The Devil finds work for idle hands

Багровое сияние за окнами разгоралось, словно там медленно-медленно вставало ужасающее, кроваво-красное солнце. — Поддали жару, — пробормотал демон, сидевший в углу, облокотившись о барную стойку. — Эй, Эрик, налей-ка еще, — его приятель толкнул к бармену стакан. — И расскажи нам о своих морских приключениях. С видимым удовольствием Эрик плеснул в его стакан дрянной выпивки и облокотился о стойку. — Как сейчас помню, — мечтательно прикрыв глаза, начал он. — Мы шли из Каракаса в Порт-о-Пренс, груженые под завязку табаком, кофе и мелким жемчугом… — Постой-ка! — прервал его демон, который хвастался своими приключениями на Диком Западе. — Ты же говорил, что плавал на пиратском корабле! — Ходил! — бармен сплюнул зубочистку и строго взглянул на него. — Дерьмо плавает, а суда — ходят! — Ходил, — поспешно поправился Эрик-стрелок. — Но при чем здесь табак? — Чтобы поймать торговца, ты должен думать, как торговец, ты должен стать торговцем, — глубокомысленно изрек Эрик из угла. — Ну, — бармен, казалось, немного смутился. — Вроде того. Легкий способ поднять деньжат между абордажами. Так о чем бишь я? Ах да. Но не успели мы оставить за бортом и пятидесяти морских лиг, как небо на горизонте почернело и паруса обвисли, как усы нашего боцмана. Я отдал команду лечь в дрейф: было яснее ясного, что надвигается буря. — Так ты что же, был капитаном?! — вскричал Эрик, первый вспомнивший о Хартии, запретившей прямое вмешательство в дела смертных. — Нет-нет, я был помощником капитана, — торопливо возразил бармен. — Я имею в виду, повторил команду капитана, чтоб дошло до всех, даже до глухого канонира Джо. Такой порядок на судне, — словно оправдываясь, добавил он. — А капитан у нас был — всем капитанам капитан. Его прозвали Дред Вульф. — Это потому, что он был ужасным морским волком? — догадатся Эрик-стрелок. — Э-э… Вообще-то, у него были свалявшиеся волосы. Кажется, он происходил из тех Вульфов, что в Плимуте держали свечной заводик, впрочем, я могу и ошибаться, столько времени прошло. Ну не суть. Суть в том, что едва паруса повисли, он выскочил на палубу и как начнет палить изо всех орудий… — В кого? — не понял законопослушный Эрик. — Да всем досталось, и матросам, и морю, и стихшему ветру… — Это значит — ругаться, — вполголоса пояснил Эрик, знакомый с терминологией, между тем бармен продолжал: — Клял их на чем свет стоит, ух, и отборнейшая брань, я, честно говоря, кое-что и сам записал, — и он вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо и твердый от соли листок. — «Отдавайте», — кричит он матросам, — «тали фока и переложите гик, а как наполнится, начинайте травить шкот, да пошевеливайтесь, мачту вам в задницу!» — Я из всей этой брани, если честно, понял только про задницу, — признался Эрик-скептик, прикалывая листок к стойке рядом с уже висящей на ней бумажкой. — Дурак, это не ругательства, это команды! — снисходительно глянул на него бармен. — Но как бы мы ни старались уйти от шторма, он все равно обрушился на нас. Что это была за ночка! Нас швыряло по волнам, как ореховую скорлупку, и каждый раз, как «Ястреб» падал с гребня, мне казалось, что мы несемся прямиком в ад! Сперва за борт отправились ящики с жемчугом, потом полетел табак, за ним — боцман, который вцепился в тюки кофе и орал, что не даст пустить их на дно даже ценой своей жизни. Шторм бушевал еще целые сутки, а когда море, наконец, успокоилось и ветер стих, мы обнаружили, что он пригнал нас далеко на восток, и просто дьявольское чудо, что в лабиринте крохотных островков Гран Роке «Ястреб» не налетел на риф. Экипаж был измотан, груза мы лишились, так что капитан принял решение сделать стоянку на одном из этих необитаемых островков, пополнить запасы провианта и пресной воды, а заодно подлатать нашу посудину. Когда мы, наконец, выбрались на берег, команда просто попадала без сил. И вот, едва они заснули, ко мне, покуривающему под пальмой мою любимую трубочку, которая и сейчас со мной, подошел наш канонир. — Не знал, что ты куришь, — вставил Эрик-стрелок. — Бросил после того случая с рудничным газом, — признался бармен. — А, это когда еще кабинеты с 3298 по 3347 завалило, и мы полгода выгребали оттуда отчеты, — вспомнил законопослушный Эрик. — Ага. Ну так вот. Подошел ко мне канонир. «Разрешите обратиться, господин помощник капитана! — гаркнул он, и, когда я выразил согласие выслушать его, понизил голос настолько, насколько это вообще возможно для человека почти глухого: — Дело в том, сэр, что я уже бывал на этом острове. О да, сэр. Я тогда был совсем молодой и ходил под началом Скрученного Ронни. Отчаянней типа я не встречал, не в обиду будет сказано нашему капитану. Подумайте только, он ограбил галеон, перевозивший в Старый свет золотишко из колоний! А денежки припрятал где-то здесь, но так и не вернулся за ними — очень скоро наша «Любимица фортуны» угодила в переделку, и из всей команды выжил я один. Я один знаю, где спрятано сокровище!» — произнес он шепотом, которым и мертвеца мог бы разбудить, но никто кругом не пошевелился — все лежали, навострив уши. «И что ты предлагаешь, — сказал я ему, прекрасно зная, что нас слушают, — обмануть всех этих честных пиратов и самим присвоить золото Ронни?» Судя по виду канонира, именно это он и думал мне предложить, но тут наш капитан, который никогда не отличался терпением, рявкнул на него: «Эй, ты, зелень подкильная, сейчас же говори, где сокровище, а не то порву тебя, как каракатицу!» Канониру пришлось все рассказать. И откуда только взялись силы! Экипаж похватал кто что мог, и несмотря на ночную тьму, все ринулись копать. Клянусь, они перекопали бы весь остров так, что хоть пшеницу сей, если бы дозорный не подал сигнал, что к берегу приближается какой-то корабль. У капитана не было ни малейшего желания связываться с ним, когда руки уже горели в предчувствии легкой наживы, и, поскольку корабль был английский, мы на всякий случай повесили «Джека». — За что? — полюбопытствовал Эрик-стрелок. — Так называется английский флаг. У нас целый ящик имелся с флагами разных держав, — терпеливо пояснил Эрик-морской-волк. — И каково же было наше удивление, когда этот корабль на всех парусах устремился к нам! Матросы побросали лопаты и схватились за мушкеты, но очень скоро выяснилось, что они и не думают на нас нападать. Напротив, этот корабль спасался бегством от пиратов и искал помощи! Сопровождавшие его два военных судна были уже потоплены, но ему, под прикрытием ночи и бури, удалось ускользнуть. Это все я узнал, обедая в капитанской каюте, простите за выражение, «Святой Марии», так называлось это корыто. «А что это ваши люди там копают?» — поинтересовался его капитан. — «Уж не надеются ли найти остатки испанского золота?» И он поведал нам историю, от которой у нас аж скулы свело с досады. Оказывается, это трепло, наш канонир, уже предпринимал попытку добраться до награбленного, и об этом узнал один проныра, шпионивший на Англию. Проклятые англичанишки живо приплыли, перелопатили остров, — то-то, думаю я, нам так легко копалось, — вытащили все до последнего пиастра и на эти деньги отгрохали форт. — Да уж, вот уроды, — посочувствовал разговорчивый Эрик, запивая досаду из стакана, содержимое которого теперь напоминало разбавленный ром. — И не говори. Почесал наш капитан макушку — вообще, мы все частенько ее почесывали, что поделаешь, вши, — и решил принять предложение англичанина — сопроводить его до Мартиники. Мы абсолютно ничего не теряли, а он посулил заплатить звонкой монетой. — Почему вы просто не ограбили его? — не понял Эрик. — Фу, — поморщился бармен, отведав собственное пойло. — Фу, какой ты. Хладнокровно зарезать человека, который разделил с тобой еду и питье, да еще предлагает возможность вплотную подобраться к форту так, что никто ничего не заподозрит? В общем, капитаны ударили по рукам, и через час, который потребовался, чтобы убедить команду, что золота на острове больше нет, мы отчалили. Но не успели мы выйти из архипелага, как на горизонте показались паруса — это были те два корабля, что преследовали «Марию»! Англичане тут же развили приличную скорость, и если бы матросы вместо того, чтобы искать несуществующий клад, латали паруса, мы, несомненно, не отстали бы, а так нам довелось лишь наблюдать, как пираты, легко нагнав груженое судно, взяли его в клещи и, обчистив от бушприта до юта, пустили ко дну. И тут они разворачиваются к нам, несомненно, приняв нас за англичан. Но даже когда мы подняли «Веселого Роджера», они и не подумали останавливаться. Почуяв, что пахнет жареным, капитан отдал приказ уходить на всех парусах, но куда там! И тут я, видя, что они собираются повторить тот же маневр, заорал: «Спустить паруса! Все на весла! Канониры — к носовым орудиям!» Матросы послушались моей команды, и когда нас зажали в клещи, я что есть мочи крикнул: «Табань!» «Ястреб» дал задний ход, да так резво, словно его за корму кто-то дернул. В тот же момент эти идиоты открыли огонь из всех бортовых пушек и изрешетили друг друга, как голландский сыр! А мы еще поддали им из носовых! То-то была потеха! Когда от них на воде остались одни обломки, команда собралась на палубе, и матрос, исполняющий обязанности боцмана, потребовал отставки капитана, и остальные поддержали его. Ведь это именно Вульф втянул нас в передрягу, а я так блестяще смог из нее выпутаться! Мы остервенело спорили, как вдруг впередсмотрящий скатился с марса белее мела и сообщил, что к нам приближается целая флотилья — англичане, видимо, послали суда в погоню за пиратами. Деваться было некуда, и мы, с убранными парусами, приготовились дорого продать свои жизни. Каково же было наше изумление, когда они вывесили флаг переговоров! От главного корабля отделилась шлюпка, и через несколько минут на нашу палубу поднялись военные, а с ними джентльмен, расфранченный, что твоя баба на чайник. И чтоб меня приподняло да обратно о палубу шлепнуло, вы догадываетесь, кто это был? — бармен возвел очи горе. — Да неужто?! — не поверил стрелок. — Он самый! Мне бы парой слов, говорит, перемолвиться с вашим капитаном. Я пытаюсь затесаться за спинами матросов, не имея ни малейшего желания затевать тут еще и наши разборки, как вдруг меня выталкивают вперед — вот, дескать, наш капитан! Эрики дружно ахнули. Бармен выдержал драматическую паузу, опрокинув стакан рома. — А он на меня и не смотрит, дескать, противно ему, и эдак в сторону произносит: «Мне велено предложить капитану этого судна грамоту капера», — и тянет ее из-за пазухи. Тут ко мне вернулся дар речи, и я ему: «Постойте», — бормочу, — «мне надо посоветоваться с командой!» И пока он меня не узнал, я — шась в кубрик. Эрик разлил по стаканам остатки рома. — И что? — хором спросили Эрики. — И все, — спокойно отозвался бармен. — Свалил я оттуда. Еще не хватало, чтоб он узнал меня и доложил куда следует. Можно разыскать этого Вульфа и спросить, взял ли он-таки грамоту. В баре повисла тишина. — Мда, — вздохнул Эрик, который обычно возился с отчетами. — Вечно они вмешиваются в наши планы. Вот, помню, служил я у одного банкира… — Не начинай… — застонал Эрик-стрелок. — Представляю, что за скукотища. — А мне интересно, — мстительно заявил бармен.