Розы падают на гроб Господен

— Мирон, блять. Не пойду я никуда под командованием сраных подростков, — фыркнул Илья, застывая у двери. Адиль молча окинул его таким пренебрежительным взглядом, что если бы не двадцать лет разницы в возрасте, то Мамай бы нервно сглотнул. — Илья, я повторюсь, это не подростки, а профессиональные натренированные одержимые, которые в данном случае поведут операцию лучше тебя. Адиль успешнее проведёт срочный выезд, — устало вздохнул Федоров. Ему эта перебранка осточертела ещё в первые пять минут, поэтому он слушал невнимательно и одновременно перечитывал документы на столе. — Если меня убьют, то это будет на твоей совести, — смирился Мамай спустя долгое молчание. — Ага, — скучающе отмахнулся Федоров. — Выезжайте, фургон ждёт у чёрного входа. Адиль, надо заметить, не напоминал даже своим видом субтильного подростка — он всегда был акселератом, а под влиянием боевой подготовки сформировался в высокую и здоровую махину с непроницаемыми чёрными глазами. Мамай шёл впереди, даже не глядя на подростка, который сейчас поведёт его в бой. Жалелов же бесшумно двигался следом, лишь изредка звеня закреплёнными на поясе двумя боевыми катанами. Любой нормальный человек на месте малолетнего казаха как минимум обиделся бы, но Адилю, казалось, глубоко насрать на недоверие Мамая, вкупе с его же уязвлённой гордостью. — Кто вас, блять, научил шататься с холодным оружием, — негромко выругался себе под нос Илья. — Так удобнее, — лаконично фыркнул Жалелов. — Стволы шумят и не везде с ними разойдёшься. — Тебя десять раз застрелят, прежде чем ты катану вытащишь, — скривился Илья. — Ну, если у тебя проблемы с тем, чтобы вовремя вытащить — я в этом не при чем, знаешь ли, — не удержался от шутки Жалелов, подтягивая пояс комбинезона с оружием. — Язык прикуси, — шикнул Мамай. В минивэне сидел молчаливый водитель, а сзади в кузове не менее молчаливый Сега, колдующий над целым набором метательных ножей. Колдующий в прямом смысле. Он легко водил ладонью над лезвиями, шепча что-то одними губами, а ладонь и лезвия отзывались лёгким свечением. На появление Мамая и своего извечного напарника он отреагировал лишь кивком, даже не повернув голову. — Салам алейкум, Ади, — неожиданно заговорил водитель, отворачиваясь от баранки. — Алейкум ассалам, — оскалился подросток, отсалютовав. — Как жизнь, Игорян? — Потихонечку. Вы с Сегой сегодня не вдвоём? — Ага, — усмехнулся парень. — У восточного крыла на объекте нас подождёшь по приезде. Сторона там плохо просматриваемая, в случае чего — ускользнём удачно. — Как скажешь, — легко кивнул водила. — Едем? — Двигай, — кивнул Жалелов. Илья даже опешил. С водителями никто никогда не разговаривал — было как-то не принято, их считали одними из обслуживающего персонала. Поэтому он даже не знал, как зовут сегодняшнего мужика, хоть и помнил его лицо, и возил он их не раз. — Не боитесь, что я не буду вас прикрывать, или откажусь подчиняться? — язвительно выдал Мамай, доставая из кейса ствол и дополнительные обоймы. — Не-а, — хмыкнул Адиль, закуривая. — Будешь мешаться — Сега тебя подчинит и потащим за собой баластом. Илья даже рот приоткрыл от такой наглости, бросил насторожённый взгляд на второго подростка. Сегу все старшие в офисе побаивались. Если Адиль был хотя бы контактным и насколько это возможно — общительным, то его товарищ обладал очень неприятной способностью к управлению сознанием, казался мрачным и охуенно взрослым. Такой же акселерат, как и Адиль: высокий, широкоплечий, с бритой налысо головой, чрезвычайно тяжелым взглядом почти чёрных глаз и ничего не выражающим лицом даже в свои шестнадцать он пугал своей сосредоточенностью и нихуевым таким колдовством. А ещё он был единственным, кого Мирон взял с собой на задание в единственный раз, когда он выходил сам. Илья глянул на Сегу, проверяя, в курсе ли тот, что Жалелов использует его в качестве угрозы, но столкнулся со слегка насмешливым взглядом подростка и тут же мгновенно отвернулся, закатывая глаза. Вообще долгое время все старички были номинально в курсе, что Мирон обучает каких-то детишек в детдоме, но Федоров в офис их не таскал, а потому несколько лет их никто не видел. Зато когда увидели — запомнили сразу. Вместо ожидаемых малолетних щеглов в офис начали заезжать два высоких отрока с волчьими холодными глазами. Они особо ни с кем не общались, кроме Мирона, изредка тренировались, часто переглядывались, понимая друг друга без слов. А потом Стим рассказал Илье, что парням даже шестнадцати нет. Стим хмурился, рассказывая про то, как встречал детей после их первой зачистки. Они вернулись в офис по уши в чужой крови, отчитались Федорову, а после, выйдя из его кабинета, синхронно выдохнули и сползли по стене на пол, пачкая кафель красным. Ранены они не были, но выглядели убито, сидели бок о бок где-то час, изредка едва слышно переговариваясь. А потом провели часа два в душевых и спать завалились прямо в офисе, не доехав до детдома. А через неделю оба появились на машине с Адилем за рулем и ребёнком лет двенадцати на руках, очевидно очередным воспитанником Мирона. Мальчик пытался покончить жизнь самоубийством, других подробностей Мирон не рассказывал, а мальчик месяц провёл в закрытом лазарете. Адиль с Сегой же неделю прожили в офисе, видимо, отвечали головой за мальчика. — Вас обоих старших уважать не учили? — Количество прожитых лет не пропорционально количеству полученного опыта, — скупо ответил Адиль, натягивая перчатки. Задание на сегодня было простым, но вызвали их срочно: объявились террористы, давно бывшие в розыске, находились в торговом центре, и задача была максимально безопасно для гражданских посетителей магазинов нейтрализовать группировку. К одержимым решили обратиться, чтобы не наводить панику в торговом центре отрядом спецназа. Фургон притормозил перед главным входом, Адиль накинул пальто, плотно застегнувшись, чтобы скрыть ножны, Сега поправил бомбер, а Мамай и так ехал в пуховике. — Знаешь, где они? — поинтересовался Сега. — В ресторанном дворике. Оттащить оттуда обманом не получится, бить надо прицельно. — Они вместе сидят? — хмуро спросил Мамай. — Ага, в хиджабах и орут «Аллах акбар», — иронично усмехнулся Адиль. — Нет, мы даже их лиц не знаем. — План какой? — Десять минут на наблюдение, дальше должны спровоцировать. — Каким образом? — Держи, — коротко бросил Адиль, протягивая ему чёрную балаклаву. — Притворимся сами террористами, откроем огонь, они вооружены и сами себя проявят. — Блять, лучше плана не нашлось? — За пятнадцать-то минут езды до сюда? Уж извини, — фыркнул Жалелов. — Иди за дальний столик, сядем за разные. Ты поймёшь когда начинать. Илья занял свободный столик в максимально пустом углу, Жалелов с Сегой приткнулись в очень выгодной тактически позиции за колонной, где обоих было почти не видно. Со стороны оба выглядели как студенты, Адиль взял себе стакан пепси и тянул его. Мамай прислушался и различил в общем гомоне, как те обсуждали какую-то новую игру, а потом ругались на математичку. Была та реальной или выдуманной для конспирации, он так и не понял. В зале народу было много, Мамай внимательно осматривал зал, прикидывая, кто может быть террористами. За десять минут насчитал двадцать потенциальных мужиков, исключив сразу детей, а затем и женщин. А следом встретился взглядом с Сегой, и тот едва заметно кивнул и потянулся к рюкзаку. Илья легко и быстро натянул маску, но Сега не дал толпе опомниться, дёрнув из рюкзака обрез, а следом, мгновенно вскакивая на стол, шмальнул в потолок, рявкнув: — Всем лежать!!! У Ильи по его оценке было три секунды до начала перестрелки, чтобы определить четкие цели. Из двадцати их оказалось пятнадцать. Двоих он успел уложить, а после мужчины сориентировались и сразу же шмальнули, в основном по двоим подросткам. Сега метнулся под пули вперёд, опрокидывая по пути столы и ныряя между ними: ему для применения способности нужно было хорошо видеть глаза противника. Адилю же поля для действий было мало: он мог бы сбить их с ног ударной волной, но зацепил бы гражданских, поэтому он придавил ближайшего к полу при помощи способности, выстрелил ему в голову непонятно откуда появившимся ТТ. Сега тем временем уже увёл под контроль одного из террористов, и тот стрелял по своим. Лежащие гражданские вышли из ступора и впали в панику, зарыдали женщины и дети, нервно заёрзали мужчины. Мамаю от его демона досталась невероятная сила, применимая, в основном, в рукопашке, но вооруженные огнестрелом враги к рукопашному бою не располагали. Он выстрелил ещё три раза, два из них попал, но тут же заметил движение справа сзади. Мужик, посетитель ресторанного дворика, лет сорока, явно приняв его за террориста, что, в целом, было логично, замахивался на него стулом. Тяги к геройству в нем было хоть отбавляй, здравого смысла в действиях мало, но Илье пришлось на него обернуться. И это была осечка. Он отправил в нокаут гражданского и, разворачиваясь назад, на чистой интуиции понял: стреляют в спину, и попадут. Скорее всего, насмерть. Возможности для манёвра не представлялось, времени было ещё меньше, и Илья уже был готов попрощаться с жизнью. Адиль столкнул его в прыжке, сам влетев под пули. Без его способностей к управлению гравитацией тут точно не обошлось, ведь перепрыгнуть весь зал человеку не удастся. Мамай едва устоял на ногах, услышал одновременно свист пули и неприятный булькающий звук следом — Адилю пробили легкое. В ту секунду, когда Илья сам был дезориентирован после толчка, Жалелов дернул из-за пояса катану и снес стрелявшему голову, полоснув его соседа с широкого удара по горлу. Мамай в этот момент понял, почему парень так любит холодное оружие: чтобы выстрелить прицельно, пришлось бы развернуться, а за это время в него бы успели выстрелить ещё как минимум раз. Илья одним движением опрокинул стол перед рухнувшим Адилем, а сам убрал ещё троих, пока Сега методично вырезал остальных. Закончилось все так же быстро, как и началось. Илья замешкался, адреналин только отпускал, и руки начинали мелко подрагивать. Сега оказался рядом и подхватил Жалелова под плечо, мгновенно шикая: — Помоги, резче. Люди подходить боялись, поэтому спускались на ближайшем лифте. Адиль угадал со стороной, к которой отправил водилу, поэтому уже через минуту Илья с Сегой быстро и методично погружали казаха на сидение. Жалелов из сознания не выходил, но дышал с трудом, нервируя звуками булькающей крови. А когда его усадили, кровь и вовсе наполнила рот и пузырилась на вдохах. — Тебя выключить? — быстро спросил Сега, когда они тронулись. — Похуй, легкое, — засипел Жалелов. — Они почти не… болят, главное… кровью не захлебнуться. — Спасибо, — коротко выдал Мамай. Ему не хотелось этого признавать, но если бы малолетка не выскочил, то он бы сейчас был нашпигован по самое не хочу. Жалелов сплюнул внушительным количеством крови прям на пол и усмехнулся. — Не понимаю как ты до своих лет дожил с такой-то внимательностью, — говорить Адилю было явно тяжело, но от подколки он не удержался. — Как и ты со своим сарказмом, — не остался в долгу Мамай. — Зачем под пули-то лез, если тебе так поебать? — А кто ещё за тебя полезет? — хмыкнул Жалелов, заваливаясь плечом на Сегу. Мамай поджал губы, делая вид, что его не задело замечание подростка. — Я просто хочу иметь возможность повернуться к тебе спиной на задании, — продолжил Адиль. — Мне достаточно необходимости опасаться врагов, не хочу опасаться ещё и друзей. А я привык, что в команде за хорошее платят хорошим. — Смотри не ошибись, кому спину подставляешь, — хмыкнул Мамай, но в душе, отчего-то, потеплело. Не так часто представлялась возможность спокойно повернуться к кому-то спиной. — А есть советы? — прищурился Жалелов. — А ты их как будто слушаешь. — Мы внимательны к советам, — ответил за него Сега. — Если вечером не занят, то приезжай в детдом сразу после того, как меня перевяжут. Выпьем и обсудим, — коротко хмыкнул Жалелов. Приглашение было, мягко говоря, неожиданным, но делать Мамаю вечером действительно было нечего, а эти двое малолеток теперь вызывали не только легкую неприязнь, а интерес с уважением. — Договорились. Приеду со своим, я блейзер не пью, — насмешливо фыркнул Илья. Уже позже, заходя в комнату в детдоме, Мамай понял свою ошибку: парни, хоть и были малолетками, пили крепкое и дорогое. Среди обычного детдомовского антуража было неуютно, дети с опаской обходили мужчину, но стоило Сеге спуститься, чтобы встретить его — и вовсе пропали. Очевидно, Круппова боялись и сторонились. Комната парней располагалась на этаже старших, но сделана была на совесть и явно за их собственные деньги. В отличии от остальных четырехместных, в этой жили только двое. — Вечер, — односложно кивнул Жалелов, отставляя бокал, но не поднимаясь с места. — Живой? — Зашитый, — хмыкнул подросток. — Встать не могу, уж извини, шов и так дерьмовый вышел. Мамай выставил на стол бутылку виски, не взирая на ещё одну уже стоящую, а следом опустился на предложенное кресло. — Почему вас отдельно жить не отпустят? На законы Мирону плевать, вы имеете полную свободу… — тут же спросил Илья. — Мы обучаем подрастающих одержимых здесь, — в привычной куцей манере ответил Сега. — И много? — Четверо на обучении, трое малыши совсем. — Оба обучаете? — Я двоих, Сега — одного, ещё одного Мирон сам взял, но мы за ним присматриваем. Там сложный случай, очень агрессивный демон. — Ну, Мирон, насколько я знаю, уже пару лет разгадывает записи про работу со сложными одержимостями. Там что-то про переселение демонов, может, и ему помогут, — хмыкнул Илья. — Хуй знает. Сомневаюсь, что ему можно помочь, — негромко выдал Адиль. — Психику ему поломало не хило. — Вы с пятнадцати лет в поле, какая речь о здоровой психике? — Их Мирон решил до восемнадцати не трогать, — поморщился Жалелов. — Ему не понравилось то, что получилось с нами. — Судя по вашей работе — с вами как раз таки все хорошо. — Нас единожды чуть не сломали, спасибо нашим твёрдым характерам и устойчивой психике за то, что мы все ещё вменяемые, — мрачно усмехнулся Круппов. — Всегда было интересно, как вы познакомились с Мироном. Он же вас не учил. — Я знал про свои способности, работал грузчиком в Лондоне, по вечерам бухал в ближайшем баре, там мы с Мироном и встретились. Он сразу распознал во мне одержимого, рассказал мне про то, что хочет собрать организацию, и сразу предложил в ней место. Я просто согласился, вот и вся история, — развёл руками Илья. — А Мирон правда из Англии? — Русский, думаю. Он не обсуждает своё прошлое, но даже если и живёт в другой стране — всегда на родину возвращается. Адиль отхлебнул коньяка из бокала, а следом распахнулась дверь комнаты и внутри появился высокий лысый мужчина. Илья Ресторатора знал, он часто приезжал по делам, связанным с детдомом, в офис. — Жалелов, там Ваня по улице ходит. Мирон запретил мне к нему приближаться без вас, — сообщил Саша. — Что делает? — осведомился Адиль. — Гладит кота. Ума не приложу, где он его откопал, у нас тут отродясь кошек не было. — Сейчас схожу, — кивнул Адиль, тяжело поднимаясь на ноги, когда Ресторатор ушёл. — Это тот самый мальчик. Пойдём с нами, прогуляешься. Пока Адиль долго ковылял до двери в поданном Сегой пальто, Мамай выглянул в замызганное окошко, различив в темноте на траве щуплую фигурку ребёнка, сидящего на корточках и низко склонившегося над землёй. На улице было разительно тихо и промозгло холодно. Летел ублюдский снег с дождём, набиваясь в капюшон куртки Мамая, а вёл всю процессию Сега. — Вань, — окликнул Адиль, останавливаясь на расстоянии от ребёнка. — Режим в детдоме для кого придумали? Они затормозили настороженно, и Илья прекрасно чувствовал лёгкое напряжение, сквозившее вокруг Жалелова с Сегой. Очевидно, мальчик мог быть опасен. — Для тебя он тоже должен существовать, — съязвил мальчик, не оборачиваясь. — Брось ты его, вдруг лишайный. Пойдём назад, — поморщился Адиль. Кот, которого гладил Ваня, был сплошь чёрный с голубыми глазами, а ещё выглядел весьма презентабельно и смахивал на домашнего. — Никакой он не лишайный, — обиженно отозвался мальчик. — Никуда я без него не пойду. — Ты хочешь, чтобы Александр Дмитриевич тебя с этим котом отсюда выкинул? — осведомился Адиль. Но Сега качнул головой, заглянув ему глаза и придержал поперёк груди, мол, не надо, оставь, а следом сам мягко двинулся по сырой земле к ребёнку. — Он из дома убежал, — негромко бросил Ване Круппов, присаживаясь рядом и поглаживая кота по загривку и цепляясь пальцами за ошейник. — Давай, забирай его, и пойдём, я уговорю Ресторатора оставить его, пока хозяева не объявятся. Но следить должен будешь сам, хорошо? — Ладно, — серьёзно кивнул Ваня. — Я уже спросил у Охры, он сказал, что не причинит ему вреда, он любит котов. А после мальчик легко поднялся, подхватил кота на руки и пошёл в сторону дверей. — Ну и нахуя? — скривился Адиль, осуждающе глядя на Сегу. — Тебе жалко что ли? Жалело раздраженно цокнул и поковылял внутрь. Через час они успели изрядно поднабраться, а окончательно напились за обсуждением всякого дерьма об одержимости, колдовстве, Мироне и воспитании детей. Мамай для себя удовлетворенно отметил, что подростки при количестве выпитого держались на удивление бодро. Приоткрывшаяся несмело дверь застала их посреди разгоряченного спора о моральном праве на убийство. В дверях замер заплаканный Ваня, растрёпанный и взъерошенный со сна, прижимающий к себе притихшего кота, тихо бросив: — Мне страшно. — Что случилось? — мгновенно подорвался Адиль. — Кошмар приснился. И Охра… — мальчик поджал губы, сдерживая слезы, но разрыдался, трясущимися руками поглаживая чёрного кота. — Тише, тише, Ванька, — мягко забормотал Сега, присаживаясь перед ребёнком на корточки. — Не плачь, иди сюда… Илья замер, внимательно наблюдая за подростками. При тусклом свете в комнате ясно выделялась почти чёрная полоса от петли на шее ребёнка. Сега молча сел, усадил мальчика рядом и заботливо обнял его за плечи одной рукой, пока Адиль, кривясь от боли, приблизился к нему и сел на корточки перед кроватью, вглядываясь в его глаза. — Что он делал? — Он много говорил. Много плохого, а потом… — мальчик закатал рукава и продемонстрировал изрезанные запястья. — Я уже остановил кровь, Максим помог… — Ты молодец, что пришёл, — взволнованно кивнул Сега. — Много крови было? — Не помню… Это ещё раньше было, а сейчас… мне снился кошмар, а проснулся я, когда стоял на подоконнике… — Вань, я же говорил, как только что-то такое происходит, ты должен прийти к нам, — раздраженно бросил Адиль. — Я не хотел к тебе идти. Ты сегодня убивал, я знаю. И Охра… Охра говорил, что и вас убьёт, если я вам расскажу… Ваня затрясся, а парни ощутимо напряглись и переглянулись, но ничего не происходило, мальчик просто всхлипывал, безвольно повесив изрезанные запястья. — Что ещё говорил Охра? — мягко поинтересовался Сега. — Что убьёт меня, что голоден… он говорит, что Мирон зарвался, если думает, что Охра будет ему служить… говорит, что ему нужна кровь, что будет морить голодом меня, если я морю голодом его. Говорил, что убьёт моими руками всех, кто мне дорог… мне страшно, мне очень страшно, — горячо зашептал мальчик, заламывая свои тонкие пальцы. — Он сведёт меня в могилу, не успокоится… — Тише, Ванька, мы ему не дадим тебя убить, — бросил Сега, поглаживая ребёнка по голове. — Не врите мне, я не глупый, я знаю, что вы тоже меня боитесь! Точнее, не меня, а его, — сипло от плача выдохнул Евстигнеев. — Его даже Мирон боится! Адиль вздрогнул, отвернувшись. Это ведь было правдой. Они боялись, хоть и хотели помочь. Охру навряд ли могло хоть что-то остановить. — А что тебе снилось? — Как я убиваю всех ребят. Сначала Олега, душу его, а он даже сопротивляться не может, хрипит только. Потом Рому, я бью его головой о стену, с каждым ударом у него все больше крови, а потом его вообще не узнать… а потом Макса, я ломаю ему ноги, чтобы не убежал, а после… — Ваня сорвался на хриплый шёпот, — а после Охра жрет его… отрывает куски мяса… — Достаточно, — прервал Сега, прикусывая губу. — Оставайся у нас. — Только не ложитесь спать, пожалуйста, он вас убьёт, как только вы заснёте, — умоляюще зашептал Ваня. — Пусть только попробует, — зло усмехнулся Адиль. И это спровоцировало дикую тряску, которая сопровождала ребёнка. Его сначала просто снова затрусило, а после откровенно замотало в руках Сеги так, что тот не смог его удержать. И тогда мальчик открыл не свои глаза. Кот, доселе доверчиво прижимавшийся к ребёнку, отскочил в сторону, ощерившись. — Герой нашёлся, — забасил из тела Охра. — Кишка тонка. Илья нервно поднялся на ноги, а Сега отошёл в сторону, напрягаясь. — Зачем ты с ним так? Оставь ребёнка! — зашипел Адиль. — Что он тебе сделал?! — Тихо, малолетка, — рыкнул демон. — Не выебывайся на меня, а то я исполню угрозы. Побоялся бы за себя. — Что тебе нужно, Охра? — тихо спросил Сега. — Крови. Хочу кого-нибудь убить, мне плохо, пока я не убиваю. Выпустите меня отсюда, Ванечка уже устал бороться, мне хватит сил отобрать контроль. Я убью всего лишь одного человечка и вернусь, обещаю, — елейно залепетал демон. — Я сейчас вызову Мирона, — угрожающе зашипел Жалелов. — Меня уже тошнит от его ебла, — захохотал демон. — Ну давай, вызывай, посмотрим, как ты сделаешь это без рук. Прежде, чем Адиль успел среагировать, чернота слетела с пальцев ребёнка и впилась в его предплечья, да так, что тот зашипел. В ту же секунду Сега подорвался, обхватил голову мальчика и тот вдруг осел на кровати. Жалелов резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, потирая едва не переломанные руки. Ваня мгновенно открыл уже свои глаза и вновь зашёлся на этот раз в истерике. Сега опустился рядом, крепко притиснув его к себе. — Он мог бы убить вас! Он чуть вас не убил! Лучше бы я сдох тогда, зачем ты меня спас?! — закричал мальчик, глядя безумными голубыми глазами на Адиля. Жалелов ничего не ответил, только вернулся в кресло и залпом опустошил бокал виски, избавляясь от нахлынувшего страха за свою жизнь. — Ванька, никто тебя зла не желает, — успокаивающе зашептал Круппов. — Все хорошо будет, Мирон придумает, как тебя спасти, держись. Мальчик успокаивался долго, под грузное молчание Адиля и Мамая и лёгкий шёпот Сеги. Илья запоздало подумал о том, что Мирон те ещё тварь, раз свалил жуткую обязанность следить за двенадцатилетним одержимым на двоих шестнадцатилетних подростков. Даже у него, невосприимчивого взрослого мужика, скрутило в груди от продемонстрированных Ваней изрезанных по локоть рук, больших испуганных голубых глаз и искреннего «лучше бы я сдох».