На память

Когда, наконец, впереди показались высокие шпили башен драконьего дома — я не нашла в себе ни толики страха, ни сил. Едкая усталость, что пронизывала каждую клетку тела, обрушилась на меня с новой силой. Взгляд отказывался фокусироваться на чем-либо, и мне приходилось прикладывать много усилий, чтобы перед глазами не плыло; появившийся еще на выезде из города дискомфорт в спине перерос в почти невыносимую боль во всем теле; о чувстве голода не хотелось и упоминать, ведь, наравне с жаждой, оно было едва ощутимо. — Извини, я совсем позабыл о воде. — Разводил плечами Найтлэй, а потом добавлял: — Вы, люди, такие хрупкие… Хрупкие и слабые. Не успевающие за свои крохи лет не только познать весь этот удивительный мир вокруг, но и себя самих. Но я ни на что бы не променяла эту искру на вечную жизнь. Какой толк в столетиях впереди, если каждый день будет тянуться, словно сосновая смола, повторяя каждый последующий до тех пор, пока от обыденности не начнет мутить? На подъезде к мэнору Графа меня не покидало дурное предчувствие. Циничное, с привкусом безысходности на обветренных губах. Моя вечность начнется в этом замке, и закончится там же. Бессмысленная и будто под копирку, похожая на судьбы моих предшественников. Боги, как же я хотела тогда, подъезжая к высоким, как скалы, заборам, чтобы интуиция меня подвела! За каменными стенами было безлюдно, словно место это было и вовсе мертво. Ни тебе снующих повсюду проныр-торгашей, ни смеха детей, ни рыночной ругани — ничего из того, что было близко сердцу. Я неуверенно покосилась в сторону Найтлэя. Спросить ли, отчего здесь так пусто? Аккуратные домики в несколько этажей вполне могли бы сойти за те, что декадами стояли на улицах моего города, вот только окна… Пустые и темные, словно глазницы поверженного зверя, будто бы провожали нас взглядом. Мы въехали в небольшую рощу, в которой, должно быть, ни на минуты не смолкали птичьи трели жаркими днями. Драконья площадь осталась позади. Я поежилась, чувствуя, как прохладный ветер прошелся по шее своим ледяным языком. Парк наверняка был сказочно красив при дневном свете. Сейчас же, в вечерних сумерках, он казался обителью самых кровожадных чудовищ, каких себе только можно было представить. Что же, возможно, так оно и было. — Найтлэй, — наконец решилась задать я тревожащий меня вопрос: — Почему вокруг так безлюдно? Его светлые, почти белые волосы сверкнули стальным блеском в лунном свете. — Граф Диамайт терпеть не может, когда кто-нибудь мешает его вечерним прогулкам. Не бойся, как только он уезжает, здесь снова кипит жизнь. — Дракон отточенным движением скомандовал коню остановиться. Переведя взгляд за него, я ахнула. Блистая белым, словно снег в горах, мрамором, перед нами раскинулся скрытый до этого за стеной деревьев самый настоящий замок. — Приехали. Спуститься с лошади оказалось гораздо легче, чем сесть на нее. Подгоняемая просто чудовищным желанием поскорее вновь ощутить почву под ногами и размять затекшее тело, я с небывалой ловкостью спрыгнула с седла. Удивленный взгляд Найтлэя, уже подходившего ко мне, чтобы помочь, был прекрасным дополнением к долгожданной разминке. — Удивила — так удивила… Я лишь легонько пожала плечами: « — Просто загадочное совпадение.» — Самая загадочная вещь на сегодня… — вторя мне, слегка наклонился назад дракон, и я отчетливо слышала, как хрустнул его позвоночник, — это то, что мы вообще добрались до рассвета. С такой скоростью, с которой ехала ты, мы рисковали ночевать в лесу. Но колкость Найтлэя я пропустила мимо ушей. Как можно было препираться и мериться остроумием, когда прямо перед нами была такая красота? Как бы мое сердце не полнилось ненавистью к своей будущей участи, ее неприятием, на короткий миг, глядя на белоснежные своды и самый красивый из всех, что я видела, витраж на окнах — я была благодарна тому, что мне посчастливилось стать свидетелем такой красоты. До дрожи в замерзших руках хотелось прикоснуться к высоким стенам, ощутить пыль веков под пальцами, почувствовать на секунду себя не пленницей этой мраморной тюрьмы, а случайным посетителем… Но реальность больно ударила меня уже в следующую секунду. Голос Найтлэя эхом отозвался в миг опустевшем сердце: — Идем. — Он аккуратно подтолкнул меня в сторону громадных резных дверей, что больше походили на ворота. — Графа мы наверняка сегодня не застанем. Отдам тебе Хэрое, она отведет в комнату. Внутреннему убранству этого временного пристанища представителя драконьей знати могли позавидовать многовековые дворцы людских королей. Повсюду в золотых канделябрах были зажжены свечи, а на некоторых стенах висели картины. Свысока на меня глядели сразу несколько десятков пар одинаково суровых глаз на портретах. И никуда не спрятаться от их проницательных взглядов… Пол был устлан красными коврами, а прямо напротив нас во всей своей красе представлялась широкая лестница с кованными перилами. Несмотря на всю роскошь вокруг, интерьер не выглядел вычурно и пошло, хотя… Вряд ли я вообще имела права рассуждать о подобном. Рассказов матери для этого мне не хватало, а вот ее поучений о поведении в обществе и столпов правил этикета — с лихвой. Я не сразу заметила выплывшую словно из ниоткуда тучную, но, тем не менее, не лишенную грациозности низкую фигуру спешащей к нам женщины. Она тяжело дышала, точно бегом преодолела огромное расстояние, а при виде Найтлэя — вся как-то напряглась и собралась и тут же преклонила голову. — Хэроя… — обратился он к ней. Не дожидаясь, пока она вновь посмотрит на него, дракон бросил пару фраз на певучем, но в то же время немного грубоватом драконьем языке. Среди всех слов я, к своему удивлению, смогла вычленить не только свое имя, но и «лампа», «платье» и, кажется «ночь»? Нет, «лампа» определенно не имела никакого смысла, но вот остальное… Разве могло ли это быть правдой, или всему виной обман собственного сознания, если я ни разу прежде не слышала чужих языков в живую? Становилось смешно от одной только мысли, что я могла обладать подобной уникальной способностью. Какая глупость! Чтобы не мучить себя лишними мыслями, я условилась винить во всем логику и дорожную пыль. Чужая рука коснулась моего предплечья, возвращая из пучины мыслей. Найтлэй. — Желаю удачи, — прошептал он так тихо, что я едва смогла расслышать его слова, чего уж говорить о стоявшей чуть поодаль Хэрое. Спроси меня кто-нибудь — я не смогла бы объяснить, что ощущала в тот момент. Жуткая смесь из усталости, страхов, толики любопытства и восхищения — все это перепуталось в моем сознании так, что не распутать. Единственное, что я смогла вычленить из всего раскинувшегося в голове хаоса — так это то, что с Найтлэем прощаться мне было очень горько, даже несмотря на его изредка проскальзывающую, но абсолютно безвредную напыщенность. Дракон умел располагать к себе — с этим было и не поспорить. — Я был рад сопровождать тебя. — Спасибо, что не заставили идти пешком. — Еле слышно отшутилась в ответ я, чтобы хоть немного скрасить тяжелый для меня момент. Вот мы попрощаемся, я пойду за Хэроей, а дальше-то что? Бесконечные дни, повторяющие друг друга, или скорая смерть, если я вдруг совершу пару-другую промахов? Я чуть улыбнулась ему в последний раз и поспешила прочь как раз в тот момент, когда все вокруг начало расплываться от слез. Вот и все — добро пожаловать в новую жизнь, Эрсель, ты ведь так хотела что-то изменить… Злость на саму себя свалилась неожиданно. Так и хотелось вслух сказать себе едкое «наслаждайся!», а потом согнуться в три погибели от боли. Грейс часто говорила мне не искушать судьбу, но я лишь по-доброму отмахивалась от ее слов. Разве могли простые юношеские грезы оказаться не такими безобидными, какими мы привыкли их считать? Не то, чтобы я верила в это, но… Вру. В тот момент, когда мне чудился оглушительный грохот, с которым в тартарары летела моя жизнь, я верила в это сильнее, чем во что-либо. Я едва поспевала за семенившей впереди Хэроей; мы петляли в бесконечных коридорах, как один походивший друг на друга, и мне еще долго мерещился драконий взгляд между лопаток. Или все дело было в тех жутких портретах, оставшихся за спиной? Не помню, как добралась до кровати. Из всего пути до комнаты по бесконечным коридорам мне запомнился лишь низкий, каркающий голос Хэрои, которая хмурясь без конца подгоняла меня. И холод. Просто чудовищный холод, что пронизывал белоснежные стены. …Я не сразу поняла, что взрывы, прозвучавшие так неожиданно среди абсолютной тишины — и не взрывы вовсе, а всего-навсего стук в дверь. Я едва не полетела с кровати вниз. Щуря глаза и жмурясь от боли, которой отдавался каждый новый и все непрекращающийся звук, я села, роняя аккуратно сложенное Хэроей на краю койки платье. Терпение у существа по ту сторону закончилось, стоило мне попытаться подняться. Казалось, что хуже уже быть не могло, когда вдобавок закружилась и голова, полностью дезориентируя меня в пространстве. Только холод стены в этой крошечной каморке хоть как-то спасал от падения в небытие. — Негодница! — раздался прежде незнакомый голос, и кто-то грубо оттолкнул меня от стены, к которой я привалилась, тяжело дыша. — Не слышала, что стучали! Открывай, когда просят! Мне оставалось только благодарить судьбу за то, что внезапный приступ прошел также быстро, как и начался, оставляя после себя лишь противное чувство пустоты. Будто соломой голову набили. Только спустя пару секунд, отмаргиваясь и с трудом фокусируя на лице незнакомки взгляд, я смогла увидеть хоть что-либо, кроме предательской темной пелены. Но моя заминка, кажется, разозлила ее не на шутку. — Ты чего еще не одета? — визгливо вскричала она, будто желая принести мне больше страданий. Ее лицо тотчас же опасно побагровело, а на виске вздулась пульсирующая жилка. — Граф не будет бегать за каждой и раздавать приказы! — Я попыталась было возразить, но она и не думала прекращать. — С тобой никто не станет возиться, тебе ясно? Я даю тебе ровно минуту на то, чтобы переодеться, и моли бога, чтобы ты успела! — я пожалела, что не успела отойти от стены. Путей отступления на случай, если эта особа решила бы приблизиться ко мне в порыве гнева, не оказалось. — В противном случае, примешься за работу в чем мать родила! Она вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью. С трудом опускаясь на негнущихся ногах, я подобрала с пола упавшее серое платье. Я не имела ни малейшего понятия, что же произошло только что, но чутье милосердно подсказывало, что лучше бы я поторопилась. Эта импульсивная особа явно шутить не станет. Кто она? Неужели правая рука Хэрои или такая же слуга, как и я теперь? От промелькнувшей последней мысли мне вдруг стало не по себе. Неужели все это — и крохотная каморка, в которой едва умещалась узкая кровать, и утренние крики, и просто адская головная боль — теперь моя новая реальность? Я старалась не забывать дышать и поскорее натягивать непослушными руками одежду. Не думать об этом, только бы не думать и не падать духом. Я выдержу. Обязательно. Может быть… Боль быстро привела меня в чувства. Я зашипела, бессильно потирая ушибленное колено руками. Слезы вдруг начали понемногу затуманивать взгляд, а от порыва злости и какого-то немого отчаяния захотелось перевернуть все вверх дном. И кровать эту, абсолютно глупую, с железными ножками, после удара о которые у меня чуть искры из глаз не полетели, и один-единственный стул здесь, что занимал почти все пространство у изголовья. Тело била мелкая дрожь. Грубым движением, о чем сразу и пожалела, я стерла соленые дорожки со щек, чувствуя, как под тыльной стороной ладони покрывалась огнем кожа. Стараясь дышать как можно глубже, я сделала пару шагов навстречу тяжелой двери. — Мне кажется, что я ясно выразилась! — Отскочить я успела в самый последний момент — дверь с грохотом ударилась о стену. Приложи моя новая знакомая чуть больше сил — мне пришлось бы жить с пустым порталом вместе темного дерева с разводами годичных колец на нем. Заметив меня, она осеклась. Готовая уже растерзать меня прямо в той же каморке и голыми руками, она замерла. Ее тонкие белые брови взметнулись вверх в немом удивлении. Она явно не ожидала того, что я успею переодеться за то жалкое количество времени, которое она мне даровала. Этой секундной заминки мне вполне хватило на то, чтобы решить, как же поступить дальше. Поджилки начинали трястись только от одного вида этой… Хамки! Что за дедовщина! Я не успела толком провести здесь и суток, а уже обзавелась неприятелями. Впрочем, как бы ни хотелось мне собственноручно разрушать свои мечты о спокойном существовании с отпечатком детской наивности на них, я понимала, что вот оно — начало моего заточения, и лучше определенно не станет. Поэтому, собрав крупицы самообладания в кулак и прилагая неимоверные усилия для того, чтобы выдавить подобие улыбки, а не звериный оскал, я нарушила тишину: — Я готова. — Быть милой и доброжелательной — это ведь несложно, верно? Жалкая ложь. Мой голос прозвучал будто бы чуть надломленным и резким. Отнюдь не тот тон, который планировался. Немного ущемить собственное достоинство, как по мне, было вполне достаточной ценой, чтобы на следующее утро не обнаружить в своей кровати пауков, а в туфлях, что и без того обещали к вечеру до кровавых мозолей натереть мне ноги, — стекло. Я не привыкла питать иллюзий. Даже те детские мечты о любви, чистой и искренней, невероятных приключениях и аккуратном домике у кромки леса — с возрастом канули в анналы истории; романтизм в бунтарском юном сердце сменился скупой практичностью и пониманием того, что принц в места, подобные моему городу, никогда не заглянет, и уж тем более не заберет с собой в мир излишеств и удивительных историй. Мне хотелось бы верить, что люди больше не способны на подобные низости, но здравый смысл подсказывал быть осторожней. Я потерплю. Пережду бурю, а после — постараюсь исчезнуть, будто и не было… — За мной, — уже без прежних высокопарных выражений бросила та, заметно поубавив свой пыл. Недовольство на ее лице, к моему стыду, доставляло мне удовольствие. Если так и дальше пойдет, то с нравственностью мне придется распрощаться в ближайшие месяца. Хотя, уж лучше погибнуть, чем опуститься до подобного поведения… Несмотря на то, что вчерашний путь до комнаты напрочь стерся из моей памяти, коридоры остались равно такими же, какими на уровне ощущений их запомнила я. Все так же холодно. Все так же безлюдно. Все так же чудился тяжелый взгляд меж лопаток — еще немного, и эта «галлюцинация» обещалась вылиться мне в паранойю. Я даже будто ненароком обернулась проверить, не висит ли где-нибудь очередная картина. Но нет. Стены были пусты. Неприлично высокие своды потолков отнюдь не помогали дышать. Уходящие высоко вверх стены, напротив, быстро стали давить на меня. То и дело мне приходилось напоминать себе дышать глубже, ведь дыхание мое было поверхностным, казалось — еще немного, и вернется головокружение. Неужели здесь все ходят настолько быстро? Как и вчера, я едва успевала поспевать за спешащей куда-то девушкой. — Быстрее! — Куда мы идем? — Она обернулась так быстро, что толстая черная коса хлестнула особу по щеке. Право, лучше бы молчала! Девушка явно была не настроена вести великосветские диалоги. — Если бы мы не опаздывали — оттаскала бы тебя за волосы, чтобы научилась рот на замке держать! — прошипела она, опасно возвышаясь надо мной. Меня не пугало ни то, как она пыталась прожечь во мне дыру взглядом, ни то, что сама девушка была странная до жути и одним только богам известно — на что способна. Я не отвела взгляда. Напротив, даже чуть вскинула голову, чтобы не разрывать зрительного контакта. Я готова была пойти на уступки, готова была терпеть, быть кроткой и послушной, но позволять себя запугивать? Нет уж, пусть ищет себе другую игрушку для битья! Я не хотела, да и не стала бы дерзить, как бы ни хотелось в тот момент. Испортить отношения с этой ненормальной с самого начала, мне кажется, было бы сродни самоубийству. Впрочем, как и страх перед ней, что ознаменовался бы лишь началом этой травли. Я все молчала, но взгляда не отрывала. — Но Граф будет очень недоволен, если кто-то испортит его вещь. — Спасибо за совет, — чуть приподняла уголки губ я — маленький жест, ни раз спасавший меня в этой жизни. Годами оттачивая его на семейке Годрифа и дружках брата, теперь я могла смело сказать, что добилась невероятных успехов в том, чтобы напускной вежливостью и добротой выводить людей из себя. Правда, о том, что периодически за такие фокусы я получала пару синяков — другая часть истории. Самой обычной, коих повсеместно было великое множество, но далеко не приятной. — Самое время бояться, пичужка, — с каким-то диким блеском в глазах прошипела она. В тот момент я была уверена, как ни в чем раньше, если бы не драконье собственничество — непременно получила бы по лицу, и в этот раз, — наш Светлейший Граф, — от елейности ее голоса хотелось поморщиться. Что это — какая-то болезненная мания или желание выслужиться? Впрочем, и то, и другое в равной степени было отвратительным, походило на лицемерие. После ее личины я никогда не поверила бы, что она способна на возвышенные чувства. — терпеть не может таких, как ты. Развернувшись на каблуках, напыщенно и абсолютно безвкусно, та вновь рванулась вперед. «И каких же?» — так и подмывало спросить. Я часто дышала, стараясь унять дрожь в теле. Особа-то оказалось невероятно талантливой. Не то чтобы я была средоточением всего мирового спокойствия, но вывести меня из себя было непросто. Она определенно поставила рекорд! Всего каких-то жалких пятнадцать минут, и вот меня уже начало трясти. Просто поразительная способность! Напоследок глубоко вздохнув, я направилась за ней. Право, на казнь идти было бы гораздо приятнее, чем следовать за этой истеричной особой! Но разве кто-то спрашивал меня? — До чего же противная девица! — вдруг раздался высокий девичий голосок где-то позади. И я была солидарна с таинственной незнакомкой ровно до того момента, пока в груди все не оборвалось. Я вздрогнула, обернувшись. Звук шел аккурат оттуда, где мы стояли еще пару мгновений назад. Но… Коридоры были пусты, я точно это помнила, и позади решительно не могло быть никого, кто бы мог подать голос… Я недоверчиво покосилась на спешащую впереди особу. Она абсолютно точно должна была услышать! Но тогда где же скандал и крики? Сердце пропустило пару ударов, а дыхание, которое я с трудом смогла выровнять — вновь сбилось от липкого чувства страха и невесть откуда взявшейся тревоги. "Показалось, мне просто показалось!" — пыталась уверить я себя, и спустя время даже смогла поверить в это. Мало ли что могло случиться, дуновение сквозняка сошло бы за чужой голос, особенно после моего приступа и сколки с девушкой… Или, что более вероятно, сзади действительно находилась слуга, надежно укрытая за длинными плотными шторами… Они ведь там были? Я обернулась для надежности, когда мне вновь померещился чей-то взгляд. Коридоры все так же были пусты позади. Чего и требовалось ожидать, но почему тогда на сердце было так неспокойно? Мерзкое, леденящее душу ощущение чужого взгляда давило на меня до тех пор, пока особа не затормозила у громадной, уходящей, как и стены, ввысь, двери. Она коротко вздохнула, как перед прыжком в ледяную воду. И я полностью разделяла с ней этот момент. Страшно так, что руки вновь забила мелкая дрожь. — Желаю провалиться, — сквозь зубы бросила мне особа. Наверное, особа огорчилась бы, узнав, что провалиться или исчезнуть навсегда, было моим единственным желанием в тот момент.