Настоящие

      Хибари аккуратно припарковал машину и степенно из неё вышел. Тридцать секунд назад он спешил, теперь — точно знал, что уже опоздал.       Мукуро улыбался, как пьяный. Уголок его губ алел маленькой свежей раной, но землю пропитала не его кровь. Хибари подходил неторопливо, и всё же Мукуро не попытался сбежать.       — Мне чуть-чуть не хватает кинематографичности, — признался он, пока Хибари надевал на его запястье кольцо наручника. — Может, вспомнишь про правило Миранды и перестанешь молчать?       Отпустив цепочку, Хибари толкнул его в плечо. Почти не больно, но унизительно. Наручник свисал с руки Мукуро, будто странный браслет. Нужно было закончить с этим, а не отвлекаться.       — Так тоже сойдёт, — удовлетворился Мукуро. — Но этого мало.       Хибари взял второе его запястье и потянулся за болтавшимся на цепочке широким кольцом. Мукуро отвёл руку за спину. Поздно он начал сопротивляться.       — Ну пожалуйста, давай как в фильмах. Всю жизнь об этом мечтал.       Недолго подумав, Хибари зашёл к нему за спину и свёл руки там, приступая к новой попытке. И снова Мукуро вырвался, повернулся лицом.       — Подожди! — с неуместным весельем попросил он, выставив перед Хибари раскрытые ладони. — Давай договоримся.       Если бы Хибари захотел, Мукуро бы уже не мог шевелиться.       — Давай договоримся. Или я выпускаю шипы и ты лишаешься кисти, или ты делаешь то, что я говорю.       — Ну Кё-ёя, — заныл Мукуро. — У меня все затечёт. Как я буду сидеть?       — Не моё дело.       Вздохнув, Мукуро послушно свёл руки за спиной — и в последний миг опять отдёрнул свободную. Рассмеялся, он прижал руки к груди и запрокинул голову на плечо Хибари. Из неудобной позы он поцеловал подбородок.       Хибари впервые видел его жизнерадостным идиотом, а разбирался Мукуро сегодня с наркоторговцами.       — Ты под чем-то?       — Может быть, чуть-чуть.       Хибари закрыл глаза, сдерживаясь изо всех сил. Как защита Облаком: представить, что над кожей появляется прочная броня, и направить в неё поток Пламени. Только сдерживать приходилось не атаки снаружи, а самого себя.       — Что, в каком количестве и какого хера, — монотонно перечислил он вопросы. Сейчас он мог разом сломать десяток колец.       — Любовь к тебе, — с придыханием прошептал Мукуро. — Только она.       Услышав знакомую мелодию, Хибари оттолкнул его от себя и потянулся за телефоном: лишь для того, чтобы не глядя сбросить вызов. Ещё раз посмотрев на Мукуро, он заметил расширенные зрачки и по-особенному бледную кожу. Ещё — дёрганность и резкость движений.       Хибари простил Мукуро избитых учеников, когда сам разобрался с его людьми в Кокуё-ленде. Унижение — после того, как услышал про жестокое и несоразмерное наказание-Вендикаре: Мукуро должны были отдать ему, а не этим зомби. Сакуру вместо битвы с лидером сильной банды — как только они честно подрались. То, что Мукуро приглядывал за ним перед важнейшими из сражений, — после разговора, в котором Мукуро назвал это исключительно своей слабостью и сказал, что в Хибари он верит больше, чем в самого себя. Неверие в себя — тогда же, потому что Мукуро сразу уточнил, что себя он ставил на второе, а не на далёкое от первых место. Ложь — как только он раскрыл тайны, которыми не делился больше ни с кем.       За наркотики он должен был как минимум начать правильно питаться и вовремя ложиться спать — и всё равно Хибари чувствовал лёгкое разочарование. Не потому что Мукуро навредил своему здоровью: осознавая последствия, он наверняка выбрал что-нибудь лёгкое. Хибари просто не видел причин испытывать к наркотикам интерес — омерзение навалилось из-за того, что Мукуро их видел.       А ведь лицемерно осуждал.       Хибари положил ладони на подбородок Мукуро и наклонил его голову, заставив посмотреть на себя.       — Если ты не хочешь потерять моё расположение, тебе придётся всё рассказать.       Мукуро дурил, глупо шутил, не отвечал на прямые вопросы и выворачивался, пока не раздался новый звонок: в этот раз у него. Мукуро тут же подобрался, выпрямился и натянул на лицо сдержанную вежливую улыбку — «я не злюсь, но и не радуюсь по-настоящему». Хибари всё понял ещё до того, как зрачки в разноцветных глазах стали нормальными. Зажав телефон между плечом и ухом, Мукуро в пару движений освежил причёску, слегка её растрепав, и надавил ребром ладони между пальцев, поправив перчатку. Он слушал недолго, потом поблагодарил и повесил трубку.       — Всё, второй тоже мёртв. Мы ведь заберём Кэна, правда?       Мукуро покорно выставил руки вперёд. Не сомневаясь, что теперь он даст себя заковать, Хибари развернулся к машине.       — Ну Кёя. — Мукуро положил обе руки ему на плечо. Кольцо на второе запястье он надел сам, оставалось только уменьшить его диаметр. Вместо того, чтобы обхватить руку плотнее, наручники исчезли. Хибари открыл дверь машины, сел за руль и откинулся на кресло.       — Пускай сам до сюда идёт.       Мукуро открыл заднюю дверь.       — Даже и не мечтай, — пригрозил Хибари.       Без лишних споров Мукуро устроился спереди.       Кэн вышел молча, Мукуро повернулся лицом к Хибари.       — Спасибо тебе.       Поблагодарив за обоих, он потянулся к ручке двери.       — Куда? — спросил Хибари, поймав его за пиджак.       — Домой.       — Твой дом теперь не здесь. Под моим надзором ты перестанешь путать планы Вонголе и трепать нервы мне.       — Я должен был оставить их в живых?       — До тех пор, пока мы не разобрались в ситуации окончательно, — да.       Мукуро рассмеялся, но понял всё верно. Если бы он отнёсся к словам, как к шутке, он бы уже вышел наружу.       — А почему ты не хочешь переехать ко мне?       — Потому что у меня есть гордость. Я не собираюсь жить в таком месте.       — И что же ты сделаешь, если я тоже откажусь жить у тебя?       — Я откажусь от тебя самого.       — Это шантаж.       — Да.       Опустив стекло, Мукуро крикнул в ночь:       — Кэн! Я завтра приеду. Нужно ещё с кое-чем разобраться.       — Приедешь за вещами, — уточнил Хибари, когда они отъехали.       — Посмотрим.       В последнее время Мукуро так часто попадал в неприятности, что, может, он и сам рассчитывал заполучить твёрдую руку. Вопреки этой теории, он как будто обиделся и молча уткнулся в телефон. Хотелось вырвать его из рук и посмотреть, что он там обсуждал, но пока Хибари сдержался.       — Кстати, ты бы всё равно не успел, — Мукуро нарушил тишину уже около дома. — Кэн не сразу мне позвонил. Даже если Савада хотел тебя предупредить, было уже слишком поздно.       — Избавь меня от подробностей.       — У него связь не ловила, — осудил Мукуро, снимая обувь.       — Ты не понял, что я сказал?       Вместо того, чтобы оправдываться или спорить, Мукуро обнял Хибари за плечи. Раздражение отступало.       Не позволив себе успокоиться, Хибари грубо стряхнул его руки. Он оценивал действия Мукуро со всей объективностью, не искал для них оправданий и каждый раз злился на ошибки — чувства не затмевали разум; Хибари по-прежнему видел реальность, а не иллюзии. Только вот прощать Мукуро было слишком легко.