Шепот Тьмы

      Он падал.       Стоило закрыть глаза – и мир вокруг исчезал, оставив лишь чувство бесконечного падения.       – Ты вернулся, – шепот знакомо ласкает слух, и Вергилий больше не путает собственный голос с чужим. Он чуть запрокидывает голову, открывая шею – и чувствует, как горячая ладонь накрывает горло. Почти невесомо… почти нежно.       Как странно. Ведь у него самого руки почти всегда холодные.       – У меня нет выбора, верно? – каждое слово дается с трудом. Каждое слово, сказанное им здесь – удар по собственной гордости.       – Выбор есть всегда, – мягко отзывается кошмар. – Но он тебе не понравится.       Вергилий молчит. Ему кажется, что он нутром ощущает чужую немного печальную улыбку – точно такую же, как у него самого.       Все верно… Он уже пытался выбрать другой путь.       Темные узоры скользят по рукам. Нежно обвивают запястья, просачиваются под кожу, добираются до сердца. Вергилий до крови кусает губы, зажмуривается – несмотря на данное согласие, он не хочет смотреть.       Осознавать происходящее почти больно.       Как и принимать собственные мысли. Они обжигают глаза непрошеными слезами, словами рвутся из груди – но Вергилий лишь плотнее смыкает губы.       – Ты скажешь ему? – кошмар шепчет уже внутри, нежно, почти неслышно. – Или будешь молчать, до тех пор, пока и эта тайна не разрушит тебя?       Нет… он не станет просить.       Не станет.       Он не…       – Помоги мне… – одинокая слеза все-таки бежит по щеке. Прикосновение тьмы стирает ее почти мгновенно – но уже поздно, рухнула ледяная стена внутри, и Вергилий едва не кричит от боли.       Сдерживается.       Почему так больно от этой нежности?       – Данте…                     Тихий вздох все же сорвался с губ.       В тот же миг легкие обожгло болью. Несколько секунд Вергилий не мог вспомнить, где находится, почему при каждой попытке вдохнуть грудная клетка будто горит огнем. Приглушенный свет светильников ослепил привыкшие к темноте глаза – но свет почти сразу померк, заслоненный чужим силуэтом.       Чужие пальцы вдруг крепко сомкнулись на запястье. Рывок – и тяжелый, влажный воздух ворвался в легкие, так неожиданно, что Вергилий едва смог сдержать кашель.       Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд. Еще через мгновение вернулись звуки: плеск воды и собственное тяжелое дыхание.       Данте молчал. Смотрел внимательно, настороженно, не скрывая тревогу – но без тени осуждения.       – Порядок? – только и спросил он, когда Вергилий смог немного отдышаться.       Хотелось рассмеяться. Но колючий, горький смех словно застрял в груди. Вместо этого демон прикрыл глаза, успокаиваясь, и медленно кивнул.       Лишь тогда Данте отпустил его руку.       – Я принес одежду. Ты не просил, но…       Я беспокоился и не хотел оставлять тебя одного.       Данте не произнес это вслух. Но несказанные слова настолько очевидно повисли в воздухе, что Вергилий все равно ощутил знакомую черную волну, которая поднялась внутри. Он отвернулся и невольно задержал взгляд на запястье. На коже, там, где сомкнулись пальцы брата, медленно проступали синяки.       Боль была приятной. И настоящей.       – Спасибо.        Вода уже заметно остыла. Вергилий шевельнул ладонью, возвращая комфортную, приятную для тела температуру, и откинулся на бортик бассейна, прижался затылком к холодному камню. Провел влажной ладонью по лицу, убирая прилипшие ко лбу пряди волос.       Он редко пользовался этим помещением, обычно выбирая для водных процедур небольшую ванную комнату рядом со спальней. Тоже просторную, но все-таки приближенную к стандартам, принятым в мире людей. Здесь все слишком напоминало о Нижнем Мире. Высокие потолки, почти скрытые полумраком, больше похожие на своды естественных пещер. Отсутствие окон. Мягкий, искусственный свет – слишком слабый, точечный, и вода в этом освещении казалась почти черной. Вергилий словно снова оказался во дворце, в котором не оставил ничего, кроме сожалений…       Сейчас этот полумрак был его союзником.       Он все еще чувствовал влагу в уголках глаз. Но теперь даже сам не мог понять: слезы это или всего лишь вода.       На брата демон не смотрел. Не хотел… Не мог.       Данте…       – Знаешь, ты должен многое рассказать мне.       Данте произнес это на удивление спокойно. Почти устало. Он расположился прямо на каменном полу, неподалеку от бассейна, и теперь рассеянно поглаживал кончиками пальцев ножны Ямато, глядя в потолок. Словно ему тоже было тяжело смотреть на близнеца.       Вергилий лишь усмехнулся краешком рта.       Он ждал, что брат вернется к этому разговору… Что будет задавать вопросы. Слишком многое открылось ему за последние пару дней.       Проклятие… Разве это так важно?       – Может, не сегодня, – вдруг добавил охотник. – Но должен.       Несколько секунд Вергилий молча ждал продолжения. Прищурился, хмыкнул недоверчиво:       – И это все?       К его удивлению, Данте неуверенно пожал плечами.       – Не знаю, – отозвался он наконец. – Я много думал об этом, пока ты приходил в себя. И знаешь, Вердж – я все еще злюсь. Черт возьми, ты должен был рассказать мне, хотя бы про отца.       – У меня были причины сохранить его возвращение в тайне.       На самом деле причина была всего одна – но Темный Ангел оказался не готов назвать ее. Он не хотел, чтобы это признание прозвучало как упрек. Ведь много лет назад, когда Вергилий решил отправиться на поиски Спарды, Данте не поверил ему - и это стало одной из главных причин их многолетней вражды.       Запястье отозвалось тихой, ноющей болью. Он знал, что может задержать ее – на час или два, не больше. Дальше кровь демона и регенерация возьмут свое. Но пока Вергилий прислушивался к болезненным ощущениям в руке и молчал.       Тьма за закрытыми веками была так близко…       – Необязательно составлять мне компанию, – он надеялся, что смог произнести это достаточно мягко. И все равно внутренне напрягся, ожидая от близнеца очередной вспышки гнева.       Не смотри…       – Я знаю.       Слова упали в тишину – и Вергилий порадовался, что брат сейчас не видит его лица.       Он знал, что Данте наблюдет за ним. Демону казалось, что он чувствует этот взгляд каждой клеточкой своего тела – внимательный, чуть настороженный, обеспокоенный… Было что-то еще, что он не мог понять. Что-то, напоминавшее дикий, едва сдерживаемый голод. Раздраженно вздохнув, Вергилий вновь провел по волосам ладонью, зачесывая их, приглаживая непослушные пряди. Поймал на доли секунды взгляд своего отражения в воде – и тут же отвернулся, до боли стиснув зубы.       – Вердж…       Данте уже был на ногах. Почувствовал что-то? Но их противоестественная связь была разрушена.       – Все в порядке.       Не поверил. Вергилий видел это по глазам – и приглушенно, предупреждающе рыкнул. Во взгляде демона на миг вспыхнуло и сразу погасло темное золото.       Не трогай…       Он смотрел, как брат подходит ближе. Раздеваться Данте не стал – позволил броне медленно охватить все тело и шагнул в воду. Температура в бассейне тут же подскочила на несколько градусов, разошлась в стороны обжигающими волнами.       В глазах потемнело. Вергилий мог видеть только алые узоры, вспыхивавшие на черных пластинах, и рубиновое пламя чужого взгляда.       – Что он сделал с тобой? – тихий, искаженный демоническим обликом голос обволакивал, лишая остатков самоконтроля. Сердце на миг замерло – и вновь тяжело забилось, почти причиняя боль.       – Ничего.              Темная шелковая лента нежно сжимает горло.       Это не больно. Этот узел едва ли крепче того, которым сам Вергилий повязывает шейный платок. Только бездна – вот она, уже под ногами. Вергилий замирает на самом краю, осознание этого бьет по нервам, расходится по телу вспышками страха и возбуждения. Да, только оказавшись на этой грани, он признается себе, что боится.       Вот только чего именно – не знает сам.       С губ против воли срывается имя.       Вергилий зовет, когда боль и наслаждение смешиваются в жуткий, невозможный вихрь, переполняя его. Зовет, зная, что его не услышат. Это знание впивается в сердце острым отчаянием – и оно же позволяет дышать. Он не позволил бы себе, будь все иначе.       – Данте…              Алые прожилки в броне вспыхивали и снова гасли, мягкими вспышками отражались в почти черной воде. Этот ритм завораживал, и Вергилий едва смог отвести взгляд. Данте замер очень близко – опасно близко. Всего лишь на расстоянии вытянутой руки, остановленный только острием хвоста Вергилия, направленным точно в сердце.       Даже если брат не хотел признавать свое наследие – в демонической форме он был прекрасен.       Прикосновение горячих пальцев к пластинам на хвосте было больше похоже на прикосновение к оголенным нервам. Вергилий отшатнулся, зашипев, крылья угрожающе раскрылись за его спиной. Но в следующую секунду с Данте слетел его демонический облик – и охотник нелепо застыл в воде, полностью одетый.       – Вот черт! – с досадой произнес он, отплевываясь.       Только теперь Вергилий осознал, что своей возней они подняли целую тучу брызг.       – Идиот, – тихо, беззлобно фыркнул демон. Наваждение схлынуло окончательно, и он снова смог нормально дышать.       Встряхнувшись, Вергилий переместился на залитый водой пол, подальше от бассейна, и только тогда позволил собственной броне исчезнуть в черно-синей вспышке. Как он и предполагал, принесенные братом вещи тоже промокли – почти насквозь.       Не страшно. Сейчас, когда силы вернулись к нему, он мог все исправить одним прикосновением.       Данте все еще стоял по пояс в воде. Демон наблюдал за близнецом боковым зрением, не понимая, почему так скребет в груди, откуда взялась эта горькая нежность напополам с растерянностью. Отложив уже полностью сухие вещи в сторону, он вновь подошел к краю бассейна.       – Данте.       Прошло несколько секунд, показавшихся Вергилию вечностью, прежде чем младший брат сфокусировал взгляд на протянутой ладони.       Конечно, Данте не нуждался в помощи. Не в таких мелочах. Но зато с его лица исчезло это странное, потерянно-оглушенное выражение – которое демон уже видел когда-то, но теперь не мог вспомнить, где и когда это было.       Возможно, во сне…       – Черт. Как же бесит необходимость просто сидеть и ждать, – Данте словно уже забыл о случившемся. Вздохнул, взъерошил чуть влажные волосы – в отличие от одежды, они остались практически сухими.       Вергилий хмыкнул, неспешно застегивая рубашку на все пуговицы.       – Разве у тебя были какие-то планы?       – Нет, но… Ты хоть помнишь, сколько демонов там было? И теперь только вопрос времени, когда они начнут охотиться в городе. Может, уже начали.       Темный Ангел ничего не ответил.       В отличие от брата, он легко смирился с необходимостью провести некоторое время под обновленной защитой поместья. Несколько дней или больше – это не имело для него никакого значения. Вергилий и без того редко покидал свое жилище. Если Мундус считает необходимым лично разобраться с теми, кто прошел через Врата – пусть занимается этим, сколько ему угодно.       Мягкий шелк приятно и знакомо коснулся кожи. Вергилий несколькими уверенными, почти автоматическими движениями расправил узел платка и потянулся за Ямато.       – Только представь, сколько людей погибнет.       По моей вине.       Охотник так и не сказал это. Но Вергилий прочел между строк – и поморщился раздраженно.       – В случившемся нет твоей вины, Данте, – он произнес это гораздо жестче, чем следовало бы. И тут же наткнулся на потемневший, сумрачный взгляд.       Разве? – словно спрашивал брат без слов. Но вслух сказал другое.       – Неужели тебе все равно? – Данте несколько секунд выжидательно смотрел на близнеца. Продолжил, так и не дождавшись ответа. – Я не верю тебе, Вердж. Ты ведь любишь бывать в этом городе. В пекарне, которая через дорогу от центрального парка. В библиотеке. В книжном магазине ты знаешь каждого продавца по имени…       Он осекся, когда Вергилий плавно шагнул ближе.       Мокрая насквозь ткань липла к телу, очерчивая мышцы. Неприятно, наверное. И холодно. Демон коснулся кончиками пальцев чужого плеча и прикрыл глаза на мгновение, прислушиваясь к ровному биению силы внутри себя.       А вот сила брата ощущалась лихорадочными вспышками – словно Данте едва контролировал своего внутреннего демона. Словно этим разговором он пытался заставить себя отвлечься от чего-то, что тревожило его по-настоящему. Кривая улыбка тронула губы: все эти пустые слова о людях, показушное сопереживание и человечность… Так ли уж брат отличается от него самого?       – У темного дракона и его свиты нет резона атаковать город, – произнес Вергилий мягко, наблюдая сквозь ресницы, как от мокрой рубашки начинает подниматься пар. – Меня этим не выманить, и подобные нападения привлекут внимание лишь к самому лорду. Уверен, в сложившейся ситуации он постарается этого избежать.       Тонкая, почти незаметная улыбка тронула губы демона.       На самом деле тебе все это не интересно, верно?       Данте шумно выдохнул сквозь зубы. Перехватил вдруг руку брата за запястье – там, где уже сошел темный след, но все еще тихо пульсировала боль. Сжал сильнее, игнорируя злое, предупреждающее рычание и клыки, показавшиеся из-под верхней губы.       – Вердж, я не смогу помочь тебе, если ты будешь молчать.       – Я же сказал…       – Не лги мне, – Данте вдруг резко, порывисто прижал близнеца к себе. Теплая ладонь легла на затылок, заставляя уткнуться куда-то в шею, пальцы другой руки почти невесомо поглаживали окаменевшую спину между лопаток – там, где в демоническом облике у Вергилия был целый ряд острых шипов, постепенно переходящих в хвост.       В глазах потемнело, когда демон вдруг осознал: он хочет, чтобы эта невесомая ласка обернулась болью от черных когтей.       – Я хочу понять, что изменилось, – теплое дыхание согревало висок, и эта нежность злила как никогда прежде. – Почему сейчас я едва могу находиться рядом с тобой в одной комнате. Почему мне хочется…       Младший вдруг резко замолчал, не закончив фразу. А Вергилий осознал, что вот уже несколько мгновений как задержал дыхание, вслушиваясь в рычащее эхо, проступившее в голосе близнеца.                     ***                     Миг затишья казался бесконечно долгим.       Данте молчал, пытаясь справиться с дыханием. Зажмурившись и едва не проклиная себя за несдержанность. Что он хотел сказать? Что хотел сделать?       Руки подрагивали. Под кожей словно струился жидкий огонь вместо крови, готовый в любой момент прорваться горячими, острыми пластинами демонического облика. И Данте сам не понимал, каким чудом ему удается сдержаться.       В который уже раз за последние сутки…       Он снова пожалел о том, что связан обещанием хотя бы несколько дней не покидать поместье. Данте не знал, чего боится больше: оставить близнеца одного – или сорваться в его присутствии. Как глупо… Вергилий, вернувший силу своего демона в полной мере, посмеялся бы над его страхами. Но Данте никогда прежде не контролировал свои желания настолько плохо. Даже когда только-только учился управлять едва обретенными способностями.       Он не мог. Не должен был. Но поймав темный взгляд Вергилия сквозь ресницы, Данте забывал о долге, морали… о том, что дал самому себе обещание – никогда не причинять боль сверх той, о которой брат сам просил его.       Он ведь никогда не получал удовольствия от чужих страданий… верно?       Данте упустил момент, когда Вергилий вдруг отстранился – резко, рывком, оцарапав ладони острыми шипами. Его броня проступила смазанным контуром всего на миг и тут же исчезла – а сам Темный Ангел неожиданно отвел взгляд.       – Извини, – выдохнул Данте, чувствуя, как собственный голос царапает горло.       Тяжелый, нечитаемый взгляд вызвал нервную, холодную дрожь. И он вдруг отчетливо осознал, что совершил ошибку – хоть и не мог понять, какую именно.       Уже через секунду лицо Вергилия вновь застыло знакомой непроницаемой маской.       – Извинения неуместны, Данте, – мягко, чуть хрипло произнес демон.       Он первым направился к выходу из зала – и Данте, опомнившись, поспешил нагнать брата.       – Куда ты сейчас? – вопрос прозвучал до боли некстати. Вергилий тоже ощутил это – и хмыкнул чуть насмешливо, но все же ответил.       – Разве не ты напоминал, что у меня осталось одно незавершенное дело?       Его низкий, вкрадчивый голос снова отозвался горячей волной во всем теле – и Данте обреченно вздохнул.       Напоминал.       Конечно.