31 декабря, 1795 года. Где-то в Атлантическом океане
В каюту прокрался солнечный свет сквозь небольшое окно. На письменном столе стопкой лежали книги, на стуле, стоящем рядом, комком была свалена одежда. У стены расположились два сундука, в которых были сложены вещи, дверь закрыта на ключ, а на кровати, где у подножия валялись сапоги и брошенное легкое платье, лежали в объятьях друг друга Арно и Адель. Девушка устроилась на ассасине и лениво целовала его в губы, пока его руки бесстыдно исследовали любимое тело. Кожа приятно покрывалась мурашками. Адель улыбалась сквозь многочисленные поцелуи, с неохотой отстраняясь от Арно. — Надо вставать, Арно, — вздохнула Адель, потянувшись к табурету, на котором лежали карманные часы ассасина. Он недовольно зашипел, кусая девушку за плечо, отчего она мягко рассмеялась, падая на подушку рядом. — Что ты делаешь? — Протестую, — прыснул Арно, вздохнув и устроив руки за головой. Взгляд карих глаз с любопытством скользил по обнаженной спине Адель, которая села на постели и вот-вот собиралась встать. — Зачем вставать? Мы можем весь день провести в постели, как настоящие бездельники. Никто все равно нас не потревожит. Давай сегодня устроим очередной выходной? — Сегодня Новый год, если ты не забыл, — сказала девушка и посмотрела на него через плечо. — И что? Какое мне дело до этого? Когда у меня тут в постели любимая Адель ди Фьиоре, которую можно без конца и края целовать и не только, — многозначительно повел бровями ассасин, и Адель вновь рассмеялась, шутливо ударив его в бок. — Что? Я встречу Новый год просто прекрасно. — Я в этом не сомневаюсь, но у меня кое-что есть для тебя, — загадочно улыбнулась она, натягивая на плечи платье. Арно внимательно проследил за тем, как девушка подошла к сундуку со своими вещами. И что она могла такого дать ему? Ассасин с любопытством пытался заглянуть за спину Адель, которая с улыбкой специально закрыла весь обзор. Наконец она развернулась, держа в руках черный продолговатый футляр, что обычно идеально подходит для рапир или мечей. Дориан удивленно вскинул брови, тотчас сел на постели, непонимающе глядя на Адель. — Это мой подарок тебе на Новый год, amore mio, — торжественно сказала ди Фьиоре и протянула ему футляр. — Извини, что так неоригинально, но я ничего лучше не смогла придумать, когда мы были еще в Бостоне. Она показалась мне самой красивой из всех тех, что были на том рынке, на пристани. Надеюсь, она такая же удобная в использовании, как мне расхвалил ее торговец. Мужчина обескураженно похлопал глазами и взял черную коробку, аккуратно открывая позолоченный замок. В футляре на такой же черной шелковой ткани лежала новая рапира с до блеска начищенным лезвием и золотистой гардой с витиеватым узором. К ней была привязана короткая красная кисточка. Арно осторожно взялся за рукоять. Рапира действительно была легкой, как перо. Он хотел взмахнуть ей, чтобы услышать знакомый свист, но вместо этого положил обратно на черную ткань. — Адель, я не знаю, что сказать, — признался Арно, смущенно улыбаясь ей. — Я совсем не думал, что ты будешь что-то дарить, и сам ничего не подготовил. Теперь мне стыдно. — Для меня уже большой подарок, что ты взял меня с собой во Францию, — сказала она, уже отвечая на несколько коротких поцелуев, переполненных благодарностью и нежностью. Дориан отложил в сторону футляр с рапирой и заставил Адель залезть обратно на постель, решая вновь повторить начало их утра. — Арно, ты никак не остановишься, да? — А ты, что, против? — лукаво спросил он, всматриваясь в темно-карие глаза. Девушка мягко рассмеялась и покачала головой, вновь обнимая Дориана за плечи. Приятно было забыться в его объятьях снова. Сразу же все плохие мысли отступали на второй план, и весь мир вокруг становился таким неважным. Адель была нисколько не против провести весь этот день и встретить новый год в объятьях Арно, не выходя за пределы каюты. Им никто и не нужен больше, чтобы по-настоящему чувствовать себя счастливыми.***
1788 год, Флоренция, Италия
— Почему ты так противишься этого, Адель? — с недовольством спросила Сильвия, глядя на то, как служанка туго затягивала шнуровку корсета на спине дочери. Она поморщилась от боли, не до конца понимая суть вопроса матери. — Чего именно? — Любви, Адель. Ты бы могла полюбить сразу же после брака того, кого я предлагаю, хоть и не сразу, но… — Даже думать об этом не хочу, madre. Ты уже испортила мне жизнь, а еще больше портить я не позволю, — прошипела словно змея Адель, нахмурившись. — Я все же считаю, что брак должен быть исключительно по любви, а не по расчету. Тот, кого я по-настоящему любила, сейчас неизвестно где, благодаря твоим усилиям. Теперь ни за что не выйду замуж ни за кого, назло тебе. Сильвия фыркнула, скрестив руки на груди. — Это ты пока так говоришь, а потом, когда тебе исполнится лет тридцать, ты сразу же захочешь оказаться в кругу семьи, которой у тебя не будет. Адель раздраженно закатила глаза, а потом выглянула из-за ширмы и посмотрела на нее. Они обменялись осуждающими взглядами. Мать осуждала ее за упрямство и полное непослушание, а Адель — за консервативность суждений и глупое навязывание. Она просто не могла терпеть, когда мама начинала ворчать, совсем как старая бабка, и с каждым днем их перепалки становились все хуже. Когда-нибудь это точно закончится. Но пока приходилось терпеть изо дня в день. Девушка, нахмурившись только сильнее (хотя, казалось, куда еще сильнее?), отвернулась и послушно влезла в платье темно-синего цвета. Как же она хотела оказаться на необитаемом острове или на другом конце планеты, где никто бы не трогал ее. Не беспокоил и не тревожил дурацкими указаниями, как стоит правильно жить. Адель на мгновение закрыла глаза, тяжело вздыхая. Она пыталась успокоить себя, отогнать все плохие мысли, но, казалось, что это было невозможно. Мать умудрялась испортить ей настроение с самого утра со своими напоминаниями о том, что время тикает, и возраст ее нисколько не убывает. Да какая к черту разница? Подумаешь, она станет старше, зато никто не будет пялиться на нее и пытаться добиться расположения. Мужчины на всех этих светских приемах любили девочек помоложе да порумянее. Подумаешь, у нее никогда не будет семьи. Это не страшило Адель нисколько. Ведь не в семье счастье и уж тем более не в детях. Ди Фьиоре нуждалась в чем-то, что могло бы отвлечь от постоянных мыслей об этом. Нуждалась в далекой поездке, но из-за гнета мамы вряд ли сможет выйти дальше за пределы особняка без ее присмотра. Это ужасно раздражало. Адель очнулась от размышлений, когда служанка протянула шелковую накидку на плечи. Девушка вышла из-за ширмы, вновь поймав на себе заинтересованный взгляд Сильвии, которая так нежно улыбнулась ей. — Вот. Теперь ты выглядишь прекрасно, — сказала женщина, поднимаясь с пуфика. — Только улыбнись. Не будь весь вечер хмурой, как туча. Ты должна произвести хорошее впечатление в доме Конте. Адель натянуто улыбнулась, но во взгляде темно-карих глаз читался только холод. Она послушно последовала прочь из комнаты за матерью, все еще надеясь, что когда-нибудь наступит прекрасный день и здесь ее ноги больше не будет никогда, как и во многочисленных особняках богатых господ Флоренции. Нужно только немного терпения.***
1795 год, один из постоялых дворов на пути в Бостон, несколько дней назад
Она не совсем понимала, к чему вдруг всплыли эти воспоминания. Тот разговор с матерью длился еще на протяжении шести лет до тех пор, пока на пороге их дома не появился Арно, который буквально оказался тем самым спасением для нее. Впрочем, как и сейчас. Все тело охватила дрожь, а горячая вода ванны никак не могла унять разыгравшиеся нервы. Из раза в раз ее отбрасывало назад в Питтсбург, в то самое проклятое подземелье. Из раза в раз она видела перед собой этого проклятого ублюдка, который хотел изнасиловать ее. Страх никак не хотел оставлять в покое, как и возникшие кошмары, где Дориан не успевал прийти вовремя. Неужели с этим страхом она будет жить до самого конца жизни? Адель надеялась, что нет. Ее взгляд, пустой и отчужденный, остановился на Арно, который сидел рядом на стуле и мылил мягкую мочалку. Он заботливо натер спину девушки, а затем шею и руки. Губ коснулась грустная улыбка, стоило ему поймать ее взгляд. Адель попыталась улыбнуться в ответ, но ничего, кроме кривой гримасы, не получилось. — Эти кошмары всегда будут меня преследовать? — хрипло спросила ди Фьиоре, отвлекая Арно от ее волос. Ассасин остановился и отложил мочалку в сторону, вновь всматриваясь в темно-карие глаза. — Я… я все боюсь, что это повторится, что ты не успеешь прийти вовремя, и я… — Адель, клянусь тебе, я никогда не дам тебя в обиду, — строго сказал Арно, а пальцы нежно погладили ее по плечу. — Кошмары оставят тебя. Все будет хорошо. Постарайся сосредоточиться на том, что ты уже на полпути домой. Вернее, во Францию. И я буду постоянно рядом с тобой. Ди Фьиоре с благодарностью улыбнулась, крепко сжимая его ладонь в своей. — Я прислушаюсь к тебе, amore mio. Потому что ты всегда оказываешься прав, — шепнула девушка, опустив взгляд на воду. — Ты оказался прав во всем, что касалось моего отца. Теперь я думаю о том, что мои поиски закончились весьма неудачно, — грустно хмыкнула она, и Арно удивленно вскинул брови, — не потому, что ты совершил правосудие и вернул то, что нужно братству ассасинов, нет. А потому, что я не нашла того человека, которого искала. Я ожидала другой встречи с Шэем. Нафантазировала себе идеального отца, что будет рад мне и предложит остаться, попытается хоть как-то оправдаться и объяснить, почему эта проклятая шкатулка, — Адель кивнула в сторону сундука, в котором лежал артефакт, — была настолько важна, чем любовь моей матери. — Что он тебе сказал? — осторожно полюбопытствовал Арно. — Просто простить его. За все, что он сделал. Поначалу мне было только это и нужно, но сейчас я понимаю, что прощения мне недостаточно. На словах все мы можем говорить, что угодно, а на деле совершать совершенно другое. Меня утешает только та мысль, что благодаря этим поискам я обрела тебя, — грустно улыбнувшись, призналась Адель и вновь подняла взгляд на Арно, который ласково погладил ее по волосам, из-за сырости приобретшим угольно-черный оттенок. — И я надеюсь, что твоя защита поможет мне забыть обо всем плохом. — Я даю тебе слово, — кивнул Дориан, взяв в руки мочалку и продолжив помогать ей. Адель расслабленно выдохнула, впервые подумав о том, что, может быть, в некоторых вещах мама оказалась права. Именно с Арно она обрела свое счастье, и даже самые плохие моменты рядом с ним с легкостью забывались. Ассасин умел поддержать и успокоить. Его обещания никогда не будут пустыми, потому что Дориан был самым целеустремленным человеком из всех, что она когда-либо встречала в своей жизни. Эта целеустремленность поистине поражала.***
Морозный воздух приятно освежал голову. Все мачты на палубе фрегата покрылись легким инеем, как и помпы с фальшбортами и канатами. Зима в открытом океане чувствовалась особенно остро. Вечер плавно наступал, и горизонт покрыла сумрачная синева. Арно вдохнул в легкие холодный воздух, опираясь руками на фальшборты на квартердеке. Волны сегодня были не сильными, как и порывы ветра, отчего корабль неспешно рассекал океан. На палубе никого не было, кроме капитана у штурвала и парочки матросов, которые готовы были начать ночное дежурство. Зажгли пару фонарей, и вечерний туман немного рассеялся. — О чем задумались, мсье? — поинтересовался капитан Венсан, ненадолго отвлекаясь от штурвала. Ассасин обратил внимание на мужчину с седой бородой, выпрямился в полный рост. — Так, о своем возвращении во Францию, — довольно сухо ответил Арно, скрестив руки на груди. — Почему вы спрашиваете? — Просто старческое любопытство, — усмехнулся он. — А где ваша подруга? — В каюте спит. Порой ей нужно побыть в одиночестве, как и мне. Вы не подумайте, что мы устаем друг от друга, вовсе нет, — вдруг разговорился Дориан, сам не зная почему. — Все мы нуждаемся в отдыхе и размышлениях в полном одиночестве. Я и мадемуазель проделали долгий путь, который, несомненно, оставил свой отпечаток на нас обоих. — Честно говоря, я думал, вы женаты. — О, нет. — Почему нет? Вас что-то останавливает? — шутливо улыбаясь, спросил Венсан. Арно нахмурился и вдруг серьезно задумался. В самом деле, а что его останавливало? Он даже не задумывался об этом раньше. Возможно, стоило бы. Но тогда надо все устроить самым лучшим образом, чтобы этот день запомнился обоим надолго. Нужно устроить какой-нибудь романтичный ужин со свечами и танцами, что-нибудь такое неописуемо-волшебное. Но вдруг Адель откажет ему? Вдруг все пойдет не по плану, что так часто у него случалось. Может быть, подобным предложением он только все испортит. Наверное, Дориана останавливало то, что это решение было слишком серьезным и важным, и между тем очень поспешным. Да, они уже целый год провели вместе, многое преодолели, через многое прошли, но стали близки относительно недавно. Может быть, Адель вовсе не хотела замуж. Все-таки ее рассказы о том, как она яро отталкивала каждого ухажера на светских балах во Флоренции, настораживали и давали определенные поводы ему задуматься. Арно отчасти сам испытывал легкий страх перед столь ответственным и серьезным шагом в отношениях. Это же означало, что о старой жизни, полной опасностей и прочих долгих выездах за пределы Парижа и Франции, стоило напрочь забыть. Ассасин, наверное, еще не был готов заканчивать с бурными приключениями. Не был готов осесть где-то и заняться семейной жизнью. Порой ему казалось, что она вовсе не для него. — Не знаю, много чего, — наконец уклончиво ответил Дориан, устремляя взгляд на горизонт. Он серьезно задумался об этом. — Может быть, еще не пришло время для такого шага с моей стороны. — Может быть, — с этими словами капитан вновь оставил Арно в гордом одиночестве. Ассасин погрузился обратно в размышления и в воспоминания. Когда-то давно он мечтал о такой тихой и спокойной жизни вместе с Элизой. Представлял, как они бы жили вместе в Версале, где-нибудь неподалеку от поместья де ла Серр, растили бы своих детей и время от времени показывались бы на светских приемах в высшем свете. Но то время сильно отличалось от того, что наступило позже. Все мечты и фантазии полностью оставили Арно, стоило тамплиерам осуществить свой коварный план заговора против собственного магистра. Дориан думал, что уже никогда не наступит такое спокойное время, как сейчас, в котором можно было бы подумать о дальнейших планах на жизнь. Сейчас это немного, как бы то ни было, пугало. Неужели сама Судьба благоволила ему и говорила о том, что пора бы задуматься? Ассасин понурил голову, нахмурившись. Возможно, в этом нет ничего плохого. Когда-то же такие фантазии дарили только теплые ощущения. Арно попытался представить такую жизнь с Адель. Перед глазами четко вырисовывался их дом, тихое убежище вдалеке от всех, просторные комнаты, роскошный сад. Девушка ходила бы по дому в легком платье и всегда радовалась бы его возвращению с заданий братства. Они бы забывались в ласке и объятьях друг друга днями напролет, а потом… Потом бы она родила ему сына, с такими же черными волосами и темно-карими глазами. И он бы стал самым счастливым человеком на свете. Арно так четко видел эту картину, что не смог сдержать улыбки. Раз с прошлым было покончено раз и навсегда, то почему бы действительно не двигаться вперед, к чему-то совершенно новому? Стоило хотя бы попробовать. Ассасин тяжело вздохнул и решил, что как-нибудь поговорит с Адель об этом. Вдруг плеча коснулась чья-то ладонь, и Дориан очнулся от размышлений. Рядом оказалась девушка, о которой он думал только что. По ней было видно, что она недавно проснулась. Заспанные глаза нежно смотрели на него, а волосы немного распушились. Арно ласково пригладил черные пряди, отчего Адель лукаво улыбнулась. — Все хорошо? — со странной тревогой в голосе спросила ди Фьиоре, и мужчина кивнул в ответ. — Уж больно у тебя вид серьезный. Ты так часто хмуришь брови, что порой я думаю, ты совсем не умеешь улыбаться. — Ну конечно, — прыснул ассасин, притягивая Адель к себе в объятья. — Все я умею. Знаешь, как говорят, что улыбка без причины… — Да-да. Знаю, — фыркнула девушка. — О чем ты думал? Ее вопрос застал Арно врасплох. Что следовало ответить? Неужели сказать правду? Ассасину бы не хотелось говорить об этом раньше времени. Он нервно сглотнул, пытаясь придумать какую-нибудь дурацкую ложь, чтобы не выдать своих истинных сентиментальных фантазий. Адель пока ни к чему об этом знать. Стоит им только добраться до Франции, то он сразу же ей расскажет обо всем. Наверное. — Думал, как сильно обрадуется мастер Кемар, когда я появлюсь на пороге братства с очередным артефактом Предтеч, — солгал ассасин, а Адель беззвучно усмехнулась. — Представь, как будет гордиться мной братство. Я единственный ассасин в Париже, кто сумел найти аж целых две частицы Эдема. Это достойно похвалы и внимания. Наконец-то мне вернут мой ранг. — Ранг? — удивилась она. — Да. Ученики в братстве с каждым годом и каждым контрактом добиваются определенных рангов. Я уже был офицером, когда меня изгнали, — с некоторой грустью сказал Арно, а Адель удивленно вскинула брови. Конечно, она знала его историю, но о том, что его изгоняли не знала. Арно как-то никогда не говорил об этом. — Помнишь, я тебе рассказывал о том, что происходило в Париже? — Конечно. — Я помогал Элизе и тогда… в тот день мы добрались до Жермена достаточно близко. Это случилось, когда казнили короля. Элиза хотела, чтобы мы с ним покончили, но вокруг было слишком много радикалов и гвардейцев, — все сильнее погружаясь в далекие воспоминания, говорил мужчина. — Я говорил ей, что следует уйти, но она же меня не слушалась. Я поплатился не только за то, что пытался ее спасти, но и за то, что мы устроили резню на площади. В этот же день меня изгнали из братства, лишили всех титулов и рангов. Я в очередной раз думал, что лишился всего. Адель ободряюще погладила его по спине, и ассасин продолжил свой рассказ. — Мне удалось вернуться в братство только после убийства Жермена, а потом я отправился в Сен-Дени, где и осознал, что моим истинным предназначением и является жизнь ассасина. Тот период выдался довольно тяжелым, и до начала весны девяносто пятого я выполнял все мелкие поручения, чтобы вновь завоевать расположения глав братства. — Нисколько не сомневаюсь, что ты заполучишь высокий ранг, — сказала Адель. — Совсем скоро мы будем во Франции, и если надо, то я пойду вместе с тобой, докажу этим главам, какой ты прекрасный ассасин и что лучше тебя никого нет. Арно тихо рассмеялся, а затем шепнул ей: — Спасибо тебе, Адель. За все.