Крадущийся альфа, затаившийся омега

Марти ничего не ждал от найдёныша (кроме неприятностей) и именно поэтому в конечном итоге не разочаровался в нём. Были, конечно, мелкие неприятности и бытовые неурядицы: Марти в силу недуга мало что мог объяснить ему или проконтролировать, но Мэтт, секретарь и шофер в одном лице, помогал им на первых порах — купил парню одежды, отвозил в школу и помогал с оформлением документов. Родители подписали отказ от прав, и Мэтт стал официальным опекуном. Первое время Марти постоянно чувствовал себя напряженным рядом с ним и пожаловался на это секретарю. Тот, как ни странно, увидел причину раздражения вовсе не в привычке Марти жить одному и не в невоспитанности "этого мальчишки". — Что удивительного, сэр? Вы альфа, а он омега. Вы никогда не будете спокойным рядом с ним. Омега может раздражать одним запахом. — Хм. Мне казалось, возле омеги альфа должен расслабляться? — Возле того, кто назначен ему судьбой. Обычный запах просто должен вас приводить в состояние возбуждения. Это был неловкий разговор о личном, и Марти краснел, сам того не видя; но он прекрасно чувствовал, как загорелись его уши, и поспешил оборвать беседу. — В любом случае, он ведь еще ребенок. — Если и так, то он очень скоро перестанет им быть. У него должна однажды наступить течка. Секретарь ахнул, вспомнив, что совсем забыл купить подавители инстинкта для них обоих. Но уже на вторую неделю Марти привык к новому обитателю своего жилища и привык узнавать его по несмелому голосу, тихому шуму нового ноутбука, который мальчишке купили для учебы, легким шагам и их тихому шуршанию. Марти боялся, что мальчик окажется шумным, но он, судя по всему, был классическое нервное и забитое дитя; жизнь в богатом доме со всеми удобствами показалась ему отдыхом. Вёл он себя тихо, самого хозяина побаивался, всегда стучал и общался с ним испуганным хриплым голоском. На удивление не был он хамоватым или грубым, как можно было ожидать от мальчишки из неблагополучной семьи. Но Марти до поры боялся, что это просто маска, и попросил шофера проконтролировать его пару раз: ходит ли его подопечный в школу и как он тут освоился? Мэтт бросил на него внимательный взгляд через приоткрытую дверь и пожалел, что Марти не может видеть сосредоточенную серьезную мордочку этого омеги, но, как смог, описал ему это выражение. Впрочем, Марти не очень-то проникся доверием и всё-таки попросил приезжать и контролировать его по возможности чаще. — Ну, как ты тут поживаешь? — Мэтт прошел к нему, приведя Марти с собой. — Не раскидывай вещи, — строго заметил он, видимо, осматриваясь, потом обратился к своему хозяину: — Всё в порядке. Ребенок сидит и читает учебник истории. Разве что не очень-то прибрано тут. Покажи дневник нам с господином Бланком. Последнее относилось к Асти. — Дневник? — он протянул руку. — О, нет-нет. Дневники теперь в электронном виде. Запусти голосовой отчет, пусть продиктует твои оценки. Он говорил, что неплохо было бы вообще настроить голосовой отклик на его ноутбуке, чтобы Марти мог проконтролировать его в любой момент, но тому вдруг показалось неудобно так вот лезть в жизнь своего мальчика; потом он все же уговорил себя, говоря о том, что как же иначе? Тот и так наверняка вовсю пользуется его слепотой. — Оценки так себе, — резюмировал Мэтт. — С троечки на четверочку. Тем не менее, руководители в голос твердили, что с тех пор, как он забрал Асти к себе, тот стал учиться лучше и концентрировался на занятиях, а не о том, как бы поспать еще. Да Марти и сам чувствовал, что Асти не обманщик: он иногда тихо подходил к нему и слышал шуршание страниц, скрип ручки, то, как мальчик тихо читает себе вслух что-то. — Прямо удивительно, что мне так с тобой повезло, — заметил как-то Марти, услышав, как на кухню к нему вошел Асти. — Меня в голос пугали тем, что ты будешь... "Неуправляемым зверьком", — хотел закончить он, но постеснялся. А мальчишка, судя по всему, даже не обиделся. — Да ведь мы не всегда так жили, — начал он горячо оправдывать свое семейство, — Отец только последние года два так пил. И женился второй раз. А мой папа-омега просто исчез однажды... Рассказ был сбивчивый, непонятный, но Марти хорошо прочувствовал, как мальчишке тяжело беседовать о семье: голос у него был глухим и дрожал. Его хотелось обнять; Марти двинулся на звук голоса и облапил Асти; тот пискнул испуганно, но потом понял, что тот его просто обнимает, а не собрался придушить, и затих, всхлипывая. — Это ничего, — неловко утешал Марти его. — Главное — учись. Закончишь школу в этом году и отправишься в колледж. Ты бы кем хотел стать? — Изучал бы что-нибудь. Мне биология нравится с археологией. И физика. Но биология больше. Марти поперхнулся. Он не мог вот так обрубить все его мечты и сказать: "Нет уж, выбирай, дружок, рабочую специальность: сварщик, слесарь, отделочник...", — но одновременно с этим прекрасно понимал, что занятия наукой невыгодны и ему, в случае, если Асти увлечется наукой надолго и всерьез, придется содержать его. Но ведь сколько еще могло измениться! Он промолчал и решил, что время покажет. — Да, этот год ведь у тебя последний. Надо определяться, — и он вздохнул. Такие беседы у них были редкими — в остальном, как было сказано, Асти его побаивался. Марти прекрасно понимал, почему он стесняется обо всем расспрашивать его: боится сделать больно. На самом деле, ему давно уже было все равно, но он ценил эту деликатность. Постепенно привычка слышать его и ощущать рядом зашла так далеко, что когда Асти задерживался после школы, то он нервничал и думал: что могло пойти не так? Вдруг его подкараулили одноклассники или прежняя семейка? Вдруг парень сорвался и загулял с одноклассниками? Раз он пришел особенно поздно. Марти вышел в прихожую. — Добрый вечер, сэр, — поздоровался Асти несмело. Слышно было, как он расстегивает куртку и стаскивает ботинки. — Где шлялся? Сегодня Марти был в дурном настроении. Отцу было дурно третий день подряд, и он занимался делами весь день, то и дело допуская какие-то неловкости; под конец брат отправил его домой, некрасиво намекнув на то, что такому, как он, делать в деловой сфере нечего: только на побегушках и ездить. Они повздорили. Обычно Марти старался не переносить дурное настроение на мальчишку, но сегодня все точно сговорились. — Простите... Мы занимались перед экзаменом. — До девяти вечера? — До восьми. — А ну, иди сюда. Марти схватил его за предплечье и ухватил не сразу, сперва только за край рукава. Асти шарахнулся, но убегать не стал, Марти схватил его покрепче и притянул к себе. Мальчишка трясся, вздрагивая, хотя молчал. Марти потянул носом, пытаясь учуять запах дешевого алкоголя или сигарет: запах и правда был, но ничуть не похожий на выпивку, наоборот, острый, цветочный, чуть сладковатый. Очень необычный. — Ты... Ты что-то курил. Я чувствую, — начал Марти. Он понял, что сам слишком нервничает, потому что наказывать Асти ему не хотелось, а уж бить — тем более. Нет, он его искренне жалел. — Вовсе нет! Мы правда... — Не ври мне! Я чувствую запах этих ваших модных сигарет... — На самом деле, Марти ничуть не разбирался во всех молодежных увлечениях, но решил приврать. — Или что? Хочешь сказать, по пути сюда ты зашел в парфюмерный и вылил на себя литр духов, чтобы отбить запах курева? А? — Нет! Честно, — Асти дернулся, но кто бы его отпустил? Запах заставил Марти приникнуть к его шее еще раз, и еще. Он не был особенно сладким, но завлекал, будто говорил: "Ну, давай, еще раз". В нем хотелось утонуть и чувствовать его снова. — Это, наверное, какой-то наркотик. Отправляйся к себе. На первый раз я Мэтту ничего не скажу, но если еще хоть раз услышу что-то подобное... Асти вырвался кое-как. Он забился к себе в комнатку, лег на диван, пытаясь не разреветься окончательно. Что за проклятье! Со всех сторон: только вроде забрал его к себе добрый человек, но теперь и он ему не верит и подозревает во всех грехах. Он ведь только хотел учиться получше! Строго говоря, Асти нездоровилось с утра. Он быстро разделся, нырнул под одеяло с головой... И скоро сам ощутил странный запах. Тот альфа был прав? А потом он ощутил, что между ног стало влажно, будто он обмочился, хотя в туалет нисколько не хотелось. Он протянул руку к промежности, потом посмотрел на себя вниз. Все было измазано пахнувшей смазкой. Течка. У него течка. Голова закружилась еще сильнее. Между ног все зудело. Хотелось потереться об простыню, а еще лучше, чтобы кто-то приласкал его хоть немного... Марти тоже не спалось. Он чувствовал себя нервно возбужденным. До того гон он почти всегда подавлял, кроме пары раз в самой ранней молодости, когда в период гона ему вызывали омег за деньги; с тех пор он наполнился отвращением к любым плотским утехам и ненавидел эту часть себя. Он научился подавлять себя. Жил он одиноко, и потому даже таблетки ему почти не требовались. Строго говоря, в этот раз он их даже не пил. Он тяжело выдохнул, сбрасывая с себя воспоминания об оглушающем запахе. Разум говорил, что надо бы выяснить, что там с мальчишкой? Может, он очень сильно его обидел, и тот ревет лицом в подушку? А может, он и правда просто решил попробовать чужие духи? Глупость, конечно, но ведь он и есть почти ребенок... С этой-то мыслью он и направился к нему. — Ты здесь? — Ага, — еле слышно отозвался Асти. — У вас есть лекарства? — А что с тобой? Асти почувствовал, что ему невыносимо стыдно вот так признаться в таком интимном деле. Что он скажет? "У меня течка началась?" Он прекрасно видел, как этот альфа относится к омегам и боялся, что тот его вообще прогонит из дому. — Н-ничего, — ответил он наконец. — Как это ничего? Марти почувствовал злость и желание вцепиться в этого лживого щенка. Он сел к нему на постель, одной рукой прижав к матрасу. Наклонился низко, снова принюхиваясь, так что Асти с ужасом разглядывал сейчас и слепые выжженные провалы глаз под повязкой, и глубокие давно затянувшиеся шрамы через все лицо, и небритые с пол-недели щеки, и хищное выражение лица, и какую-то мучительную улыбку. — Я же чувствую, — прорычал он. — Что у тебя там? Под одеялом? Он откинул его. Запах на время заставил его потерять дар речи. Он протянул руку к Асти, но не для удара. В этот раз он гладил его тело медленно, точно с благоговением. — Н-не надо, пожалуйста. Умоляющий голосок омеги доносился до него как сквозь густой туман. Он понял, что хочет одного: обладать им. Здесь. Сейчас. Несмотря ни на что. — Подожди, — только и смог отозваться он. Асти ощутил панику. Он впервые видел такое, но был уже наслышан о том, как ведет себя агрессивный альфа в период гона. Его отец вел себя так же, но он был на голову ниже и раза в полтора худее. Да и сыном он не интересовался. Кое-как он выскользнул, пользуясь его слепотой, и выбежал наружу. Куда деваться? Все двери были заперты снаружи. — Закрыть все двери! — послышался голос Марти позади. Он был обращен к голосовому помощнику, интегрированному с системой "умный дом". Сердце упало в пятки, теперь он заперт. Конечно, альфа совсем не владел собой. Но Асти не хотел причинять ему вред или хвататься за нож, потому что боялся, что все обернут против него, и в самозащиту никто не поверит. Он метался по холлу. Взгляд упал на дверь в подвал, и он, как напуганный зверёк, бросился туда. Там стояла тьма, и он, нашарив самую дальнюю дверку, захлопнул ее. Засова изнутри не было, но позади себя Асти нащупал какую-то огромную тяжелую тумбу и, как сумел, подпер ею дверь, а потом забился в самый угол. Дыхание выдавало его, и он зажал ладонью рот. Сердце сильно билось. Он слышал, как альфа ищет его. Молча, методично, и потому особенно пугающе. Слышались его тяжелые шаги. Марти остановился посередине холла. Конечно, он был слеп, как крот, и этот омежка мог деться куда угодно, но все же и в его положении были преимущества: будучи слепым, он обладал обонянием и слухом таким развитым, какой был мало у кого. Он прислушался. За окном свистел ветер, но сквозь него пробивался более близкий и глухой шум. Как будто что-то двигали в подвале. Спустившись туда, он понял, что не ошибся. Тут все пропиталось тем самым сводившим с ума запахом. И что этот котенок так его испугался? Он ведь не хотел ничего дурного. Всего лишь один раз исполнить зов природы — и всё. — Ах, вот ты где. Напрасно Асти считал, что нашел хорошее укрытие. Дверь от удара огромного кулака сломалась так легко, будто была из картона. Еще несколько секунд — и альфа выволок его из укрытия зашиворот. У Асти не оставалось сил даже просить о помощи. Он изредка всхлипывал и вырывался. Альфа приволок его в гостиную, на диван, и скоро прижал к нему своим весом. — Не бойся... Не бойся. Укус в шею, влажный и долгий, заставил все внутри сжаться. И вместе с тем он пробудил какие-то инстинкты. Бежать уже не хотелось: просто замереть и терпеть. Альфа тяжело дышал. Его ладонь поглаживала его бедра, потом подобралась к узкой пока что дырочке; но в мастерстве подготовки Марти искушен не был и потому, едва почувствовав, что член его стоит наизготовку, прижал трепыхавшееся тело к себе посильнее и одним грубым движением толкнулся. Ему было больно, горячо, а вместе с тем хотелось вбиваться в это тело размеренными протяжными ударами, что он и пытался сделать. Вскрики Асти только придавали ему сил и вызывали всплеск чувств внутри. Он снова прикусил его нежную кожу, в этот раз у ключицы, и снова вторгся в него, в этот раз чуть глубже. Несколько резких толчков — и он вошел полностью. Омега совсем затих и только неслышно подвывал от боли.