Легкое волнение овладело Дорианом, будто это происходило с ним впервые. Конечно, знакомиться с родственниками любимой девушки приходилось впервые, но он не думал, что с человеком, с которым уже был знаком раньше (ровно год назад), будет так трудно познакомиться заново. Сильвия ди Фьиоре теперь предстала перед ним не просто как зацепка в расследовании, а как строгая мать его невесты. И она вполне могла не дать своего согласия на брак Арно и Адель, что пугало его еще больше.
Ассасин замер перед зеркалом в своей комнате в любимом синем мундире с позолоченными вставками и без конца думал о том, как все пройдет. Волновался совсем как маленький ребенок перед первым походом в школу или первым занятием на музыкальном инструменте. Вдруг за спиной появилась Адель, которая обняла и устроила голову на его плече, нежно улыбаясь.
— Я смогу получить ее расположение, Адель? — взволнованно спросил Арно, глядя на нее через отражение зеркала.
— Ты уже его получил, — успокоила его девушка и ласково чмокнула в ухо. — Веди себя как обычно и… не говори, чем мы так часто занимаемся. Моя мать до сих пор уверена, что я невинна, как божий одуванчик или как любая благовоспитанная девушка.
— Ей будет весьма неприятно, узнай, что я опорочил тебя, — ухмыльнулся Дориан, развернувшись к Адель и обнимая ее за талию. Девушка смахнула невидимые пылинки с его плеч, заглядывая в любимые карие глаза.
— И я при этом нисколько не сопротивлялась. Напротив, с охотой принимала любую твою затею, — хихикнула она. — Не волнуйся, Арно. Все пройдет хорошо. Считай, она уже одобрила наш союз, раз до сих пор не попыталась украдкой вывезти меня в Италию.
Арно прислушался к возлюбленной и уже вместе с ней направился на выход из комнаты. В зале кафе им подготовили угловой столик, вдали от посторонних глаз, чтобы разговор проходил вдали от суеты кафе. Сильвия сидела в привычном пышном платье, при полном параде и с небольшой шляпкой на напудренном парике, будто готовилась к прогулке. Она сжимала в руках чашку кофе и спокойно дожидалась прибытия дочери с ее спутником.
Арно переглянулся с Адель, которая ободряюще сжала его ладонь, и двинулся к нужному столику. Первым делом ассасин поздоровался по-итальянски и галантно поцеловал протянутую руку ди Фьиоре. Сильвия любезно улыбнулась, окинув Арно одним из своих оценивающих взглядов. Будто бы убеждалась в том, что дочь сделала хороший выбор. Правда, она в этом уже нисколько не сомневалась. Арно Дориан прекрасно мог постоять за себя, защитил Адель в этом долгом и опасном путешествии, да и к тому же сумел завладеть ее сердцем, которое, как она думала, навсегда закрыто. Она по-настоящему была благодарна Арно за то, что Адель наконец обрела свое счастье.
— Мадам ди Фьиоре, как почивали? — вежливо спросил Арно, устраиваясь на сидение напротив. Адель же присела рядом с мамой. Им принесли кофе и небольшую вазу с разными сладостями.
— Очень хорошо. Мне нравится ваш дом, Арно, и особенно кафе. Здесь очень уютно. Даже, в самом деле, уезжать обратно не хочется, — улыбнулась женщина, отставив чашку в сторону и сосредотачивая все свое внимание на ассасине. — Почему вы решили сыграть свадьбу в конце мая? Не хотите, чтобы присутствовали другие родственники Адель?
— Боже, мама… — недовольно выдохнула Адель, стыдливо прикрывая рукой глаза.
Арно удивленно вскинул брови и непонимающе повел плечами.
— Мы хотели, чтобы… венчание прошло тихо без посторонних глаз. И как-то не задумывались о шумном празднике, да и потом мы сразу же собирались уезжать на Лазурный Берег, — честно сказал он, нервно сглотнув. — Но если вы хотите, то мы можем отложить венчание до июня, чтобы ваши близкие смогли…
— Нет-нет, Арно. Все в полном порядке. Я сомневаюсь, что Адель захочет видеть на праздновании всю шумную семью деда из пятнадцати человек, да еще и семьи моих неугомонных сестер, — мило рассмеялась Сильвия, и пара успокоилась. — Поверьте, тихая свадьба куда лучше, чем шумный праздник в компании бесчисленной толпы семейства ди Фьиоре.
Адель фыркнула, скрестив руки на груди, и полностью согласилась с матерью. Мужчина смутился, потому что любимая никогда особо не рассказывала о количестве родственников, и искренне думал, что вся ее семья заканчивается на матери. Что ж, теперь он знал больше и был рад, что не придется никого приглашать. Может быть, когда-нибудь в другой раз он познакомится со всеми ними, но только не сейчас. Сейчас ему было достаточно волнения только от разговора с Сильвией.
— Надеюсь, ваши намерения вполне серьезны, мсье Дориан, — вдруг строго заговорила донна, — и спустя медовый месяц вы вернетесь, и Адель будет беременна. Я уже заждалась внуков.
Они почти синхронно поперхнулись кофе. Арно в очередной раз нервно сглотнул, а Адель закашлялась. Сильвия ласково погладила ее по спине, широко улыбаясь как ни в чем не бывало. И чего они так переволновались? Непонятно. Донна ди Фьиоре не знала, что смутила обоих довольно сильно, ведь разговора об этом у них ни разу не было. Адель перевела дыхание и посмотрела на Дориана, который, кажется, соображал, что ответить на такое серьезное заявление.
Арно, конечно, изредка задумывался о том, что когда-нибудь у него будут дети, но… не так рано, что ли? Поэтому сейчас слова Сильвии по-настоящему ввели в ступор. Безусловно, Адель родит ему сына или дочь, но не так скоро. Они оба хотели насладиться друг другом и спешить явно никуда не собирались.
— Мадам ди Фьиоре, я думаю, этот вопрос мы как-нибудь с Адель позже обсудим, — как можно вежливее ответил Арно, натянуто улыбаясь уголками губ и переглядываясь с Адель, которая нервно закивала на его слова. — Согласитесь, дети — это большая ответственность, и я не уверен, что мы…
— Конечно, большая, — резко перебила его донна. — Но вы же не хотите всю жизнь прожить без них. Адель-то у меня не молодеет. Как известно, чем старше девушка, тем труднее проходят роды. Поэтому, Адель, я бы вас хоть сейчас отправила на этот Лазурный Берег, чтобы вы уже заделали мне внуков.
Адель раздраженно закатила глаза и решила промолчать. Спорить тут было бесполезно. Она тяжело вздохнула, и вновь заговорил Арно:
— Мадам ди Фьиоре, не переживайте вы так. Внуки обязательно будут, но не так скоро, как вы этого желаете. Мы все прекрасно понимаем, — он протянул ладонь девушке, и та с охотой сжала его руку в своей, — и не разочаруем вас. Просто сейчас мы наслаждаемся обществом друг друга и… с нашими делами времени на детей, честно говоря, нет никакого.
Сильвия не стала ничего возражать. Поэтому остальная часть разговора прошла уже более непринужденно и спокойно. Наконец волнение отпустило Дориана, который полностью расслабился и смог узнать мать Адель лучше. От семейных дел они перешли к обсуждению жилья. Донна предложила им восстановить владения в Риме и в Палермо, чтобы летом можно было куда-нибудь выезжать, но Адель была категорически против этой затеи. Ей хотелось жить только во Франции, а постоянно мотаться через границу не было никакого желания. Арно поддержал ее в этом, сказав, что поместья в Версале и дома с кафе в Париже им уж точно хватит.
Затем начались расспросы о главном деле Арно, которому пришлось соврать, что он крупный землевладелец в Париже и имеет несколько клубов по всему городу. Это вполне устроило Сильвию. В самом деле, не рассказывать же ей, что на самом деле жених ее дочери был ассасином и не собирался покидать братство. Такая жесткая правда могла испортить все хорошее образовавшееся между ними отношение друг к другу. Да и быть в глазах матери Адель «крупным землевладельцем» куда привлекательнее (она же так хотела выдать дочь замуж за богатого господина).
Разговор закончился благословением Сильвии, которая улыбнулась Адель и чмокнула ее в щеку. Ассасин весь просиял, теперь с нетерпением ожидая поездки в Версаль, чтобы увидеть отстроенный особняк и наконец оказаться на пороге собора, где у алтаря они смогут обвенчаться.
После Арно решил заглянуть в братство. Адель остановилась вместе с ним перед выходом из кафе и не хотела отпускать, пока не расспросит обо всем. Девушка устроила руки на поясе Дориана, а он внимательно всматривался в темно-карие глаза, в лучах солнца ставшими оттенка плавленого янтаря.
— Как ты? Все хорошо? Моя мать не слишком сильно вымотала тебя? — ласково спросила Адель, совсем не обращая внимание на проходивших мимо людей.
— Вполне. Я ожидал, что все будет куда хуже, — с ухмылкой признался Дориан. — Теперь, кажется, мне ничего не страшно. Я пережил знакомство с твоей мамой и сумел заполучить благословение, и это самое главное.
Девушка мягко улыбнулась, чувствуя, как в груди разлилось знакомое родное тепло. Арно наклонился к ее лицу и несколько раз поцеловал в губы.
— Я быстро вернусь. Сегодня никаких важных поручений у меня нет, поэтому я сразу же сообщу им о своем месячном отъезде.
— Ты скажешь им о свадьбе? — прыснула ди Фьиоре, подступив на шаг и оказавшись вплотную к мужчине. — Разве это не тайна?
— Знаешь, с какой скоростью тайны перестают быть таковыми в Париже? Уж лучше я сам обо всем скажу, чем об этом будут ходить слухи, — фыркнул он, накрывая ее губы очередным поцелуем. — Я скоро вернусь.
— Хорошо.
В убежище братства стояла знакомая тишина. В жаровнях потрескивал огонь, а в холле Арно, как обычно, поприветствовал торговец боеприпасами. Ассасин приветливо улыбнулся торговцу, а потом и другим ученикам. Почти каждый в братстве знал Дориана, который так много сделал для братства и добился не только возвращения, но и высокого статуса. А это удавалось далеко не всем. Вернее, никому не удавалось.
Из всех глав здесь был только Кемар, который, кажется, без остановки возился с бумагами. Возле карты стояли совсем новенькие рекруты, увлеченно изучавшие улицы Парижа и думавшие над тем, куда лучше отправиться. Заметив Арно, мужчина поднял на него усталый взгляд, но, даже несмотря на свою усталость, выдавил из себя доброжелательную улыбку. Он негромко откашлялся и спросил, как дела у Дориана и готов ли он к новому поручению, на что ассасин отрицательно покачал головой, поспешив объяснить, в чем причина отказа.
— Мастер Кемар, у меня сложилась весьма деликатная ситуация, — издалека начал Арно, туже натягивая перчатки на руки и бегло ища взглядом предмет, на котором можно было бы сосредоточиться. Стало как-то совсем неловко от того, что в присутствии других ассасинов придется сказать о своем грядущем венчании. — Я на месяц уеду из Парижа, а потом… переберусь в Версаль. Но вы не подумайте, что я не буду появляться в Париже, нет. Просто я и моя, кхм, — он смущенно кашлянул в кулак, — возлюбленная восстановили особняк и…
— Ты женишься, что ли? — просиял, как ребенок, получивший лучший рождественский подарок в своей жизни, Кемар, совершенно забывая о всех делах и подскакивая с места.
— Да, — честно признался Арно, смутившись только сильнее от такой реакции главы братства, который подступил ближе и начал крепко пожимать ему руку, без конца и края поздравляя. Ассасины, присутствующие в комнате, удивленно переглянулись между собой, даже некоторые выглянули из дверного прохода.
— Поздравляю, Арно! Это очень приятная новость! Я желаю счастья и всех благ вам! Чтобы все было хорошо! — тараторил мужчина, отчего Дориан улыбнулся, чувствуя в этих поздравлениях странную отеческую заботу, которой, возможно, сейчас больше всего не хватало ему. — И куда же вы поедете на медовый месяц?
— Зачем вам это знать? Письмами будете заваливать? — презрительно прищурив глаза, настороженно спросил Арно.
Кемар покачал головой, и новость о скором венчании и свадьбе Дориана молниеносно пронеслась по убежищу. Все знакомые Арно посчитали нужным поздравить его со столь знаменательным событием в жизни. Откуда ни возьмись появились Бейлье и даже Трене, которые тоже искренне начали поздравлять его, будто это было куда важнее, чем их ежедневная работа. В это мгновение Арно почувствовал, как словно оказался в кругу любящей семьи, где его любили все братья и сестры и желали ему всегда только самого лучшего. И как после такого можно было думать о том, что в братстве сборище жестоких убийц? Правильно, никак.
***
Конец мая 1796 года, Версаль, собор Святого Людовика
В просторную залу собора сквозь приоткрытые ставни на окнах прокрался солнечный свет. Здесь стояла абсолютная тишина, нарушаемая только эхом спокойной речи монаха, читавшего молитву. Скамьи пустовали, кроме одной, где сидела Сильвия и, глядя на Адель в белом платье с легкой прозрачной фатой, закрывавшей ее лицо, утирала выступавшие слезы в уголках глаз платком. Сама же Адель, нервно покусывая губы в предвкушении, слушала монаха и порой бросала робкие взгляды на Арно в таком же белоснежном мундире с позолоченными пуговицами и вышивкой на груди. Ассасин не мог сдержать улыбку, чувствуя, как счастье переполняло его в этот волшебный миг.
Наконец монах обвязал ленточкой запястья влюбленных и попросил их обменяться клятвами прежде, чем обменяться кольцами. Они повернулись друг к другу лицом. Арно всмотрелся в любимые темно-карие глаза и шепотом спросил:
— Кто первый? Я или ты?
— Я очень волнуюсь, поэтому ты начни… — с улыбкой смущенно ответила Адель, прикусив нижнюю губу. Она дозировано выпустила воздух из легких. Волнение никак не отпускало. На написание этой клятвы ушел не один день, а теперь нужно было сказать эти слова, которые свяжут их на всю жизнь. Адель даже не могла представить, что когда-нибудь наступит подобный день в ее жизни.
Арно, прочистив горло, вдохнул и с теплой улыбкой начал:
— Я клянусь перед Богом и всеми здесь присутствующими, что буду любить и оберегать тебя, Адель ди Фьиоре, до конца своих дней. В тот момент, когда я увидел тебя впервые… я и подумать не мог, что обрел свое счастье. В тот момент я не знал, каким счастливым сумеешь сделать меня ты, Адель. Никто, кроме тебя, не смог подарить мне веру в жизнь. Ты помогла мне двигаться дальше, помогла начать думать не только о прошлом, но и о будущем. О будущем, которое я буду с удовольствием строить вместе с тобой. Я хочу пройти рука об руку с тобой по жизни. Хочу сделать тебя такой же счастливой, какой сделала меня ты. Я клянусь любить и уважать тебя, всегда быть честным с тобой, избавлять от невзгод и помогать во всем. Я люблю тебя, amore mio, и вверяю себя целиком и полностью тебе до конца своих дней.
Адель судорожно перевела дыхание, чувствуя, что вот-вот слезы побегут по щекам, горевшим от смущения. Она облизала пересохшие губы и попыталась собраться с мыслями, когда монах вежливо попросил ее начать свою клятву. Рука невольно сильнее сжала ладонь Арно, взгляд которого переполняла настоящая нежность и любовь.
—
Amore mio, giuro davanti a tutti e a Dio, amarti e proteggerti per il resto dei miei giorni, — уверенно начала клятву ди Фьиоре на итальянском, а потом, не спуская такого же нежного взгляда с Арно, продолжила на французском: — Я клянусь любить и уважать тебя, быть честной и заботливой. Я клянусь, что буду поддерживать тебя всегда, в минуту радости и печали. Арно, amore mio, ты свет моей жизни. Ты сделал меня самой счастливой. Какое же счастье быть любимой тобой! Я сделаю все, чтобы наши дни рядом друг с другом были самыми светлыми и полными тепла, заботы и любви, — Адель все же не сдержалась и, негромко всхлипнув, шепотом добавила: — Я люблю тебя сильнее всего на свете и вверяю себя тебе до конца своих дней.
Архиепископ, улыбнувшись, объявил их мужем и женой и попросил обменяться обручальными кольцами. Арно и Адель одели друг другу серебряные кольца на безымянные пальцы левых рук, а затем взглянули на мужчину, который уже уверенно добавил:
— Жених, поцелуйте же невесту.
Дориан подступил к любимой, наклоняясь к пухлым губам и накрывая их первым нежным поцелуем в качестве мужа. Адель с удовольствием ответила, испытывая внеземное счастье и блаженство, неописуемое никакими словами. Откуда-то со стороны раздался радостный возглас и аплодисменты. Сильвия подскочила с места и, умиляясь от этого вида, едва могла сдержать слезы радости.
— Теперь ты моя жена, — шепнул девушке Арно, с неохотой отстраняясь. — Ti amo, Адель.
— Ti amo, Арно, мой дорогой муж, — тепло и широко улыбнулась Адель, всматриваясь в любимые карие глаза.
