Розы падают на гроб Господен

Ваня конечно же, едва успев разлепить глаза, извинялся перед мальчиком, а он и не обижался уже, радостно прижимаясь к своему вернувшемуся Рудбою — ласковому и доброму. Дни шли своим чередом, но теперь Андрюша учился в два раза больше — у Сеги, и у Мирона. Что-то из того, что говорил ему Мирон, он уже знал от Сеги, местами узнавал новое, но, что самое главное, у Фёдорова он учился пользоваться способностями в боевых целях. Поэтому регулярно кашлял до хрипоты от ежедневных отработок, а потом и вовсе начал курить, за что его каждый раз отчитывал Ваня. Времени на обычную учебу и музыку в полной мере не хватало, и Андрюша стал потихоньку забивать на учебу, исключая литературу, а вот на музыку забить не смог. Регулярно просиживал за ноутбуком или с блокнотом и текстами, попутно огребая от Ресторатора за написанное на заборе в качестве постиронии «искусство-хуйня» или распевание в коридорах частушек Сектора газа или творений собственного сочинения. Андрюше исполнилось тринадцать, и он из очаровательного ребёнка превращался в не менее очаровательного юношу. Ваня с каждым днём будто влюблялся сильнее, глядя на то, как меняется подросток в неожиданную и даже слегка странную сторону. Все было хорошо до момента, когда в очередной выходной Ваня не попросил мальчика переночевать в комнате с ровесниками. — Это ещё зачем? — нахмурился Андрюша. — Все старшеклассники собрались провести девочек из женского дома, и тут не будет происходить ничего приличного, — объяснил Рудбой. — Будет много алкоголя, возможно наркотики, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — «Все» — это значит и ты тоже? — ещё больше нахмурился Андрей, прямо глядя своими разными глазами. — Ты ревнуешь? — А если да, то что? — недовольно отбросил отросшую челку с лица Пиро. — Ты этой херни от Адиля понабрался что ли? — фыркнул Рудбой, замечая знакомую манеру общения. — Нет, Андрюш, ты же знаешь, что я тебя люблю. — Тогда ладно, — просиял он, и, поднявшись на мысочки, чмокнул парня в нос, быстро убегая вниз к Мирону. Ваня тяжело вздохнул, потому что знал, что соврал. Андрюша постоянно его дразнил, и, судя по всему, вполне сознательно, а Рудбой боялся сорваться от спермотоксикоза, потому что мальчик был ещё непозволительно мал. После полуторачасового мучения от Мирона, Андрюша, покурив и кашляя, протащился в комнату Лонгвинова, куда заранее припер ноут. Федя встретил его радостно, даже спрашивать не стал, что случилось, видимо, был предупреждён про тусовку старших. А к ночи и вовсе закрыли все лестницы, ведущие наверх, исключая лестницу, ведущую через старших к Адилю с Сегой — туда и так бы никто не додумался пойти. Федя рассказал, что такое уже было и Рудбой всегда закрывал лестницы, чтобы никто из пьяных старших не навредил младшим. Андрюша же продемонстрировал обидчиво спизженную бутылку виски, которую свистнул в качестве извинений за ночь, которую он вынужден проводить без Вани. Они решились ее распить не сразу, но под хихиканье быстро распили всю на двоих, не сразу почувствовав, что перебирают. Но вот если Федя почти сразу отрубился, то у Пиро кружилась голова и дико болело в груди. Сквозь муть он решился встать и добраться до Вани. Рудбой точно поможет ему. Андрей кашлял, держался за саднящую грудь и дурно стучащее сердце. По лестнице он едва забрался, останавливаясь через ступеньку, чтобы продышаться. Дверь в Ванину комнату была чуть приоткрыта, и Андрей, совершив победный рывок до двери, притормозил рядом, облокотился на стену рукой и разглядел в щели Ваню. Его Ваню. Его Ваню, целующего девочку, крашенную в выцветший розовый. Целующего грязно. Сердце заколотилось, Андрюша согнулся напополам, но ноги сами понесли его валить подальше от этой херни. Вроде как, это должен быть сон, и Ваня не может его предать. Вроде как, Ваня Андрея любит, но целует почему-то эту девушку. Андрюшу грубо затолкали в какую-то из дверей. — Смотри какой. — Да он же маленький ещё. — Маленькие спят этажом ниже, их тут не бывает. — Да какая нахуй разница? Раздевайте его и все. Андрюшу грубо держал какой-то тип, а другой расстегивал ремень своих штанов. Андрюша чувствовал запах пота и перегара. Андрюшу мутило. Андрюша перепугался по чертиков, но не мог ни то, что шевельнуться — он не мог даже открыть рот, чтобы крикнуть. Он не знал, что происходило вокруг него, сколько времени прошло, не чувствовал рук и ног. Прежде, чем случилось непоправимое, Андрюшу обхватили прохладные руки, а люди в комнате посинели и покрылись узором инея. И тогда подросток понял, что совсем не может сделать нормальный вдох и глупо захлопал ртом, как рыба, выброшенная на берег.

***

Максим, изменяя своей вежливости, вынес дверь к Жалелову с ноги. Андрюша трясся у него на руках, сипло пытаясь вдохнуть или выдохнуть, глаза его закатились. Многозналу даже говорить ничего не пришлось, чтобы Адиль быстро вскочил на ноги, принимая мальчика в свои руки и укладывая на кровать. Сега только успел устроить ладонь на лбу мальчика, чтобы начать читать заклятие, как в дверь залетел взъерошенный Рудбой. — Господи, прости, маленький мой, — забормотал Ваня, падая на коленях и прижимаясь лбом к его боку. — Звоните Мирону, — выдохнул Сега, убеждаясь в том, что у него ничего не получилось. Жалелов уже набирал и что-то тихо объяснял Фёдорову в двух словах, а следом отбросил телефон и коротко потребовал: — Вызывай Охру. Он не доживет до приезда Мирона. Мальчик и вправду перестал хрипеть, просто беспомощно открывая рот и дрожа с широко открытыми глазами, а кожа приобретала легкую синеву. — Охра, — не задумываясь позвал Ваня дрожащим голосом. — Забирай тело и помоги. Демон не отказал. Ваню перетряхнуло резко, Охра забирал контроль не аккуратно, как обычно, а выхватил у Рудбоя сознание, мгновенно меняя его тело в свою форму. Руки почернели, лицо поплыло, а вместо рта растянулся оскал. Он схватил мальчика за обе руки, придавив запястья к кровати и зашептал что-то на неизвестном языке. Андрюша тяжело задышал, со свистом хватая воздух ртом. Охра продолжал шептать, повторяя одну и ту же фразу, продолжая поддерживать так жизнь мальчика. — Что случилось? — осведомился Адиль, нервно глядя за дрожащим от напряжения телом Вани. — Судя по всему, он увидел Ваню, когда тот спал с телкой, расстроился сильно и ломанулся куда глаза глядят. Я тогда его и увидел. А потом его пытались изнасиловать три уебка. Я не запомнил лиц, — ответил Макс, пряча отмерзшие руки. От резкой и неподготовленной мобилизации собственных способностей он сам слегка подрагивал, а тело подмерзало. Дверь распахнулась показательно резко, заранее демонстрируя недовольство вошедшего Мирона. Он единственный из присутствующих не выглядел нервным, но выглядел очень сосредоточенным. Глянул на Охру, занимающего Ванино тело, тот отошёл, мгновенно хватаясь за стеллаж с книгами, чтобы устоять на ногах. Но тело демон покидать не торопился, лишь сощурившись, как от боли, разглядывал Фёдорова, склонившегося над мальчиком. Мужчина цокнул языком, распахнул свой кейс, достал один из шприцов, поставил содержимое мальчику в вену, присел на краешек кровати, доставая кисти и краски. Федоров рисовал в быстрые росчерки: на правой руке катану среди красных росчерков, а на левой — розу. Краска въедалась в кожу, оставляя следы, которые застрянут навсегда. Лишь дорисовав и оставив слабо, но дышащего мальчика в покое, Мирон повернулся к ошалевшему сборищу. Охра сидел на полу, вытирая со лба выступивший пот, Максим стоял рядом с Сегой, но на шаг дальше, чем можно было бы назвать доверительным, во все глаза глядя на Ванино тело, занятое демоном, Круппов внимательно наблюдал за ребёнком, а Адиль — за Мироном. — Что сделали, идиоты? Спиритизм? Заклятие стихийной причастности? — строго поджал губы Федоров, того и гляди — взорвется. — Его изнасиловать пытались, — пояснил Максим. Мирон даже слегка рот приоткрыл от удивления. — Не он, — быстро отвёл от себя подозрения демон из Ваниного тела. — В смысле, не мы. Мы раскладывали девочку в своей комнате, а потом услышали топот и кашель. Пока Ваня допер, что творится, и натянул штаны… Короче, когда мы вышли, мы увидели только убегающего Лазина. — Отдай тело Ване, — поморщился Мирон. — Не могу, сейчас тело очень болит, он этой боли не вывезет, — оскалился демон. — Я увидел только как Андрюша очень расстроенный бежал, а потом его какой-то тип за шкирку втащил в одну из комнат, — рассказал Максим. — А потом… вот это. Многознал подавился собственными словами. Он вообще не так часто серьезно переживал за что-то, но вот сейчас за мальчика было до дрожи обидно, плюс немало напрягало присутствие Охры, Ваня про него рассказывал, совсем немного, но достаточно, чтобы было понятно — Рудбой сам его боялся. — Я уеду, мне нужно кое с кем посоветоваться, — ровно бросил Мирон, окинув Охру тяжелым взглядом. Он тихо что-то сказал Жалелову, тот кивнул, после чего Федоров вышел, оставив парней в тяжелом молчании. Макс выдохнул, вместе с воздухом отпуская напряжение, и вдруг прижался боком к Сеге, беря его за руку. А то, что произошло следом, оставило Многознала в кромешном недоумении. Адиль резко вздёрнул за руку Охру, бросил на пол возле батареи и примотал сдернутой с постели простыней его запястья у него за спиной. — Хоть бы раз оценили мою добрую душу и сердце, — картинно заныл демон, не переставая щуриться. — Если бы не я, он бы не дожил до приезда Мирона. Он, видно не врал, и ему было больно, только вот он словно бы даже этим упивался. Простыня на запястьях истлела, осыпаясь пеплом на пол, а Охра насмешливо помахал освобождёнными руками у Адиля перед лицом. — Не надо пытаться меня сдерживать. Все равно не выйдет, — напомнил он легким тоном, как непреложную истину. — Я со своей стороны могу гарантировать, что делать тут кому-то больно я не заинтересован, так что сиди, Адилька, и не ссы. Я научился не есть мясо за время жизни внутри Ваньки. Теперь я питаюсь Ванькиной душой. У Максима бежал липкий холод по позвоночнику. Охра не просто вселял страх — он не оставлял даже надежды на борьбу с собой. Либо ты делаешь то, что хочет Охра, либо одно из двух, как говорится. — А ты ведь почти перестал меня бояться, — хмыкнул демон, подходя к Адилю ближе. — Вопрос привычки? — Нет, всего лишь становлюсь сильнее Мирона, а значит и тебя мне бояться не стоит. Не силой, так хитростью, твои слова? — Я заберу Пиро. — Нет, — качнул головой Сега. — Мы проследим за ним. — Отдыхай, Серег, я посижу с мальчиком, — перебил Адиль. Жалелов забрался на кровать, привалившись спиной к стене, голову Андрюши переложил на свои колени, а Охра свернулся рядом, как-то странно укладывая Ванино тело, слегка на кошачий манер. Максим же коротко переглянулся с Сегой, и оба двинулись на улицу. Необходимо было покурить и выпить. Демон внутри Макса сидел так же напряжённо, как и сам Макс.

***

— Ваня? Ваня… Андрей захрипел, протягивая руку к знакомой спине перед собой, шевелиться сил не было. Было темно, и в темноте Ваня, странно выкрутившись, лежал чуть поодаль. Голова Рудбоя дернулась и на его лице распахнулись совсем не Ванькины глаза. Его персональный кошмар продолжался, и все это обман. Ваня перестал быть Ваней, предал его, потом эти уродливые трое, желавшие его тела… Андрюша хотел заорать, но его рот накрыла Ванина рука. Точнее, как Ванина, но чёрная. — Не ори, дай им поспать, — шепнул гортанно демон с лицом Вани. — Я Охра, не Ваня. Ваня, если так хочешь, пока спит. — Это все сон? — выдал мальчик, когда Охра убрал руку. — Сожалею, но все, что было, и все, что происходит сейчас — по-настоящему. Андрюша осмотрелся. Сам он лежал на коленях у Адиля на его кровати, а Адиль спал, слегка нахмурившись. На соседней кровати спали Максим и Сега, прижавшись друг к другу спинами. — Это все сюр. Такого не бывает, — зашипел Пиро, закрывая глаза, из которых так и просились злые слёзы. — Если хочешь, я убью тех троих. Если не убью я — их убьёт Ваня, так он хоть руки не запачкает, — равнодушно бросил Охра. — Я хочу сам, — шепнул Андрюша, сжимая руки в кулаки. — Я сумею сделать им очень больно. Скажи, почему Ваня так со мной поступил? — Он боялся сорваться и сделать что-то с тобой. Как бы я к нему не относился за четыре года игнорирования и многое другое — он хотел как лучше. К тому же, ты прекрасно знаешь, что не сможешь обидеться на него. — Не смогу, — смиренно подтвердил мальчик. — Его ведь скоро заберут? Мирон заберёт? — Вполне скоро, да. — Чем он будет заниматься у Мирона? — Убивать. Как можешь заметить, мы ничего другого не умеем, — усмехнулся Охра. — Значит, Ваня… Я не уверен, что смогу сознательно убить человека. — Мирон не оставит тебе выбора. Андрюша мотнул головой, встряхивая отросшими прядями. В голове тяжело укладывалось, как он разговаривает с Ваней, но в то же время не с ним. — Обними меня, демон, — тихо попросил Андрюша. — У тебя ведь Ванины руки. Охра обнял ребёнка и что-то тихо забормотал усыпляюще про то, что Мирон всегда ошибается, и монстра из человека делает даже один поступок, и этот поступок он совершить Андрюше не даст. К утру администрация нашла растерзанные тела двоих старшеклассников детдома, а третий умер в реанимации, не переставая бормотать что-то про чёрного демона с оскалом.

***

— Тебя скоро заберут? — Думаю да, — тяжело вздохнул Рудбой, обнимая ребёнка. — Ты будешь приезжать? — Надеюсь. Мою дальнейшую судьбу будет решать Федоров. Андрюша потушил сигарету в бутылке пива. Ему едва стукнуло четырнадцать, но с каждой секундой это все больше погружало его в апатию, ведь его четырнадцать так же означали Ванины восемнадцать. — Я тебя дождусь, — горячо выдохнул подросток, утыкаясь Рудбою носом в шею. — Ты только не стань чудовищем. — Я обязательно приду, — мягко ответил Рудбой, прижимаясь губами ко лбу Андрюши. — Просто верь, хорошо? На следующее утро ни Вани, ни Ромы, ни Олега, ни Максима уже в детдоме не было.