Шепот Тьмы

      След портала еще ощущался – Ямато всегда оставляла яркий отпечаток на ткани мироздания. Демон смотрел туда, где еще секунду назад висела черная воронка, и не видел ничего вокруг.       Два слова. В который уже раз – всего лишь два слова, которые нужно было произнести вслух. Он так и не смог сказать это.       «Не уходи».       Пальцы брата больно сдавили плечо, и Вергилий прикусил губу, сдерживая стон.       Его трясло. Лихорадочный жар сменялся холодом, в груди словно поселился ком жидкого огня. Лопнувший барьер ударил сильным откатом, регенерация запустилась, но слишком медленно, едва справляясь с полученными повреждениями. И во рту вот уже несколько минут отчетливо ощущался привкус крови.       На мгновение ему почти стало страшно. Но Темный Ангел лишь прикрыл глаза, гася порыв непрошеных чувств. Не в первый раз он чувствует подобную боль.       И не в последний.       Он повел плечом, желая сбросить чужую руку – и едва не зарычал, когда антрацитовые когти близнеца впились в плоть.       – Куда ты собрался? – в злом голосе Данте отчетливо прозвучало стальное эхо. Вергилий вдруг осознал, что брат лишь чудом сдерживается от срыва в демоническую форму. Жар от него исходил такой, что почти обжигал даже сквозь слой одежды.       – Я не собираюсь стоять здесь и ждать.       Он не мог признаться, что от слабости едва держится на ногах. И оказался совершенно не готов к тому, что в ответ на эти слова Данте впечатает его в стену – с такой силой, что во все стороны брызнула каменная крошка. Острая вспышка боли прострелила спину и затылок, в глазах потемнело.       – Совсем спятил?! – Ребеллион вонзился в камень рядом с головой Темного Ангела, едва задев скулу острой кромкой.       Набухшая кровью царапина тут же наполовину покрылась серебряной корочкой брони. Вергилий выждал еще миг, восстанавливая дыхание и надеясь, что хотя бы с такой мелочью его регенерация справится. Но щеку по-прежнему жгло, а слабость только усиливалась.        Сердце пропустило удар.       – Данте, – он заставил себя взглянуть в злые, горящие огнем глаза брата. – Я просто хочу уйти из этого зала.       Данте очень долго смотрел на него. Невыносимо долго, проследив взглядом темные следы крови на бледном от усталости лице. Верхняя губа охотника дрогнула в оскале, на миг обнажив заострившиеся клыки. А потом он рывком вытащил клинок из стены и все-таки отступил на шаг, тихо и зло ругнувшись.       Словно сам испугался собственной вспышки гнева.       Вергилий понимал, что это почти ничего не значит. Данте не оставит его в одиночестве.       Демон не знал, жалеть об этом или…       Он мимолетно коснулся шеи кончиками пальцев. Слишком открытой сейчас, не защищенной даже легким шейным платком. Темный след сошел спустя пару часов, но Темному Ангелу словно все еще не хватало воздуха. А теперь каждый вдох отдавался болью между лопаток.       Слишком далеко…       Слишком мало.       Проклятие. Ему следовало думать о другом. Вергилий прикрыл глаза – и тут же пожалел об этом. Сознание повело, он пошатнулся и в следующий миг оказался в объятиях брата. Все еще обжигающе горячих, почти до ожогов сквозь рубашку – но на этот раз гораздо более бережных.       «Это всего лишь слова».       Слова все так же оставались неподвластны ему. Невидимая сила по-прежнему сжимала горло, заставляла каменеть скулы. И вместо этого Темный Ангел почти неосознанно склонил голову, едва касаясь губами шеи Данте. Чувствуя биение пульса под кожей, жар брони, которой брат так и не позволил прорваться. В этот момент ему было почти жаль, что Данте сумел сдержать ярость. Жаль – несмотря на собственную слабость, на проблемы с регенерацией…       – Идем, – негромко произнес демон, отстранившись. И услышал, как брат шумно выдохнул сквозь зубы – словно это он, а не сам Вергилий, боролся с наваждением несколько последних секунд.       Невозможно.                     ***                     Ему оставалось только наблюдать.       Данте стоял у дальней стены, прислонившись к ней спиной и не сводя глаз с Вергилия. Тот медленно раздевался, непослушные пальцы расстегивали пуговицы безнадежно испорченной рубашки, на которой остались кровь и следы когтей. Алое на белом… Нет, уже почти черное. Пятна крови стремительно темнели, подсыхая. Но даже сейчас, на расстоянии, Данте чувствовал дразнящие нотки серебра, которые туманили его разум.       Он не знал, почему на этот раз Вергилий решил не приводить одежду в порядок, как делал это обычно. И теперь наблюдал за братом, с тревогой подмечая, что его движения лишились привычной плавности. Демон только казался расслабленным и спокойным. Его истинное состояние выдавали окаменевшие плечи и дыхание – учащенное, порой даже прерывистое. Он все еще сражался с болью, хоть и старался это скрыть.       Рубашка соскользнула на пол. Данте невольно задержал взгляд на темных синяках, оставшихся на плече близнеца. Раны от когтей зажили – но не так быстро, как должны были. И темные отметины на бледной коже напомнили охотнику, как легко он сорвался.       Вергилий не замечал его взглядов. Или делал вид, что не замечает. Он не произнес ни слова с тех пор, как братья покинули тренировочный зал, оставив там готовый к активации магический круг. Со стороны могло показаться, что демона беспокоит лишь одно: какую рубашку выбрать на замену испорченной. Словно его совсем не заботили открывшиеся Врата или потеря Ямато…       … словно Данте не было в этой комнате.       Стыд мазнул по щекам лихорадочным жаром.       – Вердж, я…       Данте не мог объяснить даже самому себе, почему вдруг набросился на брата. Знал ведь о его проблемах с регенерацией. Видел – хоть и не чувствовал больше – что Темному Ангелу и без того невыносимо больно. Что-то изменилось. Что-то, что Данте не мог объяснить словами… Но это не оправдание. Охотнику казалось, что все человеческое, что в нем еще осталось, безмолвно кричит от ужаса – и этот крик словно душил его изнутри. Как он мог?       – Контроль, Данте.       Вергилий, наконец, выбрал рубашку – темно-серую, почти черную, с легким серебряным отливом – и теперь сражался с пуговицами на широких манжетах. Те не поддавались, и с губ сорвался тихий вздох раздражения.       – Ты все еще очень плохо контролируешь своего демона.       «Не в этом дело», – едва не возразил Данте. Но вместо этого подошел к брату и поймал его запястье в свои ладони.       Чертовы мелкие пуговицы оказались по-настоящему коварны.       Вергилий молча следил за каждым движением его рук. И под этим тяжелым, нечитаемым взглядом становилось по-настоящему неуютно – словно повеяло далекой угрозой, предчувствием, что уже никогда не будет как прежде. Но Данте все же довел начатое до конца.       Нет… дело определенно не в контроле над демонической формой.       – Что он сделал?       Охотник провел кончиками пальцев по ладони брата – сухой, чуть шершавой от постоянных тренировок с мечом. Руки Темного Ангела снова казались невыносимо холодными, почти ледяными, несмотря на лето. И Данте вдруг поймал себя на желании согреть замерзшие пальцы – дыханием, теплом своих рук, как угодно. Впервые за прошедшие полгода этот лед почти испугал его.       – Только то, что должен был, – Вергилий отступил на шаг и потянулся за шелковым платком. – Нужно вернуть Ямато.       Все-таки он беспокоился. И смотрел на платок в своих руках так, словно сомневался: а нужен ли он. Данте не замечал прежде, чтобы брата терзали подобные сомнения.       – Почему ты вообще отдал ему свой меч? – охотник раздраженно покачал головой. Да, в тот момент он сам был готов забрать у брата катану и отправиться к Вратам. И понимал, что Доппельгангер сделал то же самое, лишь немного опередив его. Почему оборотень так поступил – оставалось загадкой, и Данте не был уверен, что хочет узнать ответ.       Но вот поведение брата по-настоящему удивило его. Вергилий всегда крайне ревностно оберегал свой клинок, даже слишком. И трудно было представить, чтобы Темный Ангел вот так запросто отдал свой меч какому-то демону.       – Я это не контролирую, Данте, – Вергилий резким движением расправил узел шелкового платка, прикрыл глаза на мгновение. И добавил так тихо, что охотник едва расслышал: – Больше нет.       Болезненная гримаса на миг исказила его лицо, и демон отвернулся от зеркала.       Ветер усиливался. Данте подошел к окну, окинул взглядом территорию поместья. Отсюда он мог разглядеть лишь часть дикого сада и тропу, уводящую в сторону, к главным воротам. Охотник всмотрелся вдаль, стараясь найти на склоне соседней горы каменное плато, где остались руины замка. Но лес вдалеке оставался темным и непроглядным. Никакого зарева. Вообще никаких признаков того, что Врата вновь открылись.       – Слишком тихо, – Вергилий бесшумно подошел ближе, снова спокойный и сосредоточенный.       – Не думаешь, что твой дружок забрал Ямато обманом? Мы даже не знаем, там ли он, – поддел Данте близнеца и тут же прикусил язык, наткнувшись на обжигающе ледяной взгляд.       Проклятие. Он уже и забыл, что Вергилий может смотреть так.       – Нет, Данте. Не думаю.       Он слегка прищурился, вглядываюсь в ночную тьму за окном. А Данте мысленно отругал себя за несдержанность. Удивительно, что Вергилий не нашинковал его в капусту. То ли стал лучше контролировать эмоции, то ли экономил силы.       «Ты действительно хочешь, чтобы я ушел?»       – Он не справится.       – Почему нет? – Данте нахмурился, припоминая собственный опыт закрытия разломов между мирами и навыки демона-тени. Слабаком тот не казался. – Если он действительно отправился к Вратам, то с помощью Ямато у него не будет никаких проблем.       – Только кто-то достаточно сильный мог уничтожить барьер, – Вергилий постукивал пальцами по подоконнику, не замечая этого. – Кто-то из лордов, полагаю. Это многое объяснило бы… Мне нужно попасть туда.       Охотник скрипнул зубами от досады. Начинается.       – Ты все-таки псих. Сам себя в зеркало видел? У тебя даже оружия нет.       – Демонического облика достаточно.       Точно, псих.       – Ты не можешь воспользоваться формой демона, – четко, по слогам произнес Данте. – Ты рассыпаешься на глазах. И не можешь даже открыть портал.       Он не хотел этого говорить. Не хотел лишний раз напоминать брату о его слабости. Но в то же время он слишком хорошо помнил, к чему привело его молчаливое согласие в прошлый раз. И Данте не собирался повторять свою ошибку.       Он ожидал вспышку гнева. Но Вергилий только вздрогнул от этих слов. Его лицо потемнело, в глазах вспыхнули и тут же погасли золотые искры. Лишь эхо. Всего лишь слабое эхо силы, которая сейчас почти ему не принадлежала.       Демон опустил взгляд и несколько секунд рассматривал собственную ладонь. Тонкие губы дрогнули в почти незаметной усмешке.       – Да. Ты прав.       Только теперь, присмотревшись, Данте увидел трещины на коже брата. Они частой сетью обхватывали кисть, протянув нити узора к самым кончикам пальцев. В груди похолодело. Охотник был готов поклясться, что еще несколько минут назад этих трещин не было.       Вергилий осторожно сжал руку в кулак и покачал головой.       – Кажется, у тебя был мотоцикл, – произнес он, и Данте не поверил своим ушам.       – Был. Я его угробил, – чуть ли не прорычал младший полудемон, снова закипая от злости. Нет, он, конечно, знал, что его брат – тот еще упрямый идиот. Вергилий был таким в юности, и эта черта его характера лишь совсем немного сгладилась спустя годы.       Все еще недостаточно для того, чтобы суметь вовремя остановиться.       Охотник отвернулся и с досадой саданул кулаком по стене. Проклятие… Он ведь только поверил, что упрямый старший брат перестал искать смерти.       Боковым зрением он видел, как Вергилий медленно опустил руку.       – Данте. Я отправлюсь туда, и не важно, поможешь ты мне или нет.       Спокойный – слишком спокойный – тон брата стал последней каплей. Огненная волна прокатилась по всему телу, обжигая изнутри, причиняя боль – а в следующую секунду Данте уже прижимал близнеца к постели, рыча от ярости. В триггере охотник был гораздо тяжелее, острые пластины больно впивались в кожу, и Вергилий беззвучно охнул, зажмурившись.        – Никуда ты не пойдешь, – прошипел младший, скаля клыки. Чужая боль пьянила. Данте очень надеялся, что брату чертовски неприятно его нынешнее положение. Он по-настоящему хотел ранить его – пусть не когтями, на этот раз охотник смог проконтролировать себя. Но он хотел, чтобы Вергилий понял. Чтобы почувствовал хотя бы эхо той боли, которую причинял близнецу своими равнодушными словами.       Своим молчанием. Секретами.       Своим слишком спокойным отношением к собственной смерти...       – Полгода назад ты сказал, что я не знаю тебя. И теперь, брат… теперь я почти согласен.       – Данте… – Вергилий дернулся, прикусил губу, сдерживая стон. И охотник вдруг поймал себя на том, что любуется – тем, как боль исказила красивые черты лица, выступившей каплей крови на губах. Как Темный Ангел запрокидывает голову, ударяясь затылком о кровать – но все еще сдерживается, лишь дыхание становится прерывистым, очень частым, и оно звучит сладчайшей музыкой для его демона. Данте склонил голову, жадно втянул носом воздух и мазнул горячими твердыми губами по чувствительному местечку за ухом.       Жесткие чешуйки царапнули незащищенную кожу. Чуть сильнее, чуть ближе – и останутся следы в виде ссадин и ожогов. В любой другой день они исчезли бы мгновенно. Но не сегодня.       «Ты прекрасен».       – Ты идиот, – негромко рыкнул охотник вслух, не поднимая головы, прислушиваясь к затрудненному дыханию близнеца. Тот ничего не ответил – и пожалуй, Данте даже был рад этому. Он почти не сомневался, что если бы брат смог заговорить, с его губ сорвалась бы только очередная колкость.       – Одна наша общая знакомая просила передать, что на тебя ведут охоту, – почти мурлыкнул охотник, продолжая. И не без удовольствия отметил, как Вергилий дернулся от этих слов. – Поэтому если ты сейчас опять скажешь, что хочешь отправиться к Вратам в таком состоянии – я лично прикую тебя к стене в подвале. И глаз не спущу, пока твой приятель не вернется.       «Если вернется, конечно», – тут же скептически уточнил внутренний голос. Но Данте пока отмахнулся от этой мысли. Проблемы следовало решать по мере поступления. И сейчас главной проблемой было непрошибаемое упрямство близнеца, помноженное на чрезмерную целеустремленность.       Он выждал еще немного и, убедившись, что брат не собирается возражать, вернул себе человеческий облик.       Вергилий молчал. Смотрел куда-то в сторону, сквозь ресницы, стараясь восстановить дыхание. На запястье проступил след от мощной когтистой лапы, и Данте коснулся его губами. Не извиняясь, нет. Только повинуясь какому-то странному порыву внутри самого себя.       Хотелось впиться в кожу клыками – но он сумел остановиться.       – Данте… Так нужно.       Глухое рычание едва не вырвалось из груди охотника.       – Ты умрешь, если отправишься туда! – рявкнул он. От злости потемнело в глазах. Великая тьма, неужели и правда придется приковать? Следить, чтобы брат не накопил силы для портала?       «Ты ведь не хотел умирать, Вердж…»       – Я и так… – Темный Ангел запнулся и закрыл глаза.       Тишина, повисшая в комнате, казалась невыносимо плотной и тяжелой. И в этой тишине словно приговор прозвучал почти неразличимый вздох. Вергилий медленно запрокинул голову, и Данте увидел новые трещины, почти полностью скрытые шарфом.       – Это можно остановить только ритуалом, – голос брата напоминал шелест опавших листьев. – Он говорил, что у меня больше времени… гораздо больше. Но ни один из нас не ожидал, что барьер будет разрушен. Что удар отката будет таким.       Он помолчал и, не дождавшись ответа, тихо продолжил:       – Я плохо помню годы во дворце. Слишком много сражений. Постоянная борьба, необходимость доказать всем этим лордам, что ты сильнее. Не осталось ничего, что я хотел бы сохранить в памяти. В один из дней мне пришла в голову идея – слегка безумная, как я сейчас понимаю, но тогда она показалась мне глотком свежего воздуха. Я много изучал свойства Ямато. Разделяющий и рассекающий миры клинок… Я предположил, что с ее помощью можно было бы отсечь от себя все слабое. Несовершенное. Человеческое. Я мог получить силу, достаточную, чтобы удержать трон, – Вергилий чуть слышно и горько усмехнулся. – Теперь я жалею, что не успел тогда проверить свою теорию.       Данте лишь резко мотнул головой.       – Не смей, – выдохнул он, прижав пальцы к губам Темного Ангела. – И не неси чушь.       У него не укладывалось в голове, что Вергилий чуть не попробовал убить себя. Ради эксперимента. Ради все той же погони за призрачной силой, которая и без того всегда была рядом, скрытая в нем самом. Убрав руку, Данте накрыл губы близнеца теплым поцелуем – очень мягким, стирая горькие воспоминания и стараясь загладить вину за свою недавнюю грубость.       – Кажется, я могу предложить тебе другую безумную идею.