Розы падают на гроб Господен

Адиль молчаливо вытирал волосы, сидя на постели и читая книгу, расположившуюся у него на коленях. Они уже помирились, ещё с утра, но гордость обоих не позволяла как обычно болтать друг с другом ни о чем. Впрочем, такое происходило не в первый раз и оба не сомневались, что завтра все уже будет как обычно. Круппов добил последнюю страницу и наконец-то отложил книгу, с силой потирая веки пальцами. Три тома за день — это пока его рекорд, оставалось только уложить всю полученную информацию. Время близилось к трём часам ночи, и надо было срочно засыпать, чтобы встать к урокам вменяемыми. — Мирон деньги оставил. Я в тумбу убрал, — заговорил первым Жалелов. — Хорошо, — кивнул Сега. — Слушай, а как думаешь, сколько ему лет? — За сотню, наверное, — задумчиво пожал плечами Сега. — Он ведёт себя с нами так, будто мы уже далеко не первый его опыт. Подозреваю, что до нас были другие его ученики. — Думаю только, что взрослые. Мирон вообще не общается с нами, как с детьми, не думаю, что у него есть опыт работы с нашими ровесниками, — кивнул Адиль. — Ты вообще считаешь, что это нормально — давать детям нашего возраста стволы и холодное оружие? — Ну это ж пока пневматические пистолеты и деревянные бакены, — передернул плечами Адиль. — Ты же понимаешь, что через годик это уже будут травматы и ножи, катаны, или ещё что-то, — мрачно заметил Круппов. — Мы знали, на что идём, — хмыкнул Адиль. — Давай спать, а то я завтра выпилюсь с этой физикой за девятый класс. Круппов кивнул, захлопнул книгу, дошёл до выключателя, а после забрался под одеяло. Сон ему сегодня не шёл: в голову то и дело лезли мысли о погибшей семье. Он очень хорошо помнил отца. По общепринятым меркам его едва ли можно было назвать хорошим человеком, бабушка всегда тяжело вздыхала и раздосадовано качала головой, когда речь заходила про дела отца, а маленький ещё тогда Серёжа продолжал без устали приставать к ней с вопросами про то, кем работает папа. Но при этом ему ведь удавалось быть душой компании, любить бабушку и сына искренне и чисто. Папа всегда тратил время на Сегу, всегда находил час, чтобы помочь бабушке по хозяйству. Папа умудрялся быть безжалостным бандитом и при этом оставаться хорошим человеком для семьи и друзей. Круппов понимал, что его ждёт похожее на отца будущее, но боялся, что он не сумеет остаться хорошим. Он ворочался целый час под тяжелое дыхание Адиля во сне, пока не вздрогнул, когда Жалелов вдруг вскрикнул и вскинулся, резко просыпаясь. — Ты чего пугаешь? — неожиданно по-детски бросил Сега, садясь на постели. — Кошмары, блять, опять, — вздохнул мальчик, вытирая лоб от холодного пота рукой. — Да ладно? Я никогда не замечал. — А ты дрыхнешь как убитый всегда, — фыркнул Жалелов, стараясь унять дрожь в руках. — Почему не рассказывал? — Ну… это, наверное, не то, о чем просто так рассказывают. — Стыдишься собственных страхов? — А кто не стыдится? Сега промолчал, лёг назад, заложив руку под голову. — Снится-то что? — Детство, в основном, — коротко бросил Адиль, тоже ложась на свою кровать. — Я же говорил, что меня родители на улицу выкинули. Ну, я родился в селе в Казахстане, способности там чуть ли не к ведьмовству приравнивались. И вот отец меня пиздил. До тех пор, пока я не овладел способностями настолько, что смог ответить, и сильно. Лет шесть мне было. Вроде и похер, но осадочек остался. Вот, до сих пор снится, как он меня бьет, а я даже ответить не могу, стою, не шевельнуться, маленький и слабый… — А у меня папа добрый был. Но, наверное, только со мной и с бабушкой. — У меня со всеми был добрый. Кроме меня. Может, оно и к лучшему. Смотреть на то, как он бьет мать, я бы не вынес, — хмыкнул Адиль. — А я бы не хотел иметь на своём счету убийство до перехода в среднюю школу. — Блять, Диль, — Сегу почему-то удивительно тронуло, — если что, то на меня можешь положиться. Я тобой дорожу, я и дорожить буду, пока не умру. — И я тобой, — кивнул Жалелов, а после вдруг косо усмехнулся. — Вместе против всех? Даже против Мирона Яновича, если понадобится? — Ага. До конца, — так же усмехнулся Круппов. — Мне может к тебе перелечь? Многие из тех, кому кошмары снятся, лучше спят с кем-то. — Да ложись, — пожал плечами Жалелов. — Вдруг поможет. Да и теплее, а то у окна одна створка выбита до сих пор.

***

— У мальчика удивительные способности, — хмыкнул Шило, неотрывно глядя в окошко за тренировочным залом. — А второй — удивительный эмпат, и не менее удивительный умница. Только почему они у тебя матерятся как сапожники? Мирон не выдержал, расхохотался. Он даже не обращал уже внимания на перепалки детей, которые, не стесняясь его, крыли друг друга матом, а следом изящно и вежливо соскакивали на «вы» в его сторону. — Детдомовцы, Антон. Я же не педагог, только в некотором смысле, — просмеявшись, улыбнулся Фёдоров. — Способности Серёжи тоже сильны. Как думаешь, смог бы продавить его своим безукоризненным обманом? — Может и нет, — пожал плечами Шило. — Но в любом случае, это лучше не проверять. У менталистов неустойчивая психика. — У этого психика стальная, — усмехнулся мужчина, складывая руки на груди и продолжая наблюдать за детьми, переругивающимися в процессе спарринга. — Адиль ему каждый день мозг выносит — и ничего, ему хоть бы хны, собирает шмотки и на чердак идёт спать. Даже по моим меркам — это два крайне неожиданных экземпляра. — Умеешь ты искать таких, — хмыкнул Черняк. — Оба с характером. С воспитанием-то справишься? — Ну вырастут как-то, — фыркнул Фёдоров. — Главное, чтобы образованными и сильными. — Не рано ты их на спарринги выгнал? Дети ведь. — В наши времена одержимых и колдунов с самого детства учили при дворах, и ничего, мы выросли. — В наши времена обучали мастера, которые ладили с педагогикой. И ты-то такого не застал, ты же выскочка из села. Я вот все помню, и до четырнадцати нас учили танцам, игре на музыкальных инструментах, языкам и фехтованию, а по колдовским дисциплинам только теории. Это уже потом начиналось все с боями и способностями. — Ну-ну, — поджал губы Фёдоров. — Я начинал их ровесником. — У тебя была цель. Ты сам себе такой путь выбрал. У них цели нет. — У них и выбора нет, — отрезал Мирон. — Может забрать кого захочешь? Поучить чему? — Ой, не хитри, Мирон, — улыбнулся Шило. — Это твоя головная боль. Я и так согласился лично перевезти младшего Лазина из Ухты сюда. — За что тебе огромное спасибо. — Лучше бы оставил ты его, он же не особо сильный одержимый, — вздохнул Антон. — Класс Б, не выше. Пусть бы сидел себе, обычным человеком вырос. — Чутьё мне подсказывает, что мальчик может пригодиться. — Как цинично, — хмыкнул Шило. — В любом случае, я больше не желаю быть причастным к этой истории. Мальчика привезёт Фельдман завтра. Только не начинай с ним тренировки прямо с восьми лет. — Ладно, уговорил, — легко рассмеялся Мирон. — Пойду я, остановлю их, а то под Адилем очень угрожающе гнётся балка. Шило молча двинулся назад, к выходу. Фёдоров знал, что тот никогда его не любил, Антон, воспитанный в реалиях того прошлого, что было у одержимых, не понимал его, выходца из мрачной действительности. — Жалелов! — рявкнул Мирон в дверь. — Не вздумай! Это несущая стена, ты мне этаж обрушишь! — Я аккуратно! — выкрикнул в ответ мальчик, подлетая наверх. Сега молчаливо повторил попытку сделать направленный воздушный поток, задел Жалелова, осваивающего прыжки на пять и больше метров, тот рухнул на пол, матерясь в полный голос. — Сега, бля, колдун хуев, я прыгаю за счёт занижения своего веса! Ты можешь хоть смотреть, что делаешь и куда направляешь?! — отряхиваясь, завопил Жалелов. — Не хрустальный, не ори, — отмахнулся Круппов, повторяя пассы. — У меня от вашего лексикона уши вянут, — поморщился Фёдоров. — А вы не слушайте, Мирон Яныч, — фыркнул Жалелов. — Не наглей, — устало вздохнул Мирон. — Отвлекитесь на пару минут, мне надо с вами поговорить. Адиль опустился на пол, тяжело дыша, а Круппов громко захлопнул книгу. — Завтра приедет ещё один воспитанник. Он тоже одержимый. Когда он подрастёт — вы сами будете его учить, а пока должны будете за ним приглядывать. — Зачем вообще за ним приглядывать? — поинтересовался Жалелов. — Одержимые должны держаться вместе, — ровно напомнил Фёдоров. Мирон часто повторял это им обоим, и, на удивление, мальчики все прекрасно понимали. — Завтра вас вызову в кабинет, чтобы познакомились, — хмыкнул мужчина. — Можете продолжать тренировку, зайду через пару часов.

***

— Знакомься, Максимка, это Серёжа и Адиль. Они будут за тобой присматривать, пока я буду работать. Фёдоров легко потрепал большеглазого мальчика по голове и подтолкнул его чуть вперёд. Старшие же замерли в нерешительности у порога. — Привет, — чуть смущенно улыбнулся совсем ещё мелкий, худощавый восьмилетний малыш. — Ну здравствуй, — хмыкнул Адиль, присаживаясь на корточки. Для одиннадцати они с Сегой были непорядочно высокими и крепкими акселератами, а потому возвышались над ребёнком на добрые полкорпуса. — Я управляю холодом, — тихо бросил Макс, глядя на Адиля безбоязненно и ровно. — Он контролирует гравитацию, а я — чужие мысли, — сообщил Круппов. — Покажите Максиму детдом. Жить он пока будет с вами, чуть позже, когда я привезу ещё его ровесников, переселим его, — коротко сообщил Фёдоров, взглядывая на свои наручные часы. — Я начинаю опаздывать, ведите себя прилично, увидимся завтра. Сега поднял с пола сумку мальчика, закинув ту за плечо. Адиль поднялся на ноги, окинул взглядом молчаливого Ресторатора и коротко бросил: — Пойдём, что ли? Они вышли из кабинета: старшие чуть впереди, а Макс еле поспевал следом. — Как фамилия твоя? — односложно поинтересовался Адиль. — Лазин. Макс Лазин. Меня сюда из Ухты привез дядя Фельдман, а Мирон Янович ко мне иногда заезжал, — рассказал парнишка, семеня за семиклассниками. — Тебе способности хорошо подчиняются? — Нормально, — пожал плечами мальчик. — Ну, Мирон Янович сказал, что у меня не самые сильные способности, но это и не важно. — Почему же? — хмыкнул Круппов. — Потому что есть много других важных вещей, — просто ответил ребёнок. Адиль неуверенно передернул плечами и спустился по лестнице. Лазин заторопился, стараясь догнать Сегу, поравнялся с ним, но споткнулся об ступеньки и чуть не грохнулся навзничь. Круппов успел ухватить его на заострённых тренировками Фёдорова инстинктах. Поймал поперёк груди крепкой рукой, после замер на секунду, пытаясь понять, что сделал, а следом вернул ребёнка в вертикальное положение. — Прости, — пискнул Макс. — Под ноги, — ровно бросил в ответ Сега, продолжая идти. Лазин понятливо упёрся взглядом в ступени. — Здесь ты теперь будешь жить, — оповестил Жалелов, открывая перед мелким дверь комнаты. Наверное, от детей одиннадцати лет не следовало ожидать чистоплотности, и при раскладе, что здесь жили два малолетних парня, все было, наверное, даже сравнительно прилично. В остальном же в комнате был срач. На полу валялось несколько бутылок из-под колы, пара фантиков, в углу под замызганной шторой валялась гитара, постели были раскурочены. Максим почему-то сразу догадался, чья из них чья: на Сегиной лежало две стопки книг в ногах, а одна была открытой с загнутым уголком, чтобы не потерять нужную страницу, у Адиля же валялось всего пару книг, два хороших учебных бакена и воздушка, ведь Мирон недавно начал приучать его к разным видам оружия. — У нас вообще нечасто выдаются дни без дохуищи часов занятий от Мирона Яновича, — оправдался Жалелов своей растерянности, — поэтому, наверное, надо сделать все, что мы делаем обычно, показать тебе наш распорядок дня, а потом посидим вечером, в магазин сбегаем… — А можно? — округлил глаза мальчик. — Нет, конечно, но кто нас остановит? — хитро подмигнул Адиль. — Серег, сегодня у нас что? — Силовая, потом нужно добить «Методики обезвреживания социально-опасных одержимых» и ту фигню из криминалистики про стрельбу, оружие и пулевые отверстия, эти две книги нам Мирон обоим давал прочесть. Потом задание, у меня по менталистике, у тебя по управлению гравитацией. Ну и уроки в кои-то веке не в тачке по пути на тренировки будем делать, — перечислил Круппов. — А, ну нормально, за часов пять управимся, — пожал плечами Жалелов. — У вас так много дел! — искренне ахнул Максим, переминаясь посреди комнаты. — Да это не много. Одевайся тепло, мы занимаемся на улице, — хмыкнул Жалелов. — Я на севере родился, я к холоду привык, — пожал плечами ребёнок, послушно натягивая куртку, которую держал в руках. — Не мерзляк, значит? — усмехнулся Адиль. — Наоборот, — буркнул мальчик. — Из-за способности постоянно мёрзну. — Плохой контроль? — Нормальный, наверное, — неуверенно пожал мальчик плечами. Старшие синхронно перемотали запястья эластичными бинтами, проигнорировали куртки и в одних футболках поползли на улицу, стараясь не идти слишком быстро, чтобы мелкий за ними успевал. Макс же семенил следом, нацепив шапку ушанку чуть ли не до носа. Они остановились только на заднем дворе, где между гаражами стояли две косо, но надежно сколоченные лавки, турник и большое количество пятилитровых бутылок разной степени наполненности, заменяющие гири. — Тут посиди, — коротко сообщил Адиль, вставая в упор лёжа. Они оба сделали четыре захода по тридцать отжиманий, шумно дыша, пресса — сто пятьдесят, поднимали на бицепс пятилитровые бутылки на обе руки и делали ещё много всего, за чем завороженно наблюдал Макс. — А вам сколько лет? Пятнадцать? — Двенадцать, — отозвался Жалелов. — Правда? — округлил глаза мелкий. — Обалдеть! Они занимались около часа, а после уселись рядом с Максом на лавку и прикурили сигареты под удивленный взгляд ребёнка. — А так можно? — А кто нам что сделает? Привыкай, мы тут особняком, нас все боятся. Даже Александр Дмитриевич. — А его-то вы зачем пугаете? Он же хороший, — искренне не понял Лазин. — Мы его не пугали, — усмехнулся Жалелов, — он сам нас боится, из-за способностей. Погнали в магазин. — Мне с вами можно? — Ну пойдём, — пожал плечами Круппов. Макс пролез следом за ними в дырку в заборе, а после ухватился за руки парней, пристраиваясь между ними. Круппов удивленно осмотрел маленькую ладошку, сжимавшую его руку. Он странно себя чувствовал по двум причинам: во-первых не умел общаться с детьми, во-вторых сомневался в их с Адилем педагогических способностях, а в-третьих вдруг почувствовал некоторое отвращение к тому, что маленького ребёнка будут приучать к насилию и убийствам. Сам-то он вырос в семье бандита, и его все это не пугало, а вот мальчик казался выходцем из интеллигентов. — Че завис? — фыркнул Жалелов на Сегу. Они пошли дальше, Круппов со странным ощущением сжимал ладошку ребёнка. Макс рассказывал про то, как много снега выпадало в Ухте, как они рыли тоннели в сугробах в предыдущем детдоме, Адиль внимал, а Сега погряз в своих мыслях. Пока их троих не тормознули четыре молодых парня лет двадцати во дворах прямо у магазина. Самый большой из них был выше Адиля на полторы головы и отличался некрасивой щербинкой между зубов. Он небрежно схватил Жалелова за плечо, а Адиль тут же скинул его руку, подняв поледеневшие глаза. Круппов поджал губы, а Максим ойкнул. — Бабки сдаём, мелкотня, — сообщил большой. — С какой это стати? — поинтересовался Адиль. — Ты не оборзел, выблядок? Глазки-то злые, сирота что ли? — Мирон запретил использовать способности вне детдома и тренировок, — ровно напомнил Круппов, глядя на вскипающего друга и прижавшегося к его боку Макса. — Думаю, эту ситуацию он нам простит, — оскалился Жалелов. — Мелкому глаза закрой. — Сам? — осведомился Круппов, прикрывая ребёнку глаза, пока четверо ничего не понимали, не угадав с предполагаемой реакцией и переглядываясь. — Ага. Адилю хватило трёх минут. Он метнулся, пригнувшись, снизив свой вес, легко прошмыгнул между руками одного из взрослых, а после, судя по хрусту тазовых костей того, что был толще всех, повысил вес конечностей, ударив прямо с ноги ровно в копчик. Второй лёг с одного тычка: Адиль тут же поменял направление удара, поставив ногу и вломив тому лбом в нос. От удара третьего Жалелов успел увернуться и вырвал бетонный бордюрный блок при помощи силы, метнув тот ему по ногам, а небольшой отколовшийся кусок бетона отправил четвёртому между глаз. — Пережестил, — поморщился Сега, оглядывая бессознательные тела. — Не сдержался. Макс вновь тихо ойкнул, едва Сега убрал с его глаз свои руки. — А если они в полицию пожалуются? — негромко спросил младший. — Навряд ли вообще кто-то будет что-то делать. А если и будут — то никто не поверит, что их избили семиклассники, — усмехнулся Жалелов. — Только Мирон нас сожрет, — мрачно добавил Круппов. — Да, поорет конечно…

***

— Они вернулись с пивом! Мало того, что курят, теперь ещё и пьют! — не поздоровавшись, завопил Ресторатор. — Пусть пьют, — вздохнул Мирон, облокотившись на стол. — Им по двенадцать!!! Какое «пусть пьют»?! — Саш, — тяжело вздохнул Фёдоров. — Они спят по три часа в сутки, тренируются со способностями по шесть, учатся по всем дисциплинам — моим и общеобразовательным — по восемь, упражняются в рукопашном бою два часа, в бою с оружием ещё два, и три часа остаётся на перекусы в течение дня и принятие душа. Это весь их день. Ты думаешь, в таком возрасте им это легко даётся? Посмотри на других их ровесников — из них половина все ещё крапиву палками пиздит, а у этих нет лишней минуты на сон. Я считаю, что если взрослые ответственные люди хотят выпить после тяжелого дня — то они могут себе это позволить, разве нет? Мирон заглянул ему в глаза очень вкрадчиво. — Наверное, могут, — тяжело вздохнул директор. — Но это же нечестно, ты их детства лишил… — Детства их лишили ещё до меня. А я даю им взрослую жизнь. — Взрослой жизнью они ещё нажрутся, одержимые же долго живут, — устало потёр затылок Ресторатор. — Ладно, тебе лучше знать.