The Dark era / Темная эра

Часовые в ту же минуту привели в действие механизм, и ворота с грохотом начали подниматься. Третий военноначальник на стене отдал лучникам приказ занять позиции и принять полную боевую готовность. Человеческая армия вышла за пределы стен столицы и ворота опустились за ними. Дух солдат после воодушевляющей речи короля было не сломить, и даже вид армии врага, кажущейся бесконечной, не смог его пошатнуть. Воины, сжав узды и мечи в руках покрепче, были готовы стоять грудью до самого конца… Растянувшись вдоль полосой, они скрывали за собой горизонт и сливались с черным небом. Они были голодны и ждали только команды, разрешения своего владыки, чтобы ринуться вперед и рвать человеческую плоть на куски. Низшие демоны, отдаленно похожие на людей с изуродованными лицами и перекошенными телами, заставляющие при их виде невольно вздрагивать и чувствовать омерзение, издавали непонятные хрюкающие звуки, а с из их пастей капали слюни. Они нетерпеливо переступали с ноги на ногу, издалека смотря на появившуюся из-за ворот столицы армию как на сочные отбивные лишь с одним, незначительным изъяном — доспехами. Блестящие латы застревали в зубах, мешая наслаждаться кровью и мясом, но низшие демоны обладали достаточно мощными челюстями, чтобы искривить металл при пережевывании, а потом просто выплюнуть его, и тогда искареженные доспехи и ошметки плоти — все, что оставалось от человека… Адам задумчиво смотрел на вражескую армию в последние минуты перед решающим боем. Она была схожа с разбушевавшимся морем, которое вот-вот черной волной захлестнет и смоет их в иной мир, словно песчинки. Демоны заняли позицию на холме — это было очередное из их бесчисленного числа преимуществ. Внимание короля привлек всадник на вороном коне. Сверкнувшая за его спиной молния осветила силуэт. Демон, и сам облаченный во все черное, выехал чуть вперед. Несомненно, это был их предводитель — их владыка. Вскоре появилось еще два всадника и остановилось подле него по обе стороны. Размышления короля прервал хриплый голос одного из пехотинцев, который тихо, неосознанно озвучил мысли вслух: — Дождь… пошел. Адам чуть приподнял голову. Капля пролетела в нескольких сантиметрах от его лица и упала на гриву лошади. Когда король посмотрел на черного всадника, то увидел, что тот чуть приподнял руку, видимо, готовясь отдать приказ о наступлении. «Ну вот и все. Пора». Адам спешно надел на голову шлем от доспехов. Король был слишком далеко и не мог рассмотреть того, как пальцы всадника в черных перчатках чуть дрогнули, согнувшись вперед, но даже такого еле различимого движения хватило, чтобы демоны, рыча и клацая зубами, потоком хлынули вниз с холма. Адам со звоном вынул меч из ножен и, подняв его над головой, ударил лошадь по бокам ногами и, закричав во все горло, ринулся в бой: — Впереееед! Затрубили в боевой горн, подняли знамя. Пешие и конные солдаты, не медля и не задумываясь более ни о чем, с криком, в который они вложили весь свой гнев и страх, под раскаты грома бросились в бой вслед за своим королем. Лошади, гонимые во всю прыть, поднимали с земли пыль, которой оказалось так много, что она не оседала, а оставалась в воздухе туманом. С высоты птичьего полета казалось, словно черная река столкнулась с пыльным облаком, и они растворились друг в друге, на деле же — началась кровавая мясорубка. Это было лишь началом боя. Когда демоны и люди столкнулись, все смешалось в одну кашу и было просто невозможно что-либо разглядеть. Воины размахивали мечами направо и налево, били невпопад, теряясь в толпе, пыли, крови, неизвестности. На пехотинцев набрасывались со спины, часто толпой, рвали на части, отрывая конечности от тела и тут же жадно пожирая их. Всадников сбрасывали на землю, рубя лошадям ноги. Их впоследствии ждала та же участь, что и их наездников. Редко кто из всадников мог подняться. Грозными тучами по небу плыли летящие со стен стрелы. Они смертоносным градом обрушивались вниз вместе с крупными дождевыми каплями, прибивающими к земле поднятую пыль, и забирали жизни не только демонов, но и людей. Опасность подстерегала на каждом шагу. Крики дикой агонии, вопли, рычание, жалобное ржание лошадей, звон металла смешивались в какофонию ужаса, сливаясь с мощными громовыми раскатами. От гремучей смеси звуков закладывало уши, она дезориентировала, лишала возможности мыслить здраво. Приходилось полагаться на органы чувств (которые в этих условиях были притуплены), интуицию (которую заглушал страх и полное непонимание происходящего), и везение (которого в такой масштабной битве просто не достаточно, чтобы выжить и тем более одержать победу). Адам прорывался вперед, пришпоривая лошадь и продолжая гнать галопом. Король наносил точные удары по врагам, рассекал гнилую плоть, и они падали замертво. Там, где скакала белоснежная кобыла, образовывалась узкая опустевшая тропинка, как бы коридор, который тут же засасывался, словно трясина. Казалось, что демоны не уменьшаются в количестве, а лишь увеличиваются. Адама, что битва охватила с головой, затягивало в топь. Он забрался слишком глубоко во вражеский стан и был окружен врагами. Лошадь уже не могла двинуться вперед и, поднимаясь на дыбы и грозно ржа, помогала своему всаднику, резко опускаясь и ударяя копытами по головам тем демонам, что попадались под них. Вдруг кто-то схватил Адама за его алый плащ и рывком потянул вниз. Король не удержался в седле и упал на землю. Шлем с его головы слетел. Последнее, что он слышал — это предсмертное жалобное ржание своей кобылы, после чего все погрузилось во мрак. Три всадника, храня молчание, недвижимо стояли на возвышенности. Стихия совсем разбушевалась — дождь усиливался, размывая землю. В какой-то момент первый всадник, предводитель, двинулся вперед, двое других — через минуту следом за ним. Лошади, движущиеся не спеша, плавно, расплескивая воду из образовавшихся луж своими копытами. Король пришел в сознание спустя пару минут. Он лежал на спине посреди поля боля и, видимо, был принят за мертвого и потому не тронут. Голова гудела, было тяжело сосредоточиться, и Адам на дрожащих локтях чуть приподнялся и осмотрелся. Битва продолжалась. Глаза короля застилала пелена — все смешалось в дожде, грязи и крови. Адам не слышал истошных криков и звуков боя — все казалось нереальным, происходящим на втором плане. В ушах стоял стук собственного сердца. Оно бешено колотилось в груди, словно намереваясь пробить клетку из ребер. Зажмурив глаза и предприняв попытку сфокусировать расплывающееся зрение, Адам медленно поднялся на ватных ногах. Его шатало, но он не позволял себе упасть, оперевшись на меч. Шею ужасно ломило, но король инстинктивно, шестым чувством ощутив опасность, повернул голову и увидел, что на него с окровавленным топором несется один из низших демонов. Адам, обессиленный, напряг все свое тело, каждую мышцу так, что в глазу лопнул капилляр, и, закричав, вложив в этот жест всю боль и отчаяние, занес меч, но не успел ударить по врагу. Чудище уже проткнули насквозь, и он с мечом в спине замертво упал к ногам Адама. Король невольно сделал шаг назад и потерянно посмотрел на тело. Подняв удивленный взгляд, он увидел перед собой того самого черного всадника, который теперь, однако, был пеш. Он не спеша подошел к убитому им же демону, спокойно вытащил из его спины меч и, посмотрев на короля людей, твердо сказал: — Покончим с этим. Оставь меч и приклони колено. Адам плохо ощущал землю под ногами — сказывался сильный удар головой. Король не думал, что сможет найти в себе силы еще хоть раз замахнуться мечом. Адам, грязный, раненый и обессиленный, стоял, оперившись на меч и просто смотрел на демона перед собой. Его черные, шелковистые, вьющиеся волосы аккуратно лежали на плечах; на белоснежной коже не было изъяна, а в красных глазах, отливавших в золото, нельзя было угадать никаких эмоций, потому что их не было, ровно как и души. Но что самое ужасное было в этом взгляде — так это то, что от него невозможно было оторваться, он гипнотизировал и пробирался под кожу. Он давил на подсознание, лишал рассудка, заставлял кровь стыть в жилах и склонял к беспрекословному подчинению. Кажется, он запросто мог обернуть руки вспять. Король чувствовал, как у него холодеют руки, как дрожат колени. Хотелось упасть на них и приклониться, припав головой к земле, но внутренний стержень заставлял бороться. Адам опустил голову, посмотрел на свои израненные руки. Губы короля дрогнули, и он, оскалившись, крепко, до дрожи вцепился за рукоятку меча. Открывшееся второе дыхание придало ему сил, и он с яростным криком бросился на демона. Владыка демонов прекрасно видел полубезумный оскал на лице Адама. Это нежелание принять неизбежное забавило его, и губы демона сложились в ухмылку. Когда же король попытался нанести удар, он с легкостью отразил его, удержав своим мечом. Их лица оказались близко друг к другу. Меч в руках Адама дрожал от такого напора, но владыка демонов продолжал давить, заставляя короля перенести вес на ноги, уперевшись, что есть мочи, в землю. Ноги короля начали проскальзывать, и от сильного натиска он проехался назад на пару сантиметров на полной ступне, собрав кучку грязи сапогами. От такого перенапряжения мышцы сводило, на лбу выступал холодный пот, в то время как демон, кажется, вовсе не напрягался. Он насмешливо смотрел Адаму в глаза. Одним своим взглядом демон красноречиво показывал, какой уровень презрения он испытывает ко всему роду человеческому и как недостижимо его превосходство для всех людей и для каждого в отдельности. Внутренний голос нашептывал Адаму, что нужно покориться, но горячее, мятежное, человеческое сердце противилось этому. Адам, стиснув зубы и зажмурив глаза, сопротивлялся из последних сил, продолжая тем самым тешить самолюбие демона. Его губы сложились в мерзкую, идеальную, белоснежную улыбку, и Адам увидел его клыки. В тот же момент демон толкнул короля ногой в живот, и тот отлетел на несколько метров, пропахав размякшую землю спиной и выронив из рук меч. Адам скорчился от боли, а когда открыл глаза, то увидел, что демон, не спеша, словно насаждаясь моментом, направляется к нему. Дистанция между ними стремительно сокращалась, и Адам предпринял отчаянную попытку отползти на локтях назад, не сводя вытаращенных в от страха глаз с лица владыки демонов. Вдруг до короля, словно эхом, вместе с раскатом грома донесся крик: — Ваше Величество! Адам резко перевел взгляд в сторону источника звука. Белокурый юноша-пехотинец в покореженных доспехах и испачканным в крови и глине лицом со всех ног бежал к нему на помощь, наотмашь отбиваясь и смотря только вперед — только на своего короля. Заметив, что внимание короля что-то отвлекло, владыка остановился и скучающе посмотрел в ту же сторону, но не удосужился что-либо предпринять. Адам заметил бездействие с его стороны и сразу догадался, что что-то не так. Его глаза нервно забегали по сторонам, и тогда король увидел, как сквозь битву к ним приближается всадник. — Нет! Назад! — заорал, срываясь на крик, Адам, порываясь встать, но тут же обессилено упал вновь. Юноша, ослепленный самым искренним и чистым желанием прийти на помощь своему королю, продолжал бежать, не разобрав его слов, но в последний момент пехотинец все же взглянул в сторону и увидел подле черного коня и меч, занесенный прямо над своей головой, и в тот же момент мир для него перестал существовать. Адам в ужасе замер, облокотившись на локоть и наблюдая за тем, как голова парня слетает с плеч и падает неподалеку, а после и покинувшее жизнь тело опускается на колени. Горло сдавило, хотелось закричать, но не получилось издать и звука… Через секунду что-то острое и холодное уперлось Адаму в горло. Король перевел взгляд на лезвие меча. Когда Адам поднял взгляд наверх, то стоящий над ним владыка демонов, в руках которого и был тот самый меч, объявил: — Бой окончен. Ледяные порывы ветра хлестали в лицо и будто резали на нем кожу. От такой скорости сердце королевы в страхе забило тревогу, отбивая бешеный ритм. Волосы путались и летели в глаза, а холодный воздух обжигал их, заставляя щуриться. Поэтому и еще потому, что было до смерти страшно, Ерсэль, одной рукой придерживая капюшон на голове, закрыла глаза и другой рукой мертвой хваткой вцепилась в брата, прижимаясь к его спине, пока тот гнал коня на всех порах подальше от дворца — вглубь столицы, докуда беда дойдет позже всего. За ним, так же не сбавляя темпа, скакало еще несколько доверенных в королевский эскорт лиц, которые были выбраны Эриком. Он выжимал из своего коня все силы, и порой их заносило на виражах, создаваемых совокупностью поворотов и узких улочек столицы. Топот копыт заглушали раскаты грома. Под ноги коню то и дело норовили попасть люди, спешащие по домам или в хоть какое-нибудь укрытие, страшась боя и того, что он сулит. Эта битва, что уже разразилась совсем близко – битва между добром и злом – касалась теперь всех и каждого лично. Происходящее явно давало понять – трагедия, которая казалось глупой выдумкой человека без чувства юмора, стояла на пороге… Люди, спасаясь от угрозы получить копытом и быть затоптанными, были вынуждены отпрыгивать в сторону, порой лишь в последние секунды уворачиваясь от вставшего на дыбы коня. Вслед всадникам бросались самые грязные ругательства, за которые в мирное время можно было бы лишиться языка. Но Эрика это не останавливало. Он продолжал скакать вперед. Протрубил горн, ворота были подняты, заморосил дождь. Теперь была каждая минута на счету. И чем дальше они удалялись от сердца столицы, коим был дворец, чем сильнее углублялись в жилые районы, тем ветше становились деревянные домики и тем меньше была возможность столкнуться с каким-нибудь здешним жителем. Их встречали пустынные улицы. Окна домов были забиты досками. И ни души. Сейчас все эти души могли лишь дрожать от страха, молиться богам, которые уже давно отвернулись от людей, и ждать своей участи. Вдалеке обозначилось какое-то движение. Эрик прищурился и увидел вдалеке фигуру. Он сразу же дернул узду с командой «Но!». По мере приближения Эрик понял, что завиденная издалека фигура — обычный старик. Он спешил, как мог, таща на себе огромный и, видимо, тяжелый мешок. — Постойте! — крикнул Эрик, когда до старика оставалось совсем ничего. Тот испуганно обернулся, а когда увидел перед собой коня, совсем опешил и даже выронил из рук мешок, из которого высыпалось несколько картошин. Эрик, не дожидаясь, пока конь полностью остановится, на скаку спрыгнул с него и стремительно направился к старику. Ерсэль еле удержалась на лошади. Старик застыл с открытым ртом, как вкопанный. Сначала он подумал, что это мародеры или воры, но кони были слишком благородны. Когда же старик заметил женщину, то его сомнения полностью развеялись, а им на смену пришло полное непонимание происходящего. — Кто вы? Что вам нужно? — с опаской спросил старик. Эрик, заметив в глазах старика страх, остановился и сбросил плащ. — Нам нужна ваша помощь. — Вы же… — запинаясь от волны нахлынувших эмоций, еле проговорил старик, — Вы… Сир Эрик? Тогда вы… Он указал пальцем на Ерсэль. Она скинула с головы капюшон. — Ваше Величество, сир Эрик, прошу простить мое невежество, — спешно сказал он и с этими словами быстро, как мог, справляясь со своими больными коленями, хотел упасть наземь. Но Эрик не позволил ему этого сделать, подхватил за плечи и выпрямил: — Не нужно этого делать. — Вы сказали, что нужна моя помощь. Чем немощный старик может вам помочь? В его голосе слышались как и сожаление о том, что в такую битву он бесполезен, и радость, граничащая с восторгом, от того, что люди, которых он уважает и боготворит, просят его о чем-то. — Где ты живешь? — Через два дома отсюда, — он указал рукой вдоль улицы. — Один? — Со старухой-женой. Эрик кивнул и, подойдя к коню, подал Ерсэль руку. Королева приняла ее и осторожно поставила ногу на землю. — Спрячь Её Величество у себя и сбереги. — Её Величество? — глупо переспросил старик, переведя взгляд с Эрика на Ерсэль. — Да. Никто не должен знать, где она. Ты понял? — Это… это честь для меня. Он снова хотел припасть к земле, но теперь уже королева спешно протянула руку и остановила его. — Не нужно. Это я должна благодарить вас за помощь. Она поклонилась. Глаза старика наполнились слезами. Он никогда не думал, что удостоится такой чести — сейчас он не только стоит рядом и говорит с королевой, но еще и примет в своем скромном доме как гостью. — Тогда идите. Береги ее, — Эрик посмотрел в глаза старику, а затем обратил взор к сестре. — А куда направишься ты? — спросила она. — Туда, куда должен — на поле битвы. К Адаму. Ерсэль прикрыла глаза, пытаясь унять бушующие эмоции. — Я не умру сегодня и ему не позволю. Мы еще увидимся, дорогая сестра. Я клянусь тебе. Ты веришь мне? Слабо улыбнувшись, он нежно посмотрел на нее и большим пальцем вытер покатившуюся по щеке Ерсэль слезинку, затем взял руками ее лицо, притянул к себе и поцеловал в лоб. — Я верю тебе. Я буду ждать, — прошептала она. — Я люблю тебя. Через минуту они отпрянули друг от друга. Эрик подавил в себе приступ сентиментальности и стал вновь серьезным и рассудительным. — Пора. Иди. Ерсэль слабо кивнула. — Пойдемте, Ваше Величество. Старик направился в сторону своего дома. Ерсэль медлила. — Иди, — губами сказал Эрик, стеклянными глазами смотря на сестру. Старик, подняв мешок и после сделав несколько шагов, остановился, поняв, что королева не следует за ним, и обернулся. В этот момент Ерсэль резко сорвалась с места и поспешила за стариком. Эрик утвердительно кивнул своим мыслям и стремительно направился к своему коню. Ловко запрыгнув в седло, он дернул за узды. Без лишних слов другие всадники последовали за ним… Старик остановился у крошечного неприметного домика и постучал кулаком в дверь, которая затрещала. Через мгновенье она распахнулась. На пороге стояла сердитая седоволосая женщина невысоко роста. — Где тебя демоны носят, старый хрыч?! Женщина, ослепленная злостью, не сразу заметила стоящую неподалеку Ерсэль. Хозяйка дома гневным взглядом прожигала в муже дырку, уперев руки в боки и жажда услышать его оправдания и как можно скорее, однако что-то было не так. Старик глазами пытался показать, что он не один. Женщина заметила этот жест и все-таки посмотрела на Ерсель, которая сняла капюшон. — Здравствуйте. — Ваше Величество, — ахнула женщина, не отрывая взгляд от гостьи. — Ну ты пустишь нас или нет, гадкая карга? — зашипел старик, перехватив выскальзывавший из рук мешок картошки. — Ах, конечно, конечно, проходите, Ваше Величество, для нас это огромная честь… Обратная дорога казалась короче. Улицы окончательно опустели. До слуха слабо доносились звуки битвы, но, чем ближе были врата, тем отчетливее они становились слышны. Эрик поднял голову к небу, на котором сверкнула молния. Когда из-за домов показалась верхушка городской стены, Эрик заметил на ней движение — демоны взяли высоту и разбирались с лучниками, мертвые и полуживые тела которых падали с высоты. — Скорее! — скомандовал Эрик. Но было уже поздно. Когда всадники вышли на финишную прямую, то бой уже был окончен. — Не дайте им открыть ворота! — срывая голос, прокричал Эрик. Низшие демоны привели механизмы в действие, и величественные врата начали смиренно подниматься, пропуская в столицу человеческую погибель. Эрик, оскалившись, резко остановил коня так, что тот стал на дыбы. Командующему не оставалось ничего, кроме как признать сокрушительное поражение и свое бессилие в этой ситуации — армия противника была слишком многочисленна, с такой шестерым, даже самым лучшим, воинам не совладать. — Отступаем! Развернув выпускающих из ноздрей пар коней, всадники направились обратно вглубь города для того, чтобы ненадолго затаиться, а позднее нанести решительный удар. Пока их сердца бьются, они будут бороться. Но прежде, чем завернуть за угол, Эрик обернулся и увидел, как на великолепном черном коне в столицу въехал владыка демонов... Так пала столица. Ночью на небе взошла алая луна, окрасившись кровью тех, кто так или иначе погиб в этот день. Настала Темная Эра.