The Dark era / Темная эра

Послышался шум, отдаленно похожий на чьи-то крики. Сначала он был приглушенным, и разум, защищаясь, пытался убедить сознание в том, что это всего лишь плод больного воображения, но крики становились все отчетливее, и вскоре стало точно понятно, что беды не миновать. Они вздрагивали от каждого постороннего звука, а когда кто-то начал ломиться в дверь, сразу же дернулись и схватили первое из того, что было заблаговременно подготовлено как оружие, и отошли к самой дальнее стене, с ужасом наблюдая, как вздрагивает из-за мощных ударов дверь и отдачей стол. Деревянная дверь вскоре не выдержала такого напора и с грохотом слетела с петель. На пороге появилось непонятное, облаченное во что-то черное существо. Дневной свет освещал его силуэт со спины, скрывая морду в тени. Рассмотреть чудовище не было возможности еще и потому, что глаза застилал непроглядный страх. На деле это был типичный представитель низших демонов. Ему из-за высокого роста пришлось наклонить голову, чтобы не задеть дверной проем и беспрепятственно зайти в дом. В лапах блеснул меч, и хозяин дома, защищая женщин, задвинул их рукой себе за спину и угрожающе направил на вошедшего кочергу, хотя у самого старика сердце норовило выскочить из груди от ужаса. Демон, не нападая и, кажется, вовсе не собираясь, сделал шаг вперед, старик в ответ — резкое движение кочергой, пытаясь отпугнуть его. — Не подходи, чудовище! — заорал он, снова делая выпад. Демон замер посреди комнаты и с рыком сказал что-то нечленораздельное, махнув рукой в сторону двери и поставив всех троих обитателей дома в тупик. Они смотрели на него широко распахнутыми глазами. Демон повторил так же неразборчиво и сделал еще один шаг, на что хозяин в очередной раз замахнулся на него железкой, и монстр, разозлившись и потеряв прежний вроде бы как безобидный настрой, оскалился и одним движением выбил из рук старика кочергу, отбросив ее в сторону, после чего вонзил меч прямо ему в живот. Изо рта хозяина дома, не успевшего издать ни звука, хлынула кровь, и он тут же упал замертво. Оружие из рук обеих женщин со звоном упало на пол. Старушка истошно завопила и уже хотела броситься к мужу, но Ерсэль успела схватить ее за рукав и остановить, тем самым спасая от такой же прискорбной участи. — Ааааа, Питер, нет! — Нет, стойте! Стойте же! — Питер… Он убил Питера! — срывая голос, кричала старушка, смотря то на Ерсэль, то на мужа глазами, в которых не было и капли осмысленности. Слезы бесконтрольно текли по ее щекам, западая в морщинки. Она продолжала орать, срывая голос, и тянуться к старику, под телом которого расплывалась лужа крови, будто был малейший шанс его спасти… Ерсэль вдруг поняла, что старушка сошла с ума от горя. Сначала сын, теперь — муж. Она просто не выдержала всех этих ужасных потрясений и потеряла рассудок. От осознания этой мысли Ерсэль, не сводя взгляда с женщины, невольно ослабила хватку, и та сумела вырваться и побежать к мужу. Демон, еле сдерживаясь от того, чтобы прямо сейчас не начать вылизывать с пола свежую кровь или вовсе не наброситься на женщин, чья кровь была слаще, ведь она была живой, зарычал и схватил старушку за волосы. Она заорала, начала бесконтрольно махать руками и ногами. Ерсэль, закрыв рот руками, сделала шаг назад. Демон отбросил слабое тело хозяйки к двери, старушка вскрикнула, ударившись при приземлении о пол. Монстр резко повернулся к трясущейся Ерсэль. Атрофированный от страха разум вдруг подсказал, чего хочет демон — чтобы они вышли из дома. Просто вышли из дома. И все. Ерсэль вздрогнула, поборов оцепенение, и сделала маленький шаг вперед, а затем еще и еще, пройдя в сантиметре от демона, который внимательно наблюдал за каждым ее движением. Ерсэль удалось обойти его. Она не решилась обернуться, смотрела вперед, на старушку. Демон же, подбирая слюни, продолжал сверлить ее взглядом. Ерсэль остановилась около дрожащей в истерических рыданиях женщины. Она присела около нее, погладила по спине и тихо сказала: — Нужно идти. — Питер… Питер… От слез ей не хватало воздуха, но, будучи в бреду, она без конца шептала имя мужа. Ерсэль, украдкой поглядывая на демона и стараясь не делать резких движений, потянула ее за одежду, но старушка выдернулась и шумно припала обратно к полу. В этот момент демон зарычал и покрепче взялся за рукоять меча, предупреждая, что время и его терпение на исходе. Ерсэль грустно посмотрела на старушку, потом на монстра и, поняв, что ничем не сможет помочь этой несчастной женщине, тихо шепнула: «Простите меня… Прощайте…». Ерсэль, не оборачиваясь и стараясь не думать, что от людей, которые были добры к ней, сейчас останутся только кровавые изуродованные туши, выбежала прочь на улицу. От мысли, что жизнь этой старушки вот-вот оборвется, глаза начинали щипать горькие слезы. Несмотря на скорость, с которой Ерсэль сбегала вниз по крыльцу, до нее все же донесся жалобный крик, или, может, ей показалось?.. Она выскочила на улицу, не смотря перед собой и глотая слезы, и тут же невольно оказалась частью многоликой толпы. Только через минуту Ерсэль осознала, что ноги несут ее сами с собой, стихийно подстраиваясь под плотный поток народа, выбраться из которого было уже невозможно: во-первых, все шли, довольно плотно прижимаясь друг к другу, занимая всю ширину узкой улочки, а, во-вторых, тех, кто, обезумев от страха, пытался дать задний ход, и тех, кто просто слабоумно, но отважно пытался улизнуть, ждала мгновенная смерть. Низшие демоны шли конвоем по краям толпы с обеих сторон, лишая шансов на побег. Ерсэль, не имея возможности остановиться, пыталась сориентироваться в ситуации и смотрела по сторонам, вертясь, как юла. Низшие демоны продолжали вламываться в дома и через минуту их обитатели с криками выбегали и так же становились частью толпы, которая была действительно разношерстой: женщины и мужчины всех возрастов, дети. Всех их объединяло одно — на каждом не было лица. Они шли, словно безвольные куклы, ведомые могущественным кукловодом. Кто-то тихо плакал, кто-то просто шмыгал носом, кто-то судорожно повторял, что все будет хорошо, кто-то от взвалившихся переживаний потерял возможность проявлять эмоции, потому что они иссякли. Матери прижимали детей, пытаясь их успокоить. Кто-то из ребятишек понимающе молчал, а кто-то тихо спрашивал, куда они идут, но никому, абсолютно никому не было известно, что для них уготовлено. Они просто продолжали свое шествие в неизвестность. Шествие великой скорби и плача. Ерсэль выделялась из общей массы только тем, что была чрезмерно любопытна, и потому она вскоре перестала оглядываться вокруг и теперь просто слилась с толпой. Они шли довольно медленно. До слуха Ерсэль вдруг донесся чавкающий звук, она невольно обернулась и увидела, как между двумя домами засели три низших демона и заканчивали трапезу из двух солдат в доспехах, поделив их между собой и подтирая капающую с подбородков кровь их плащами. Ерсэль с ужасом поняла, что это те самые люди Эрика, что были оставлены для ее охраны, и спешно отвернулась, чтобы не видеть этого кошмара. Словно по команде, низшие демоны вдруг разом взревели, чем привели тихую, погрузившуюся в отчаяние и уныние толпу в панику. Начался полный хаос: люди, не разбираясь, с криками кинулись бежать вперед, толкаясь и давя товарищей по несчастью. Тот, кто падал в этой суматохе, оказывался затоптанным. Ерсэль, поддаваясь общему течению, тоже ускорила шаг, порой оглядываясь назад и стараясь не оказаться на земле. Вдруг неподалеку от нее упал маленький мальчик, которому тут же прилетело несколько ударов ногами. Ерсэль быстро наклонилась и, схватив парнишку за плечо, рывком подняла его на ноги. Тот держался за голову, на которой была кровь. — Мама? Где моя мама?! Он схватил Ерсэль за рукава и посмотрел наполненными слезами глазами. Ерсэль огляделась в поисках женщины, которая могла бы потерять малыша, но все было тщетно — никто не проявлял излишнюю активность и не пытался плыть против течения. Но медлить более было нельзя: Ерсэль чувствовала, как ее нещадно сносит толпа и, если они простоят здесь еще минуту без движения, их просто раздавят. Ерсэль подняла парнишку на руки и вновь перешла на полубег, войдя в ритм толпы. Мальчик, вцепившись маленькими ручками в горловину платья и прижимаясь к груди, плакал и продолжал звать маму, а Ерсэль все смотрела по сторонам и нескончаемо повторяла, что все хорошо и что они обязательно найдут его маму, но малыш не унимался, словно не слышал ни одного из сказанных слов поддержки, зациклившись на своем страхе. — Джимми, где ты?! Джимми! Прошу, пропустите! Мой сын! Джимми! Толпа сносила, отбрасывала женщину от сына на расстояние, которое еще бы чуть-чуть и нельзя было преодолеть для встречи. Женщина беспомощно барахталась в море людей, стараясь прорваться назад, но эти попытки не увенчались успехом. Сопротивляться обезумевшей толпе то же самое, что противостоять вздыбившимся морским волнам в самый разгар бушующего шторма. Несчастье произошло только, потому что, испугавшись суматохи вокруг, мальчик невольно ослабил хватку маленькой ручки буквально на мгновенье, которое и стало роковым — как только руки матери и сына разомкнулись, толпа безжалостно разделила их. — Мама, мама! Там мама! Мальчик задергался, пытаясь соскочить с рук, словно дикий зверек, и побежать на звуки любимого голоса, но Ерсэль удержала его и сама ускорилась, обходя людей перед собой и успешно сокращая расстояние между голосом и собой. И вот Ерсэль уже увидела поднятую к небу руку. — Мама! Мальчик со всей силы пихнулся и ловко выскочил из рук. Ерсэль, среагировав, протянула руку туда, где только что был мальчик, но его уже и след простыл. Мальчик юрко нырнул между ног людей и исчез из поля зрения. Он и мама продолжали перекрикиваться между собой, чтобы вновь не потеряться, но вдруг они оба замолкли. Тогда Ерсэль успокоилась — значит, нашлись. В тот же момент люди в толпе начали тормозить, но Ерсэль слишком увлеклась происшествием и потому не заметила этого сразу, и врезалась в спину впередиидущего мужчины. Тот обернулся и чуть нахмурился. Ерсэль растерянно извинилась, на что мужчина только фыркнул. По толпе пробежался ропот. За довольно крупным мужчиной Ерсэль было совсем ничего не видно, поэтому она осторожно обошла его правее и встала за маленькой старушкой и только тогда, оглядевшись, поняла, что их всех собрали на центральной площади. На деревянном помосте стояли три высших демона (двое мужчин и одна женщина) и внимательно наблюдали за собравшейся толпой, а прочие, которых было больше сотни, были в роли обычных зрителей, пришедших развлекаться. Они заняли места на земле правее — именно отсюда открывался лучший вид на предстоящее зрелище. Вокруг самого помоста стояли низшие демоны¸ которые все-таки сумели сохранить более или менее человеческий вид и способность к прямохождению, а чуть левее — совсем дикие их представители. Они рычали и выглядели очень устрашающе. Все эти нелюди ожидали кого-то, и этот кто-то не заставил себя долго ждать. Он неспешно поднялся на помост, прошел мимо высших демонов, которые поприветствовали его кивком головы, и приблизился к толпе. Он обвел ее взглядом, чуть помолчал. Люди продолжали шептаться, но, когда он поднял руку вверх, все, как по команде, замерли и замолкли. — Поданные королевства людей, — громко начал он. Если бы он был простым человеком, то на другом конце толпы вряд ли было бы слышно его речь, но голос этого демона будто пробирался под кожу и вторился сознанием, словно внушение. Ерсэль стояла, почти не дыша, и слушала. — Я пришел к вам из другого Мира и привнесу в ваш правильный порядок. Ваши предки нарекли меня именем Данте, и я возвещаю вас о начале Новой, Великой эры, где вы, люди, наконец, займете предначертанное вам самой природой место… Царила атмосфера тотального ужаса. — … чтобы дать начало чему-то новому, чему-то великому (!) необходимо разорвать все связи с бесславным прошлым. Сегодня господство ничтожных, слабых людей в этом Мире окончится казнью их последнего короля… — эти и последующие слова были адресованы больше высшим демонам, чем людям. Сердце Ерсэль пропустило удар, ноги подкосились. Данте продолжал говорить что-то еще, смотря словно на каждого человека в толпе в отдельности, но она не слышала его. В ушах гудело. Когда на помосте появился Адам, Ерсэль невольно закрыла рот руками и попятилась на шаг назад. В глазах стояли слезы. Адам не вышел сам, его, обессиленного, в полусознании, вынесли двое низших демонов, закинув обе его руки себе на плечи и волоча ноги по земле. Лица Адама не было видно из-за повисших, испачканных в грязи и крови волос, болтающихся по инерции. Толпа хором ахнула. Тело короля бросили к ногам Данте, и тот упал на колени, придержавшись рукой. Это далось ему с трудом, потому что конечности дрожали и, налившись тяжестью, будто не принадлежали ему. Данте смотрел на Адама в высоты своего роста без единой эмоции и ждал. Ждал, когда этот, один из сильнейших представителей человеческого рода, но все же недостаточно, по меркам владыки демонов, беспомощный человек поднимет голову и обратит свой озлобленный взор на него. И дождался. Адам поднял голову, чуть качнувшись. Тогда Ерсэль смогла разглядеть, что ее супруга лишили глаза. Страшно было даже представить, что с ним успели сделать за это время. И все ради интереса, ради жестокой забавы… — Если бы ты пожелал силы, ты бы мог стоять рядом со мной… Адам, ничего не ответив, напрягся всем телом и сплюнул жалкие остатки слюны, смешанные с кровью, под ноги Данте. Тот ухмыльнулся. — Это твое окончательное решение… Жаль. Данте достал из ножен свой меч. Его движения были довольно медленными, словно он никуда не спешил или, возможно, он чего-то ждал. Или кого-то. Холодные руки Ерсэль дрожали, она плохо соображала и не знала, что предпринять. Ерсэль, не убирая руки от лица, согнула пальцы и неумышленно впилась ногтями в кожу щеки, оставив тем самым царапину до крови, но не почувствовав этого. Внутри нарастал нервный ком, хотелось рвать и метать, но из глотки вырвался лишь жалобный писк… Адам, который уже давно смирился с неизбежной кончиной, пустым взглядом посмотрел сквозь толпу. Он просто ждал, когда все это кончится и вся эта суета более не будет тревожить его душу. Адам в свои последние минуты думал о Ерсэль, вспоминая в деталях каждый миллиметр ее лица. Он вспомнил, как ее, совсем юную дочь герцога, который активно поддерживал политику объединения человеческих земель и потому был на хорошем счету у тогдашнего короля — отца Адама, представили ему, тогда еще тоже молодому принцу. Она была очень хорошо воспитана, красива, статна, умела танцевать, красиво пела и вообще держалась уверенно, но, когда их оставили прогуливаться по саду и беседовать наедине, искренне призналась, что ей очень страшно и немного неуютно. От этих теплых воспоминаний губы Адама дрогнули в слабой улыбке. Данте занес меч. Ерсэль хотела, чтобы они с Адамом встретились взглядами, поэтому неотрывно смотрела на него стеклянными глазами, но он был слишком далеко в своих мыслях — в том самом саду… Четверо человек в капюшонах стремительно прорывались сквозь толпу, бесцеремонно расталкивая собравшихся и стремясь к помосту. По лицу Данте скользнула улыбка. Он все прекрасно видел, но не предпринимал никаких действий несколько минут, выжидая момент. Когда четверо неизвестных подобралось совсем близко и уже рвалось на помост, Данте резко рубанул мечом по шее Адама, и он окунулся в небытие. Ерсэль хотела в последний момент отвернуться и закрыть глаза, но не успела и увидела, как голова ее любимого супруга была отделена от тела… Немой крик. Из глаз по щекам хлынул очередной поток слез. Это ужасное зрелище будет преследовать ее во снах еще много, много лет… Не успела толпа среагировать на смерть своего многоуважаемого правителя, как у помоста завязалась драка между четверкой в плащах и низшими демонами. Люди с визигами пытались отойти назад, чтобы не попасть под меч, и снова началась давка, в которой вновь погибли люди… Нервы были оголены до предела. Волнения толпы отголосками доносились и до Ерсэль, люди под давлением пятились назад, становилось слишком тесно. Душно. Страшно. Невыносимо. Ерсэль хотелось убежать, спрятаться, хотелось, чтобы весь этот кошмар просто прекратился, чтобы все это исчезло, развеявшись ужасным видением, чтобы она, наконец, просто проснулась, перепуганная от страшного сна, в постели рядом с Адамом. Все были на нервах, но для Ерсэль происходившее было глубоко личной трагедией, и потому эмоции плескали через край. Она вдруг сорвалась с места и начала проталкиваться вглубь толпы, не думая уже ни о чем, и ведомая лишь желанием оказаться как можно дальше от этого злополучного помоста… Её слишком яркая реакция не осталась без внимания. — Вижу, — тихо сказала женщина-демон и направилась к лестнице с помоста. Данте обернулся, посмотрел ей вслед и, чуть подумав, перевел взгляд на другого демона. — Себастьян, проконтролируй. Тот кивнул и последовал за женщиной. Четверо нападавших невпопад, но вполне успешно рубили низших демонов. Одного из трех окружили, и он истошно завопил, но потом умолк. Навсегда. Другого убили быстро и болезненно так, что он и пискнуть не успел. Третьему удалось оказаться на помосте. Его сразу же заколол высший демон, а четвертый оставался до последнего незамеченным и потому умудрился подобраться к владыке демонов ближе всех. Он с криком бросился на Данте, который только его и ждал, с разворота одной рукой поймал занесенный для удара меч, а другой схватил бесстрашного за шею и поднял над землей. Капюшон упал с головы нападавшего, больше не скрывая его лица, и теперь стало ясно, что это Эрик. Он тщетно старался вывернуться или хотя бы дотянуться носочками до помоста в попытке найти опору. — Сир Эрик, какая честь, что вы посетили нас, — начал Данте. — Мерзкое… отродье, — прохрипел, задыхаясь Эрик, схватившись своими руками за руку демона, что была на шее рыцаря. — Теперь, когда вы здесь, — игнорируя, продолжил Данте, — не хватает всего лишь одного важного гостя. Эрик, догадавшись, о ком говорит демон, метнул испуганный взгляд в сторону толпы. — Прекратить! — рявкнул Данте, и неразбериха в толпе вмиг утихла. До этого момента Ерсэль медленно, но верно отдалялась от эпицентра казни. Когда же до ее слуха донеслась команда владыки демонов, Ерсэль невольно остановилась, обернувшись, а когда вновь посмотрела вперед, увидела перед собой широко улыбающуюся, а потому обнажающую свои клыки, брюнетку: — Здравствуйте, Ваше Величество. Толпа расступилась вокруг них, наблюдая немую сцену. Прокатились перешептывания насчет личности Ерсэль. Люди были поражены, но вмешаться и помочь никто не решился. Демоница, продолжая злорадствовать, хотела сделать реверанс. Ерсэль отшатнулась от нее, как от чумной, и принялась беспорядочно бегать глазами из стороны в сторону, пытаясь найти спасения. Ужас, застывший во взгляде жертвы, от осознания скорой кончины забавили брюнетку и разжигали аппетит. Демоница всегда доводила свою добычу до состояния, в котором кровь стынет в жилах, потому что тогда она приобретала пикантный вкус, который она любила больше всего. — Миранда, — отдернул мужской голос, доносящийся со спины Ерсэль. Ерсэль подскочила на месте и резко обернулась. Демон безучастным взглядом минуту смотрел на нее, а затем вновь перевел взгляд на Миранду. — Владыка послал меня проконтролировать твои действия и оказался прав. Как всегда, — перед последней фразой он сделал небольшую паузу, тем самым акцентируя на ней. Миранда, фыркнув, нахмурила брови и оскалилась. Она была очень раздражена появлением Себастьяна. Он слышал, как Миранда скрипнула зубами от злости, но ничего не ответил и продолжал сохранять совершенно невозмутимый вид. — Пошли, — сказал он, бесцеремонно и грубо взяв Ерсэль за локоть. Она даже не пикнула. Ноги не слушались. Ерсэль еле переставляла их, но не сопротивлялась. В голове Ерсэль не было ни единой мятежной мысли, потому что она знала, что ей не сбежать. Она пропала. Эрик начинал задыхаться. Лицо покраснело, ноздри были раздуты, в уголках рта собрались слюни, но Данте хорошо контролировал силу хватки, давая своим помощникам время привести пропавшую королеву до того, как ее бесстрашный брат испустит дух. — А вот и она, — довольно заявил Данте. Толпа покорно расступалась, пропуская Себастьяна, ведущего Ерсэль под руку, и идущую за ними Миранду. Королева шла, понурив голову и не смотря вперед. — Ер…сэль, — выдавил Эрик из последних сил. Она подняла голову, услышав свое имя, и сердце чуть не остановилось. Ерсэль хотела дернуться к брату, но Себастьян пресек любые попытки к сопротивлению одним красноречивым взглядом. — Наконец, все в сборе, и я в полной мере могу избавиться от пережитков и несовершенства прошлой власти. — Не тр-ронь… с-с-сестру… — процедил Эрик, продолжая впиваться ногтями в руку Данте. Брови демона еле заметно дрогнули. Данте перевел задумчивый взгляд на Ерсэль. — Если королева не желает достойно принять смерть за свои убеждения и готова просить пощады на коленях перед всем своим народом, я сохраню ей жизнь. Эрик перевел поминутно тухнущий взгляд на сестру. Выбор за ней: унизиться, но выжить или закончить все это здесь и сейчас. Но Адам просил ее выжить любой ценой… Низ живота все еще тянуло… Ерсэль нервно закачала головой, плача и не отводя взгляда от брата. Он хотел что-то сказать, но Данте сжал горло сильнее, поторапливая с ответом: — Ну, что? Ерсэль хлюпнула заложенным носом, перевела взгляд на Себастьяна. Тот убрал руку, давая Ерсэль свободу. — Прости меня, Эрик, — прошептала она и опустилась на колени. — Да будет так, — тут же объявил Данте, а потом вновь переключил внимание на Эрика, — а вы, сир Эрик, достойны уважения — так близко сумели подобраться ко мне, но, согласитесь, я имею право быть обиженным на вас за то, что вы, слабый, гадкий человек, посмели даже помыслить посягнуть на мою жизнь, да еще и решили, что у вас получится так просто воплотить задуманное, так что в отношении вас я не буду так милосерден. Данте вонзил меч Эрика ему же в бок. Рана была не смертельная, но кровь тут же хлынула рекой. Эрик зажмурился, задергался, но Данте, будто Эрик был легкой игрушкой, не прилагая никаких усилий, бросил его в сторону своих «цепных псов», безобразных низших демонов, которые, мгновенно среагировав на запах свежей крови и получив разрешение хозяина, начали рвать тело Эрика в клочья. На этом представление было окончено. Ерсэль насильно увели в сторону дворца. До последнего до нее доносились крики агонии брата, но она была абсолютно бессильна, и потому смела лишь тихо плакать и покорно следовать всем указаниям, что поступали от высших демонов, вверяясь воле судьбы. Ерсэль привели в зал для аудиенций и толкнули внутрь. За ней зашел Данте и приказал закрыть дверь. Владыка вначале стоял без движения, издалека рассматривая Ерсэль, а затем начал медленно приближаться. Она инстинктивно попятилась назад. Данте ухмыльнулся, не сводя взгляда с Ерсэль и наблюдая за каждым ее нервным движением: — Просить пощады на коленях не достойно гордой королевы, коей, как я слышал, вы являетесь… Но вы оказались обычной пленницей человеческого страха — страха смерти… Сначала меня это разочаровало, но затем я задумался… Он помолчал. — Я должен также сказать, что был наслышан о вашей красоте, и вполне удовлетворен увиденным… Он умолк, задумавшись и пристально посмотрев Ерсэль в глаза: — Так что же сподвигло тебя так унизиться пред своими поданными, пред мной… пред собой?.. Что все еще заставляет тебя цепляться за жизнь, ведь ты потеряла все: брата, мужа, королевство?.. — он сыпал жестокими вопросами, более не ломая комедию и перейдя на «ты», демонстрируя тем самым отсутствие высокого положения Ерсэль в своих глазах. Для Данте Ерсэль не была королевой. Она была новой, изысканной и потому интересной игрушкой. Он подходил все ближе и ближе, словно хищник к загнанной в угол добыче. Добыча дрожала всем телом, а хищник наслаждался своим превосходством, подпитываясь ощущением власти над беспомощной, напуганной до ужаса жертвой. Это никогда не надоест. В мгновение ока Данте оказался запредельно близко. Ерсэль вжалась в стол. Его лицо было в сантиметре от ее, в чуть прищуренных глазах читался неподдельный интерес. Данте действительно желал узнать ответы на свои вопросы. Дыхание Ерсэль сбилось, тело сковал дикий, животный страх. Стук сердца стоял в ушах, заглушая все звуки вокруг, дар речи пропал. Дыхание Данте не касалось лица Ерсэль, потому как ему, высшему существу, воздух был ни к чему. Он просто смотрел на нее, словно кобра, гипнотизирующая мышь. Ерсэль чувствовала себя так, словно собственное тело больше ей не принадлежало. Данте перевел взгляд на пульсирующую венку на шее Ерсэль. Его рука легла на ее талию, поползла выше, к груди. Ерсэль закрыла глаза и беззвучно проговорила что-то, слабо шевеля сухими губами. Данте наклонился чуть ниже к самой шее и уже обнажил острые белые зубы, как вдруг краем глаза заметил, что дрожащая рука Ерсэль легла на низ ее живота. Данте, заинтересовавшись, отстранился, и Ерсэль тут же распахнула глаза. Данте положил свою холодную ладонь поверх руки Ерсэль, из-за чего она была вынуждена убрать ее. Данте смог напрямую коснуться ее живота. Демон, чуть надавив на него и ненадолго замерев, шепотом сказал: — Я чувствую, как в твоем чреве бьется сердце… Губы Данте сложились во внешне идеальную улыбку, но Ерсэль, увидев ее, побледнела от ужаса. Его довольное лицо не предвещало ничего хорошего, и она сразу же это поняла. Данте убрал руку и сделал шаг назад, освобождая Ерсэль от своей пугающей близости. Ерсэль, будучи до того в напряжении всем телом, тут же обмякла и рухнула на колени прямо перед ним, тяжело дыша. — Я милосердно дарую тебе и твоему еще нерожденному дитя жизнь. Это величайший дар, который только можно преподнести, но у всего есть своя цена… Было очевидно, что словами благодарности здесь не обойдешься. Ерсэль подняла на Данте взгляд стеклянных глаз, в которых читалось полное осознание того, что теперь он, а не она, обладает ее жизнью целиком и полностью. Ерсэль тяжело сглотнула подступающий к горлу ком и сказала еле слышно: — Да, владыка…