To be alone with you

Незатейливая и успокаивающая мелодия разносилась по всему поместью. Их новому дому. Кажется, сегодня Клаус решил поближе познакомить Марселуса с музыкой. Признаться честно, то, то что Пенелопа слышала, было сложно назвать музыкой, это было похоже, скорее, на завывания или чьи-то болезненные стоны. — Боже, Никлаус, можешь заткнуть этого певца, а то, боюсь, судьба его будет очень печальной и оборвётся весьма… на трагичной ноте, — войдя в комнату не удерживается от колкости она. Девушка заглядывает в глаза брата, не обращая внимания на сидящего рядом Марселя. — А я то всё ждал, пока ты это скажешь, — с усмешкой сказал он. — Ты предсказуема, моя сестра, — В его глазах плясали чертята — он был сегодня в хорошем настроением. Это можно было счесть за чудо, точно так же, как и новость о том, что о их «прекрасном» отце не было ни одной новости. И если Никлауса эта новость радовала, то Пенелопу она безумно напрягала. Точно так же как и поведение её старшего брата, который, как ей кажется, совершенно не волнуется. Что удивительно, с его то паранойей. Никлаус развлекается в своё удовольствие. Ну конечно, ведь только это его и заботит: шикарные балы, пиршества, Марселус. Но никак не отец, охотящийся исключительно на него. Ну да, зачем волноваться, когда есть братья и сёстры, вечно прикрывающие его зад. Пенелопа задрав голову и выпрямив плечи, покидает гостиную. Всегда нужно держать себя в руках, даже когда ты не можешь этого сделать. В надежде успокоения она выходит на балкон, прохладный ветер, тут же обдал её лицо. Блондинка прикрыла глаза, пока в её мыслях был бушующий ураган. — Что тебя беспокоит, сестра, — холодный и одновременно успокаивающий голос Элайджи вторгся в её сознание. Она переводит на него свой взгляд и пожимает плечами. Элайджа с Пенелопой всегда были близки, именно поэтому он мог легко догадаться, что с ней не всё в порядке и что-то гложет её. Он видел непокидающие беспокойство в её глазах. Он видел груз, который она держит в себе. — Совсем ничего, братик, — Пенелопа приподнимает уголки губ, стараясь заверить брата в этом. А возможно, она пыталась просто убедить себя. — Просто, эта мелодия немного действует мне на нервы, — она усмехается, стараясь перевести все в безобидную шутку. — Пен, — серьезно проговаривает он. — Не обманывай хотя бы меня, — он кладёт свои руки на её плечи и разворачивает сестру к себе, заглядывая в её зелёные глаза, заглядывая в душу. В которой он так надеялся найти ответ. — Меня все беспокоит, Эл, — тихо говорит блондинка, опуская взгляд и разрывая их зрительный контакт. — Начиная с нашего пропавшего отца, заканчивая вечно развлекающимся Клаусом, — она убирает его руки. — Есть что-то ещё, — констатирует он. — Есть, — проговаривает она, обнимая себя за плечи. — Но знать тебе об этом необязательно. — Ты можешь мне рассказать, я не наш брат и спокойно воспринимаю информацию. — Может быть, но всё же это просто моя паранойя, которой я не хочу грузить тебя, — она разворачивается и направляется в обратно. — Спокойной ночи, Элайджа, — Пенелопа по особенному, так как умеет только она, выделяет его имя и не оборачиваясь, направляется в свою комнату. В глубине души, Пенелопа прекрасно понимала, что это совершенно не её паранойя и маргаритка, которую она нашла на собственной кровати, что-то да значит. Что-то совсем не хорошее, возможно, даже зловещие. *** Всему хорошему всегда приходит конец. Пенелопа это знает, знает хорошо — на личном опыте. Так было и будет всегда. Именно поэтому, когда спокойная жизнь в Мистик Фоллс пошла коту под хвост, она совершенно не удивилась. Сейчас, стоя у старшей школы — её она ненавидела за многие неприятные моменты в её жизни — и смотря на причину, по которой почти-шериф-Мэтт-Донован, буквально, заставил подорваться с места, она убеждалась в этом который раз. — Ты уверен, что это еретики? — блондинка с сомнением взглянула на подвешенные трупы и сложила руки на груди. Если в её грудь попадёт кол из белого дуба она будет безумно рада, что просто сгорит и никто не будет наблюдать её мертвое лицо. Ибо зрелище такое себе. — Это не в духе Лили, — покачал головой Стефан и поспешил ретироваться с места убийства. Эти же действия повторил Метт. — Милый, так мы говорим не о Лили, а о её прекрасных детях, — девушка сделала кавычки в воздухе. — Они у неё под постоянным присмотром, — всё не хочет сдаваться Стефан. И Пенелопе, по правде говоря, его жаль. Он так сильно верит в их маму, которой он совершенно не сдался, что не видит очевидного. — Даже от самых строгих родителей можно сбежать, — с философским видом говорит она, убирая руки за спину. Она это хорошо знала. Слишком часто любила бывать одной. — Думаешь, они действовали без её ведома, — вклинился в разговор Мэттью. Она до сих пор удивляется, как он по прежнему остался человеком. По её мнению, из всех здесь стоящих, в конечном счете, выживет только Мэтт. Может он всё же какое-то могущественное существо? — Однозначно, — кивает она. — Тогда, нам нужно избавится только от них, — проговаривает Сальваторе, в глазах которого, что-то загорается. У него есть идея, которая уже нравится ей. ***       Взорвать всех еретиков?       Почему бы и нет. Пенелопа реагирует на план зеленоглазого вполне спокойно. В конце концов, дома она не привыкла решать всё мирными путями и долгими речами. Поэтому она и взялась за помощь в создании «вербеновой бомбы». Очень милое изобретеньеце! Правда пока она делала её по инструкции Аларика, она обожглась, наверное, раз пятьсот. «Но это того стоит» — говорит она сама себе, вручая бомбу в руки Кэролайн. Блондинка мило и лучезарно — так умеет только солнышко Форбс — улыбается и кидает на Стефана косой взгляд. Почему они до сих пор не вместе? Пенелопа и остальные совершенно без понятия. То от дело было в не принятие чувств, то ли в их характерах… В общем, эта была своего рода вселенская тайна, ответ на которую хранится в головах этих двух вампиров. — Удачи, дорогуша! — Пенелопа подмигивает бывшей любви её брата и та, на пару с Донованом скрывается. Жаль, конечно, что в конечном счете эта удача не помогла.