хотел бы прояснить некоторые детали. Ладно, одну. Вы действительно готовы работать со мной? — Джокер вытащил револьвер, открыл барабан, сунул в него одну пулю, крутанул — и снова защелкнул. Оружие с глухим стуком легло на стол. Все молчали. — Знаете, продемонстрировать эту готовность очень просто. Кто первый? — А ты и правда псих, — восторженно хохотнул мужчина, на бицепсах которого чуть не лопалась куртка, и сжал рукоятку револьвера, потерявшуюся в его мощных ладонях. — Мне нравится. Такого нам точно не хватало, — дуло уперлось в висок. Осечка. Тощий. Ухмылка. Осечка. Бобби. Страх. Осечка. Мексиканец. Паника. Осечка. Тони абсолютно спокойно взял револьвер, приставил его к виску, улыбнулся Джокеру и нажал курок. Он видел, что сделал клоун. И те, кого он привел с собой, тоже заметили. Они не в первый раз играли в такие игры. Оставался последний выстрел, и Тони протянул пистолет Реджине: — Ну, Фокси, будешь? Лицо девушки было белее клоунского грима, а пальцы намертво вцепились в спинку кресла. Еще чуть припухшие губы жадно хватали воздух, будто в приступе астмы; тело била мелкая судорога. Теперь все смотрели на нее. Глаза Джокера блестели в черных провалах грима, а губы вздрагивали в ухмылке. Артур хотел обнять свою девочку и успокоить, но Джокер был сейчас главнее и хотел поиграть со своей куколкой. Партия не задалась: куколка не заводилась и даже «мама» пискнуть не могла. Клоун вздохнул, взял револьвер и приставил дуло к подбородку, чуть запрокинув голову. Осечка. — Куколка, куколка… я же пошутил, — Джокер вытряхнул пулю из рукава пиджака и притянул девушку к себе, целуя и пачкая бледное лицо гримом. — Ладно, иди, пока взрослые поговорят. Реджина на ватных ногах вышла из кабинета, дверь за ней закрылось. Матрас, на котором Тони трахал каких-то шлюх, уже не казался таким ужасным: девушка уткнулась в него, глотая слезы и все еще дрожа всем телом. Она ничего не чувствовала, ничего не слышала — голоса из соседней комнаты доносились будто сквозь толщу воды. То, что сделал Джокер, ужаснуло ее — но в глубине души уже шевелилось то, что еще недавно было загнано таблетками на самое дно. Какая игра… какие роли можно заполучить в этом спектакле! Какие бриллианты и меха можно вытрясти теперь из Артура Флека, если он будет обижать свою куколку. А если и этого будет мало — что ж, она была уверена, что знала, в какие его раны запускать пальцы с длинными ноготками. И мир обрушился на нее красками, запахами и звуками. — Мы ограбим «Готэм Кредит Банк».