The Dark era / Темная эра

Алесса подскочила на месте и приняла сидячее положение. Ее испуганные, выпученные глаза судорожно бегали по лицу Кая, ища помощи. Алесса схватилась за ворот его рубашки и до дрожи, до выступивших костяшек и вен сжала. Кай прибывал в полной растерянности и никак не мог понять, что происходит. Он и сам смотрел на Алессу широко распахнутыми глазами, но не имел ни малейшего понятия, чем вызван приступ и что нужно предпринять, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания. Спазмы грудной клетки не прекращались, а лишь нарастали в геометрической прогрессии, и Алесса никак не могла вздохнуть. Вдруг Алесса заорала, будто ее начали резать. Алесса кричала так, что сама глохла, срывала голос, но даже этого было недостаточно, чтобы показать, насколько ей было больно. Ее резали — ломтик за ломтиком, кусочек за кусочком. Последовательно и одновременно все и сразу выкручивали мышцы и кости. В ушах стоял стук собственного сердца, частота биения которого зашкаливала. Алесса, по щекам которой градом катились слезы, обхватила себя руками и согнулась напополам. Кая вдруг осенило: симптомы ее «болезни» ему знакомы, как никому другому, ведь он и сам пережил этот ужас. Алесса превращалась. Но как это могло произойти? Нахождение ответа на этот вопрос было второстепенной задачей. Сейчас нужно было хоть как-то успокоить Алессу, чтобы она не сошла с ума от боли. Кай резко обнял ее и прижал к себе. —Успокойся, пожалуйста, успокойся. Не борись с этим, а впусти. Слушай мой голос, я рядом. Доверься мне. Сил кричать больше не оставалось, Алесса осипла и потому могла лишь до боли впиявливаться ногтями в собственные плечи и плакать. Алесса прижалась к груди Кая, находя в нем свое единственное спасение. Вечный шептал ей на ухо, что все будет хорошо, вторя это, словно мантру. И вскоре Алесса действительно утихла. В покоях воцарилась гнетущая тишина. Кай перестал слышать стук ее сердца, дыхание тоже пропало. Ее тело стало холодным. Это могло случиться лишь по двум причинам: либо Алесса была успешно обращена, либо не смогла выдержать и… умерла прямо у него на руках. Кай, прикрыв глаза, не выпускал ее из объятий, не решаясь посмотреть, что же из его двух предположений есть истина. Он сам от страха был ни жив ни мертв. — Господин, все в порядке? Я слышала крик. Кай, лишь только его слуха коснулся беспокойный женский голос, распахнул глаза и понял, что это очень плохо. Но было уже слишком поздно. Алесса сорвалась с места и с человеческой силой оттолкнула его. Кай смог уловить, как мимо него пронеслись горящие красным глаза и черные волосы. Прошла лишь доля секунды, как он закричал: — Николь, беги! Но у девушки не было шансов. Она даже не могла уловить зрением, как двигалась новообращенная. Вот Алесса сидит на кровати, а вот Николь уже ударяется головой о стену. Кай сорвался с места и на максимально возможной скорости поспешил к ним, но Алесса, не теряя ни секунды, впилась Николь прямо в сонную артерию, вынося тем самым девушке смертный приговор. Кай спешно закрыл дверь, пока кто-нибудь не увидел того, что здесь происходит. Да и к тому же, свободно разгуливать по дворцу неконтролирующей свою жажду Алессе — очень плохая идея, потому что это кончится тем, что она просто перережет кучу людей. Как он когда-то. Когда бездыханное тело Николь рухнуло на пол, Кай смог увидеть Алессу во всей красе. Несмотря на то, что самая первая и потому самая сильная жажда человеческой крови отступила, глаза Алессы все еще были красными, а это значило, что ей была нужна еще кровь. Это Кая не удивило — одного человека, очевидно, мало для только что обращенного демона, который чувствует всепоглощающий голод. Но и в то же время Кай не планировал пускать Алессу в свободное плавание, как с ним поступил Данте. Есть другой способ ее накормить, при этом не устраивая стихийную резню. Алесса, как загипнотизированная, смотрела на него. Она не нападала, потому что понимала, что перед ней не человек, а, значит, не жертва. Новообращённая ждала, когда высший отойдет и даст ей пройти и отправиться на охоту. — Алесса?.. Ее пустой, расфокусированный взгляд остановился на его лице, но Алесса продолжала походить на бесчувственную куклу. — Это я, Кай — твой господин. Он чуть наклонил голову и пощелкал пальцами у нее перед носом. Алесса продолжала молчать и смотреть ему прямо в глаза, не моргая. Тогда Кай, сделав шаг навстречу, влепил Алессе звонкую пощечину. Это действие увенчалось успехом, и во взгляде красных глаз появилась осознанность. Алесса вздрогнула: — Г-господин?.. Кай выдохнул. — Да, это я, Алесса. — Почему я так хочу есть?.. В горло… словно льют раскаленное железо, — сказала он тихим, надорванным голосом и потерла шею, — а еще голова немного кружится и… зубы ноют. Алесса коснулась передних зубов и обнаружила клыки. Лицо ее тут же вытянулось, и она испуганно посмотрела на Кая. — Так, Алесса, спокойно. Но Алесса после этой фразы не только не успокоилась, но и еще больше занервничала. По интонации и выражению лица Кая Алесса поняла, что произошло что-то как минимум неприятное. Когда она увидела Николь, то закрыла рот рукой и тут же машинально попятилась. Не сводя взгляда с трупа и прибывая в глубоком шоке, Алесса провела ладонью по губам и, когда увидела на ней кровь, вскрикнула. — Тихо! — прорычал Кай, порываясь к ней. — Это я сделала?! Я ее убила?! У Алессы началась неконтролируемая истерика, и она вопила на все покои. Кай взял ее за плечи и начал трясти, но Алесса продолжала кричать и плакать, не в состоянии взять себя в руки: — Господин, я ее убила! Как это могло произойти?! Тогда Кай вновь дал ей пощечину. Алесса вмиг замолчала, медленно поднесла ладонь к щеке и уже осознанно посмотрела на Кая. — Успокоилась? Готова меня выслушать? Алесса неуверенно кивнула. — Я не знаю, как это произошло, но я обратил тебя. Моя кровь сделала тебя вечной. — Но… — Да, я знаю. Никто, кроме Данте, не может даровать вечную жизнь, но я как-то смог… Не знаю, как и почему, но я вижу результат. Он посмотрел ей в глаза. — Сейчас это не так важно. Тебе надо поесть. Ты не удовлетворила свой первый голод. — Это значит, что мне нужна… — Алесса замялась. — Да, тебе нужна кровь. Довольно много, потому что это твой первый раз. Алесса одновременно ощутила и жажду, и тошнотное отвращение. — Я не хочу… Точнее, не могу… — Можешь, — строго сказал Кай, — это необходимо. Ты привыкнешь. — Но это кровь людей… живых людей… — Уже не живых, — многозначительно заметил Кай. — И все же… Господин, я убила ее… Я убила Николь… Не знаю, что на меня нашло, все было как в тумане, и я… — Просто следовала инстинкту. Это нормально. Забудь о Николь. Пойми одно — ты эволюционировала. Теперь ты не смертный, слабый человечек, а вечная, как я и как Данте. Это дар, а не проклятие, не каждому так везет, — он замолчал, не разрывая прочный зрительный контакт и тем самым передавая свою уверенность в этом суждении ей, — Поняла? — Да, господин. — Я больше не твой господин. Я Кай. Алесса неуверенно кивнула и прохрипела: — Кай. — Умница, — он быстро поцеловал ее в лоб, — я принесу тебе поесть. Четыре бутылки, думаю, хватит… А ты сиди здесь и жди меня — я скоро. — Хорошо… Алесса снова покосилась на Николь. — Я вызову прислугу, и они приберутся тут. Если будут вопросы, то скажу, что она меня взбесила и я убил ее. Не ты, а я, — он сделал на этом акцент, — Но сначала покормим тебя. Кай не стал на следующий же день посвящать всех в произошедшее, потому как хотел сам проследить за состоянием Алессы: прецедента такого рода ранее не случалось и неизвестно, существует ли разница между кровью Данте и Кая. Была вероятность, что обращение могло пройти иначе, но, к счастью, с Алессой все было в порядке и на следующий день, и через неделю. Кай заказывал бутылки с кровью себе в покои, и они распивали их на двоих. Несмотря на то, что поначалу Алесса смотрела на колыхание алой жидкости в бокале с опаской и плохо скрываемым отвращением, вскоре она, будучи не один раз заверенная Каем в том, что «это дар, а не проклятие», приняла свою новую сущность и, значит, новый рацион питания, необходимый для поддержания жизнедеятельности. Новые способности, такие как обострение органов чувств, отсутствие утомляемости и необходимости во сне, простой еде, пришлись Алессе по душе, так что она действительно сочла произошедшее с ней за благословение небес. Теперь она могла стоять рядом с Каем, а не позади него… Однако каждый раз, говоря с ним, Алессе приходилось буквально переступать через себя, выламывая язык, чтобы случайно не ляпнуть «господин», потому что Кай теперь категорически не принимал такого обращения к себе и злился на Алессу, а ей не хотелось как бы то ни было огорчать его… Кай понимал, что долго скрывать обращение Алессы в высшую ему не удастся — слуги замечали, что заказ на кровь со стороны Кая значительно вырос, а точнее — вдвое, к тому же потребность в человеческой еде исчезла, поэтому Кай заказывал ее гораздо в меньших количествах и то просто ради поддержания легенды. Кай все думал и никак не мог понять, как так могло произойти, что и его кровь подходит для обращения людей в демонов, но точно знал, что этот факт произведет фурор, который перевернет общество вечных. Вскоре Кай принял судьбоносное решение — представить Алессу высшим и объявить о своих способностях, которые однозначно поразят Данте до глубины души. В последнем он был однозначно прав. Если бы он посоветовался с кем-нибудь (с теми же Себастьяном или Ерсэль), прежде чем притворить задуманное в жизнь, то те однозначно сказали бы ему этого не делать, однако Кай думал лишь своей головой и основывался на своем опыте, не совсем верно понимая уклад общества и мира в целом. Кай поплатится за свою ошибку. Итак, на восьмой день после обращения Кай пригласил Алессу в большой зал. Она, одетая в подаренное им платье, с подкрученными черными локонами, шла подле него и держала под локоть. Сам Кай, одетый Алессе в тон — в бежевый камзол с небольшой цветочной вышивкой —был горд, что его сопровождает такая прекрасная спутница — всем на зависть. У Кая было очень хорошее настроение, и ему казалось, что ночь будет просто прекрасной… Отнюдь. Зайдя в большой зал и пройдя вглубь, они тут же приковали к себе всеобщее внимание. Высшие замолкали, замечая совершенно незнакомую вечную — тут все друг друга знали, причем ни одно столетие. Алесса не была представлена Данте, а, значит, взялась словно из воздуха. Высшие толкали друг друга под локоть и кивали в сторону черноволосой незнакомки. Слуги, снующие туда-сюда с подносами, были удивлены не меньше. Одним словом, Алесса была в эпицентре внимания. Удивленные и совсем не скромные взгляды были устремлены на нее, и Алесса, несмотря на сысканную славу среди представителей человеческой расы, все равно смущалась, однако открыто Алесса это не показывала. Здешняя публика — отнюдь не люди, и запросы у них значительно выше. Она держалась гордо, как и полагает высшей, чем вызывала уважение и даже восхищение. Алесса и так была красива, а уж будучи вечной — тем более. На лице Кая красовалась довольная ухмылка. Всем Алесса пришлась по нраву, что и требовалось доказать. Кай глазами искал Данте, но тот нашел его сам. Владыка появился перед ними, выйдя из глубины зала, бегло осмотрел Алессу с ног до головы. Глаза Данте дрогнули в прищуре. Секундное замешательство с его лица тут же испарилось — решение было принято практически моментально. Данте тратить время на прелюдии не стал, перейдя сразу к делу и задавая направление интересующей всех присутствующих темы: — Представь нам свою спутницу, Кай, — совершенно спокойно и даже с легкой, правда, угрожающей улыбкой на губах сказал Данте, посмотрев на Алессу. — Данте, — Кай кивнул владыке, — братья и сестры, — продолжил он, обведя взглядом вечных, — имя этой прекрасной леди — Алесса. Когда-то она была моей личной смертной, вы слышали о ней, но теперь Алесса — высшая, как и мы с вами, — он на секунду замолчал, а затем посмотрел Данте в глаза, — И я лично даровал ей вечность. Где-то вдалеке послышался звон разбившегося бокала. Немой шок. Алесса сделала два шага навстречу к Данте и поклонилась, как ее предусмотрительно научил Кай, а после поцеловала его руку. На лице Данте смешалось отвращение и злоба, но этого никто не заметил. Кай бы мог, он стоял достаточно близко, но, к сожалению, был слишком увлечен великолепием своей спутницы и оглашением сенсационной новости и потому совершенно потерял бдительность. — Она отпила моей крови и обратилась в вечную, — громко заявил Кай, — Это невероятно, правда, Данте? Его глаза блестели. Каю уже давно не терпелось поделиться этим чудом со всеми. Он наивно полагал, что Данте будет приятно удивлен. Он действительно был удивлен. Такого владыка предусмотреть не мог. — Правда, — глухо ответил Данте, спешно убирая руку от губ этой… недостойной. Алесса не поняла этого некрасивого жеста. Кай убеждал, что встреча будет теплой, а это — явное пренебрежение. Кай продолжал что-то говорить. Алесса с Данте переглянулись, и шестое чувство подсказало ей, что что-то не так. Алесса осторожно покосилась на вторую руку Данте и заметила, что она лежит на рукояти клинка. Алесса без труда поняла, кому тот предназначен. Данте тут же заметил по широко раскрытым глазам, что она догадалась, и потому более был не намерен затягивать с публичной казнью, однако Алесса оказалась быстрее — она тут же закрыла собой Кая, прыгнув ему в объятия и повиснув на шее. Вечный не сразу понял, в чем дело, но машинально прижал ее к себе. Данте хотел пронзить Каю сердце, но удар пришелся Алессе в спину. Все произошло буквально за доли секунды, и присутствующие только через минуту полностью осознали, насколько драматичная картина предстала перед ними. В нос ударил приторный запах крови. Алесса, дрожа, прижалась к Каю ближе. — Господин… с вами… все в порядке?.. — прохрипела она, посмотрев на него. Кай онемел. Он приподнял свою трясущуюся руку на уровень глаз и с ужасом обнаружил, что на ней кровь. Кай посмотрел на ее лицо: на выступившие на глазах слезы, дрожащие ресницы и губы, а также застывшую на них слабую, но счастливую улыбку. Зубы были испачканы красным, отчего Кай понял, что во рту у Алессы стояла кровь. Ее глаза начали закрываться, а тело становиться мягким. Силы покидали Алессу. Кай прижал ее к себе крепче, еле удерживая слезы. Если бы тело Алессы было бессмертным дольше, то регенерация, которой она еще не научилась пользоваться, обязательно излечила бы ее рану, но Алесса была слишком «молода», и потому рана оказалась для нее смертельной. Алесса была совсем не тяжелой, однако Кай чувствовал себя так, словно на нем — неподъемный груз, и его ноги подкосились, в результате чего они вместе с Алессой рухнули на пол. Все это происходило на глазах изумленной толпы, которая прибывала в таком шоке, что не были в силах вмешаться и сделать что-либо (даже закрыть рты). Ерсэль, отойдя от первоминутного онемения, порвалась вперед к сыну, но была остановлена Себастьяном. Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами, Себастьян покачал головой. Затишье не было долгим. Данте вернулся уже с мечом, взятым наспех у одного из низших-стражников. Владыка, в мгновенье ока приблизившись, замахнулся на лежащих на полу влюбленных, однако не покинувшие Кая реакция и инстинкты позволили ему увернуться от смертоносного удара. Он быстро сбросил с себя уже безжизненное тело Алессы и, перекатившись по полу, тут же вскочил на ноги. Меч со звоном ударился о пол. — Предатель! — взревел Данте, разгибаясь в спине и смотря на Кая горящим ненавистью взглядом. — Нет… я… Нет! Данте, о чем ты… — Убить его! — скомандовал Данте, плюясь слюнями. Низшие подчинились приказу и начали грозно надвигаться на пятившегося Кая. Он кинул последний ошалелый взгляд на окровавленное тело Алессы, затем — на беззвучно плачущую Ерсэль и поставившего перед ней руку нахмурившегося Себастьяна, а затем побежал со всех ног как можно дальше от этого дворца — в заповедный лес. За ним в погоню бросилось шестеро низших. Ерсэль сорвалась с места и поспешила покинуть зал. Себастьян проводил ее взглядом, но останавливать не стал — понимал, что ей нужно побыть одной. Ерсэль провела в раздумьях около получаса, но все это время она не размышляла о том, как поступить — нет. Ерсэль лишь продумывала некоторые мелочи, а вот что ей нужно делать в сущности она знала точно. Ерсэль также понимала, что ее жизнь неминуемо приближается к своему финалу, однако напоследок она собиралась сделать то, ради чего держалась все эти годы — оказать помощь Каю, когда тот попадет в беду. И вот, это произошло. Ерсэль накинула на себя старый, невзрачный плащ, в котором она ходила на рынок, вынула из-под подушки кинжал, что был оставлен Адамом в тайнике, о котором знала только она, и направилась к выходу. Ерсэль знала этот дворец, как никто другой, поэтому она выбирала те коридоры, что пользовались наименьшей популярностью, и в итоге, к счастью, осталась никем не замечена. Вся стража была стянута в большой зал, высшие и владыка были там же, всем было вообще не до нее, поэтому проблем не возникло. Однако практически непреодолимое препятствие поджидало ее у самого выхода из дворца. И имя ему Себастьян. Ерсэль, вынырнув из-за угла, сначала поглядывала назад через плечо, следя за тем, чтобы за ней не было хвоста, но когда обернулась и встретилась взглядом с Себастьяном, то остолбенела, будучи в десяти шагах от него. Вечный уже давно заслышал шаги и шуршание плаща и лишь ждал, когда и она заметит его… — Я знал, что ты захочешь покинуть дворец и последовать за Каем, поэтому ждал тебя здесь… — тихо начал Себастьян. Ерсэль не двигалась, затаив дыхание. — Я не могу отпустить тебя, Ерсэль. Если я сделаю это, то предам Данте. На столь низкий поступок по отношению к нему я не пойду, чего бы мне это не стоило, хотя ты и так все понимаешь… Она понимала. Ерсэль знала, как однозначно устранить преграду к своей заветной цели, но не могла на это решиться. — Давай пойдем ко мне в покои и ты успокоишься?.. Ерсэль была напряжена. Она не сводила взгляда с приближающегося Себастьяна, следя за каждым его движением. Сам демон тоже неотрывно смотрел на нее. — Ерсэль?.. Он стоял уже в шаге от нее. Все его движения были аккуратны и демонстрировали отсутствие намерений причинить Ерсэль вред. Она выдохнула и опустила взгляд. На щеке блеснула слеза. — Я рад, что ты приняла это решение. Я знаю, как тяжело оно тебе далось… Себастьян медленно обнял ее. Ерсэль закивала. Решение далось ей действительно очень и очень тяжело. Вдруг Себастьян почувствовал резкую боль в области живота. Он зажмурился, зашипел, но не сдвинулся с места, стойко выдержав боль. Себастьян чуть отстранился от Ерсэль так, чтобы видеть ее лицо. Вечный заметил, как на нем в темноте, создаваемую наброшенным на голову капюшоном, блеснула слеза. Ерсэль должна была так поступить. — Иначе никак… Я понимаю. Себастьян грустно улыбнулся, а затем обнял Ерсэль крепче. Кинжал вошел в его плоть по рукоять. — Я знал, что ты станешь моей погибелью… Я жалею о многом в своей жизни, но не о нас. Не о тебе… Он дрожащими губами коснулся ее макушки, а затем сделал шаг назад. Затем еще один. И еще, пока не отошел к стене и не скатился по ней, оставив кровавый след. Они до последнего смотрели друг на друга. Ерсэль плакала, а Себастьян улыбался. Эта была та смерть, о которой он мог только мечтать. Такое ранение для столь древнего демона не было смертельным, и Себастьян мог легко регенерировать, если бы пожелал, но он этого не хотел. Если он умрет сейчас, то у него будет оправдание отпустить Ерсэль навстречу к сыну… Себастьяну не хотелось ей мешать. Умереть сейчас — единственное, что он может сделать для нее. К тому же, эта жизнь стала ему давно в тягость, а кинжал под ребром — отличная возможность обрести покой, о котором он так грезил. Глаза Себастьяна медленно закрылись. Ерсэль же бежала прочь из дворца, не оборачиваясь.