большой маленький юнги

сокджин говорит, но не делает. сокджин решает, что разговору с юнги быть, но продолжает упорно бегать от того всю следующую неделю. а потом и месяц. первое время вообще избегает встреч, игнорируя все попытки друзей вытащить хена из своей комнаты. он лишь отмахивается и шутит, тут же захлопывая дверь перед носами тонсэнов. сокджин попросту боится того, что может произойти дальше, и упорно откладывает момент достижения точки невозврата. загружая себя учебой, за первую неделю упорного демонстрирования своей отменной актерской игры в обиженных принцесс, сокджин все меньше внешне становится похож на таковую: огромные мешки и синяки под глазами, заросшее щетиной лицо и выражение лица, словно съел стряпню чимина и, пытаясь не обидеть младшего, говорит, что было вкусно. — выглядишь ужасно, — хлопает его по плечу тэхен в конце негласной недели обижулек. сокджин решает прекратить вести себя так. ‘если юнги сам не подошел ко мне ни разу, значит юнги просто все равно’, — находит компромисс и решает отпустить всю ситуацию, игнорируя то, что отпускаться она, видимо, не собирается. к концу второй недели он уже выходит на совместные пьянки, правда сидит в паре метров от одного конкретного младшего и шарахается от каждого обращения к нему. — да чего пристал ко мне? спроси у намджуна! — не выдерживает в один вечер очередной вопрос от мина и, завизжав, разворачивается и уходит. и снова пропадает на неделю. так проходит месяц за игрой в молчанку. — да я не знаю, что с ним происходит, — вздыхает юнги, отпивая пиво из банки. — откуда я вообще должен знать? намджун в ответ лишь стучит пальцем по подлокотнику миновского кресла и задумчиво смотрит в окно. осталась пара дней до отъезда старшего и, хоть юнги и обещал, что задержится в сеуле на пару месяцев точно, как обычно не держит свое слово и уезжает на несколько недель раньше. намджун привык, но так скоро расставаться не хочется. но хену знать об этом не нужно. — мы все заметили, — вздыхает ким, — что с ним не все в порядке последний месяц. и это началось после того, как он переночевал у тебя. между вами что-то произошло? — аккуратно спрашивает, наблюдая за реакций мина на его слова — та не заставляет себя ждать. — да вот именно, что нихуя не произошло! — вскакивает и опрокидывает банку на пол, но не замечает этого. намджун не акцентирует внимание на этом. — ничего не произошло! — звучит так, словно тебя это расстраивает. — сейчас я понимаю, что так и есть. я сначала вообще не понял, что происходит. но, бля, — дергает ногой и ковыряет заусенцы на пальцах, — он мне правда нравится. очень. младший снова кивает и дает возможность мину выговориться. — когда хен первый раз в квартиру зашел, я подумал, что он странный какой-то. угрюмый, пассивный. а потом понял, какой он на самом деле... — юнги прикрывает глаза и замолкает, пытаясь подобрать слово, — замечательный. я заметил в нем столько нежности, которую ему девать попросту некуда. вы ведь и так не маленькие уже, и даже замечаете того, насколько он отдает вам себя всего. но еще, смотря на него, я первый раз испытывал чувство, когда мне не хочется только брать, но хочется и отдавать в два раза больше. потому что он заслуживает этого, пусть и не осознает и не принимает такую простую истину до конца. он может постоянно отыгрывать из себя не себя, но я вижу его, наверное, насквозь. он прекрасен. и красив, как чертов бог. чертовски красив. и я хочу его. — мог бы о последнем и умолчать. — но это правда. — безусловно, но... — вот и заткнись. молчание висит между ними еще пару минут. намджун осмысливает то, что услышал, а юнги не может насладиться долгожданным спокойствием на душе. ему всего лишь надо было выговориться. он очень устал за этот месяц. долгие и тяжелые часы осмысления и принятия своей симпатии к человеку своего пола, еще более мучительные дни ожидания хоть каких-нибудь действий со стороны сокджина и смирение с тем, что старшему, оказывается, наплевать, и юнги просто нафантазировал себе много. только почему ким все попытки поговорить пресекал, так и не понимает. или не хочет понимать. — может... — если ты сейчас предложишь поговорить с ним, то я выгоню тебя. — но... — он весь долбанный месяц бегал от меня, нам. наверное, он и не особо заинтересован в разговоре. тем более, у него своих проблем полно, раз теперь он даже отдаленно на человека не похож. — а ты не думал, что его проблема — ты? юнги закрывает глаза и откидывает голову на спинку дивана. — не. — зря. намджун встает и уходит, бросив на прощание ‘напишешь время своего отъезда позже’. и юнги пишет спустя сутки. а спустя еще одни стоит на вокзале, теребит расшатанную ручку чемодана и ждет. он хочет верить, что сокджин, узнав об отъезде младшего, придет хотя бы попрощаться, поэтому усердно взглядом ищет в толпе одного конкретного человека, но натыкается на намджуна. и он один. юнги фальшиво тому улыбается. ————— ‘юнги-хен уезжает завтра в 15:30, поэтому я хочу, чтобы ты пришел на вокзал и не упустил свой последний шанс быть рядом с тем, кто был единственным, кто увидел тебя настоящего’. сокджин пялится на сообщение, перечитывает его несколько раз, чтобы убедиться в том, что оно реальное. чтобы быть что? вместе? с тем, кто? кто что? сокджин для себя подмечает две вещи: а) тонсэны пошли наглые; б) но проницательные. оборачивается и смотрит на себя в зеркало. там все стабильно. сокджин заебан, но не сломлен. был. до сообщения от намджуна. он вообще не понимает, как в их отношения (хаха) с юнги вклинился ким, и что такого наговорил ему мин, раз он даже не смог удержаться от попыток заставить старших пересечься. и сокджин решается. не на разговор, хотя бы на встречу. последнюю. ————— юнги скомкано прощается с намджуном, не замечая обеспокоенный взгляд младшего. ему бы уехать уже поскорее отсюда, ведь больше его в этом городе ничего не держит. он загружает чемодан в вагон и собирается уже залезть сам, пока не слышит знакомое ‘юнги!’ позади себя. юнги пытается понять, когда голос намджуна стал похож на голос сокджина, а, когда оборачивается, то пытается понять, когда сам намджун стал похож на сокджина. разве что это действительно не... — сокджин? — где твое уважение?! — возмущается старший и пытается отдышаться. — я бежал так, что, — вздох, — сейчас, — еще один, — умру. если бы ты сел в вагон, то я бы... — что ты тут делаешь? — юнги чувствует такое счастье, потому что сокджин пришел, сокджин успел. и счастье это перерастает в злость, потому что сокджин мог опоздать, мог упустить, и почему вообще он раньше не пришел, например, на месяц. злится, потому что сокджин тупой болван. — я могу уйти, — бормочет старший и дует губы. губы сокджина. сокджин дует свои губы. свои прекрасные губы. юнги больше не обижается. притягивает хена за ворот толстовки и целует. сокджин не теряется и отвечает, чем заставляет юнги улыбнуться в поцелуй. ‘ты — его проблема’. ‘а он — моя’, — отвечает на голос намджуна в голове и отстраняется. у сокджина в голове мысли в кучу. что сейчас произошло? — давай поговорим, — просит он, смотря на юнги взглядом, словно, если получит отказ, то развалится на кусочки. а кто такой юнги, чтобы отказывать этому человеку. лишь в мыслях проносится облегченное ‘наконец-то’. (сокджин думает, что он, наверное, в дораме) — давай поговорим, — кивает младший и вспоминает про свой чемодан, когда слышит гул поезда. сокджин помогает достать чемодан, но ручке надоело такое отношение хозяина к себе, поэтому она грациозно отламывается, и багаж летит на землю. юнги смотрит на кусок пластика в руках сокджина пару секунд, а потом разражается хохотом. у сокджина в голове искрит, потому что юнги смеется, как ангел, маленький такой, светлый и самый красивый. ким не может сдержать тупую улыбку и понимает, что, пока младший улыбается, сокджин счастлив по-настоящему. юнги много, но его, оказывается, всегда будет мало.