To be alone with you

— Это дурацкая затея, — шепчет себе под нос Пенелопа, разглаживая образовавшиеся складки на платье. — Не находишь, Элайджа? Брата она не видит, но его присутствие чувствует. Это, наверное, сродни ментальной связи, ибо по-другому она объяснить это не может. Да и зачем? Это же наоборот хорошо, наверное. — Так нужно, Пенни, — тихий и вкрадчивый голос Элайджи заставляет её поджать губы и тяжело вздохнуть. Иногда ей кажется, что братья совершенно не слушают её. — Допустим, — не решаясь разводить спор, она соглашается с его словами. — Но почему это делаю я? — вопросительно изогнула бровь блондинка. Пожалуй, этот вопрос её и впрямь волновал. — Никлаус хочет сделать все красиво. — Чтобы потешить своё самолюбие? — Пенелопа раздраженно фыркает и надувает губы, словно обиженный ребёнок. — Я не хочу этого делать, понимаешь? — признаётся она, заглядывая в карие глаза брата. — Это будет слишком… — Больно? Брось, Пенелопа, вы не так уж много и общались, — Элайджа поправляет воротник и шагает к ней. — Может быть, — Пен опускает свой взгляд, явно жалея о том, что было в те времена. — Но она мне помогла справится с… — в горле пересыхает и она, кажется, всё ещё не может говорить об этом случае. Хотя прошло уже пять веков. — Ну ты знаешь. — Сестра моя, — он берет её за подбородок и смотрит в глаза. Так выразительно и так нежно, что Пен расслабляется. Самую малость, правда, но всё же. — Тебе нужно лишь подойти и представится. Там будет Тревор, да и мы подойдём с братом сразу же. Пен тяжело-тяжело вздыхает, аккуратно убирает руки брата и слабо кивает. — Скажи Никлаусу, что за это он просто обязан достать кинжал из Кола, — она закусывает щеку почти до крови. — Он там уже около века, брат. Взгляд Эла самую малость тускнеет. Он поджимает губы и до блондинки доходит — это был дохлый номер. Хотя, последующие слова брата, самую малость, но обнадеживают. — Хорошо, я попробую его уговорить, — он прикрывает глаза, убирая руки за спину. — Спасибо, — шепчет она. — Правда, это важно для меня, — она улыбается и выходит из комнаты. По пути в зал девушка пересекается со всеми, как ей кажется, служанками, которые, что и дело кидали на неё косые взгляды. Почему-то, с самого начала по приезда в Англию, Пенелопа завоевала себе дурную репутацию. Просто… она даже и не знала почему. Да и по-хорошему, нужно было бы найти источник слухов, разузнать и прекратить, но… Ей просто всё равно, как-то за пять веков она уже устала от всего и стала относится проще. Блондинка выходит в зал, там играла какая-то спокойная мелодия под которую люди пританцовывали. Взглядом она тут же находит Тревора и шатенку стоящую к ней спиной. Пен, расправив плечи, тут же направилась в их сторону. В голове творился полный бардак. Кажется, такое было в последний раз, когда она поцеловала Люсьена. Который, между прочим, предпочёл делать вид, что этого и вовсе не было. Это было больно и обидно. Когда она подошла к ним, девушка повернулась к ней лицом. Пенелопа оцепенела, её сердце попустило удар и, кажется, у неё даже глаз начал дергаться. Первородная столько времени пыталась отпустит прошлое, но сейчас, одна из главных его частей стоит прямо перед ней и, чтобы не выдавать свое волнение, она тут же широко улыбается, хитро сощуривая глаза. Замечательная актриса. Шатенка на секунду теряется, смущается под взглядом первородной, но из этой ситуации её услужливо спасает Тревор. — Катерина, позволь познакомить тебя с леди Пенелопой, — медленно проговорил Тревор, внимательно следя за Пен. — Рада знакомству, — Катерина мило и даже невинно улыбается. Она приседает в реверансе. — Взаимно, дорогая, — качает головой блондинка. — Взаимно *** — Вообще, я бы справилась сама, — раздраженно бросает Пенелопа, внушая последнему человеку, чтобы тот покинул бар. Что ж, она конечно знает как Клаус реагирует на всё, но… Можно было сделать это не в людном месте?! — Видел я как ты справлялась, — фыркнул Клаус, закатывая глаза. — Сестрица, скажи, старые чувства снова проснулись? — насмешливо тянет он, оглядывая Люсьена со сломанной шеей. Он получает от Пенелопы подзатыльник. — Господи, Ник, — Пен изогнула бровь и сложила руки на груди. — Поцеловал и поцеловал, — она проговаривает это так, будто бы в сердце ничего не екнуло. — с Авророй, между прочим, ты тоже целовался и что? Многое ли это значит? Ох, Де Мартель… больная тема Никлауса. Это было заметно по сжатым кулакам и тому, как нервно он выдохнул. — У меня есть план, между прочим, — сквозь зубы, чтобы не сказать ничего лишнего, говорит он. — А что касается тебя… — Может быть, у меня тоже имеется план, — она гордо вздергивает подбородок и выпрямив спину шагает в сторону выхода. — Встретимся завтра на ужине, — перед тем как уйти бросает она. По правде говоря, следущий день её страшил. Не то чтобы она боялась первообращенных, но… Они всё-таки не какие-нибудь братья Сальваторе, которые являлись открытыми книгами и их мотивы были всем понятны. Совсем нет. И ладно, возможно, Пен всё же готова признать это. Она боится. *** — Ох, вы не представляете как я скучала по этим семейным ужинам, — Пенелопа встаёт рядом с мужчинами, которые уже явились на ужин. На её лице играет хищная улыбка, а в глазах черти пляшут. Люсьен, видя это, понимал, что ничего хорошего из этого ужина не выйдет. Но он был абсолютно спокоен — у него был план на такой случай. У него есть подстраховка, так что… он в относительной безопасности. — А ты не представляешь как я скучал по тебе, — Касл поворачивает голову в её сторону и оценивающе осмотрел её с ног до головы. — Выглядишь замечательно, — он широко улыбается. — Не скажу о тебе того же, — пожав плечами, проговорила Пенелопа бесцветным тоном. — Прямо в самое сердце, — улыбнулся краешком губ он. — Ну да, конечно, — она поднимает на него свой взгляд. Девушка изогнула свою бровь. — Было бы у тебя оно — возможно, а так… Тристан усмехается на эту реплику первородной и качает головой. Ситуация выходит крайне веселая. Особенно это наблюдается когда Аврора, во всей красе входит, в дом. Как бы она не хотела этого признавать… Двадцать первый век рыжеволосой был к лицу. Жаль её безумие никуда не делось. Люсьен нарочито ничего не говорит ей, лишь насмешливо улыбается, подходя к ней. Он берет её руку и целует тыльную сторону, пока Аврора якобы смущается. И ничего, что её взгляд полностью направлен на Пенелопу, что усмехается. Кажется, попахивает лицемерием. Ну, либо она снова решила попользоваться Каслом, который готов, словно её личный пёсик, сделать всё что она попросит. Хотя, это не точно. Никто особо не понимал, что в голове у него. Особенно она не понимала зачем он тогда так поступил. — Ну раз все собрались, то прошу к столу, — в помещение появляется Клаус, чей голос звучит слишком… слишком по-клаусовски. И это значит лишь одно — начинается веселье. Вообще, начало у ужина выходит относительно спокойным. Ну, если это так можно назвать, конечно. Ведь Аврора то и дело кидала какие-то резкие и язвительные фразы в сторону Пенелопы, которая — честное слово — пыталась спокойно реагировать на это, да и вообще не обращать внимание, но… В ней течёт кровь Майкла, поэтому она была бы не собой, если бы не ответила ей. — Рори, солнце мое, просто признай, что тебя раздражает тот факт, что всем твоим главным мужчинам в жизни, я не безразлична, — сладко пропевает Пенелопа, смотря прямо в глаза рыжеволосой, что, кажется, начинает закипать. — Вокруг тебя не крутится весь мир, Пенелопа, — сквозь зубы шипит Аврора, стараясь выглядеть максимально спокойно. — И думать о том, что ты нравилась моему брату — глупо, — она наигранно мило улыбается. И сейчас стало интересно. Она убеждает себя в этом или её. — Я не думаю об этом, а знаю, — безразлично пожимает плечами Пен, убирая свою руку. — Можешь спросить у него, — она переводит взгляд на Тристана. — Так что скажешь, дорогой? Люсьена немного бесит тот факт, что блондинка ещё ни разу на него не посмотрела. За столом воцаряется неловкое молчание. Аврора кидает вопросительный взгляд на брата, что старается избежать с ней зрительного контакта. Вот тогда-то рыжеволосая начинает бесится, словно её не кормили кровью пару недель. — Серьезно?! — голос её срывается на неприятный писк. Пенелопа даже покосилась на фужеры, боясь, что от такого они могут треснуть. И только Де Мартель собирается ответить хотя бы что-то, но Пен отвечает первой. — Мы даже на свидание ходили, — она победно улыбается, подперев подбородок руками. Пенелопа выгибает бровь, ожидая следующего шага. Но, на удивление, она реагирует спокойно. Пен косится на братьев в недоумении. Губы Авроры дрогнули в улыбке. Де Мартель обвела хищным взглядом всех присутствующих и встала с места. — Зато, мой брат не находится на дне океана, в отличие от вашей сестры, — она усмехается. Пен краем глаза замечает как братья напряглись, да и по правде говоря, она тоже. Рори берет бокал с шампанским и салютует всем им. — Выпьем же за это! Звук разбитого бокала и Никлаус пригвоздил Аврору к стене. На лице рыжеволосой появился оскал и она подалась вперёд, чтобы сократить расстояние между ней и Клаусом. — Что такое, Ник? — рассмеялась Де Мартель. Клаус сжал сильнее её горло: Люсьен дергается, собирается подлететь к Клаусу, но рука Пенелопы задерживает его. Он нахмурив брови, косится на первородную, что делает совершенно невинный вид и перекидывается какими-то едкими фразами с Элайджей. Будто бы её рука сейчас не покоится на его колене чуть сжимая. Сейчас Касл даже не знает, ему нужно успокоится или напрячься, ведь, какого вообще черта?! Она то грубит, то отвечает на поцелуй, то угрожает, а сейчас… спасает, что ли?! Вообще, он уже полностью перестал понимать эту особу. Хотя, раньше, он тоже не особо-то понимал её. — Где Ребекка? — сквозь зубы шипит гибрид, злостно смотря на свою бывшую. Тристан по-настоящему насторожился. Он внимательно наблюдал за этим всем. Он, конечно, понимал, что у Авроры есть план, но... Всегда нужно быть готовым. Так, на всякий. — Не знаю, где-то с рыбками играе… Хруст эхом раздаётся по особняку и в комнату входит Фрея. Тристан хочет подлететь к ней, но Элайджа останавливает его. — Тронешь мою сестру, твоей не поздоровится, — четко говорит Элайджа, холодно смотря на Де Мартеля. Что ж, Пенелопа и впрямь скучала по таким ужинам в семье.