Дешёвые фокусы

      Джеймс покинул таверну с чувством нарастающей тревоги, играющей на его воспоминаниях траурную бардовскую песнь о месте, где закончилось его детство. Парень опустил взгляд, вспоминая дни в замке девятилетней давности.       Тогда семилетний мальчик был не в восторге от королевских владений. Некогда было даже рассмотреть что-то, кроме крыла для прислуги и библиотеки, где его похоронили среди гербов и правил всего-навсего на год, после пренебрежительного заявления дяди: «В оруженосцы не пригоден!».       Все понимали, что тогда его взяли из жалости и то, чтобы просто научить грамоте. Джеймс понимал, что место герольда должен занять родной сын, а не племянник.       «Родственник сменяет родственника не только при дворе, а и в ремесле», — подумал Джеймс, в очередной раз приняв тот факт, что стал бы лишь пожизненным подмастерье, если бы не ведьма.       Мысль о контракте вовремя взбодрила. Джеймс как раз заметил, как за поворотом узенькая порослая тропа резко расширилась в раза так четыре и простиралась на пять сотен шагов уже без единого сорняка.       «Почти дошёл», — понял парень и тотчас ускорил шаг, завидев вдали долгожданный замок, что, кажется, вырос с его последнего визита. За столько лет отсутствия парень подзабыл размеры столь масштабного строения. Волна энтузиазма накрыла его, когда он увидел зеленый-зеленый лужок с нежно белыми полевыми цветами, к которому не смели подступать городские дома. Травяное разнообразие размером с три сотни шагов близилась к реке Сенне, которая по-родственному обнимала замок, снабжая его и защищая, пока тот возвышался на своем холме в аж восемь эллей.       Парень по-молодому пробежал через луг, радостный проходит через хиленький мост, а затем поднимает взгляд на десяток разных за толщиной и высотой башен, что иглами упирались в небесную высь. К этой красоте еще нужно было добраться.       Предстояло забраться на холм, где перед подвесным мостом через вырытый ров с кольями на дне ждала пара стражников. Джеймс от их вида немного замялся, но вовремя успел набраться мужества и представился племянником герольда. Так его пропустили через толстенные крепостные стены, пройдя которые он думает-гадает как же на такой замок умудрились пойти штурмом. Он же отлично защищён: река, вал, одни крепостные стены, ров с кольями, еще одно ограждение.       Парень уже подустал, когда прошел второй палисад, что отделял ухоженный сад от входа в четырехэтажный донжон, но силы тотчас вернулись к нему, как только он переступил порог главной башни. Его несмелые шаги катились луной, отчего парень старался идти тише, буквально крадясь, что, как он понял спустя пару минут, было совсем ни к чему. Занятые работой слуги совсем не обращали на парнишку внимания. Новый паж или оруженосец приходит так же часто, как и появляется новый рыцарь.       От этого Джеймс быстро осмелел — сорвался на бег, хохоча от столь удачного начала своего задания. Во время этого жизнерадостного расположении духа парень задумался, как же ему всё-таки повезло, что его дядя именно герольд и расхрабрился ещё больше. Только советникам, герольду и дежурному часов выдается отдельная комнатушка, в которую он так набивается.       Остальным же слугам нужно тесниться в одной общей комнате с кучей соседей и ширмами, чтобы укрыться от лишних глаз.       Джеймс по старой памяти перемещался по замку. Без подсвечника его поход похож на погружение в густую темноту межкомнатных коридоров и винтовых лестниц, которые парень так не любит. Сердце здесь у него всегда начинает колотится неприлично быстро, хоть и решительный настрой его не сменился.       Отчего то тут всегда идут мурашки.        Парню полегчало, стоило ему только завидеть свет третьего этажа. Это единственная часть замка, которую он знает, как свои пять пальцев, поэтому без проблем находит нужную комнату, забыв о том, чтобы придумать дяде объяснение своего внезапного визита.       — Джеймс? Как ты сюда попал? — дядя бросил все свои настольные дела, на удивление, обрадовавшись.       — Э-э-э… — лишь смог протянуть Джеймс.       Дядя на радостях заключил брюнета в объятьях, что было чертовски на него не похоже.       — Не уж то всё-таки захотел при дворе служить? Какая удача, для тебя как раз нашлась легонькая работенка, твоя мать не пожалеет, что всё-таки забыла свою необоснованную, глупую обиду и доверила тебя. — Дядя никогда не был так рад ему, что сильнее насторожило Джеймса. — Будешь работать в замке!       Брюнет недоуменно смотрел на герольда, что запомнился ему непреклонным серьёзным мужчиной, и никак не мог понять, что так внезапно обрадовало его. Дело было отнюдь не в радости воссоединения.       — Не говори глупостей, — отозвался женский голос. — Джеймс, которого я знаю, по собственному желанию никогда не вернулся бы… Скажи честно, вместо ученичества сюда отдали?       Джеймс все ещё с опаской воспринимал происходящее, но отказаться от внезапной инициативе заработать денег не мог. При замке хорошо платят. К тому же дядя говорил, что работа не тяжелая. Освободившись от удушающих объятий, он кивнул головой, немного стыдясь того, что обманывает любимую тётю Мишель.       Она была полной противоположностью отца и его брата. За это брюнет её и любил.       — Ну хоть в школу не отправили, — мадам Теспиз нежно обняла парня, поглаживая по голове. — Хоть с хулиганами не свяжешься.       Подросток невольно прослезился от такого теплого приема за столь долгое время. Парень лишь сильнее обнял тетушку. Её гуманность и излишняя доброта побуждала мадам Теспиз заботится о Джеймсе, как о своем родном сыне.       — Ну, работа та же, что и раньше. — Дядя указал на укрытый бумагами стол. — Можем приступать к обучению, вдруг на этот раз с тебя что-то выйдет.       — Оу, уже? — Джеймс сказал это так жалобно, что Мишель не смогла не вступиться за него.       — Бенедикт! — женщина ударила своим платьем ногу герольда. — К нам племянник только-только приехал, а ты его так принимаешь! Голову ему забить всегда успеешь, а пока пусть отдохнет.       Джеймс отвернулся, чтобы дядя не увидел его злорадную улыбку.       — Тогда пойдешь с Эдвардом, ему как раз нужно в тронный зал. Он поможет тебе вспомнить замок, — дядя торопил воссоединение братьев, обнадеживающе посмотрев то на племянника, то на сына.       — Да, конечно, — отвечает брюнет, заглядывая в угол комнаты, где мирно сидел его двоюродных брат: его русые волосы аккуратно заплетены синей лентой в хвост, а сам он одет в голубой жиппон и белые чулки-шоссы, что по бокам крепились шнурками к поясу, пропущенному через верхнюю часть синих брэ.       Эдвард хороший парень, обученный манерам и грамотой, но до жути неразговорчив и равнодушен к дурачеству, он в принципе нечасто горел энтузиазмом к чему-либо, что делало его общество временами скучным для Джеймса, который не знал, что дядя его оставил исключительно из сильного желания расшевелить своего холодного ко всему сына с помощью ровесника.       Братья молча вышли из комнаты, насильно связанные между собой невидимой нитью-приказом от старших. Джеймс ходил за братом хвостиком, жадно разглядывая стены, чтобы сравнить увиденное с собственными воспоминаниями. Эдвард шел своей привычной, немного ускоренной походкой, из-за чего смиренно останавливался на каждом повороте, чтобы подождать отстающего брюнета.       Правда, он искренне не понимал, что Джеймс так высматривает в их крыле. Восточная часть для прислуг особо ничем не славилась. К украшениям можно было приписать только игру света, что создавала тёмные и светлые чередующиеся полосы в коридоре. И то с натяжкой.       «Картины!» — с ужасом вспомнил Эдвард.       Он уже позабыл, что здесь повесили тройку мелких картин, чтобы разбавить пустые стены. Парень привык не смотреть на них.       — На полотнах видны следы от ножа, потому что им вырезали глаза, для удобной слежки, — Эдвард беззаботно ответил на любопытство брата. — Когда нужно посмотреть — глаза вынимают и смотрят, а потом снова закрывают кусочками оригинального полотна.       В глазах Джеймса завис легких испуг – то ли от самого факта, то ли от спокойного тона, которым это говорил брат.       — У нас в принципе жуткие вещи с картинами происходят. Не засматраивайся на них слишком долго, — сознался Эдвард, словно стыдясь, что его предостережение кто-то услышит. — Пойдем быстрее!       Идти к тронному залу, как идти к самому сердцу. Жар оттуда расползался горячим потоком так же стремительно, как растекается в живом человеке кровь, а богатство сочиться из каждой детали: коридоры стали шире, колонны чище, арки встречаются всё чаще. Милых Джеймсу картин также стало больше и они здесь отличались исключительным мастерством. Оказалось, королева с недавних пор очень полюбила живопись.       Когда свет окрасился в красный из-за витражей, а жар начал ощущаться всё сильнее, Джеймс понял, что они на месте — в самом центре замка. И здесь брюнету резко поплохело. И если потливость, учащенное сердцебиение и тяжелое дыхание он мог списать на поднявшуюся температуру и духоту, то паранойю, что заставляла его оборачиваться каждые два шага, не мог.       — С тобой всё хорошо? — Эдвард беспокоится за дурное состояние брата.       — Конечно, просто странное чувство, — Джеймс невольно прислушивался к каждому шороху и скрипу, чтобы успокоить тревогу.       — Тогда будь осторожен с той частью замка, — шепотом настораживал Эдвард, передав подсвечник Джеймсу. — Мне здесь нужно тебя покинуть.       — Хорошо, только скажи, а кто у королевы сейчас камеристка? — брюнет надумал выполнить своё задание, пока брат будет занят своими делами, но вопрос явно застал его врасплох.       — Ну, официально её нет... — Эдвард заметно занервничал. — Не знаю зачем тебе это, но брось эту затею, она не любит новеньких.       — То есть она всё же есть? Скажи где она, мне приказали с ней встретиться, — добивался своего парень.       — Не знаю кто тебя прислал, но они знатно подшутили над тобой, — отрезал брат, уже собираясь скрыться за тяжелыми дверьми тронного зала, как сильная рука брюнета отдернула его назад.       — Даже если и так, то какая тебе разница, кто надо мной так шутит, — грозно заявил Джеймс, клещами выдирая информацию у брата. — Просто покажи как к ней добраться!       — В моих же интересах, чтобы с тобой ничего не случилось, поэтому я, так уж и быть, проведу тебя туда, — Эдвард встряхнул рукой, убирая цепкую кисть брата со своего предплечья.       — Хорошо, но перед этим назови хотя бы направление, куда мы пойдем, — уже спокойнее интересовался брюнет.       — Еще не догадался? — равнодушно сказал Эдвард, скорее констактируя факт, нежели спрашивая, а затем легонько тряснул головой, чтобы указать на продолжение коридора. — Но если я тебя не увижу в библиотеке, как вернусь, то выручать не буду.       На последние его слова Джеймс не среагировал. Он в это время был утопающим, до которого крики с берега долетали так глухо, как только может их исказить увлеченный чем-то другим разум. Джеймс целиком и полностью был заворожен той гробовой тишиной, что даже не заметил уход брата. Пыль казалась ему дымом, что изворачивается белой змеей, подсвечивается кровавым светом окон и, дразнясь, подзывает к себе.       Джеймс ступает в сторону змеиного логова. Его аккуратный шаг эхо разнесло к небывалым парню масштабам скрипа. Брюнет от этого застыл на месте, словно выжидал какого-то действия в ответ, но не увидев ничего подозрительного, все же поддался любопытству.        Он размеренным шагом начал оглядывать роскошный проход, останавливаясь у каждой картины с пейзажем, коих здесь было бы абсолютное количество, если бы не один портрет, у которого он остановился дольше положенного. Малюсенькая смазанная картина с темной фигурой, которую не разглядеть даже при подсвечнике, как бы ни старался, вызывала подозрения.       Парень не смог понять, что же его в ней так напрягало, того и бросил эту затею, продвигаясь чуть ли не до самого поворота, как резкий звук невольно повернул его голову к месту происшествия.        Та самая маленькая картина упала с гвоздя.       Джеймс напряженно осматривает пространство вокруг себя. Ко всем падающим звукам сейчас он относиться с особым подозрением. Нервно зглотнув, парень всё же пошел вешать полотно обратно. По спине пробежали мурашки.       Джеймс обернулся пару раз, вглядываясь в пустоту, но чувство, что за ним наблюдают всё сильнее надоедало. Спустя пару шагов к чувству добавились еще и громки увесистые шаги за спиной. Джеймс замер, как только услышал их.       Ноги стали совсем как ватные. От испуга парень уже не мог пошевелить ни единым пальцем. Затем, его затылок окропило чужое ледяное дыхание. От этого все волосы стали дыбом. Джеймс зажмурился, не в силах обернуться. Он простоял в уязвимом состоянии пару минут, пока не осмелел, чтобы посмотреть за спину.       Никого.       «Может сквозняк?» — парень усмиряет паранойю.       Глубоко вздохнув, Джеймс поднимает полотно, чтобы повесить, но тут же бросает его снова на пол.       — Господи помилуй! — Выкрикнул Джеймс завидев картину.       Думает привиделось, того поднимает полотно вновь. Парень вглядывается, но тёмной фигуры найти уже не может. Это был обычный лесной пейзаж. Джеймса бросило в холодной пот, он медленно отодвигается в сторону выхода, стараясь наладить дыхание и усмирить бешено колотящееся сердце, как сквозняк вмиг затушил все три свечи.       Джеймс вздрагивает, выпустив подсвечник из рук. С коротким криком Джеймс бросается бежать до самой библиотеки. Затем мигом в неё залетает, но споткнувшись об порог, падает на пол, проскользив на коленях до самой середины комнаты. Тихо застонав, парень остался лежать на полу еще с минуту, прежде чем нашел силы встать и осмореть комнату.        За девять лет библиотека так и не изменилась: небольшое помещение всё так же прекрасно освещается тремя окнами. В самом центре стоит прямоугольный письменный стол с подсвечником для комфортного чтения, по бокам от него симметрично расставлено шесть шкафов, а в дальних углах стоят по два пюпитра с массивными рукописями, стену украшал портрет королевской семьи.       Вот тут Джеймс и заметил неладное. Он помнил картину совсем другой. Помнил гордого короля, обнимающего за плечи своего старшего сына. Помнил счастливую королеву, что положила свою бедную руку младшему сыну на кудрявую голову, а второй обнимала юную принцессу.       Но сейчас Джеймс увидел лишнюю особу на полотне: девушка с бледной, как у покойника кожей, и вьющимися каштановыми волосами стояла за правым плечом королевы. Она одета как служанка, что сильнее сбивало с толку.       «Кто это? — парень всматривается в портрет. — Что она делает рядом с королевской семьей?»       Джеймс подошел в плотную. С такого расстояния видно каждый мазок.       «Прислуг не изображают на портрете с монархами… — парень не мог понять причину появления новой личности на картине.       Джеймс отошёл от полотна, не найдя ответ, а затем снова взглянул на картину, но с середины комнаты       — Что за чертовщина! — испуганно крикнул Джеймс, не увидев уже той девушки на полотне.       Брюнет еще несколько раз испуганно взглянул на картину и, убедившись, что с портретом всё в порядке, выдохнул с облегчением.       В попытках отвлечься от странных вещей парень осмотрел книги в поисках той, что задержит его внимание. В глаза сразу же бросилась огромная, открытая на середине рукопись, чья ценность не подлежала сомнению: её приковали цепью к подставке.       Джеймс осторожно подошел к ценности. Её содержание целиком и полностю состояло только из списка либо отмеченых, либо вычеркнутых имён. Одно из отмеченных странным образом Джеймс даже узнал. Имя того богатенького сынка де Бо так же было здесь, что заставило подростка снова скривиться от злости.       — Еще не передумал? — раздался знакомый голос. — Если чувствуешь, что это плохая затея, то скажи.       — Не передумал… — голос Джеймса звучал уже не так уверенно как раньше. — Просто захотел перенести поход. Брюнет снова уставился в страницы с именами, не понимая к чему там пометки.       — Всё в порядке? — Эдвард чувствовал что-то неладное.       — Да… — неуверенно протянул тот, а затем умоляюще посмотрел прямо в голубые глаза собеседника, — будет, если ты мне поможешь.       Эдварду оставалось лишь тяжело вздохнуть и выслушать гостя. Джеймс растянулся в довольной улыбке перед тем, как рассказать, что ищет здесь кое-что о магах. Эдвард же, на удивление, принял сторону Джеймса и после чистосердечного рассказа, что привело брюнета сюда, согласился помочь, сказав, что поиск книг не такая уж и большая услуга.        Рядом с Эдвардом чертовщина не рисковала показываться, поэтому Джеймс успел отдохнуть от тревожных мыслей. Вместе они тщательно искали обещанные Мартином книги до самого заката. Рукописи с верхних полок доставать было особенно затруднительно. Одна свалилась Джеймсу прямо на ногу, а вторая ударила парня по голове, отчего тот заскулил, как настоящий щенок. На лице Эдварда в этот момент не было ни намека на насмешку, лишь каменное равнодушие, за которое Джеймс был ему искренне благодарен. К глубокому вечеру парни без сил сидели на полу, опираясь на стену и шкаф. Они перевернули всю библиотеку, но про магов была лишь та странная рукопись с именами, чем Джеймс был крайне опечален.       — Я не верю, что здесь нет ничего подходящего! — голос Джеймса задрожал от такой горькой неудачи.       — Мы уже всё посмотрели, — устало ответил Эдвард, укромно умостившись в углу комнаты, прикрыв глаза.       — Мне говорили они здесь есть… — с грустью в голосе произнес Джеймс. — И что же тогда читать?       В ответ на это заявление двоюродный брат показал книгу с геральдики, а затем тотчас пригнулся от летящей в него тряпки.       — Все равно придется учить, — констатировал факт Эдвард.       — Может тогда все же пойдем к камеристке? — отчаянно предложил Джеймс.       — Ты всё же не передумал… — томно пробормотал Эдвард. В его голосе можно было услышать тонкую ноту каприза.       — Не передумал! — Настойчиво заявил брат. — Я должен выполнить задание...       — Она чаще всего обитает в коморке часового мастера, — сдался Эдвард, понимая, что брюнет не отстанет.       — Проведи меня туда прямо сейчас! — жалобно вопросил брюнет.       — Ладно, — Эдвард тотчас встал с пола, забрал со стола второй подсвечник, добавив: — Западное крыло очень темное, поэтому, я надеюсь, что ты уже перестал бояться темноты.       — К-конечно, — плохо соврал Джеймс, последовав за братом.       Они поднялись на четвертый этаж, где Джеймс плохо смотрел под ноги, в попытках угнаться за Эдвардом, и чуть ли не упал прямо на лестнице. Потом повернули направо и шли вперед к западной башне по темнейшему коридору в полной тишине, словно целую вечность. В часовой башне храбрый настрой Джеймса сдуло сквозняком. Ему снова стало казаться, что он слышит чей-то шорох между ударами, пока поднимался на верх. В темноте постоянно начали мерещатся взгляды, уставленные прямо на него, а ноги снова цеплялись об слишком высокие ступени.       Глубоко вдохнув сырой воздух, он в притык подошел к Эдварду, который лишь удивленно посмотрел на проявление самой настоящей трусости, заставив брюнета сгорать со стыда всю оставшуюся дорогу, ведь отойти он не решался. Парню было намного спокойней ближе к подсвечнику, которым Эдвард безмятежно рассекал черную густоту, где брюнет уперто видел чудовищ. К счастью для Эдварда, чем ближе к часам — тем смелее становился брат. Юноша привык к громким ударам, а плохое предчувствие всё быстрее уходило, сменяясь его привычным любопытством. К тому же, комната вверху отлично освещалась через большие окна. Ночь сегодня, на удивление, ясная.       Джеймс спустя пару минут с нескрываемым интересом осматривал всё вокруг. И конечно же, его, как и всех, кто был здесь раньше, очаровывают часы. Только сами гири весят несколько человек вместе взятых. Деревянные доски, шестерёнки и палки сложены в грандиозное единое целое. Не верится, что это дело рук обычных людей и построено без капли магии. Всё приводиться в движение через жесткие соединения. Гигантские шестеренки и механизмы послушно взаимодействуют друг с другом, а Джеймс упорно пытается рассмотреть как, но Эдвард за рукав оттянул его от экспоната и повел на к последней лестнице. Она вела в комнату мастера, что до недавнего времени присматривал за всем этим и заводил грузы для работы часов.       — Тебе туда, — Эдвард легонько толкнул брата в спину, подгоняя вперед. — Я буду внизу, кричи громко, если что.       Джеймс тихо посмеялся с последней реплики. Потом шустро забрался наверх и, немного поколебавшись, всё-таки взялся за ручку пошарпанной двери.       С порога парень первым делом заметил маленькое окно и настоящую роскошь –собственную печку, которая, к великому сожалению, не работала.       «Что за холоднокровный человек здесь живет», — подумал брюнет, потерев плечи, чтобы согреться в холодной комнате. Потом его взор упал на кровать и мятую рукопись под ней. Последним он заметил маленький сундук.       Деревянный пол не одобрил гостя, провожая каждый его хозяйский шаг противным скрипом. Под лунным светом Джеймс берется распрямлять и читать листы, подписанные именем «Хелига».       Парень обернулся, завидев имя автора, но, никого не заметив в комнате, начинает быстро пролистывать сшитую тетрадь.       «Алхимия подвластна даже простым людям», — короткая надпись произвела на бедного парня такое впечатление, что он перечитывал её еще несколько раз, при этом снова и снова отвлекаясь от волнения и чрезмерного ликования.       — Вот о чем говорил Мартин... — парень не верит своим глазам, читая, как автор говорит о соединении магии и науки. Джеймс улавливает ключевые слова и тонет в собственных фантазиях. С этим он сможет практиковаться в магии ещё даже не получив сил от ведьмы, а это радует его больше всего на свете.       От рукописи парня отвлек громкий звук чего-то падающего. Парень обернулся и обомлел. Возле порога лежал всего один лист и подсвечник.       Тот самый подсвечник, который он выронил в коридоре.       Сердце застучало быстрее, а на голове появился ещё один седой волос. Парень совсем не хочет читать записку, но путь отступления лежит через нее, отчего парень тщетно пытается востановить сбивщееся от волнения дыхание и медленно подкрадывается к выходу.        В проходе Джеймс закусил губу до крови и вопреки собственному плану всё-таки подбирает послание.       «Не хорошо читать чужие дневники», — читает про себя брюнет и тут же отводит взгляд на место, где лежала рукопись.       Её там больше нет.       Брюнет смял лист бумаги, выкинув прямо в середину комнаты, срываясь на крик, и, тем самым, злясь на ту самую силу, что забрала у него возможность пробиться в маги.       На эту дерзость ему ответили сильным порывом ветра в спину, что пробрало до дрожи. Джеймс твердо решает, что не останется в этом проклятом месте ни минуты больше, срываясь с места. Но стоило ему переступить порог комнаты, как дверь за ним наглухо закрылась.       Такая чертовщина лишь заставила Джеймса ускориться, но уже на середине пути он падает с лестницы, проезжаясь суглобами в низ. Он готов поклясться, что что-то поставило ему подножку. По спине снова пробежал ненавистный холодок.       Джеймс в ярости и в панике одновременно оглядывается по сторонам. Парень быстро поднимается, полностью игнорируя разбитые в кровь колени и поцарапанный локоть. Но стоило ему сделать шаг, как раздался звонкий женский смех.       Испуганный до дрожи в коленках парень замер, не зная чего еще ожидать.       — Не красиво лазить в чужих вещах! — очень высокий и уж больно громкий женский голос обратился к Джеймсу.       Парень пугливо оборачивается на голос за спиной.       Перед ним та бледная, как мертвец, девушка с картины. Тёмные короткие волосы развивались, как под водой. Платье на ней — наряд горничной с пятном крови на животе. Ногами горничная совсем не стоит на земле. Она всё это время витает в воздухе, как…       — Призрак! — испуганно, аж до боли в горле, кричит Джеймс.       — Что тебе было нужно от меня? — она сверлила жертву своим мертвым, ледянящим душу взглядом, пока Джеймс не знал, куда себя деть.       Напуганный, он не успел еще даже подумать об ответе, как раздался ещё один спасительный для него голос.       — Хелига, что там происходит?! — обеспокоено вопросил Эдвард, поднимаясь к месту перепалки.       Призрак, утомившись разглядывать серые напуганные глаза Джеймса, отлетела к середине комнаты, позволив ему снова начать дышать.       — Не стоит переживать, уверяю, у него нет никаких глупых намерений, — вступился за брата Эдвард.       — Как скажешь, — призрак смиловалась, последний раз осмотрев брюнета с ног до головы. — Я же все равно замечу, если такие появятся.       После камеристка тотчас скрылись, растворившись в воздухе, как снег на теплых ладонях. Джеймс выдохнул с облегчением. Эдвард вежливо подал руку и повел брата в комнату, что оказалось довольно затруднительным для обоих: Джеймс плохо перебирал ногами. Он до сих пор не мог отойти от происшествия, того ближайшие часы был вовсе, как не из мира сего. Мог легко не заметит стену, не вписаться в поворот или дверной проем. Глаза его смотрели сквозь пространство и время, ведь он, как и после любого серьёзного потрясения, всю оставшуюся ночь будет снова и снова переживать события этого вечера.