большой маленький юнги

учебная неделя после той злополучной ночи проходит относительно спокойно и стабильно для сокджина. разве что в kakaotalk’e на один общий чат стало больше — появился чат вместе с юнги. мин первое время старается поддержать беседу, отвечает на вопросы младших и болтает с намджуном, но потом резко пропадает. чат с юнги становится еще одной общей беседой для макнэ и хосока, и даже намджун уже перестает как-то активничать. и сокджину это не нравится. ким не столько за самого юнги переживает, сколько за то, что их компания стала тому неинтересна. он уже порывается написать юнги персонально и узнать, все ли у младшего хорошо, только откладывает все до последнего, а потом уже сам намджун к концу восьмого дня подходит к сокджину с виноватым лицом. — хен, не мог бы ты сходить к юнги, пожалуйста. я бы сам это сделал, но у меня времени нет вообще. о, сокджин может. сокджин хочет. сокджин.... — а зачем мне к нему ходить? намджун пару секунд тупо смотрит на лицо хена. — юнги-хен не отвечает на мои звонки, — поясняет как для тупых, — такого раньше не было. нет, бывало, он не отвечал, но потом обязательно перезва... — я схожу, — сокджин не дает договорить, хлопает намджуна по плечу и натянуто улыбается. — все в порядке, нам. все в порядке. после пар сокджин первый раз за время учебы заходит в кафе рядом с универом — не может же он прийти к юнги с пустыми руками. он вообще не понимает, что может делать в отношении юнги, а что — нет. долго рассматривает интерьер, еще дольше просматривает буклет с предлагаемыми напитками, только из-за того, что пытается оттянуть момент, когда придется выйти из теплого помещения. — два американо с собой, пожалуйста, — улыбается милой девушке за кассой и расплачивается картой. и уже на улице понимает, что даже не спросил у намджуна адрес юнги и как до последнего можно добраться на автобусе, поэтому еще какое-то время тратит на ожидание ответа от младшего и ругает себя за беспечность. и спустя мучительный час поездки, когда кофе в пластиковых стаканчиках, наверное, уже превратилось в лед, он стоит напротив металлической двери знакомого подъезда. набирает номер квартиры, и ухмыляется, ведь в этот раз отвечают практически мгновенно. — намджун? — нет. п...привет, — у сокджина губы от холода онемели, и двигает он ими кое-как. — это сокджин. помнишь? намджун попросил заглянуть к тебе, он волнуется. — а... хен. заходи, — и дверь пищит, приглашая. у сокджина дежавю: все та же духота, все те же светлые стены и все тот же юнги, завернутый в одеяло. — извини, — говорит мин, пока сокджин раздевается. — я разбил телефон. отдал сразу в ремонт, предупредить забыл как-то. а потом уже не было возможности связаться, — сокджин протягивает ему холодный кофе, и юнги морщится от контраста температур. — ничего страшного. главное, что с тобой все хорошо. мы переживали. — и ты тоже? юнги резко закрывает рот, отводит взгляд в сторону и усердно пытается сделать вид, что ничего не говорил, пока сокджин пытается понять, послышался ли ему вопрос. — что? — что? еще пару секунд неловкого молчания, и мин уже собирается сбежать на кухню, но сокджин отвечает: — да. и я тоже. и он готов поклясться, что прекраснее миновской смущенной улыбки ничего в жизни не видел. — чаю? — уже из кухни кричит юнги. сокджин согласно мычит в ответ и идет следом, но внутрь не проходит, остановившись на пороге комнаты. он наблюдает за младшим, который пыхтит, пока пытается достать коробку чая с верхних полок, постоянно поправляет скатывающееся с плеч одеяло и... черт возьми... он что... без футболки? сокджин неловко кашляет и юнги оборачивается на него с недоуменным взглядом. — все в порядке. подавился, — оправдывается ким и быстро плюхается на уже знакомую табуретку. юнги разливает кипяток по чашкам, куда уже предварительно бросил чай, и пододвигает сокджину сахарницу. — я не знал, сколько ложек сахара тебе кинуть, поэтому сделай это сам. — я пью без сахара. — бе, — юнги корчится и тут же улыбается. молчание затягивается, и сокджин думает, что, наверное, надо что-то делать. — как работа? — как учеба? одновременно спрашивают друг друга, а потом снова замолкают, но только для того, чтобы следом рассмеяться. беседа сама закручивается как-то, но сокджин не теряет возможности рассмотреть юнги, пока тот позволяет: растрепанные волосы, поджатые под себя ноги (и как он может в таком положении уместиться на крохотной табуретке? ‘если только он и вправду такой маленький, каким кажется’, — сам отвечает на этот вопрос), обветренные малиновые губы, которые мин постоянно облизывает (сокджин уже готов отдать ему свой бальзам для губ, только чтобы, пожалуйста, младший прекратил делать это), вечно слетающее чертово одеяло, которое открывает вид на острые ключицы. сокджину откровенно плохо. он уже собирается встать и уйти, предварительно поблагодарив за чай и напомнив о том, что намджун ждет от мина звонка, но его останавливает чужая ладонь поверх его. — останься. сокджин вопросительно вскидывает бровь, и юнги понимает, как это звучало со стороны. — то есть... — смущается, но ладонь не убирает, — на улице уже темно и, наверное, стало еще холоднее, а последний автобус уехал пятнадцать минут назад. ким кивает лишь как-то рассеянно, усаживается обратно на место и не понимает, что происходит и что он тут вообще делает. — я постелю тебе на диване, — бормочет юнги, убирая грязную посуду в раковину. — можешь принять душ, одежду... — разворачивается и пробегается по сокджину оценивающим взглядом, — придумаем что-нибудь. сокджин быстро моется, натягивает на себя растянутые вещи младшего и давит в себе маниакальное желание понюхать их. сокджин видит, что юнги заботливо разложил ему диван, приготовив место для сна, и чувствует тепло внутри. — спокойной ночи, хен, — кричат из соседней комнаты. сокджин отвечает ‘и тебе’ и, только приложившись головой к подушке, засыпает. но, кажется, почти сразу просыпается от шевеления под боком. сокджин уже хочет начать пинаться, чтобы убрать от себя лишнее тепло, пока не встречает сопротивление. — юнги? — сокджин пялится на мина, который лишь сонно бубнит о том, чтобы хен перестал уже возиться и улегся обратно. он устраивает голову на груди старшего и кладет ладошки под щеку, а сокджин уже готов умереть от умиления на месте, если бы не одно ‘но’. — что ты здесь делаешь? юнги лишь цокает языком. — я здесь живу. — я не... — дома холодно. постель холодная. мне холодно. спи. сокджин затыкается, тяжело вздыхает, делая вид, что поверил в чужую ложь, ведь младший горячий, как печка, и неловко обнимает одной рукой юнги. он такой мягкий, что сокджин не удерживается от соблазна и прижимает к себе его немного сильнее. от юнги так вкусно пахнет, что сокджин зарывается носом в чужие волосы и целует в макушку. он решает, что отругает себя за самовольничество утром, и быстро засыпает, напрасно думая, что юнги тоже уже спит.