Розы падают на гроб Господен

— Юр! Откуда-то со второго этажа раздался грохот, и Перфилов вышел, потирая ушибленную руку и оправляя на себе белый махровый халат. — Шило? Меньше всего вас ждал, — неловко улыбнулся парень, старательно держа глаза открытыми. — Я это… работал всю ночь, трое суток не спал, так что вы не обращайте внимания, если я вырублюсь. Вам кофе, чай, коньяк вроде был… — Здравствуй, Юрочка, — легко улыбнулся Шило. — От чая не откажусь. Они были знакомы по весьма интересной причине: родители Юры, обеспокоенные его увлеченностью мистикой и нездоровым поведением обратились к, как бы это иронично не было, как они думали — колдуну, о котором узнали от своих знакомых с правительственной должности. Чинушам этим Шило давным-давно помог по доброте душевной, а родителей Юры, заявившихся на порог его скромной обители в Текстильщиках, и вовсе думал прогнать, покрутив пальцем у виска, но они предусмотрительно взяли тогда ещё подростка с собой, выпихнув его в дверной проём и чуть ли не рыдая. Если бы не двухсотлетний опыт, то Шило счёл бы подростка классическим недогеймером из-за красных от недосыпа глаз и явного нервного тика, проявлявшегося в виде постоянного складывания рук в ангелочка, который взмахивал пальцами-крыльями. Но Черняка захватил интерес, и он прогнал родителей домой, пообещав самостоятельно довезти мальчика. Перфилов был чрезвычайно странным парнем с кучей дурацких привычек, но одно было совершенно точно — он и вправду был колдуном-исследователем, невероятно подкованным и умным для своих лет. И отказал в работе Мирону Яновичу, что Шило счёл нонсенсом. Так они и заобщались — два одиночества: одержимый с, как часто шутил Антон, истёкшим сроком годности, и молоденький шизофреник-колдун с невероятно живым умом. В больнице, где до обращения к Шило обследовался парень, ему поставили биполярное расстройство, шизофрению социально-опасного типа и рассеянный склероз. Дружбой это назвать не получалось: какая дружба у двухсотлетнего одержимого и двадцатилетнего самоучки-заклинателя? Но они оба были жадны до новых знаний и впечатлений, поэтому и встречались изредка, обсуждая все, что попадалось под руку. Шило приходил каждое воскресенье, надеясь, что это устаканит разрозненный график странного парня, но тот, кажется, систему так и не выкупил, не заметил логики, каждый раз удивлялся приходу Антона и никогда не был готов к встрече. — Как твоё здоровье? — осведомился Шило, оглядывая суетящегося парня не кухне. Юра судорожно пытался убрать грязную посуду, едва соображая от бессонницы. Он и так не умел в домашние дела, не говоря уже про встречу гостей. Перфилов был редкостным затворником, каких поискать, поэтому сейчас он мотался по кухне, толком ничего не соображая и не делая, просто перекладывал из угла в угол всякие кухонные штуки, предназначения которых сам не знал. Он ел раз в трое суток примерно, а готовила ему приходящая раз в два дня сиделка. Шило сам поставил чайник, усаживаясь назад за стойку. — Узнал недавно, что Жалелов с Крупповым едут вдвоём на операцию. Не повезло мне родиться с ними в столь разное время — я бы рад сейчас был познакомиться и с ними поработать, — оповестил Шило, пока Юра искал по шкафам заварку. — Видел вчера, гадал на картах. Что-то грядёт, знаете, так напряжённо везде, — Перфилов поставил добытую заварку и вымученно улыбнулся, будто бы только что убил дракона, а не нашёл в своих хоромах чай, откинул челку, и продолжил, доставая кружки. — Недавно японцы в Россию приезжали, приходили на удивление к Адилю, хотя разводить панику стоит вокруг Охры. Как он, кстати? — Очень печально, Юр. Одержимость всегда с последствиями, но такой результат даже я не ожидал, а я многое видел, — ровно ответил Шило. — Мирон чудовищно умён, но здесь он что-то не учёл. Хотя, там Охра, и учитывать его действия — это как рассказывать богу о своих планах. — Он тоже над этими планами смеётся? — хмыкнул парень, заливая кипяток в кружку. — Демонологов почти не осталось, но Охра — уникальный в своём роде демон. Знаешь, в демонологии есть правило: чем старше демон — тем он тише. Бытовало мнение, что демоны теряют личность и адекватность с годами, становятся замкнутыми. Вроде того, что у Адиля: он силён, очень силён, но едва ли помнит как говорить. Я обладаю таким же. Охра же — один из самых древних известных нам демонов, но он сохранил не только способность говорить, а характер, разум, наверняка даже память. Он почти человечен, потому меня и не покидает вопрос: зачем ему мучения Евстигнеева? — Он сам не говорит? — осведомился Перфилов, укладывая подбородок на обе руки. — Говорит, что хочет, чтобы ему не мешали питаться. Но я ему не верю, во вранье я толк знаю, — усмехнулся Антон. — Мы даже не знаем, зачем ему проливать кровь, какие цели вообще могут преследовать демоны. — Иронично, — хмыкнул Юра. — Вы живете с демоном внутри больше двухсот лет, но ничего про них не знаете. — У судьбы забавные шутки, — развёл руками Шило. — В общем, Ванино состояние близко к полной потере вменяемости. Он уже не может забрать контроль над речью. — И ему никак не помочь? — Я держу его, но и мне надолго не хватит умений. Для тебя не секрет, насколько умён и силён Мирон, но даже он перестал справляться. — Мирон — боевик, и, если верить вам, всегда им был, а кто разрушает — не умеет надежно создавать, — задумчиво выдал Перфилов, складывая из пальцев обеих рук ангела. — К слову, всегда хотел спросить, чем Мирон смог убедить вас помочь ему? — Мирону хватает умений не давать мне стареть, а я все ещё очень хочу жить дальше, — легко пояснил Шило. — Одержимые, конечно, почти вечные, но даже самый мирный демон с годами истязает тело. — Каждый раз убеждаюсь, как же мне повезло, — хмыкнул Перфилов. — Я в любой момент могу все бросить и жить, как нормальный человек. — Не сможешь. Тебя, как и нас, будут удерживать от этого более широкие возможности. Тебе ведь ничего не мешает поднять невероятное состояние хоть на тех же ставках на спорт, но тебе оно неинтересно и не надо. Колдовство, одержимость — это зависимость, — вздохнул Шило, — только у нас она фактическая, а у вас ничем не подкреплённая. Это риторический вопрос, Юрочка, лучше расскажи мне, какие у тебя новости. — Почти все виды доступных гаданий показывают огонь. Не знаю, что бы это значило, но меня это слегка напрягает, — прищурился парень. — Вы не в курсе? — Увы. Кто-то точно знает, что происходит — или Адиль, или Мирон. В мире последнее время волнительно. Может будет какой-то большой пожар? Лесной, или какое-то важное здание… — Почему-то я так не думаю. Какие были предвестники возвращения Охры? — Охра сильный демон, при его возвращении в земной сосуд всегда случается затмение. Я даже Мирону тогда набрал, поинтересоваться, знает ли он, где искать демона. Но огонь — это не про Охру. Чума, тьма, чёрная магия, но не огонь. — Вы давно складывали пазлы, Шило? — вдруг прищурился Юра, обхватывая кружку с чаем обеими руками. Перфилов очень забавно игнорировал имя Черняка, называя его на «вы», но по старой кличке, придуманной ещё задолго до Юриного рождения. Шило никогда не спрашивал причин такого странного обращения, но допускал любые мысли начиная от того, что Юре не нравится его имя и заканчивая тем, что тот просто его забыл, как часто забывал всякие бытовые мелочи, вроде того, куда спрятал чай. И Антон задумался. Он привык к закидонам мальчика-шизофреника, но его странная и дурная логика зачастую удивительно хорошо вписывалась в концепцию магии, демонов и одержимости, и неплохо в этом всем отрабатывала. — Сложно сказать, Юрочка, может в глубоком детстве… — Представьте себе полотно мировых событий как бесконечный пазл, который продолжают допечатывать по мере того, как ты собираешь весь пазл. У всех есть разные детальки пазла, кто-то даже знает, какие части скоро отдадутся в печать, какие-то детальки безвозвратно утеряны… а мы с вами сейчас пытаемся найти недостающую деталь. И знаете, кто наверняка может иметь умные предположение насчёт картинки на соседней детальке? — Обладатель детальки рядом? — Именно! — всплеснул руками Юра. — Я хочу познакомиться с Ваней. — С Ваней ты уже не познакомишься, — качнул головой Шило. — Только с Охрой. — Плевать, — бросил парень, подскакивая на ноги и начиная нарезать круги по кухне. — Моя жизнь, ваша жизнь, жизни многих других колдунов и одержимых, — я уверен! — связаны с Охрой и этим пожаром в моих видениях. Такого плотного эфира из одного и того же видения ещё не было на моей памяти, хоть я и молод, но у меня чувство, что это все очень значимо. Мы стоим на пороге великого события, может бедствия, а может чего-то хорошего и не дуем в ус! Сильные мира сего настолько озабочены своими мелкими делами, что не замечают этого, а мы с вами, Шило, глядя на все со стороны, видим это! — Допустим я даже сорганизую это знакомство, — хмыкнул Антон, не разделивший восторга юноши. — А что нам с тобой это даст? — Как что, друг мой? — удивленно округлил отдающие жёлтым глаза Перфилов. — Знание! — Знание, конечно, это великая сила… — К черту силу, Шило, вы слишком долго общались с одержимыми! Какая разница, что мы будем делать с этим знанием, главное, что оно у нас будет! — Тебе знакомо выражение «меньше знаешь — крепче спишь»? Ты знаешь, я невероятно уважаю твою тягу к знаниям, но знание такого рода приведёт к тебе заинтересованных людей, которым, при том, будет совершенно плевать на тебя и твою жизнь. А что ты, даже будучи хорошим колдуном, стоишь против даже пары одержимых боевиков? — У меня весь дом завешан заклятиями от таких искателей, — отмахнулся Юра. — Не поможет. Ты слишком беспечен, Юрочка. Энтузиазм парня слегка напрягал старого одержимого. Да, Перфилов был умным, начитанным, даже сильным колдуном, но совершенно не приспособленным к обычной жизни, он совершенно ничего не понимал в интригах, в человеческом взаимодействии в целом, и весь его мир заканчивался в стенах этого трехэтажного коттеджа. Антон схватил его за оба запястья, не дав завершить очередной круг по кухне. — Вы сможете меня защитить в случае чего? — тут же неловко соскочил на «вы» Перфилов. — Я понимаю, что не в праве требовать, но… — Я могу, Юр, но откажусь это делать, элементарно чтобы ты поберёг себя. Можешь выяснить все сам, но скрытно, а мне ничего не рассказывай, чем больше людей будут все знать — тем в меньшей ты будешь безопасности. — Значит мне придётся справляться самому. Вы организуете мне встречу с Охрой? — Уговорю Мирона под предлогом того, что ты можешь помочь. Если я привезу тебя — придумай что-то, что сможет сработать на поддержании души Вани. Иначе Мирон не поймёт сути юмора и начнет под тебя копать. А врать ты, прости, совершенно не умеешь, — только и выдал Шило. — Только не навреди ему. — Как я уже говорил, мне до вас с вашей способностью во вранье не дотянуть, — мягко улыбнулся парень. — Спасибо, что не отказались помочь. — Не за что, — хмыкнул Антон. — Я же понимаю, что если твою пробудившуюся тягу к информации не удовлетворить — то ты во что-нибудь вляпаешься, а мне бы этого не хотелось. — Вы допивайте, Шило, чувствуйте себя как дома, а я пока это, — энтузиазм Юры мгновенно сгорел под широким зевком, — пойду заклинание поищу, которое сможет достать Ваню из Охры. — Хорошо, Юрочка. Уже спустя пару часов, в которые Шило медленно пил остывший чай, перелистывая том «Смешения культурных основ в гаданиях народов мира и логического объяснения избирательности просматриваемого будущего», забытый Перфиловым на барной стойке, он поднялся на второй этаж, где обнаружил парня, вырубившегося прямо на полу с книгой в руках.

***

— Через пять метров правее сдавайте, — бросил Макс в наушник, переключив канал на ноутбуке, а после отхлебнул кофе. — Принял, — брякнул из наушника Твет. Макс был весь обращён в карту, где активно ехали по Рязанскому шоссе три точки, а две не двигались, застыв в самом центре Москвы, потому не сразу заметил как приоткрылась дверь. В дверях появился Кирилл, завалился нетвердой походкой и тихо выдал: — Где Адиль? — На задании, — негромко ответил Лазин, оборачиваясь через плечо. — Сядь, ты еле стоишь. — Мне нужно перед ним извиниться, — пискнул юноша, опускаясь на диван за спиной Макса. Многознал промолчал, вновь переключил канал на Адиля с Сегой и коротко бросил: — Тут Кирилл очнулся. — Он в порядке? — мгновенно прозвучало от Адиля в ответ. — Вроде да. Извиниться хочет. — Передай ему, что поговорим, когда я вернусь, — строго хмыкнул в ответ Жалелов. — Отбой. Макс вновь коротко обернулся на Кирюшу, который заискивающими глазами пилил ему спину все это время. — Адиль сказал, что потом с тобой поговорит. Ты нормально себя чувствуешь? — Не понимаю пока, — ответил мальчик, виновато поджав губы. — Сиди тогда тут. Только не отвлекай, мы ведём две сложные операции одновременно. Кирилл только кивнул и лёг, кажется, задремав, но в ту же секунду вскинулся Глеб, выходя из транса. Первым делом он подслеповато пошарил по столу, ища сигареты, неловко прикурил и лишь потом тихо бросил: — По ком воют псы, Макс? — Чего? — переспросил Лазин. — Я слышал как выли псы. Редко бывают такие абстрактные видения, — негромко объяснил Глеб. Он пытался бросить курить с самой юности, но в итоге так и таскал с собой неизменную пачку. Зараза в шутку называл ее «пачкой предсказателя» и «хрустальным шаром современности»: без сигареты Глеб терял видения быстрее, чем находил, все забывалось как полночный сон. — Я слабоват в трактовке предсказаний, Глеб, — растерянно качнул головой Макс. — Я тоже нихуя не понимаю. Никто ничего не говорил? — Адиль с Сегой в засаде на ближайший час, Твет с Джимбо и Олегом ждут клиентов на шоссе. — А Зараза с Пиро? — У них несложная операция, один убой, все остальное — сбор данных. Оно все по времени совпало, мы не можем контролировать три разных задачи одновременно. Адиль и Сега вдвоём на охуенно сложном задании в окружении двух сотен охранников, а Твет с Олегом и Джимбо вообще выполняют роль приманки, за ними сейчас пол Москвы охотится. — Набери им. — Сейчас наберу, — коротко кивнул Лазин, вынимая сигарету из пачки.

***

— Макс звонит, — хмыкнул Зараза, потрепав Андрея по голове. Тот впал в режим экономии энергии, отлёживаясь у Заразы на груди. Кашель Пиро уже начинал нервировать Сашу, но тот только отмахивался и купил бутылку Ягермейстера, залив её в себя с утра пораньше. Теперь она оба ждали выхода в отеле, трезвые и сосредоточенные. — На громкую поставь, — промычал Андрей, не принимая свой телефон в руки. Саша принял вызов и бросил трубку на кровать. — У вас там все в порядке? — Через минут сорок выезжаем. Что-то случилось? — пробубнил Андрей. — Да нет, — слегка растерянно зазвучал Лазин из трубки. — Через час-полтора у всех сложные этапы операции, мы будем не на связи. — Мы в курсе, — непонятно для кого кивнул Зараза. — Но вы, если что, наберите, — вдруг добавил Макс. — Все, удачи, парни. И отключился. Андрей продремал ещё минут двадцать, после чего Зараза начал внимательно закреплять на себе оружие, плотно к телу под пояс толстовки на бёдрах: труднодоступно, но зато не вызовет вопросов на входе в клуб. Следом он закрепил ствол и на Андрее, ещё раз внимательно просмотрел предполагаемый план действий, и они оба пошли к арендованной машине. Сашина Тойота привлекала слишком много внимания, плюсом светила московскими номерами. — Ты с кем? — поинтересовался Зараза, скосив глаза на Андрея, печатавшего что-то в телефоне. — Пишу этому Перфилову, — пробубнил Пиро, увлечённо печатая сообщение. — Брось пока. Соберись, операция требует внимательности, нас не должны заподозрить вплоть до отъезда из Перми. — А тебя на всякую шпионажную поеботу отправляют из-за способности? — Из-за того, что пизжу ровно, — усмехнулся Зараза. — Приехали, вылезай. Сегодня убирали осведомителя Мирона по части доброй половины России. Тот имел недальновидную привычку устраивать закрытые клубные тусовки человек на сотню, и это сегодня должно было его погубить. На самом деле операция началась ещё тогда, когда Зараза катался бухать с челябинским магнатом из металлургии, который относился к приближенному кругу сегодняшней жертвы, втирался в доверие, притворяясь сыном нефтяника, живущим в Петербурге, и в итоге был, само собой разумеющееся, приглашен на вечеринку в Перми. Никто даже не подумал ничего подозрительного, когда Зараза сказал, что возьмёт с собой такого же друга-мажорчика. Андрей по виду под этот тип подходил даже лучше, чем сам Саша. — Доброго вечера, — оскалился огромный охранник на входе. — Можно ваши приглашения? — Конечно, — небрежно растянулся в улыбке Зараза. — Александр и Андрей, верно? — Ага, — фыркнул Пиро. — Проходите, рады вас видеть, — оскалился ещё шире охранник. Внутри было темно, громыхало техно и пахло тяжелыми мужскими одеколонами. Они не сговариваясь потащились к бару: Зараза возле стойки чувствовал себя максимально в своей тарелке, а Андрей прикрывал, оглядывая окружение. — Ходи и всем улыбайся, коси под пафосного дурачка, — шепнул Саша, притянув Андрея к себе за рукав. — Ага, — осклабился Андрей. А после мимо него понёсся круговорот лиц. Как Саша успевал поспевать за постоянно меняющимся настроением тусовки, не говоря уже про сменяющиеся лица, Андрей не понимал. Сам он предпочитал поддакивать, откидывать со лба вспотевшие прядки волос и пьяно скалиться. Впрочем, они оба пили немного, но закинулись кокаином — отказываться было невежливо, — а бухим в слюни Андрей больше притворялся. — Через полчаса приедет виновник торжества. Торопиться нельзя. Где-то через час я с ним столкнусь и заражу его чем-нибудь приятным, — шепнул Зараза ему на ухо, вежливо спровадив компанию, привязавшуюся к ним у бара. — Минут через пятнадцать переставай маячить рядом, следи за мной и теми, кто следит за мной со стороны. И будь аккуратнее, тут все отбитые как еб твою мать. — Как скажешь, — подмигнул Андрей, а после на секунду ткнулся носом в шею другу. Спустя пятнадцать минут они разделились. Зараза пошёл по второму кругу общаться с гостями, а Андрей шатался по углам, все время держа Сашу перед глазами. Изредка улыбался на похабные комплименты, пару раз поучаствовал в пятнадцатисекундных диалогах, через полчаса улучил момент слинять в туалет, чтобы умыться. Его крыло, жутко и безжалостно, такое было единожды, ещё в детдоме, когда он нажрался с Федей спизженного у Вани вискаря. Тогда это можно было списать на то, что Андрей бухал впервые и перепил, но теперь то он жрал минимум по литру в день уже года два, да и сегодня вообще, считай, почти не пил. Но с каждой секундой ему становилось все хуже и хуже, Зараза был далеко, подходить было опасно под угрозой срыва операции, а Андрею уже было далеко не тринадцать, и следовало терпеть. Весь взмокший и дрожащий он открыл первую попавшуюся неприметную дверь, понял, что попал не туда, но затормозил, услышав за углом знакомый голос. Андрей даже на секунду замер, не веря собственным ушам, но мгновенно собрался и весь обратился в слух. — Да не заметил он нас. Нужны минимум двое для того, чтобы проводить операции скрытно в такой толпе, — хрипло усмехнулся мужчина за углом. — Точно рядом никого от Адиля, Локи? Догадка подтвердилась. Здесь был Рома. Андрей не видел его уже лет пять, но голос опознал безошибочно. Голоса двоих других Андрей тоже припомнил: Мамай и Стим, он сталкивался с ними, когда те сопровождали его в детдом. — И что с ним делать-то? — Фёдоров сказал валить, он, падла, хитрый, постоянно карты путает. Андрей дёрнулся и почувствовал, как сердце ухает в пятки. В груди сжало и мучительно захотелось кашлять. Времени на принятие решений было мало: все трое мужчин были отменными опытными боевиками, а Саша, судя по его поведению, их не заметил. Но Андрей не был готов убить Рому, не был, и все тут. Он легко бы сжёг к хуям кого-нибудь незнакомого, но только не его. Это уже не говоря о том, что если Локимин его заметит — о том, что Андрей работает на Адиля узнает Ваня, а парень был совершенно к этому не готов. Пиро выскользнул из подсобки и скрылся в толпе, складываясь на пополам от судорожного кашля. Его пидарасило крупной дрожью, пока он проталкивался сквозь толпу к укромному углу вдалеке от танцпола. — Братишка, что-то я перепил походу, — хрипло выдал Андрей, спихивая какого-то богатого податого охламона с кресла. Он мгновенно потянул из кармана телефон и набрал Максу. — Пизда, тут Рома, — только и выдохнул Андрей в трубку, сжимая её вспотевшими ладонями. — И Мамай со Стимом. Они про меня не знают, планируют завалить Заразу. — Блять, Глеб, мониторь, — шикнул Макс мимо трубки и коротко бросил, — Зараза в курсе? — Нет. Мне к нему не подойти. — С ними тремя не справитесь. Подожги что-то заметное и петляйте оттуда нахуй. — Он тогда узнает меня, — просипел Пиро. — Придётся жертвовать конспирацией, — быстро проговорил Макс. — Я Адилю нужен срочно, все понял? Андрей понял все, но не был уверен в одной маленькой детали: хватит ли ему вообще сил на наведение паники в зале и сможет ли он сейчас контролировать способности. У него перед глазами все плыло в цветах фиолетового неона, а в ушах шумела кровь. Но он ничего не сказал Максу. Он не может подвести Заразу. — Понял, отбой. Пиро попытался встать, но рухнул назад, ноги не слушались. Кашель разорвал легкие, и Андрей сложился в три погибели, пережимая себя поперёк груди одной, а вторую вытянул вперёд, раскрыв ладонь и призывая огонь. Он даже не видел, что поджег, просто перед глазами за секунду полыхнуло знакомым заревом, а Андрей рухнул на бок, свалившись с кресла на пол.

***

Зараза заметил троих Мироновских боевиков ровно за десять секунд до того, как толпа танцующих занялась ярким пламенем. Время на обдумывание ситуации не требовалось — все было и так понятно. Зараза мгновенно метнулся к выходу в зародившейся панике, но понял, что не видит у выхода Андрея. Пиро был умницей, а значит встал бы у входа перед тем, как устраивать шумиху для отхода. Но на него у дверей не было даже намёка. Существовала вероятность, что Андрей поджигал зал с улицы, но она была нещадно мала. Саша бы не заметил его, если бы не народ, мигом отскочивший от горящей и орущей толпы в центре танцпола. В образовавшемся зазоре Зараза разглядел зеленую голову Андрея. На полу. Он пролетел прямо через полыхающий пожар, подхватил Андрея под руки, во всеобщей панике ебнул с ноги по окну и выпрыгнул в него, вытаскивая за собой Пиро. Из окна жарило: кричали люди, зажатые в ловушке, открылась единственная дверь, из который повалил народ, топчущий друг друга в давке. Надо было бежать, пока их обоих не грохнули. Зараза подхватил Андрея на руки и побежал в сторону сквера, где стояла машина. Лишь чуть удалившись от клуба он отошёл от охватившей его паники и понял, что Пиро в его руках не потерял сознание, а дрожал крупной дрожью и не мог вдохнуть, а сам он, кажется, обжег руки. Он опустил Андрея прямо на асфальт, вглядываясь в закатившиеся глаза и прижался ухом к его груди. Сердце его еле билось, а на вдохах бешено дёргалась грудь. Он, кажется, умирал. Зараза судорожно набирал Максу, потом Адилю, потом Сеге, но никто не отвечал. — Слышь, парень, — раздалось прямо над Сашей, сидящим на мокром асфальте и сжимающим в трясущихся руках телефон. — Отойди, блять, иначе убью, — шикнул Зараза, выставляя руку в сторону замершего Локимина. — Поимей совесть, одержимый, он и без твоей помощи умирает! — Я вызвал скорую, — у Ромы лицо было едва ли не перекошено. — Я вас не трону. У Саши попросту не было времени думать, почему Худяков так поступает, у него на руках был Андрей, который слабел за считанные секунды. Локимин никуда не уходил, стоял, не шелохнувшись, а Зараза ещё раз набирал Макса, но безуспешно. Андрей переставал дышать.