Хранитель магии II: тайна чёрной шкатулки.

      Флинт почувствовал присутствие постороннего почти сразу же, он повернул голову и увидел, что прямо перед ним в десяти шагах стоял его друг — Вальтерис. Мракс был не менее изумлён, он выпучил на Ральфа свои голубые глаза, которым он явно теперь не верил, вернее верил, но не полностью, ведь он знал, что Флинт общается с Венди, но никак не мог предположить именно такое положение всех дел. Ральф продолжал держать за руку Таулер и молча взирать на своего друга, ожидая его реакции. Вальтерис наклонил голову чуть на бок и сощурился, словно хотел что-то разглядеть получше, а Венди, напуганная и всполошенная, попыталась вырвать свою ладонь из мёртвой хватки Флинта, но всё было тщетно — парень держал её очень крепко.       — Не могу сказать, что я не удивлён, но, — первым всё же начал разговор Мракс, он понимал, что Ральф растерялся и поэтому решил поскорее совсем разобраться, — но теперь я спокоен за тебя, Флинт.       Брови Ральфа медленно поползли вверх, а на лице Туалер был весь спектр эмоций — удивление перемешанное с сомнением, неуверенность и ступор.       — Я... — промялила Венди еле слышно, — я... я, пожалуй, пойду... У меня... У меня дела... Э-э-э, Ральф, увидимся... Позже... — девчонке всё же удалось вырваться, кивнуть на прощание Флинту, бросить взгляд одичавшего зверя на Мракса и скрыться на поворотом.       Наступила тишина, долгая и странная, Ральф продолжал смотреть Вальтерису прямо в глаза.        "Ну, чего вылупился, Флинт? Я не сожру тебя! Начинай!"       Время шло, а ребята продолжали играть в непонятную игру, словно никто из них не желал уступать другому дорогу, словно они два барана, встретившихся на тонком мостике и желавших перейти через речку.       — Давно? — тишину первым нарушил Мракс, он всё же хотел поскорее покончить со всем и уйти обратно в комнату.       — Год, — отозвался Флинт, отводя взгляд куда-то в сторону.       — А как же...? — Вальтерису не суждено было договорить, потому что Ральф перебил его на полуслове.       — Никак! — его голос звучал тихо, но твёрдо. — Уборки каморок стали для меня уроками. Жизненными уроками. Я не хотел, чтобы на меня смотрели как на ублюдка.       "Опомнился! С первого курса на тебя половина гриффиндорцев смотрит как на ублюдка, ну, да ладно, лучше поздно, чем никогда."       — Что она знает? — этот вопрос волновал Мракса больше всего.       — Всё, но я ей ни о чём не говорил, — как на духу выложил ответ Флинт, переведя свой взор на Мракса.       — Как? — Вальтерис тяжело вздохнул, ожидая проблем, хотя тут же осёкся, ведь целый год прошёл, и вреда от Таулер он так и не почувствовал.       — Она просто однажды мне сообщила, что догадалась, кто ты такой, — Мракс краем глаза заметил, как начал нервничать Ральф, он не знал куда деть руки, поэтому засунул их в карманы брюк, а Вальтерис не подал и виду, так как желал услышать полный ответ, — я не стал отрицать ничего, потому что... Потому что...       "Потому что Венди стало слишком много в твоей жизни, Флинт!"       Ральф вновь отвёл взгляд в сторону и замолчал, он не хотел произносить вслух слова о симпатии к гриффиндорке. И эта недосказанность мешала, она была словно червь, огромный прожорливый червь, который медленно прогрызал дыры в душах друзей.       — Я понял, — коротко ответил Вальтерис, продолжая взирать на Флинта.       "Я понял тебя только лишь потому, что сам мучаюсь от симпатии к девочке, которая так дорога мне. Мими... Как же мне тебя не хватает! Если бы ты только знала!"       В голове Мракса вновь вспыхнул яркий образ девчонки, стоящей перед ним и мило улыбающейся. Она протягивала ему раскрытую ладонь, на которой лежала брошка.       "Одно и то же! Говорят, что если у тебя заела в голове песенка, то её нужно прослушать полностью. Возможно и у меня так, чтобы избавиться от боли, я должен увидеть Мими. Я должен поговорить с ней! Сначала портрет, потом она!"       Флинт искоса наблюдал за тем, как хмурился Мракс, Ральф и не представлял себе, что Вальтерис мог переваривать в своей голове на тот момент. Когда же глубокая морщина на лбу у Вальтериса разгладилась, а его лицо стало безэмоциональным, Флинт напрягся, он боялся гнева.       — Надеюсь, что Таулер удастся сделать из тебя человека, — ухмыльнулся Мракс, и его ухмылка была беззлобной, Ральфу ничего не оставалось, как улыбнуться ему в ответ, — а то образ ублюдка уже не в моде.       Флинт громко хохотнул.       — Зато я один такой! — глаза Ральфа заблестели от радости и от понимания того, что их с Мраксом дружба не дала трещину.       "Не сказал бы, ты не единственный в очереди!"       — Что ты искал на сей раз в обители мадам Пинс? — неожиданно вдруг поинтересовался Флинт, заставляя Мракса тут же поморщится, потому что он ещё не успел придумать порцию вранья, ведь говорить о портрете отца он никому не собирался.       — Меня мучает вопрос о заклинании Незримого Расширения, — выпалил вдруг Вальтерис, — его очень часто применяют преподаватели, чтобы увеличить пространство класса, например, поэтому я хотел изучить его и испытать.       — Та-ак? — протянул Ральф, ожидая продолжения.       — Тайная Комната охраняется Поттером, поэтому я искал другие варианты для тренировок, ведь, если мы будем неожиданно исчезать из поля зрения куда-нибудь в лес, то нам будет необходим тот, кто оповестит нас о приближении ищеек Поттера. Соня не подходит, она и так слишком много делает для нас, поэтому я решил, что, если нет возможности найти кабинет, то его можно создать! — не веря своим собственным словам, Мракс понимал, что его наспех скроенное враньё имеет смысл.       — Дело говоришь, Мракс! — одобрительно закивал Флинт. — Ты голова!       — Не перехвали! — отмахнулся Вальтерис. — Ладно, — он торопился, а чтобы не обидеть друга, решил незаметно сыграть на его чувствах, — иди на поиски Таулер, она, наверное, тебя ждёт.       — Как скажешь! — пожимая плечами и хохоча, ответил Ральф.       Острые углы были умело сглажены, поэтому Мракс поспешил обратно в подземелья, чтобы как следует обдумать свой план действий. Оказавшись в своей спальне совершенно один, он уселся на край кровати и стал размышлять.       "А ведь это идея! Я могу создать комнату, чтобы продолжить начатое, не выходя из школы! Для этого я просто вызову Соню, она мне поможет, а затем я перенесу портрет отца поближе. Ни эти поганые псы, ни шестёрки Поттера никогда не вычислят, где я! Гениально же!"       Подобные размышления воодушевили Вальтериса на весь остаток дня, он буквально грезил тем, чтобы ночью осуществить задуманное. Но едва приблизился к подножию Хогвартса вечер, как Мракс начал размышлять о самом главном.       "Где же я могу организовать тайник? В моей сумке и так имеется шкаф для хранения книг и мантии-невидимки, да и кто-нибудь может заглянуть туда совершенно неожиданно, и тогда всей моей карьере шпиона придёт конец. Если я буду болтаться по подземельям, то возможно меня поймает Бутмэн, ведь он это уже делал ни раз и ни два, я больше рисковать не могу. Везде мне будут мешать! Однако..."       В голове мальчишки промелькнула светлая мысль, но и она была не столь удачна, ведь об этом тоже никто не знал.       "Шкатулка моего отца! Но мне будет нужно постоянно скрываться от соседей по комнате или же таскать эту бандуру в туалет. Но в последнее время я и так аппарирую оттуда, что мне стоит продолжить эту традицию?"       Некая неопределенность и неуверенность поселились в душе Мракса, но делать было нечего, других вариантов у него попросту не было. С трудом дождавшись пока уснут его одногруппники во главе с Флинтом, Вальтерис выбрался из-под балдахина, натянул мантию поверх пижамы и на цыпочках пробрался в туалет, где тихо позвал Соню, чтобы обсудить свой план.       Эльф появилась с тихим хлопком аппарации и с диким изумлением на своем лице.       — Мистер Мракс звал Соню, — плечи эльфа вздрогнули, словно ей было очень холодно.       — Да... — отозвался шёпотом Вальтерис, — я побеспокоил тебя потому, что хочу продолжить свою работу над портретом отца, но выбираться из замка так часто, как я пожелаю, мне не удастся, поэтому я хочу создать с помощью заклинания Незримого Расширения комнату внутри шкатулки моих родителей, и ты мне в этом должна помочь.       Глаза Сони стали ещё больше, она не могла взять в толк, откуда берутся столь безумные идеи в голове Мракса, но предпочитала не накалять обстановку и попытаться мягко обговорить детали.       — Мистера Мракса могут наказать за подобные вещи. Это прямая дорога в Азкабан! — пролепетала эльф, схватившись своими руками за уши и трясясь всем телом.       — Знаю! — ответ Вальтериса был краток, но по его голосу было понятно, что отступать он не намерен, и это выдуманное безумство будет жить.       — Но как же мистер Мракс собирается пробираться в эту комнату? Ведь это практически невозможно! — Соня видела всё изъяны и пыталась их хоть как-то исправить.       — Не глупи! — прошипел Вальтерис, метнув в эльфа взгляд полный злобы. — Я всегда всё делаю по ночам! И здесь я тоже буду следовать этому же принципу.       Соне оставалось лишь смириться со своей участью, она лишь кивнула в ответ, ожидая дальнейших указаний своего хозяина.       — Сегодня мы отправимся за шкатулкой в дом, после заклинания я заберу потрет отца и до зимних каникул не вернусь туда, чтобы не вызывать никаких подозрений. Тебе же придётся объяснить мне, как правильно выполнить это заклинание и остаться здесь на случай непредвиденных обстоятельств, — Соня внимательно слушала Мракса, видя, что он как будто бы чувствует что-то неладное, но сам не может это объяснить словами, именно поэтому так нервничает.       Вальтерис же лишь морщил лоб, мечтая лишь об одном — поскорее покончить со всем.       — Заклинание Незримого Расширения — это довольно сложные чары, позволяющие в небольшом по объёму предмете или маленьком помещении держать множество вещей, мистер Мракс, — начала своё объяснение Соня, — если сказать это иначе, то вещь внутри становится намного больше, чем снаружи. Поэтому мистеру Мраксу придётся максимально включить свою фантазию, но всё было бы гораздо проще, если бы не тот факт, что господин выбрал для создания комнаты довольно... — эльф осеклась, и опустила взгляд в пол.       — Довольно? — Вальтерис буквально сгорал от нетерпения, ведь мнение Сони, как ни странно, имело для него огромное значение.       — Довольно странный предмет и без того наделённый магией... Тёмной магией, мистер Мракс, — руки эльфа дрожали, последние слова во фразе были произнесены ею так тихо, что Мраксу пришлось вслушиваться.       — То есть ты считаешь, что из моей затеи ничего путного не выйдет? — вопрос прозвучал довольно резко, поэтому напуганная до смерти Соня неверно передёрнула плечами.       — Соня боится, что может произойти наслоение чар, и тогда последствия могут быть необратимыми...       — Хватит! — прошипел Вальтерис, выходя из себя. — Я уже ничего не боюсь!       Эльф промолчала, взирая на своего хозяина огромными полными слёз глазами.       — Заклинание! — продолжал хрипеть Мракс. — Как звучит заклинание?       — Капациус экстремис... — еле слышно пробубнила Соня.       — От тебя мне необходимо лишь одно — перенеси меня в дом!       Соня протянула свою дрожащую руку Вальтерису, и вихрь аппарации унёс их прямиком в спальню. Чертыхаясь про себя и пытаясь совладать с рвотным позывом, Мракс ринулся к стеллажу, где на верхней полке стояла чёрная шкатулка. Он торопился, а поэтому и не заметил даже, что на её крышке нет и пылинки, что магия, которой она была пропитана, не даёт ни одному внешнему фактору разрушить её целостность. Обратное перемещение в туалет заставило Вальтериса рухнуть на пол. Но как бы он плохо себя не чувствовал, он не выпустил из рук своей тяжёлой ноши. В сознание он пришёл лишь после того, как услышал за запертой дверью шаги, явно не предвещавшие ничего хорошего, а затем и голос, до боли знакомый и противный голос, принадлежавший декану факультета Слизерин.       — Мистер Мракс, немедленно откройте дверь и выходите!       "Твою мать!"       Послышался щелчок открываемого с помощью невербального заклинания замка, а затем Мракс почувствовал, что его уши заложило от потрясения и нервов.       "Вот и всё..."       Поднимая взгляд, Вальтерис ожидал увидеть на лице Бутмэна злорадную ухмылку, но то, что он увидел прямо перед собой, потрясло его гораздо сильнее — помимо декана к нему ломились ещё несколько человек. Это была сама директор МакГонагалл, а также староста факультета Генрих Брукс.       — Почему вы не спите, мистер Мракс? — голос декана звучал тихо и глухо, словно он был недоволен увиденным. — И с кем вы разговаривали?       "Если судить о том, что я сейчас по уши в дерьме, то, возможно, это явные признаки шизофрении, и разговаривал я сам с собой."       — С унитазом, сэр, — ответ явно позабавил Брукса, потому что он невольно отвёл взгляд в сторону и ухмыльнулся, МакГонагалл же было явно не до смеха, её губы были сжаты в одну тонкую полоску, но она предпочла не встревать в разговор и молча ожидать объяснений, — видете ли, мне сегодня нездоровится. Возможно, я что-то не то съел за ужином.       — Вам необходимо сходить в Больничное крыло, мистер Мракс, — просипел Бутмэн, скрежетая зубами от злости и бессилия, — если вам станет совсем невмоготу. А пока, как я вижу, вам полегчало, раз вы способны дерзить.       Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Бутмэн обратился к директору:       — Профессор МакГонагалл, директор, обход в этой спальне закончен. Все на местах, нам следует продолжить дальше.       "Соня успела улизнуть! Она вновь спасла меня! А я неблагодарная мразь!"       Поднимаясь на ноги, Вальтерис почувствовал себя действительно плохо, поэтому стоящий рядом унитаз пришёлся как раз кстати.       Через пару минут вокруг стало тихо, Мракс лишь сопел от безысходности и слабости, он вытер рукавом пот со лба и попытался снова встать. Тихий хлопок аппарации известил мальчишку о том, что Соня вернулась к нему вновь, держась рукой за ручку чёрной шкатулки.       — Спасибо, — еле слышно просипел Мракс, пытаясь дотянуться до ручки двери, чтобы плотно закрыть её, через пару мгновений эму это удалось.       — Соня рада, что господину удалось избежать неприятностей. Мистеру Мраксу нужно поторопиться, потому что профессор может вернуться вновь.       Мешкать теперь Вальтерис и не хотел, он понимал, что обычная слежка за ним переросла в нечто большее, возможно граничащее с безумием, поэтому он придвинул шкатулку к себе поближе, достал свою волшебную палочку и собирался было начать колдовать, как вдруг над ухом вновь затараторила Соня.       — Мистер Мракс слаб, может Соня сумеет....       — Я сам!       Мракс понимал, что робость и страх обнимали его за плечи, он боялся, что неправильно выполненное заклинание отправит его в Мунго, но оставлять всё, как есть, он тоже не хотел.       — Капациус экстремис! — мальчишка нарисовал кончиком волшебной палочки замысловатый, но невидимый глазу узор, а затем зажмурился, ожидая своей участи, по его телу медленно растекалось тепло, он чувствовал, что будто бы утопает в магии, сильной магии.       Под чёрной крышкой сначала что-то щёлкнуло, потом зашуршало, но вскоре через несколько секунд всё смолкло. Однако и здесь покой Вальтерису только снился, потому что за дверью туалета вновь послышались шаги, они были тихими, еле слышными, а после знакомый голос спросил:       — Мракс, — Флинт вложил в это слово столько эмоций, что Вальтерис буквально подпрыгнул на месте, — что ты там делаешь? Если МакГонагалл и Бутмэн ушли, то это не значит, что тебя теперь никто не услышит.       В тот момент Мракс понял, что жестоко ошибся, поспешил, что он зря не послушался Соню, и ему предстояло теперь выпутываться из всей этой паутины лжи и обмана самостоятельно.       — Соня! — прошептал он еле слышно эльфу. — Уходи!       Эльф хотела было открыть рот, чтобы возразить, но взгляд хозяина выражал нетерпение и злость, поэтому Соня поспешила выполнить его приказ и тот час же исчезла в вихре аппарации.       — Мракс! — не унимался Ральф, продолжая топтаться под дверью. — Поверь, ты скажешь мне спасибо лишь потому, что сюда не сбежался весь наш курс.       "Огромное маггловское спасибо, Флинт! Я прям безумно рад этому!"       Вальтерис кое-как поднялся на ноги, отодвинул шкатулку подальше под раковину, лелея глупую надежду, что Ральф не заглянет внутрь помещения, и аккуратно открыл дверь. Надежда тут же умерла, потому что Флинт бесцеремонно втиснулся во внутрь и прошипел:       — Не знаю, что ты тут творишь, — взгляд Ральфа изучал каждый дюйм туалетной комнаты до тех пор, пока не задержался на чёрной шкатулке, так неумело и наспех спрятанной Мраксом, — но, думаю, что ты мне всё объяснишь. Сегодня же день откровений, как я понимаю! — Флинт отвёл свой взор от шкатулки и перевёл его на лицо Мракса.       Вальтерис не знал, что его глаза отливали багрянцем, не знал он и того, что Ральф отчаянно боролся со своим страхом, ведь этот убийственный взгляд друга буквально прожигал в нём дыру. Молчание затянулось на несколько долгих секунд — Мракс искал подходящие слова.       — Что именно тебя интересует? — холодно спросил он.       — Если я скажу, что всё, то это будет глупо, поэтому я ограничусь малым, — Флинт хмыкнул, — что внутри той шкатулки? — мальчишка кивком указал в сторону раковины.       — Моё скудное прошлое, — просипел Мракс, опираясь спиной о стену и медленно сползая вниз для того, чтобы присесть на корточки, — скудное прошлое, Флинт, — повторил он вновь, понизив голос до шёпота.       Ральф нахмурился, он понимал, что влезает не в своё дело, что Мракс не должен и не обязан ему ничего объяснять, но любопытство сжирало его изнутри, а также перед его глазами до сих пор стояла сцена, когда он, как нашкодивший школьник, оправдывался перед Мраксом о своих отношениях с Таулер. Мальчишка присел рядом с Вальтерисом и уставился на шкатулку, молча ожидая того, что будет дальше.       — Око за око, зуб за зуб? — неожиданно отчеканил поговорку Мракс, словно прочитав мысли друга, словно он видел его насквозь. — Поверь, я рад за вас с Венди, но и не спросить о её надёжности я не мог. Ты сам видишь, что творится вокруг. А шкатулка... Она досталась мне от матери, в ней я обнаружил её волшебную палочку, несколько книг по Тёмной Магии и записку, в которой толком ничего путного я не вычитал.       — Если в ней нет ничего особенного, как ты изволил выразиться, что же ты возишься с ней, как кошка с котёнком? — Флинт всё никак не мог успокоиться, потому что явное непонимание им всей ситуации вело к банальному допросу.       Мракс будто бы отключился, он не знал, что ответить, впервые в жизни он был в полном замешательстве, а слова профессора Макинтоша то и дело жужжали у него над ухом.       "Понимаете, мой дорогой друг, порой стоит довериться ближнему лишь потому, что, возможно, это единственный шанс спасти свою душу."       — Можно считать это ментальной связью с моим отцом...       По выражению лица Флинта нельзя было предположить того, о чём он так глубоко задумался, Мракс видел своё спасение лишь в очищении души, и теперь он чётко понимал, чем же он так сильно отличался от Волан-де-Морта.       — Ментальная связь, в чём она выражается? Ты что-то видишь, чувствуешь? Уж не предполагаешь лишь ли ты, что являешься очередным и последним крестражем своего отца? — ход мыслей Ральфа был чётким и ясным, как день, Вальтерис и не предполагал, что его друг сумеет так вывернуть ситуацию, хотя видел в его догадке некий смысл.       — Я ничего не предполагаю, — пробормотал Мракс, касаясь затылком холодной стены и закрывая глаза, — я просто постепенно схожу с ума. Все вещи, к которым прикасались мои отец и мать, несут в себе информацию. Я её собираю, но общей картины, увы, не вижу. Я не крестраж, Флинт. Это исключено! Да, видения и голоса ведут меня, но они не призывают меня к действиям! К противозаконным действиям! Понимаешь?       — Нет.       Мракс не стал ничего отвечать на это, а Флинт продолжил:       — Но как бы то ни было, я с тобой, ты же знаешь!       И вновь в ответ была лишь тишина, Ральф знал, что это молчание являлось ничем иным, как простыми словами "Да, знаю!". Вальтерис же ждал одиночества, он жаждал мгновения, когда останется один на один с сотворённым заклинанием внутри шкатулки, однако выгнать из туалета Флинта он тоже не мог, потому что именно Флинт шёл с ним бок о бок столько лет.       — Я думаю, что тебе в твоих ментальных связях может помочь лягушатник. Уж его тонкая натура сумеет объяснить тебе все эти видения и объединить в одно, если, конечно, ты пожелаешь поделиться с ним всем этим, — Флинт говорил всё это тихо и уверенно, Мракс же открыл глаза и внимательно посмотрел на него. — А я, пожалуй, пойду спать, — Ральф поднялся, — а то завтрашнее утро может мне показаться очень поздним и ненужным.       Когда Флинт покинул туалентую комнату, Вальтерис же неспеша поднялся на ноги, вытащил шкатулку на середину помещения, затем запер дверь и тихо прошипел пару слов на парселтанге. Внутри шкатулки щёлкнуло, Мракс поспешил открыть её. Его удивлению не было конца.       "Получилось! У меня получилось...!"       Внутри располагался вход со множеством ступеней, ведущих вниз. Едва Вальтерис сделал шаг, как некогда узкая шкатулка стала широкой и впустила его к себе. Лестничный пролёт привёл мальчишку в просторное светлое помещение с каменными стенами и полом. Мракс окинул быстрым взглядом комнату и поспешил обратно наверх, чтобы вынести шкатулку из туалета и спрятать её в чемодане. Рисковать в эту ночь он больше не желал, поэтому, решил поскорее возвратиться обратно в спальню, где он услышал мирное сопение, доносившееся от кроватей своих одногруппников.       "Портрет я перенесу позже, а пока..."       Вальтерис в быстром темпе убрал с глаз шкатулку, забрался на кровать и задёрнул балдахин.       "Странный день! Я бы даже сказал сумасшедший! Сначала Венди и Ральф, потом Бутмэн со своим великодушием, а теперь вот непонимание со стороны Флинта. И это дельное предложение, чтобы я рассказал о видениях Бернару..."       Мракс боялся больше всего на свете быть не понятым, боялся показаться слишком странным, хотя его странности начались ещё когда он находился у своей матери в чреве, ведь его рождение не было запланировано. Все эти тяжёлые мысли давили на него сверху, словно многотонная плита. Он долго размышлял о том, почему Флинт не стал допытываться до истины, а просто-напросто скинул всё на плечи Бернара. И на следующий день, когда они все трое стояли в коридоре на первом этаже и смотрели в окно, где буйствовала непогода, Мракс находился в полном недоумении от того, как вёл себя Ральф. Он постоянно молчал и о чём-то думал, он не вникал ни в одно предложение, ни в одно слово, сказанное Вальтерисом, а когда и вовсе перестал ощущать связь с реальностью, Марк широко улыбнулся и сказал, обращаясь к Мраксу:       — Услышать про Таулер было неожиданно, но видеть своими глазами все метаморфозы, происходящие с Флинтом — это даже забавно.       Мраксу было не до веселья, он лишь мелком взглянул вновь на Ральфа, а затем снова перевёл взгляд на лицо Бернара.       — Надеюсь, что от этого он не сойдёт с ума, — пробубнил Вальтерис.       — У моих родителей есть знакомая сиделка в Мунго, — продолжал улыбаться Марк, однако, не заметив на лице друга и намёка на улыбку, поспешил сменить тему разговора на более серьёзную. — Ну раз ты и он притащили меня сюда, и в один голос твердили мне о чём-то важном, то я думаю, нам стоит поговорить, пока никого нет поблизости. Что случилось?       Вальтерис не успел ничего ответить, так как неожиданно очнулся Флинт, он был буквально взбешён и еле сдерживал свой гнев:       — Скорее в Мунго первым окажешься ты, Бернар, — прошипел Ральф, — потому что я могу молча метнуть в твою пустую башку одно из боевых заклятий. Не зная истинных причин, не делай поспешных выводов. Помни, я спортивный игрок, мой отец был спортивным игроком, и я могу думать не только о Таулер, поверь!       — Ах, ну да, как же я мог забыть! — язвил Марк, прищурившись и ухмыляясь. — Помимо Таулер есть же ещё квиддич!       Мракс понимал, что, если этих двоих не остановить прямо сейчас, то будет поздно, поэтому он встрял в их разговор.       — Довольно! — рявкнул он, переводя свой злобный взгляд то на одного, то на другого. — Я не желаю слушать ваши бабские разборки.       — Верно, Мракс, — не унимался Флинт, — бабские разговоры Бернара порядком уже надоели, лучше о делах насущных поговорим. Например, о тебе.       Внутри у Вальтериса всё кипело, он готов был разорвать и Ральфа, и Марка на куски, потому что не мог взять в толк, что они вечно делят между собой. Их ссоры и склоки не несли в себе ничего ценного, а под таким настроем он не желал ничего вообще говорить, не желал откровенничать, не желал даже видеть их.       — Ещё одно слово! Ещё хотя бы одно слово!..       Мракс видел, как Флинт и Бернар попятились назад, подальше от него, видел на их лицах страх, но не чувствовал того холода, что исходил от него самого. Огромное синее пламя полыхало внутри его грудной клетки, доставляя ему боль и страдания, но контролировать его Вальтерис был не в силах.       — Обо мне?! — взревел он, делая шаг навстречу друзьям. — Ты уверен, что желаешь поговорить обо мне? — никто из ребят не решился подать голоса, они с диким ужасом наблюдали за тем, как горели алым глаза Мракса, как скривились его губы, как он был похож на Волан-де-Морта, того ужасного Тёмного Лорда, о котором им рассказывали их родители.       Гнев и ярость давили изнутри, Мракс готов был накинуться на друзей, но одно лишь воспоминание, мелькнувшее у него в голове, сумело остановить его — портрет дорогой и горячо любимой Мими, хранившийся на дне его рабочей сумки. Вальтерис часто задышал, затем сделал шаг назад и почувствовал, как холод от кирпичной стены, к которой он прикоснулся спиной, остудил его пыл. Молчание затянулось, вокруг, где-то на верхних этажах, были слышны разговоры студентов, смех, топот ног, но лишь трое друзей стояли друг напротив друга и чего-то ждали. Каждый из них переваривал произошедшее со своей точки зрения: Мракс благодарил судьбу за то, что у него, пускай и далеко, пускай и безответно, но есть Мими, Бернар дрожал всем телом, вспоминая самый первый раз, когда увидел горящие от злобы глаза Вальтериса, Флинт же не понимал причин, по которым Вальтерис накинулся на него, он жаждал действия, поэтому решился вновь вступить в диалог.       — Именно об этом мы и хотели поговорить, — тихо сказал он, следя за каждым движением Мракса.       — Похоже вчера мы уже всё обсудили, — спокойным тоном ответил ему Вальтерис, он даже не удосужился взглянуть на Ральфа, потому что не желал этого разговора от слова "совсем".       — Нет! Вчера ты говорил мне о ментальной связи со своими родителями...       — Так! Стоп! — теперь в разговор влез Бернар, он непонимающе уставился на Мракса, а затем продолжил. — О чём речь? О какой ментальной связи?       — Он слышит и чувствует, что ему говорят его отец и мать, — отчеканил Флинт, не давая ни единого шанса Вальтерису вставить хотя бы слово, — любая вещь, к которой они прикасались — это прямой путь к ним. Я предположил, что он является крестражем Волан-де-Морта.       Глаза Бернара стали большими, как бильярдные шары.       — Связь с теми, кого уже нет в живых — это очень редкая вещь. Только те, кто был подвержен какому-либо тёмному заклинанию или те, кто имеет в руках один из Даров Смерти, смогут видеть мир мёртвых, могут соприкасаться с ним, — слова, сказанные французом, имели разный успех у обоих его друзей: Мракс лишь хмыкнул, а вот Ральф замер и ждал продолжения разговора.       — Я не крестраж! — выпалил Вальтерис, складывая руки на груди.       — Крестраж — это всего лишь один из способов, но существует ещё и остальные. Как давно ты, как это сказать правильно, общаешься подобным образом с родителями? — голос и манера поведения были у Марка настолько серьёзными, что Вальтерис перестал ухмыляться.       — Едва я очутился здесь.       — Я знаю лишь одно — это всё, что ты говоришь, более, чем серьёзно, Вальтерис, — теперь Бернар нахмурился, — но мне, кажется, что ты уже давно свыкся с этим, раз сообщил нам об этом только сейчас.       "Я бы и дальше молчал, если бы..."       Мракс предпочёл ничего не отвечать на предположение Марка, он вновь прислонился к холодной поверхности стены и уставился прямо перед собой.       — Никто из нас не лезет к тебе в душу, — продолжил свою речь Бернар, — мы лишь хотим помочь.       "Помощь? Мне она не нужна! Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое!"       — Ты сказал сейчас о Дарах Смерти, — заинтересованность, однако, в разговоре у Мракса всё-таки была, он вспомнил, что ещё на первом курсе обучения именно Марк упоминал об этих самых Дарах, — какой именно из них может привести волшебника к миру мёртвых?       — Воскрешающий Камень, — отозвался неожиданно Флинт, — именно этот Дар был в руках у одного из твоих родственников — Кадма Певерелла.       — Но никто так и не знает, где находятся эти Дары. Однако, тебе удалось раздобыть один из них, думаю, что вот остальные так просто не сыщешь.       "Кто ищет, тот всегда найдёт!"       — Но в твоих видениях явно виновен не этот камень. Здесь что-то явно другое, но что? — Марк углубился в размышления, а Вальтерис тем временем язвил про себя.       "И без сопливых мне это известно. И я даже думаю, что это сделал мой папаша. Вот доберусь до портрета и узнаю! Всё узнаю!"       — Надеюсь, что на этом допрос окончен? — вопрос Мракса звучал грубо и неприятно.       — Ты нас так и не понял, мы не враги тебе, Мракс, — Флинт покачал головой, — не нужно выбирать всё самое плохое из того, что тебе предлагают твои гены, — Ральф развернулся на каблуках и зашагал прочь вдоль коридора, Марк последовал за ним, оставляя Вальтериса одного.       "Лучше ведь и не скажешь..."       Мракс умом понимал всё, но его сердце рвалось внутрь чёрной шкатулки, поэтому весь день он провёл в библиотеке, желая доделать домашние задания на понедельник и ночью вновь оказаться один на один с портретом отца. И в эту ночь ни Бутмэн, ни МакГонагалл не помешали ему перенести своё творение в шкатулку. Портрет был поставлен на самую середину комнаты, а вот Вальтерис поспешил скорее оказаться на поверхности, но на самом верху он оступился и толкнул плечом шкаф, в котором лежали все вещи, принадлежавшие его отцу и матери. Книга же в кожаном переплёте плашмя упала на ступеньку, и из неё вылетел небольшой кусок пергамента, который Мракс поспешил сразу же поднять.       "Это ещё что? Ого!"       На том самом пожелтевшем куске пергамента рукой Джейн Уоллис были выведены строчки, дающие Вальтерису возможность осуществить задуманное.       "Мама! Как же я мог забыть об этом?! Ведь ты такая молодец! Ты давно уже подсказала мне, как оживить портрет, а я, полный кретин, потерял такую важную вещь! Спасибо!"