***
– Когда уже это кончится? – Бокуто изнывал от июльской жары, лежа на полу под кондиционером. – Я же сейчас расплавлюсь нафиг! Куро! – Ну, чего тебе? – заходит в комнату для персонала Тэтсуро. Открывшаяся ему картина его явно не вдохновила на героический подвиг по спасению Бокуто из лап жестокой духоты, ибо...– Ты какого хрена тут валяешься? У нас вообще-то работы невпроворот, а он тут разлёгся! Ну-ка живо вставай, и марш работать! Наш (не)герой быстро подходит к валяющемуся на кафеле телу и возвращает ему вертикальное положение. Без нытья, конечно же, не обошлось. Ведь: – Куроо! Ну тут так хорошо, прохладненько и… уберирукиянехочувставать! Всё же уже в вертикальном положении тело Бокуто хоть и не возвращается в строй, но начинает функционировать. Плохо. Очень плохо функционировать. А потому заваливается прямо на Куро, который снова начинает причитать, и еле-еле удерживает почти двухметрового Котаро. Что кстати не увенчивается успехом, и парни с грохотом падают на пол. – Блять! – вырывается у Куро, когда его придавливает всем своим весом Бокуто. Который был отнюдь не пушинкой. Куро кажется, что он не прочь убить эту тупую совень. А нет. Не кажется. Крыло под весом двух парней, кажется, сейчас вывернет вместе с лопаткой. – Бо, твою ж мать! – взвывает Тэтсуро. – Слезь с меня. Приподнявшись на локтях, Котаро будто каменеет. Снова прошибает пот. Но вот уже не от жары. Собственные крылья начинают метаться, мешая хозяину: у Куро лишь одно крыло – оно появилось при их первой встрече. Но второго нет. А Тэтсуро через пару месяцев стукнет двадцать три. А крыло красивое. Прямо как у совы. Жаль только, что бесполезное. Без пары. Но самое страшное не это. На плече у Куроо – роза ветров. Почти незаметная. Но, как говорит он сам: маленькая или нет, но по вечерам болит ужасно. Кое-как успокоив взбесившиеся перья, Бокуто аккуратно их сложил, как бы успокаивая самого себя. Он поднимается на ноги и помогает встать Тэтсуро. В полной тишине они выходят из комнаты. Но эта тишина для них – красноречивее слов: Куроо понял, что зацепило взгляд Бокуто. Зал встретил их оглушительным шумом. Это была тихая кофейня, заполнявшаяся до отказа только после полудня. Во все остальное время там было тихо, уютно и совершенно спокойно. Но сейчас тут стоял такой гомон, что трудно было даже заказы принимать: приходилось переспрашивать несколько раз, прежде чем внести заказ в систему. Бокуто проворно проходит к новым посетителям и приглашает присесть за столик. Берет заказ и снова оказывается за стойкой рядом с Куроо. Тот увлеченно рисует что-то на пенке очередного напитка. И вновь Котаро посещает мысль о том, что, работая на пределе возможностей, Куроо заглушает боль от метки. Не может он об этом не думать. Не может – и всё тут. Но через силу сообщает ему новый заказ и становится за кассу, принимая следующего клиента. Так проходит весь рабочий день.***
– Ты уверен? С тобой всё будет хорошо? – Куроо цепляется за шею Бокуто. – Эй, а если ты не удержишься? Вот уже полчаса, как они вышли на прогулку, а Куроо до сих пор просит, чтобы Котаро помог ему полетать. – Ты ведь понимаешь, что я не успею тебя схватить, если ты не удержишься? – встревоженно говорит Бокуто. – Ой, да кто бы говорил. Это так на тебя не похоже, – показывает язык Куро, поддразнивая своего любимого, – Обычно ты руками и ногами за адреналин! А, ну так всё понятно. Ты просто не сможешь меня поднять! – ой. – Ах, значит так, – ему захотелось проучить это лохматое недоразумение. Бокуто подхватывает его на руки и, оттолкнувшись от перил лестницы, взмывает в ночное небо. Всё происходит так же внезапно, как проносится лето в школьные каникулы. Толчок, сопротивление воздуха, ветер бьёт в лицо, а сердце уходит в пятки. – Хотел полетать – вперёд! – Бокуто держит его лишь за талию одной рукой, а вторую вовсе опускает. Совиное крыло начинает неистово биться о воздух, сопротивляясь потокам ветра. Куроо совершенно не умеет летать. Зря. Зря он раззадоривал Бокуто. И ведь знал, чем всё это кончится. Но свой острый язык за зубами держать не хотелось, за что теперь и расплачивался. Пульсом в фиг знает сколько раз подскочившим, растрепанными волосами (хотя куда уж хуже) и появлением новой фобии. – Все, все! Прости! Я налетался! Только спусти вниз, – чуть ли не плачет Куроо. И успокаивается только тогда, когда твердо стоит ногами на земле. Но слезы катятся по щекам с удвоенной силой. – Эх ты, – Бокуто прижимает это несносное существо к себе, чтобы успокоить. – Найдём мы твое второе крыло. Не переживай, – серая рубашка становится чуть мокрой, но всхлипы постепенно сходят на нет, а к Куро возвращается нормальное сердцебиение и прическа (не без помощи Бо). – Обещаешь? Обещаешь, что найдём? – наивно смотрит на него Тэтсуро. Они оба совершенно не умеют злиться. А он так и не поменялся, хотя прошло уже много лет с их знакомства. И за это Бокуто любил его ещё сильнее. – Непременно найдём. Обещаю, – и целует его в лоб. – Конечно, найдём. Всю дорогу до дома Бокуто прижимает Куроо к себе. И тот с удивлением отмечает, что боль от метки притупляется под касаниями родных пальцев.Когда приходит время засыпать, объятия становятся ещё сильнее.