Зеркало Венеры

Перед сном мы по обыкновению лежали в постели: я читала, она молилась. Окончив, Ирена открыла глаза и повернулась ко мне. — У меня задержка, — сказала Ирена так, будто сообщала прогноз погоды. Я же почти подавилась воздухом, едва не выронила книгу и повернулась к ней взволнованно, вглядываясь в ее лицо. — Ты уже говорила Софии? — Нет, еще нет, — ответила она. Рука ее лежала на плоском животе. Я сдвинулась, наклонилась и поцеловала эту ладонь, зажмурившись. Сердце заколотилось часто-часто. — Милая, не думай раньше времени, я просто подумала о том, что нужно сказать тебе… — Правильно сделала, что сказала, а завтра же мы поедем к твоей сестре в больницу, — затараторила я. Ирена теперь выглядела смущенной. Я же чувствовала какое-то небывалое воодушевление. Если она действительно беременна, то… Я отняла ее руку от живота и прижалась к коже губами. Ирена вздрогнула и захихикала, пытаясь отпихнуть меня. — Щекотно! Я отстранилась, нависнув сверху, и улыбнулась ей, касаясь лица. — Моя хорошая, — прошептала я, прижимаясь тесно и целуя ее лицо. Я бормотала что-то еще ласковое и нежное, чувствуя себя совершенно счастливой. На следующий же день она отправилась в больницу, и на этот раз я не отпустила ее одну. Целовала ее всю дорогу, что мы сидели в карете, улыбалась и не могла отпустить. — Мария, да ведь несколько недель всего еще только, — сказала она, стараясь отделаться от моего навязчивого внимания, но я не могла выпустить ее из рук. Я обращалась к ней, как с хрустальной вазой, я целовала ее кожу, трогала так осторожно и нежно, как только была способна. Я буду вести так себя еще все эти девять месяцев и все годы после рождения нашей дочери. А пока до этого еще нужно было дожить. В больнице беременность подтвердили. София сразу же сообщила их матушке. Я рассказала Еве, и через несколько дней об этом уже знали все в агоре, и мою жену и меня завалили поздравлениями. Я не собиралась проводить много времени на работе, пока Ирена беременна, и уже через неделю подала прошение о декретном отпуске, который мне сразу же подписали. Беременность супруги была самой что ни есть уважительной причиной для такого. Как только я получила отпуск, тогда же и задумалась о том, чтобы немедленно отослать эрота обратно в Школу. Мне не нужен был мужчина рядом, в этом доме, я не собиралась больше подвергать свою супругу такой ужасной опасности! Я высказала это пожелание мойре, через которую все это и должно происходить. — Миз Аделар, — сказала мойра, подходя ко мне ближе. Мы располагались в моем кабинете, я сидела за столом, а она стояла на некотором расстоянии от него. — Нельзя отсылать эрота так рано. Его можно вернуть в Школу только после родов, вы ведь знаете… — Когда в прошлый раз я позволила эроту жить в моем доме, это стоило мне жены и не рожденной дочери, — ответила я сдержанно, хотя внутри моментально закипело. Какая разница, будет эрот здесь или вернется в Школу? Не он носит нашего ребенка! Мойра вздохнула. — Я понимаю ваше горе, миз Аделар, — ответила она. — Все мы были потрясены. Однако этот эрот… — Тот эрот тоже имел прекрасную характеристику, — оборвала я, зная, что она скажет. — Я не собираюсь держать этого здесь, подвергая мою супругу опасности по каким-то надуманным религиозным причинам! Я сразу же поняла, что сболтнула лишнего. Лицо мойры приобрело странное непроницаемое выражение. — Простите, — сказала я. — Мои переживания слишком сильны. Мойра окинула меня взглядом. — Если вы настаиваете на том, чтобы отослать эрота… — Настаиваю! — Хорошо. В таком случае вы должны написать в Школу заявление о досрочном отказе от эрота и объяснить причины. — Я сделаю это сегодня же, — ответила я. Иренин испуганно пришел ко мне, когда я уже подписала заявление. Я окинула его недовольным взглядом и спросила, в чем дело. Он пробормотал: — Миз Аделар, позвольте, — пробормотал он. — Что я сделал не так, что вы хотите отослать меня прямо сейчас? — Ничего. Просто свою задачу ты уже выполнил, так что нет смысла больше держать тебя здесь. Верну тебя в Школу, чтобы ты мог послужить еще кому-нибудь. — Но когда эротов возвращают раньше времени, это значит, что хозяек что-то не устроило… Я поджала губы. — В своем заявлении я написала о том, что не имею к тебе никаких претензий. Он длинно вздохнул, поклонился и ушел. Я отослала заявление, и Иренина забрали на этой же неделе. В этот момент я с облегчением выдохнула, расслабилась и перестала быть такой нервной. В тот же день мы решили, что назовем девочку Розой, хотя еще даже не знали в тот момент, что у нас родится именно дочь. Эта мысль казалась правильной и естественной, по-другому быть и не могло. София, ведшая беременность сестры, навещала нас каждую неделю, чтобы проверять состояние Ирены, а в больницу мы ездили раз в месяц. Часто к нам заезжала Ева с Хельгой, которая уже болтала без умолку и бегала так резво, что не угнаться, и я поражалась тому, как быстро летит время. К Ирене заглядывали ее студенческие подруги, мы устраивали чаепития и приемы. К нам даже приезжала ее матушка с братом, и мы прогуливались по городу. Они провели с нами неделю, а потом уехали, и мы снова вернулись к привычной жизни. Ирена начинала жаловаться на боли в спине. Беременность она в целом переносила спокойно, ведь она была достаточно здорова, но все-таки обычные симптомы не обошли ее стороной. Она много жаловалась, стала эмоциональнее, и к этим изменения я относилась с большой чуткостью, стараясь всегда вовремя потакать ее желанием и делать все так, чтобы ей было удобнее. За пару дней до даты назначенной операции она легла в больницу, в дорогую частную палату, и я была с ней постоянно, не уезжала даже на ночь. Здесь была дополнительная койка для супруги. В день родов, когда ей проводили операцию, я попросила Еву побыть со мной. Мы вместе ждали в комнате отдыха. — Я боюсь, — пробормотала я, ходя по комнате взад-вперед. Ева промычала что-то в ответ. Она листала газету. — Слышала новость? — спросила она со странным воодушевлением и таким тоном, будто новость была неприличной. Я остановилась и приподняла брови. — Не уверена, что хочу ее слышать. И вообще мне не до того! Она закатила глаза. — Эрот, которого приписали семье Вебер, был уличен в, — она понизила голос, — в связи с мужчиной. — Ева, я понятия не имею, кто такие Вебер. Ева не обратила на мое незнание никакого внимания и продолжила: — Афина паллада увидела, как они с каким-то гефестом, служащим у Вебер не то поломойщиком, не каким-то разнорабочим, занимались… ну… ты понимаешь. — Что, прямо?.. — Мне так сообщили. Я нахмурилась, потом с силой встряхнула головой. — Не заговаривай мне зубы! Моя жена рожает! У меня будет дочь! Я стану мамой через… не знаю, через сколько! А ты говоришь мне о каких-то!.. Я не стала произносить вслух и махнула на Еву рукой. Она вздохнула, отложила газету и встала. — Мария, присядь. Присядь, я сказала. Успокойся. Почему ты так нервничаешь? Акесо сделает все, что нужно сделать. Все будет хорошо. — А если я не справлюсь? — сразу же я нашла, за что уцепиться, из-за чего заволноваться. Ева вздохнула. — А говорят, беременные женщины чрезмерно волнуются. На супруг бы их посмотрели! — она фыркнула, схватила меня за руку, подтащила к дивану и заставила сесть. — Успокойся немедленно. Ты ей нужна счастливая и радостная, когда все закончится, а не поседевшая от волнения. Я отвела взгляд. Я знала, что она права, но…. Но все же я так волновалась. Внутри дрожало от тревог. Однако София подошла к нам всего через час. Я сразу же вскочила в дивана. Выглядела София спокойной и довольной. Она улыбнулась нам, и в груди у меня сразу же отлегло. Она отвела меня к девочке, и я облегченно вздохнула, увидев ее. Сказать честно, младеница была… страшненькой. Только что родившиеся дети не отличались неземной красотой и походили на корни мандрагоры.Она спала в специальной медицинской люльке, рядом с ней дежурила медсестра. Я не стала брать девочку, которую мы решили назвать Розой еще в самом начале, на руки, чтобы не тревожить ее. После я попросила Софию отвести меня к Ирене, и когда я пришла, она уже сонно моргала, отходя от наркоза. Она лежала в больничной одежде в своей кровати в палате, выглядела она слегка заторможенной и уставшей, но в целом все было в порядке. — Привет, — я улыбнулась. — Привет, — ответила Ирена. Язык у нее слегка заплетался. Не было на ее лице и тени страдания, так что от сердца у меня отлегло. — Как ты себя чувствуешь? — Пока не поняла, — ответила она и хихикнула негромко. Она улыбалась глуповато и немного заторможено следила за мной взглядом. София предупредила меня, что после наркоза она может себя так вести, но это пройдет. Ей нужен отдых. — Как наша малышка? — пробормотала она. Я поцеловала ладонь Ирены. — Все замечательно. Она сейчас с врачиями. — Ты ее уже видела? — спросила она медленно, таким тоном, будьто уже засыпала. — Да. Она наша с тобой чудесная девочка. Ирена улыбнулась. — Я так хочу спать. — Ну так спи, милая. — Но я только проснулась. — И что? В выходные это тебе никогда не мешало. Она захихикала опять, потом затихла и быстро заснула. Я осталась сидеть с ней, держа ее за руку, иногда касаясь ее губами. Все у нас было хорошо. И будет.