Зеркало Венеры

Я оправила новый костюм глубокого зеленого цвета, который сидел мне точно по фигуре, потому что был сшит на заказ буквально на днях. Повертевшись перед зеркалом, я длинно вздохнула. В такие моменты в голове порой мелькали мысли о том, какая я старая. Фигура у меня была уже не то, что в сорок, конечно. Я не слишком на этом зацикливалась, но ничего не могла с этими мыслями поделать. Все стареют. Я не исключение. И это пугало. Тревожило. Мысли никак не отпускали меня. Я умру однажды. Уже не так долго до этого. Куда меньше, чем было еще двадцать или тридцать лет назад. Но ясно было, что точно раньше Ирены, и это пугало меня. Эти мысли наваливались порой по ночам, особенно под утро, когда я уже не спала. В последнее время сон у меня был не самый крепкий и не самый лучший. Я окинула взглядом морщины, собравшиеся вокруг глаз и уголков рта. Их было много, кожа у меня была не самой здоровой, хотя в шестьдесят она, наверное, и не должна была такой быть. Чего я могла ждать? — Почему ты так долго собираешься? Я вздрогнула и перевела взгляд на Ирену сквозь отражение. Она стояла в дверном проеме нашей спальни. Одета она была в скромное платье. Она так их любила, постоянно носила только лишь их, даже зимой когда было очень холодно. Надевала колготки потеплее и сверху — платье поплотнее, из шерсти. Сейчас же было лето, и платье на ней было легкое, но в пол, открывающее руки от локтя. Я обернулась. Столько лет прошло, а я любила ее все так же, как тогда, как двадцать лет назад, когда сделала ей предложение. Она утратила легкость и ветреность юности, ушел цвет маковых лепестков с ее губ, но глаза были все такими же глубокими, голубыми, как июльское небо. Ее лицо увила сеточка морщин, не таких глубоких, как у меня, но возраст коснулся и ее. Но она была прекрасна. Теперь уже по-зрелому. Она подошла ко мне, смотря внимательно. — Опять ты это делаешь, — вздохнула она. — Что? — я улыбнулась, ловя ее в кольцо рук, слегка сминая ткань платья. Ладони Ирены легли мне на плечи, и она посмотрела внимательно снизу вверх. — Слишком много думаешь, — ответила она шепотом и поцеловала меня. Каждый раз был, как первый. Ее ладонь легла мне на затылок и надавила, не давая отстраниться. Мне и не хотелось. Но Ирена все же отпустила. — Идем. Нам пора уже, Роза опять будет ругаться, что мы вечно такие медленные. Я фыркнула. — Идем, — согласилась, и мы под руку вышли из дома. Июль в этом году выдался умеренно теплым. Удивительно, но не было еще и дня, когда можно было только задыхаться, а не дышать. Это было настоящим облегчением. В последние годы в жару мне слишком плохело, порой настолько, что я не всегда могла нормально ходить, не шатаясь. — И все-таки я думаю, что она слишком торопится, — сказала я. — Ну не всем же женится под сорок, — ответила Ирена, и я хмыкнула. Действительно. — Но и не в двадцать один. Она еще такая… молодая. — Почему ты говоришь об этом сейчас, когда все уже устроено? — Потому что я тревожная мама. Ирена хихикнула. Мы вышли за ограду дома и пошли по дорожке, нисколько не обращая внимания на то, что наши афины паллады следовали за нами. Я порой скучала по Мэри. Несколько лет назад я подписала ей документ о выходе на пенсию. Сначала она очень хотела остаться в нашем доме и служить как-то еще. Она говорила, что вполне может заниматься работой гестий, но мне казалось, что афине палладе опускаться до такого уровня… не по статусу. Мэри почти что настояла на своем. Я понимала ее. Она всю жизнь проработала на меня. Да и я понимала, что буду по ней очень скучать. Но потом она встретила мужчину и теперь жила со своим гименеем, младше ее на три десятка лет, в моей деревне в большом доме. За выслугу лет я выделила ей довольно большой участок земли. Она вела свое хозяйство, имела своих гестий. И наконец-то могла заняться собой. Несмотря на то, что невеста Розы была старше ее — пусть и всего-то ничего — свадьбу решили проводить здесь, в нашем имении. Из-за возраста ее дамы сердца я волновалась тоже. — Ты же знаешь молодых, — сказала я, пока мы шли по дорожке до церкви. — Что у Розы ветер в голове. Что у Хельги. Им же и двадцати пяти нет! — Ты говоришь, точно как мои матери, храни их Гея, — Ирена засмеялась. Миз Беатрисе Марсе умерла пять лет назад. Мы похоронили ее, и эту смерть Ирена пережила как-то спокойно и просто. Куда проще, чем я пережила смерть своих родительниц когда-то и проще, чем она пережила смерть миз Алисы Марсе. Это было так давно, что кажется уже прошлой жизнью. И вся та боль вспоминается притуплено, едва-едва, будто ее и не было вовсе, будто я подсмотрела это в каком-то фильме, и все на самом деле случилось не со мной. — Я просто волнуюсь, — ответила я, пытаясь защититься, и поджала губы. Ирена хихикнула и прижалась щекой к моему плечу на пару секунд, вздыхая как-то мечтательно и длинно. — Да ладно тебе. Все будет хорошо. Это свадьба нашей дочери, хватит тебе уже! Давай уже лучше успокоимся и будем просто радоваться? Такое бывает не каждый день. — Да, — согласилась я негромко, и Ирена выпрямилась, расправив плечи. Вместе мы дошли до церкви. Гостьи уже были там. Не очень много, только самый близкий круг. Больше всего было студенческих подруг Розы и Хельги. Они толпились в церковном дворе, все в красивых платьях, молодые очаровательные девушки от двадцати до двадцати пяти лет. Они все болтали, вокруг стоял гомон, что наверняка раздражало мойр. Ева, стоявшая у входа, увидела меня и торопливо подошла. Я улыбнулась ей, мы поздоровались. Она была помладше меня, да и выглядела куда лучше. Мне так казалось, по крайней мере. Ирена отлипла от меня, когда подошла ее сестра, миз София. Гименей миз Софии скончался от рака пятнадцать лет назад, и уже через полгода Ева сделала ей предложение. Они жили вместе с тех пор. В имении Евы было открыто несколько больниц с подачи миз Софии, да и в нашем с Иреной имении они тоже открыли новый роддом. Мы были очень довольны и рады, обошлось это бесплатно, миз София сделала нам такой подарок на выпуск дочери из школы. Мы обменялись парой фраз, а потом я наконец увидела Розу. Она была одета в свадебное платье, легкое, летнее, зелено-белое, с нежными розовыми вставками на подоле. Она была такой красивой и… такой молодой. Мне было так сложно воспринимать ее как невесту, она ведь казалась мне всего лишь девочкой. Ей же еще только двадцать один, она еще только на втором курсе лингвистического факультета, она выпустится только еще через три года, и… Ох, это очень странно. Она была такой очаровательной. Моя девочка, которая так выросла, и я и не очень заметила. Пропустила этот момент, думала, она всегда будет сидеть дома за учебниками. Она всегда была очень старательна за учебой, и я даже не думала, что у нее было время на то, чтобы… чтобы иметь отношения. Нет, я знала про нее и Хельгу чуть ли не с самого начала, они были вместе уже третий год. Я все еще думала, что они слишком поторопились. Ева была согласна со мной, но никто из нас не противилась, никто не запретила, никто не стала отговаривать девочек от этой затеи. Мы были только ради породниться еще сильнее, чем было до того. Роза увидела нас, улыбнулась и подошла ближе, придерживая подол платья. Светлые волосы она носила коротко, как и я. Виски были выбриты, очень короткие пряди были уложены набок. Я не удержалась и провела ладонью по ее виску, и короткая щетина очень приятная легла под пальцы. Роза фыркнула и извернулась. — Ну мама! Не трожь! Я фыркнула. Ирена хихикнула в ответ и, придержав Розу за плечи, поправила и так идеально сидящее на ней платье. — Где твоя невеста? — спросила она мягко, поправляя колье, лежащее на ключицах. — Где-то здесь. — Рановато ее терять, — ответила Ева с усмешкой, и Роза взглянула на нее с такой же усмешкой, фыркая громко. — Терять никто не собирается, — ответила она, приосанившись, но старше выглядеть от этого не стала. Я улыбнулась и потрепала ее по плечу. — Вон и она, — миз София, кивнула куда-то вбок. Хельга, тоже в зеленом платье с розовыми вставками, только другого фасона, разговаривала о чем-то с Луи. Гелиос почивших миз Марсе жил теперь в имении Марсе круглогодично под присмотром афин паллад. Имение теперь принадлежало и Софии, и Еве, но они почти им не занимались, так что Луи пришлось выучиться вести дела. Не все, разумеется, какие-то очень простенькие, остальным занимались в основном афины и гестии. Ну и когда Хельга выучилась в университете, она подключилась к управлению имением и занялась им сама. Врачебное дело ее не интересовало, политическая карьера — тоже. А вот аграрными делами ей заниматься нравилось. Я только волновалась, что Розе еще было учиться и учиться. Ее образование позволит ей позднее устроиться преподавательницей в университет. Однако если Хельга будет работать с землей, то они большую часть года будут разлучены. Это очень меня беспокоило. Ева с Иреной в один голос твердили мне, что они разберутся. Справятся сами, не маленькие уже девочки. Но мне так тяжело было к этой мысли привыкнуть. Не маленькие! Мне не казалось, что только вчера я держала ее в своих руках, такую крошечную, сразу после роддома. Нет. Я прекрасно чувствовала и осознавала пропасть прошедших лет. И ее детство, казалось, осталось далеко в какой-то прошлой жизни. И все же мне было тяжело принять мысль о том, что она выросла, что она женится. Я была рада за нее, за свою девочку. Она нашла свою любовь так рано, и я очень надеялась, что они не разбегутся через всего лишь год. С молодыми такое случается. Крепкие браки, по моему глубокому убеждению, возможны лишь в зрелом возрасте. Но мне хотелось верить, что у моей доченьки все будет не так. Наивно, по-детски, но эта мысль не отпускала меня. Всегда хочется верить, что у близких все будет хорошо. Не так, как у других. Ирена снова взяла меня под руку, когда Роза отошла от нас, чтобы выловить Хельгу из толпы подружек и подвести к нам. Хельга очень вежливо улыбнулась нам, поздоровалась, кивнула. Она была очень статной, несмотря на невысокий рост, такой же худенькой и тоненькой, как и Роза, и небольшую разницу в их возрасте нереально было заметить. Они выглядели на один и тот же возраст, на двадцать лет, что только вызывало во мне еще больше мыслей и сомнений. В Хельге чуть старший возраст выдавали более аккуратные и плавные жесты, а так же спокойствие и какой-то шарм, явно доставшийся ей от Евы. Она была очень красивой. Прекрасно было видно, за что Роза сначала положила на нее глаз, и почему не смогла отвести его потом. — Мы уж опасались, вы опоздаете, — буркнула Роза. Она всегда предъявляла нам такие претензии. Мы с Иреной предпочитали не торопиться. На все события, время которых было назначено, мы выходили впритык по времени и всегда успевали. Розу же это всегда страшно нервировало, ей казалось, что чем раньше прийти, тем лучше, и прождать еще двадцать минут на месте для нее не было проблемой, ей казалось, что так даже куда лучше. — Ну не опоздали же, — ответила Ирена. Она раньше была такой же. Тоже везде спешила. С возрастом это прошло. Я уже и не помнила себя толком, но, наверное, я вела себя так же. Возможно, это какая-то черта молодости. Спешить. Очень бояться промедлить. — Давайте уже в церковь пойдем, — предложила Роза, взяв свою невесту под руку. На руках у них мерцали в ярком солнечном свете серебряные обручальные кольца. Их выбрала Роза, чем очень гордилась. Но деньги, конечно, были нашими. Впрочем, мы позволили ей не стесняться в затраченных суммах. Мы с Иреной, Ева и миз София, а также Луи на правах родственника, сели в первом ряду скамей. Сзади расселись все приглашенные подруги. Роза с Хельгой встали у алтаря, между ними стояла мойра, которая зачитывала необходимые строки из писания Геи. Закончив, были проведены все необходимые обряды, и тогда уже жены поцеловались. Я вздохнула. Только вчера я, казалось, держала крошечную Розу, только что рожденную Иреной, а уже сегодня она женилась на дочери моей лучшей подруги! Только вчера мы водили ее в школу… Я даже слегка прослезилась и промокнула глаза платком. Ирена поцеловала меня в плечо, и я выдохнула. После церкви мы вернулись к дому, где уже был накрыт большой праздничный стол. Роза теперь сидела вместе с Хельгой, они касались друг друга, уже не стесняясь, хихикали и были счастливы. Я наблюдала за ними с улыбкой. Хельга засмеялась, обнажая щербинку меж верхних зубов, и сразу же прикрыла рот ладонью. Она ее стеснялась, хотя на нее никто не обращал внимания, да и Ева никогда не говорила ей о том, что это плохо. Хельгу всегда только хвалили. Роза поймала ее за эту руку и легко поцеловала в ладонь с тыльной стороны. Хельга улыбнулась. Глаза у нее блестели ярко-ярко. Когда начало смеркаться, я встала из-за большого стола, чтобы размяться, и вышла за калитку, чтобы подойти поближе к реке. Я вздохнула, смотря на реку. В лучах заката она мерцала так ярко, что слепило глаза. Солнце было точно напротив, прокладывало по воде светящуюся дорожку в небо, которая едва-едва качалась по легким волнам, подгоняемым ветерком, который поднялся к вечеру. Становилось прохладно. Жар дня спал, оставил нас, и земля остыла очень быстро. Ирена подошла сзади и набросила мне на плечи шаль. Я подтянула ткань, поправила ее. Ирена встала рядом со мной, тоже смотря на воду, и я приобняла ее за плечи, сверху набрасывая ткань и на нее. Ирена прижалась ко мне, сложила голову на плечо и громко вздохнула. — Пойдем-ка к столу? Чего ты ушла? — Захотелось посмотреть на закат. — Ты каждый день видишь этот закат, — возразила Ирена, взяла меня за руку, и я повернулась к ней. — А свадьба дочери один раз. Я улыбнулась и повернулась к ней, отпустив ее из объятий. Солнечный свет падал на волосы Ирены, подсвечивая их великолепным огненным ореолом. Она была как произведение искусства, как скульптура великолепных мастериц, или как картина. Свет падал и в ее глаза, и в них тоже горело закатом. Мы поцеловались.