***
Несмотря на неприятные ассоциации со словом «детдом» — Адиль согласился на переезд в Москву. Воровать он искренне недолюбливал, а получать деньги за работу был готов хоть сейчас. Но Фёдоров ясно объяснил, что кражи и обычный убой его не интересуют. В детдом его привезли уже через три дня, познакомили с директором, Мирон строго попросил Александра Дмитриевича не нервировать, относиться с почтением и уважением, но оборванцу, раскачивающемуся с пятки на носок в кабинете, явно было по боку это заявление. Поселили его в комнату с какими-то типичными детдомовскими детьми — зашуганными и нервными, а Адиль, не растеряв своего ублюдского характера, мгновенно запугал их. Первый год в детдоме прошёл в изнуряющих тренировках и бесконечных проказах ребёнка. В первый же день в пятом классе он, представленный мрачным скучающим школьникам, изучал своё окружение на ближайшие несколько лет. Мальчики были в основной своей массе серенькими и скучными, и Адиль не сразу, но заприметил таки пацана с мрачными карими глазами и бритым черепом. Пихнул локтем своего соседа по парте, какого-то напуганного малолетку, а после шепнул: — Что за пацан на четвёртой? Сосед зыркнул на него нервно, но ответил: — Серый. Серега Круппов. Его всегда не видно и не слышно. Но, бля, смотрит так, что его никто не трогает. — Ха, — фыркнул Жалелов, — отвратительное упущение. Всю следующую неделю весь детдом стоял на ушах и то и дело прятался по углам от Адиля. Особенно страх усилился, когда Жалелов навалял старшекласснику. Самым обидным было, что такие лидеры школьных банд объявлялись регулярно, но обычно те собирали вокруг себя бегунков и других гавриков, которые заглядывали им в рот и делали все за них. Адиль же мутузил всех, в зависимости от настроения. Сегодня он мог пообщаться с кем-то, будучи в хорошем расположении духа, а завтра начистить ему рыло за неосторожно кинутую шутку или даже просто так. Поэтому его начали просто шугаться и избегать все, включая старшаков. У Ресторатора в кабинете Адиль всю неделю появлялся дважды в день, выслушивал гневную тираду со скучающим видом, потому что понимал, что ему ничего не сделают. Александр Дмитриевич, при всём своём серьезном виде, не мог никак ему навредить, даже подходить близко явно побаивался, а Фёдорова, видимо, такие пустяки не впечатляли, раз он не приехал, чтобы отругать ученика лично. — Адиль, так нельзя себя вести! С людьми надо дружить, а не бить их! Как ты будешь существовать дальше, когда вырастешь, если ты только всех избиваешь?! — Подозреваю, что точно так же, — равнодушно фыркнул мальчик. — Меня же к этому готовят, и вы об этом знаете. — Все равно, чем бы ты не занимался дальше — без друзей тебе будет тяжело! — нашелся растерявшийся Ресторатор. — Как мне дружить с кем-то, зная, что я могу завалить его одним мизинцем? Это тупо, — фыркнул Жалелов. — Ты невыносим! — взвыл директор. — Выйди вон, и если я ещё хоть раз услышу что-то про то, как ты кого-то избил… — Да-да, я все понял, — перебил Адиль. — Извините, до свидания. Ресторатору Мирон очень настойчиво попросил не перечить и не ругаться с ним, и Адиль этим правилам следовал, потому что за неделю тренировок успел понять, что Фёдоров может сделать ему очень и очень больно. Мирон не сделал ещё ничего такого, но Жалелов прекрасно умел видеть чужую силу. И сила этого мужчины превосходила его. По крайней мере пока. Когда Адиль вернулся в комнату и завалился на кровать с учебником истории, все его соседи сбежали, видимо, решив, что тот вернётся злым. Он был не то, чтобы зол, но развлечься хотелось, поэтому, проглотив пару параграфов, он пошёл искать себе жертву. На втором этаже он обнаружил в столовой троих ребят из своего класса, играющих на деньги в карты. Подошёл поближе и получил в свою сторону два испуганных взгляда. Третий же на него даже не посмотрел, это был тот самый вечно молчаливый Круппов. — Я присоединюсь? — усмехнулся Жалелов. Парни молча и быстро закивали, бритый Сега же продолжал сосредоточенно отбиваться в дурака, успешно отбился, а после молча выложил последнюю карту — козырной туз. — Я выиграл, — равнодушно сообщил мальчик. Остальные двое раздосадовано скинули ему выигрыш, нервно косясь на подсевшего к ним Адиля. Жалелов на проигрыш не рассчитывал: в Павлодаре на железке он научился профессионально мухлевать, обыгрывая попрошаек в подземных переходах. Карты на руках у него оказались отличные, и он методично валил всех троих, под напряженный скрип зубов двоих из ребят. Круппов же продолжал сидеть молча и не подавать вида, что его нервирует приближающийся проигрыш. И вот, на середине колоды, Адиль пошёл с козырей под Сегу, которые тот спокойно взял, пропуская ход. Так было нельзя делать, это разрушило бы всю его стратегию с мухлежом, но почему-то он не мухлевал и ошибался в ходах раз за разом. Будто вмиг перестал думать сам. И очнулся он от этого, только когда Круппов покрыл его же козырем последнюю лежавшую шестерку. — Я выиграл, — ещё раз ровно сообщил Круппов. Жалелов ошарашено глядел на оставшиеся в своих руках карты. Медленно достал деньги, протянул Сереге, провожая его ненавидящим взглядом, а после выплюнул: — Я хочу отыграться, сядь! — Нет, — лаконично сообщил Круппов, уходя из-за стола. Жалелов поднялся, догнал его в два шага и схватил за плечо, сжимая до боли. — Отпусти, — хмыкнул Сега. — Нет. — Ты отпустишь, — утвердил он, вцепившись взглядом в глаза Жалелова. И Адиль отпустил. Замер, как дурак, не в силах пошевелиться. Нахлынула легкая паника от того, что тело ему не принадлежало. А отпустило лишь, когда Сега скрылся где-то в коридоре. — Вот сука! — рявкнул ребёнок, сжимая кулаки. Двое других проигравших испуганно сжались по углам. Теперь достать Круппова, чтобы доказать ему, кто главный, стало для Адиля делом принципа.***
— Мирон, это невозможно! Я отказываюсь это дальше терпеть! — В жизни не поверю, что ты впервые столкнулся с дедовщиной в приюте, — лаконично хмыкнул Фёдоров, отпивая кофе из кружки. — В том то и дело, что с дедовщиной! — продолжил возмущаться Ресторатор. — С дедовщиной, а не с тем, что одиннадцатилетний, прости господи, пиздюк, месит старшие классы! Это не ребёнок, а сатана во плоти! — Что на этот раз? — устало поинтересовался Мирон. — Отпиздил троих старшеклассников во дворе, чуть ли не у меня под окнами, у двоих рёбра поломаны, выгнали с урока математики, математик приходил ко мне увольняться, воткнул одноклассника в столовой в суп головой, выгнал своих соседей по комнате, и это за один несчастный день! Я так больше не могу, Мирон! Ты говорил, что привезёшь мне детишек, которых будешь сам дополнительно учить, а получил я в итоге дьявола во плоти, который запугал весь детдом! — А за что с математики выгнали? Учится плохо? — мгновенно заинтересовался Фёдоров. — Хорошо учится, — раздраженно выплюнул Ресторатор. — Тебя вот только это беспокоит! Кидал карандашами в одноклассника, потом кинул циркулем, мог глаза выколоть! — Ну да, сложный парень, — равнодушно пожал плечами Фёдоров. — Сложный? Да он вообще никого не боится! Я даже не знаю, как на него надавить! — Да никак ты не надавишь. Он сейчас уважает только грубую физическую силу, поэтому ты на него не повлияешь. — Мирон, правда, — директор громко плюхнулся на стул, потирая лысину. — Это надо как-то остановить. Тут же даже не про то, что он мне жить спокойно не даёт, а про то, что из него вырастет. Он же людей без одержимости ни во что не ставит! Я не удивлюсь, если он в будущем станет террористом! — Не станет. Он окажется в кругу таких же, как он, и это успокоит его. Думаю, тебе вообще придётся потерпеть Адиля лишь до момента, пока я не привезу других одержимых учеников. Он переключится на них, а там силы будут равны. — И сколько мне ждать? Он у меня в кабинете появляется чаще, чем у себя в комнате! Сил уже нет его отчитывать, все как об стенку горох! А недавно он начал избивать тех, кто мне на него доносит, чтобы реже вызывали! — Если ты так же ему мозги выносишь, как мне сейчас, то я не удивлён, — усмехнулся Мирон. — Я бы сейчас тоже кого-нибудь избил, если бы это закончило твои возмущения. — Да пошёл ты, — вздохнул Ресторатор. Они были знакомы и дружили с сороковых, когда Ресторатор занимался сиротами, оставшимися после войны. Мирон тогда по достоинству оценил как самого мужчину, так и его возможный вклад в дела Фёдорова, а потому помогал ему жить в разы дольше, чем может человек, и не стареть. Ресторатор действительно любил детей, причём не слепой любовью, а выращивал их по-умному, подходя к процессу с головой, поэтому Мирон счёл, что может доверить ему своих будущих сотрудников. — Надеюсь, ты хотя бы не даёшь ему живые мишени во время своих уроков? — измученно поинтересовался Ресторатор. — В одиннадцать рано. В двенадцать начну. — В двенадцать? — поморщился директор. — В самый раз. Годам к пятнадцати я планирую превратить его в полноценную боевую единицу. — Жалко же, Мирон. Кто в пятнадцать достаточно взрослый для такого? — Он будет. Сейчас на него посмотри, ему одиннадцать, но думает и действует он едва ли на свой возраст, — Мирон начинал раздражаться. — Я сам разберусь, что делать с ними в профессиональном плане. Ты, пожалуйста, занимайся остальным. — Прости, — кивнул Ресторатор. — Не мне лезть в твои дела.***
Выцепить Серегу, чтобы набить ему ебало, у Жалелова не удавалось целую неделю. Вокруг то было слишком много народу, а выслушивать лекции Ресторатора желания не было никакого, то Круппова просто не удавалось найти. Из-за этого Адиль бесился ещё больше, а огребали все, попадающиеся под руку. Соседи по комнате и вовсе неделю там не ночевали, пару раз знатно выхватив. Лишь только в воскресенье Адиль наткнулся на него на чёрной лестнице. Сега мирно сидел на подоконнике, читал книгу, рядом не было ни души, а это значило, что Жалелов может спокойно применить способности. Он напрягся, тело потяжелело раз в пятнадцать, а от волнения гравитации начало трепать полы футболки маленького казаха. Адиль вышел спокойно, выдавали только натужно скрипящие ступеньки. Круппов поднял на него равнодушные карие глаза, а после захлопнул книгу. — Заебался от тебя бегать, — коротко сообщил мальчик. — Может хоть главу дочитать дашь? — Пока будешь лежать и отходить — дочитаешь, — ухмыльнулся Адиль. Удар был выверен — Мирон запретил убивать. Жалелов просто планировал переломать ему рёбра, но рука замерла прямо рядом с грудью Круппова. — Что за херня около тебя происходит?! — зарычал казашонок, не в силах пошевелиться. — Я думал, ты сам догадаешься, — пожал плечами Сега. — Не ты один отличаешься от всех. — В смысле? Мирон Янович про других одержимых здесь ничего не говорил! — Я не знаю никакого Мирона Яновича, — равнодушно хмыкнул Круппов. — Зато знаю, что у меня есть способности к управлению сознанием. — Прекрати копаться в моей голове! — мгновенно рявкнул Жалелов. — Было бы там, в чем копаться… Ударить себя все равно не дам, — лаконично сообщил мальчик, отпуская Адиля. — Почему ты сразу не рассказал, если догадался, что я одержимый? — выровнялся Жалелов, отходя на шаг. — Потому что способности не приносят ничего хорошего, — мрачно сообщил одноклассник, вновь открывая книгу. — Ты убедился, что я тебе не по зубам? Тогда иди. — Ты хоть понимаешь, почему я их бью? — мотнул головой Адиль в сторону выхода с лестницы. — Потому что ты не воспитан. — Потому что я от них отличаюсь. А люди ненавидят отличающихся. Значит мне нужно быть сильнее их. Мирон Янович говорит, что одержимые должны держаться вместе. — Я, в отличие от тебя, этого Яновича не знаю, так что и верить ему у меня повода нет. Ты узнал про меня, что хотел, а теперь продолжай дальше заниматься тем, чем занимался, — коротко бросил Сега.***
— Есть заклинание, блокирующее способности, управляющие сознанием? Фёдоров отвлёкся от книги, которую читал, чтобы повернуться и удивленно взглянуть на тренирующегося ребёнка. — Тебе зачем? — Просто подумал, — хмыкнул Адиль, — что такие способности могут доставить много проблем. Такие же бывают? — Бывают, — кивнул Мирон, удовлетворённый ответом. — Сделаешь задание успешно, и я расскажу. Жалелов вздохнул и подлетел на пару метров, поднимая в воздух рассыпанную вокруг крупу. Мирон внимательно следил за рассыпанной гречей, чтобы убедиться, что Адиль поднимет все, до последней крупинки. А после поджал губы. Контроль над способностью у мальчика граничил с невероятным, так что Мирон начал гонять его по концентрации, и тот всего с пятого раза поднял в воздух все мелкие крупицы. Одного зрения тут не хватало, и необходимо было невероятное ощущение пространства на уровне его способности к управлению гравитацией. Подобная перспективность ребёнка Мирона даже слегка пугала — первый ребёнок-ученик по новой тактике, и сразу такой. Жалелов грохнул гречу кучей в угол, а сам опустился мягко и бросил: — Ну так как? Расскажите? — Из тебя плохой колдун, — сразу ровно сообщил Мирон. — Дотянуть до моего уровня можешь даже не надеяться, кое-что, конечно, может сможешь… Расскажу, как делается ментальный щит, но может не получиться. — Рассказывайте, я научусь, — прохладно кивнул Адиль. — Не переоценивай себя, — поморщился Фёдоров. — Магия — дисциплина, в которой талант определяет не тридцать процентов успеха, а девяносто пять. Следующий час Мирон рассказывал в тонкостях особенности управления энергией и саму схему заклинания. У Адиля действительно выходило плохо, но глаза у него горели так, словно если у него не получится — мир рухнет. — Я задержусь на пару часов тут? — поинтересовался Адиль после пятой неудачной попытки. — Хочу ещё потренироваться. — Задержись, — равнодушно пожал плечами Мирон. — Я в кабинете буду, как захочешь домой — позовёшь. Через четыре часа, когда время уже перевалило за двенадцать ночи, Фёдоров понял, что недооценил то, насколько мальчик упрям. Он обнаружил его взмыленного, злого, но повторяющего заклятие по бог знает какому кругу. Хмыкнул себе под нос, но негромко бросил: — Можешь и дома это отработать, это ведь просто щит, им ничего не сломать и не разрушить. Давай отвезу тебя назад. — Ага, — кивнул ребёнок, забирая чёрные волосы в хвост.***
— Слышь, тормозни, гипнотизёр! Круппов устало закатил глаза, останавливаясь. — Пойдём пирожки из столовой спиздим, — выдал Жалелов, глядя на него хитрыми чёрными глазами. — У тебя в жизни есть хоть что-то кроме хулиганства? — вздохнул Сега. — Обучение управлению способности у Мирона Яновича. Я просто подумал, раз мы оба одержимые, почему бы нам не дружить? — Ты учишься управляться со способностями? — слегка удивился менталист. — Да, и многому другому. Я и тебя могу познакомить с Мироном. Уверен, он будет рад. — Я предпочту сначала подумать, скажу позже, — хмыкнул Сега и продолжил идти. — Эй, а пирожки?! Жалелов догнал его в четыре шага. — Чего ты ко мне прилип? — Хочу повеселиться, — оскалился Адиль. — Пойдём, будет классно! — И как мы пройдём мимо работниц столовой? — сдался Сега. — Ты их выключишь, а я вынесу пирожки, — усмехнулся Адиль. — Разве честно использовать способности на тех, кто не может тебе противостоять? — хмыкнул Сега. — Да какая разница? Просто развлечемся. — Ну пойдём, — окончательно сдался мальчик. Ночью детдом замирал: все происходящее сосредотачивалось внутри комнат, а, а коридорах царила оглушающая тишина, которую нарушали два одиннадцатилетних одержимых, бредущих к столовой. — А если поймают? — хмыкнул Сега. — То нам пизда, — хихикнул Адиль. — Воровать Мирон запретил. Даже не знаю, что будет… Ресторатор небось вообще жизни не даст! — Класс, — вздохнул Круппов. — И зачем я на это подписался?***
— Нет, ну, а кто ещё бы справился с похищением пирожков? — вздохнул Ресторатор. — Любого бы заметили, а твой Адиль, я уверен, смог бы провернуть это чисто. — Это всего лишь твоё предположение, — Мирона начинал откровенно веселить этот казахский мальчик с неуемной энергией. — Не пойман — не вор, так что даже если это он… — А ещё есть единственная новость, которая меня радует, — выдал директор в трубку. — Он, кажется, нашёл себе друга. — Да ладно? Обычно Мирона было не так просто озадачить, но тут у него засквозили легкие нотки удивления. — Я тоже удивился, — отозвался Ресторатор, еле сдерживая улыбку. — И что это за друг? — Мальчик с Адилем в одном классе учится, Серёжа, спокойный как удав, учится отлично, серьёзный всегда, даже мрачноватый. Тоже повзрослее остальных по мозгам, думаю, на этом они и сошлись. — А откуда мальчик? — осведомился Мирон. — Из Чебоксар к нам перевели, там один детдом расформировали. С мамой не знаю, что случилось, видимо давно умерла. Потом сначала отец умер, в перестрелке вроде, следом бабушка по папиной линии смерти сына не пережила, сгорела за пару месяцев. В итоге он сиротой остался. — Адиль сменил тактику, и теперь угрожает физической расправой не просто так, а за дружбу? — хмыкнул Фёдоров в трубку. — Не похоже, чтобы он его бил. Это же хорошо, что он учится общаться без насилия. — Ага, — отозвался Мирон. — У меня дел много, я позвоню позже.***
— Какого черта вы там делали?! Адиль качнулся с пятки на носок в пятый раз, пряча за волосами озорную улыбку, Круппов же не изменил своему каменному лицу. — Я же запретил лазить по бытовкам! Вы одурели в листья прыгать с крыш? Там высоко, разбиться в два счета! — Александр Дмитриевич, ну это же не высота для меня, сами понимаете, — легко пожал плечами Адиль, в доказательство приподнявшись сантиметров на пятнадцать над полом и зависнув там. — Да бог уже с тобой! — взвыл директор. — Но ты-то куда, Круппов?! Был хороший мальчик, приличный, а как с этим начал возиться — все в тартарары сразу полетело! — Извините, — ровно бросил мальчик. — Что «извините»?! Я если бы лысым не был, я бы уже поседел с вами давно! Первый год таких невыносимых воспитанников! Дверь распахнулась без стука, и порог легко перешагнул Мирон с забинтованной и примотанной к шее левой рукой. Сега зыркнул на Адиля, а тот одними губами шепнул: «это Мирон Янович». — Как дела? — поинтересовался Мирон, окидывая детей внимательным взглядом и проходя к столу Ресторатора. Александр Дмитриевич мгновенно поднялся с кресла, уступая место Фёдорову. — Нормально, — настороженно ответил Адиль. Сега промолчал. — Опять натворили что? — поинтересовался Мирон уже у директора. — Скакали по бытовкам, — устало сообщил Ресторатор. — Крыши пять метров. — Способности использовал? — ровно, без строгости поинтересовался Фёдоров. — Угу, — кивнул Адиль. — Молодец, тренировки это хорошо, — кивнул Фёдоров. — Александр Дмитриевич, оставьте нас с мальчиками. Сегодня от него почему-то шло ощущение иррациональной опасности и напряжения. А ещё Жалелов внимательным взглядом приметил небольшое пятнышко крови на уровне живота Мирона и тёмные бинты под тканью рубашки. Ресторатор ушёл быстро и послушно, а Фёдоров тяжело облокотился на стол, оперевшись подбородком на сложённые в замок руки, и вдруг остановился внимательным взглядом на Круппове. — Одержимый, значит, — прищурился мужчина. Сега вновь не ответил. — Полагаю, со способностями к контролю сознания. Иначе не могу связать, зачем Адилю нужно было это заклинание, — продолжил Фёдоров. — Какое заклинание? — мрачно поинтересовался Круппов. — Да не важно, — отмахнулся Мирон. — А ты хорошо врешь, Адиль, я бы не додумался, если бы Серёжу не увидел. Ну что, учиться ко мне пойдёшь? Жалелов стойко выдержал цепкий взгляд Фёдорова. — А ничего плохого со мной не произойдёт, если я у вас учиться буду? — скупо спросил Сега. — Ну, это опасная работа. Зато ты будешь владеть способностями в полной мере, — спокойно ответил Мирон. Жалелова в Фёдорове напрягало многое, кроме отношения к ним, детям, как к равным. — Хорошо, — помолчав, кивнул Сега. — Вы, может, вместе жить хотите? — поинтересовался Фёдоров. Мальчики переглянулись, а после Жалелов озвучил общее решение: — Хотим. — Завтра за вами заеду, — кивнул Фёдоров, поднимаясь на ноги и выходя из кабинета. Ресторатор вернулся спустя минуту, сунул Жалелову ключи от комнаты, негромко добавив: — Жить вдвоём будете, так Фёдоров распорядился. Вещи сами перетащите? — Справимся, — брякнул Адиль, растягиваясь в улыбке.***
Классическую вечернюю лёгкую и спокойную тишину сегодня разрушали безжалостно. Детдом сшуганул под вопли со второго этажа, кто-то даже повысовывал головы из дверей, чтобы узнать, что происходит. — Да пошёл ты нахуй!!! Я, блять, сказал меня не трогать, пока я тренируюсь!!! — Да я просто советом хотел помочь! — шикнул в ответ Круппов, выскакивая из комнаты в коридор. — Ну и знаешь, пошёл ты сам нахуй! — Вот и вали! — Вот и свалю! Дверь оглушительно захлопнулась, скрыв внутри взбешенного Адиля. Сега двинулся по коридору широкими шагами, взглядом едва ли молнии не меча. Жалелов тут же снова открыл дверь и метнул в друга одеяло с подушкой. Те пролетели неестественно далеко и были остановлены крепким ударом ноги Сеги с разворота, пришпилившим постельные принадлежности к полу. — Боец хуев!!! — рявкнул Жалелов, снова захлопывая дверь. — Вот урод, — зашипел себе под нос Круппов, собирая в ком своё белье. — Что происходит? — запоздало объявился Ресторатор с сонным видом. — Да ничего, Александр Дмитриевич, — ровно сообщил мальчик, борясь с желанием нарушить запрет Мирона и применить на директоре способности, чтобы не объясняться за сваленные на плече одеяло с подушкой. — Ты куда это собрался с постелью? — хмыкнул мужчина, потирая левый глаз ладонью. — И что за крики? Да ещё и матом? — Не обращайте внимания, мы так, повздорили. Я на чердак пойду посплю. — Мальчики, молодо-зелено, — вздохнул Александр Дмитриевич. — Пойдём, чаю выпьем у меня в кабинете. Круппов не был уверен, что был рад лицезреть директора сейчас, но отказывать ему не позволило уважение. Скомкав одеяло с подушкой в руках он побрел ха Ресторатором. Спокойным равнодушным взглядом провожал его, пока тот заваривал чай, а после обнял руками кружку, косясь на постельное белье, сваленное на грубый табурет. — Мне, вообще, не стоит задавать такие вопросы. В первую очередь потому, что я сотрудничаю с Мироном Яновичем. Во вторую — потому что ты маленький, но, мне кажется, ты поймёшь, о чем я, — серьезно начал Ресторатор. — Зачем тебе все то, что предложит Мирон Янович? — Вы просто никогда не поймёте, что значит быть одержимым. Представьте, что вы можете все, но не знаете, как это использовать. Вот без обучения я чувствовал себя так же, — спокойно ответил мальчик, прихлебывая чай. — Я так понимаю, что ты контролировал силу и до обучения. Мирон говорил мне, что это скорее редкость, чем правило, но я совсем не про это, — вздохнул Александр Дмитриевич. — Я не понимаю, зачем тебе это. Адиль — беспризорник, у него в крови драки, разбой и грабежи. Но ты же умный мальчик, ещё и из, насколько я понял, хорошей семьи… — Вы не правы, — аккуратно подметил Сега, мотнув головой. — Адиля, вообще-то, на улицу его же родители выкинули, настолько испугались его способностей. Они у него очень рано проявились. — Не знал, — кивнул директор. — Но ты-то тут причём? Круппов замолчал, долго смотрел на крепкий чёрный чай, колышущийся в кружке, а после коротко бросил: — Бабушка говорила мне, что папа был рыцарем. Но сейчас я понимаю, что он был бандитом, и делал ужасные вещи. Но для нашей семьи — для мамы, бабушки, — он был рыцарем. Он сам в это влез, папа точно-точно был обычным человеком. А у меня нет выбора — внутри меня демон. Я сам — разрушение. Значит, единственное, что я могу, это постараться быть рыцарем хоть для кого-то. — И для кого же? — Ну хоть для Адиля, — пожал плечами ребёнок. — Он же совсем один. И я один. Ресторатор не понаслышке знал, что тема одиночества для сирот бывает жутко болезненной, оттого ее в этих стенах редко касались, особенно сами дети по собственному желанию, а потому Круппов, так спокойно высказывающий подобное, вызвал иррациональную жалость в давно привыкшем директоре. — Но ты ведь не один. У тебя есть я, Мирон Янович. Вы с Адилем можете на нас положиться. — Не можем, — мотнул головой Сега. — Не обижайтесь, но не можем. Я пойду, Александр Дмитриевич, спасибо большое за чай. Круппов легко взвалил постельное белье на руки и побрел к чердаку. Мирон Янович за все это время четко донёс ему две вещи: он может со своими способностями во много раз больше, чем сейчас, и из него выйдет хороший колдун. Второму факту завидовал Жалелов, но беззлобно. Оба мальчика быстро выяснили, что способности Адиля более пригодны в бою, сильнее и куда лучше ему поддаются. А Мирон спокойно и рассудительно объяснил, что на драках применение способностей одержимых не заканчивается, и большую часть времени им придётся думать, а это сложнее. Поэтому у Круппова поверх домашней работы со школы лежали десять томов по колдовству и пятнадцать приемов со способностью. Первые нужно было изучить, вторые — отработать до автоматизма. На сон времени у них с Адилем оставалось мало, но в таком возрасте спать по три-четыре часа в сутки давалось легко. Сега учился очень внимательно, не упуская ни одной детали, и сейчас забрался на чердак, пробрался через сваленный там хлам, скинул постельное белье на старую, ещё советскую кровать с разогнувшимися крючками на сетчатом дне, а сам сел с книгой по защитной магии. Адиль невероятным образом умудрялся регулярно доводить спокойного мальчика до белого каления, но при этом Сега чувствовал иррациональную привязанность к нему за эти два месяца. Когда он только сюда попал, он был убеждён, что друзья ему не нужны, но под напором не в меру наглого сверстника это утверждение рухнуло с легкостью. Адиль, несмотря на их бесконечные ссоры, за Сегу вступался в секунду, даже на Мирона Яновича наехал один раз. Фёдоров тогда дал Круппову непосильное задание: выкачивать из людей информацию за пять лет их жизни сразу, причём делал это под секундомер. За пять минут ему нужно было подчинить сознание, заставить жертву доставать из памяти информацию и выкачать ее. Непрямое запоминание всего взятого из чужой памяти проходило куда быстрее, но нагрузка на сознание Сеги была невероятная. В конце концов Круппова накрыло отходняком и ударило в голову: его затошнило, кровь пошла носом, голова закружилась, а после он и вовсе отрубился на пару минут. Жалелов, тренировавшийся рядом с меткостью в метании предметов при помощи силы, взбеленился за пять секунд, обругал Фёдорова, тот даже, кажется, был удивлён. Сега сосредоточился, напряг руки, прошептал заклинание и пустил силу.