Romance Club: boy's stories

      Амрит закрыл глаза и вдохнул теплый воздух, пропахший кровью и ароматом сандала. Он хотел насладиться той мнимой свободой перед тем, как возглавит, наверное, самый могущественный род мира. Он хотел до последнего думать, что никому ничего не должен. Перстень обжег палец.       Киллиан легонько прошелся пальцами предплечью Амрита, гладя смуглую кожу. Амрит шумно выдохнул и выронил кинжал из рук.       - Все закончилось! – безумный взгляд Амалы блуждал по алтарю. Девушка дрожащими руками пыталась стереть кровь со своего лица, но больше размазывала ее, смешивая с косметикой и грязью на щеках. – Все закончилось…       И тут она так тоскливо, так по-детски завыла, упав на колени. Бедняжка, долго же ее будут преследовать кошмары о Кали Пуджа. Риши невидящим взглядом таращился на тело своего отца, Лима гладила волосы Гранта, который лежал перед ней с остекленевшими глазами и вспоротым животом. Оставшиеся в живых подчиненные Гранта складывали тела павших товарищей, в уме прокручивая слова, которые они скажут их родным и друзьям. Цикл Сансары завершился, колесо начинает новый поворот.       - Что же ты не бежишь паковать вещи и лететь первым самолетом в Лондон? – не поворачивая головы к собеседнику, спросил Амрит.       - Да вот присматриваю себе сувенир в память о чудесной командировке в Калькутте, - усмехнулся Лайтвуд, снова касаясь руки Амрита. – Хочу хорошо запомнить день, когда я чуть не умер.       - Если ты сейчас же не прекратишь, то везти домой будет нечего, - Дубей оскалился, повернув голову к капитану.       Киллиан увидел дьявольские огоньки, плясавшие в зеленых глазах Амрита, и сделал, наверное, самую глупую вещь, на которую был способен взрослый мужчина посреди зала полного трупов и скорбящих. Он усмехнулся и, схватив Дубея за руку, потащил его к выходу из зала. Кивнув удивленному Рэйтану, Амрит дал знак, что все в порядке. Хитрый аватар уже давно обо всем знал и поспешил отвлечь Амалу и Кирана, чтобы они не заметили внезапно исчезнувших мужчин.       - У тебя есть пять минут, прежде чем мы попрощаемся навсегда, капитан Лайтвуд. – холодно произнес Амрит, прижимаясь к шершавой стене и поднимая голову, чтобы удержать зрительный контакт с Киллианом. Лицо его было спокойно, ни один мускул не дрогнул, голос оставался ровным, но в голове проносился ураган мыслей, сбивал с толку и рвал последние нити, связывающие его с реальностью.       Киллиан ничего не говорил. Он внимательно рассматривал лицо, запоминая каждую черту, каждую морщинку, чтобы прочно закрепить в памяти образ Амрита. Проведя рукой по щеке, стирая кровь с лица, он наклонился и поцеловал Дубея.       Амрит не сопротивлялся, наоборот, прильнул к Киллиану, встав на носочки, и обхватил его шею руками. Они уже это проходили, времени смущаться не было. Жар губ, требовательные движения языка, легкие укусы потрескавшихся губ вперемешку с запахом крови, пота и легкого флера одеколона сводили с ума. Казалось, что вот последняя точка безумия достигнута, дальше движения нет. Дальше только взрыв эмоций и полное опустошение, потеря связи с реальным миром. Киллиан обнимал Амрита, припадая губами к его шее, слизывая терпкий вкус кожи, кусая ключицы, пожирая его душу и остатки разума. Он не хочет уезжать, но и оставаться тоже не может. Он ненавидел Индию, эту нищету и грязь. Ненавидел кровавый культ, поклоняющийся безумной богине и выполняющей ее жестокие прихоти. Ненавидел, ненавидел, ненавидел.       Ненавидел себя, что слишком увлекся, что последовав за Амалой, попал в этот водоворот предательств, ритуальных убийств и эту чертову ловушку изумрудных глаз. Амрит был что-то вроде наркотика, до одурения приятно и смертельно опасно. Словно танец с огнем, словно хождение по лезвию ножа. И этот приток адреналина, это незнание, какой будет его следующий шаг, завораживал и заставлял испытывать судьбу. Поцелует? Убьет? Будет молча наблюдать, гладя по волосам? А может быть врежет по лицу, если оставишь свои следы на его теле?       Киллиан не знал, и это сводило его с ума. Словно он вернулся в криминальное прошлое, где каждый день – это борьба за жизнь. Как наркоман идет за последней в его жизни дозой, он шел в объятье этого черта, снова и снова поднося спичку к бочке с бензином. Вспыхнет или пронесет?       Пронесло. Амрит целовал его снова и снова, пытаясь вложить в поцелуй всю нежность, которой он не знал. Он злился на себя, что посмел привязаться к этому англичанину. К врагу. К колонизатору, который приехал и пытался наводить свои порядки, не зная ничего о культуре и традициях. Сейчас он просто убьет его, просто сотрет с лица земли, и этот внимательный и вожделеющий взгляд перестанет преследовать его во снах.       Не убил, не проклял, не скормил диким животным. Вот он, стоит перед ним, осыпая прощальными поцелуями его лицо, прижимаясь холодными губами ко лбу, словно прощаясь. А почему словно? Они ведь прекрасно понимали, что это их последняя встреча.       Амрит крепко обнял Киллиана за талию, прижимаясь ухом к его груди и слушая стук сердца, мысленно считая удары. Три, четыре, пять, резкий толчок. Лайтвуд отходит от него на два шага, слегка подрагивая всем телом.       - Пять минут прошло. – И все-таки голос предательски дрогнул. – Уходи, Киллиан.       Амрит стойко выдержал минуту, не оборачиваясь на звук уходящих шагов. Он стоял с идеально ровной спиной, словно врос в каменный пол, и смотрел на изображение богини на стене. Когда шаги окончательно стихли, он как тряпичная кукла осел на пол. Острые камешки впивались в кожу через тонкую ткань штанов, а тишину прерывали только удары кулака об стену. Амрит не проронил ни звука, когда кожа на костяшках лопнула, окрашивая кровью ступни Кали на рисунке. Не проронил ни слезинки, когда его захлестнуло полное осознание, что они больше не встретятся. И только звук ударов. Только кровь, стекающая по стене. И немой крик где-то глубоко внутри, рядом с сердцем.