Пять раз, когда Питер доставал свою гитару...

      Питера только что помыли в озере. И он рисковал утонуть, если бы не Тони. Он спас ребёнка и притащив в башню, отчитал, наорал, и запретил даже нос из спальни высовывать до тех пор, пока он не вернется. В жилой части он один. Романофф и Бартон в спортивном зале, пятью этажами ниже. Роджерс и Баки, захватив Сэма, уехали в бар, а Питеру снова плохо и его руки тянутся к гитаре. Ему это сейчас нужно. Ведь каждая капелька, что стекает с не досохших волос, служит напоминанием о том, что Стервятник мог его сегодня убить и он больше не увидел бы ни Мэй, ни Тони Старка, ни друга Неда… Ни-Ко-Го. Потому что умер бы о того, что захлебнулся холодной водой с привкусом тины и так остался бы лежать на дне озера.       — Дождь деревья полощет и центральную площадь, осень — мой лечащий врач. Дай мне антибиотик пожёще, — он вообще слышал эту песню ровно один раз, в каком-то тупом марафоне по телеку, но она так запала в душу, что он решил спеть её, да и состояние было подходящим. По душе, как наждачкой прошлись. Да и ещё кто? Тони. Сам Тони Старк отчитал его, как нашкодившего ребёнка, который разбил любимую вазу, — лечит, но мне не легче. Значит, диагноз проще… оу щит, это вирус тебя, я его переносчик…       Питеру не было больно или грустно, ему было в большей степени неприятно и обидно, что Тони не верит ему, а ведь Тумс не остановится и рано или поздно закончит начатое. То оружие, что видел Питер… это всё не доведёт до добра.       — Увидел что-то подобное — беги, — всплыли в голове слова тёти Мэй, которые она сказала на прошлой неделе. Они сидели в тайском ресторане, куда она повела его после занятий в школе и как раз крутили репортаж про ограбление банка и про взрыв, который уничтожил лавку напротив.       — Ага, — кивнул Питер, ковыряя палочками своё блюдо. Эх, знала бы Мэй, что Питер был там. В этом банке и едва не погиб, она убила бы его голыми руками, несмотря на регенерацию и живучесть племянника. Что ж, в укусе радиоактивного паука определённо есть плюсы.       — Всё дальше от понятия нормы моя раненая психика. Пиши — пропало, да ещё эта рифма усталая. Промокшими кроссами, семеню по тротуарам осени, за переполненным автобусом, домой в восемь…       Питеру снова помогает этот приём. Дядя Бен, он определенно знал о том, что однажды Питер будет заниматься игрой на гитаре, поэтому с таким трепетом и любовью сохранил для него инструмент. И хотя узнай об этом хобби Старк, то всучил бы подростку одну из тех шикарных электро-гитар, что висят в гостиной и столовой, но это было бы не то. Гитара дядя Бена, сама по себе была, как лекарство. Она даже пахла дядей. И Питеру казалось, что так Бен с ним. Сидит, положив руку на его плечо и говорит:       — Ты молодец, Питер, хорошо играешь…       Как это было в один из немногих уроков, что успел дать дядя до смерти. Он много работал, чтобы прокормить его и тётю и на музыку оставалось так мало времени, а жаль.       — Наверное, это уже осложнения. И следующий приступ меня добьет. Я знаю, давай прекратим леченье. Ненастье отступит, если оно не моё.       И снова игру Питера прерывает Пятница. На этот раз к нему идёт Романофф, чтобы позвать на ужин. Уже семь, а когда его привёз Тони было пять. Ого, он так долго играл. Погладив гитару по грифу, и отметив, что стоит сменить струны, Питер отправляет её на привычное место — под кровать.