Линия жизни

Сириус не появлялся в комнате Джулии с того момента, как они поссорились, а она не выходила к нему, уговорив Мэри носить ей еду. Сириус же, оставив Джулию в надёжных руках крёстной, отлучился по своим важным делам с Дамблдором. Джулия почти не была на него обижена, она знала, что злиться из-за того, что он заботится о ней, — это глупо. И всё равно на душе скребли кошки, то ли из-за того, что она злилась на Сириуса, то ли из-за того, что обидела его сама. Она лежала на своей кровати, а рядом с ней сидел серый котёнок, когда в дверь кто-то постучал. Прошёл уже день с того момента, как Сириус ушёл. — Можно мне войти? — тихо спросила Мэри, не открывая двери, из-за чего её голос был приглушённым. — Заходи, — после недолгой паузы ответила Джулия. Мэри открыла дверь и медленно зашла в комнату. Она бегло осмотрелась, будто думала, что здесь может что-нибудь измениться с того момента, как она была тут последний раз, и села к Джулии на кровать. Уголки её губ немного дёрнулись, когда она заметила кота, но потом вновь опустились, и она сразу стала очень серьёзной. — Сириус ведь не знает? — спросила она, и Джулия мотнула головой. — Ему не понравится этот кот. — Пожалуй, — тихо согласилась Джулия. — Но он о нём и не узнает. Если, конечно, кто-нибудь не скажет. Этим «кем-нибудь», конечно, должна была быть Мэри. Джулия с подозрением покосилась на крёстную. Та добродушно улыбнулась и махнула на неё рукой. — Никто не скажет, — успокоила она, но снова улыбка пропала с её лица так же быстро, как и появилась. — Тебе не стоит злиться на него. Это не его идея, ты сама знаешь. Ты просто не слышала, что он про тебя говорит, ему очень не нравится то, что ты постоянно взаперти, но это нужно для твоей безопасности. Джулия молчала. Слова утешения ей были сейчас не нужны. Конечно, она знала, что Сириус не в восторге от их образа жизни. Он и сам часто жаловался, что ему надоело торчать в этом доме, и он даже шутил, что с удовольствием сбежал бы отсюда при любой возможности. Угнетало то, что он мог сбежать, просто взять и уйти, пусть и под мантией-невидимкой, а Джулии не позволялось и этого, она «для своей же безопасности» целыми днями сидела дома и не могла даже открыть окно. Она уже задыхалась от одиночества и замкнутости и с ужасом ждала того дня, когда всё-таки выйдет на улицу и уедет из своего дома. Поездкой в Хогвартс она грезила в детстве. Это была мечта, и она засыпала с мыслью о скором спасении, воображая себя пленницей из сказки. Теперь же это «спасение» нельзя было так назвать. Разве привыкнув к своему заточению, смирившись со своей участью, она могла не перестать думать о Хогвартсе как о чём-то хорошем? Теперь это казалось ей страшным — что будет, когда настанет время со всеми знакомиться и дружить, а она останется одна, и никто не сможет ей помочь? Джулии было уже десять, и осталось меньше года до того момента, когда ей исполнится одиннадцать, и она уедет навстречу волшебству. Лучше ей было остаться здесь, в этом доме и жить всё также взаперти, чем оказаться в неизвестном ей мире. — Можно мне не ехать в школу? — спросила Джулия. — Почему ты не хочешь? — удивлённо спросила Мэри. — Надо мной все будут смеяться, разве нет? Я редко ходила в места больших скоплений людей. Ты думаешь, у меня будут друзья? Думаешь, у меня получится с кем-нибудь познакомиться? Мэри долго молчала, не смотря на неё. Джулия наоборот сверлила её взглядом, ожидая, что же она скажет. — Не ехать в Хогвартс, конечно, можно, но твоя магия будет сильнее. Если ты не научишься её контролировать, то это плохо кончится, — наконец, неуверенно сказала она, и Джулия вздохнула. Почему что-нибудь не может хоть раз обернуться в её сторону? — Между прочим, мы с тобой слишком оптимистичны. Если в ближайшее время не победить Волдеморта, ты и так не поедешь в Хогвартс, — пожала плечами Мэри. Джулия только кивнула: говорить «Вот бы всё осталось, как есть» было довольно глупо. — Ты знаешь что-нибудь про Сириуса и Дамблдора? — спросила она вместо этого. — О чём они говорят? Мэри покачала головой, погладила её по голове, и вновь посмотрела на котёнка, тыкавшегося мордочкой Джулии в бок. — Думаю, его стоит отмыть, — предложила Мэри. — И придумать место для сна. А ещё дать имя. Они действительно отмыли его, а потом Джулия решила назвать его Зефиром. Зефир посмотрел на неё тёмными глазками и ткнулся сухим носиком в подставленную ладонь. Он был очень лёгким и худым, поэтому Джулия сразу после ванной накормила его сосисками, а Мэри наколдовала ему игрушку-мышку. Тот был доволен вниманием, которое ему уделяли, и в благодарность даже не царапался. На первый взгляд вовсе нельзя было сказать, что он жил на улице всего лишь вчера. На следующий день вернулся Сириус. Он был взволнованным и растрёпанным и, казалось, постарел на несколько лет. После того, как он поел и помылся, к нему вышла Джулия. Пару мгновений они смотрели друг на друга, а потом в унисон попросили прощения. — Ты ведь понимаешь, что я не со зла… — Сириус вообще-то мало что понимал в душевных разговорах, и то, что он довольно редко извинялся перед Джулией способом, не включающим в себя не связанные друг с другом предложения, её удивляло мало. Она и сама не любила говорить о чувствах и тому подобном, поэтому предпочитала в таких ситуациях молчать, если сама ситуация это позволяла, а если не позволяла, то вставлять какие-то ничего не значащие фразы. Привычка у неё не успела выработаться, потому что тех случаев, когда они с Сириусом из-за чего-нибудь ссорились, было до смешного мало, однако, говорить такие несущественные фразы было не слишком трудно. — Конечно, — отвечала Джулия. — Я всё понимаю и совсем на тебя не обижаюсь. Ты за меня волнуешься, и мне следовало подумать о том, что случилось бы с тобой, если бы я попала в опасность. Прости меня. Всё пошло своим чередом, Мэри готовилась к отправлению домой. Долго задерживаться здесь она не могла, потому что Пожиратели смерти наведывались к ней довольно часто: Волдеморт уверился в том, что Джулия мертва, уже давно, но Мэри, как и остальные члены Ордена, подозревалась в «антиобщественной деятельности», и если бы её застали за сомнительными путешествиями по Англии, это могло кончиться плохо. Именно поэтому даже Сириус редко выходил из дома. Волдеморт узнал о крёстных Джулии, и если Мэри не скрывалась, как было решено Орденом Феникса, то внезапное исчезновение Сириуса Блэка на десять лет не могло остаться незамеченным. Если Сириусу приходилось куда-нибудь выходить, он надевал мантию-невидимку, отданную ему Дамблдором как раз для вылазок в мир. Джулия тоже знала о мантии и думала, что когда-нибудь она, конечно, достанется ей в наследство от отца. Это была единственная вещь, доказывающая, что её родители — реально существовавшие люди, а не абстрактные Лили и Джеймс Поттеры, когда-то погибшие в автокатастрофе. Мэри сдержала своё обещание и не рассказала Сириусу про Зефира. Джулия понимала, что ей самой когда-нибудь придётся поведать крёстному о коте, но она подумала, что стоит немного выждать: она только помирилась с Сириусом, а тут новый повод для ссоры. Скрывать котёнка оказалось более сложной задачей, чем предполагала Джулия. В тот же вечер, когда она поговорила с Сириусом, Зефир оставил на полу в её комнате неприятный сюрприз, и ей пришлось прибегнуть к помощи Мэри. К счастью, та отнеслась к этому с юмором и посоветовала Джулии приучить кота к туалету на улице. Проблем не убавилось и от того, что кот почти всегда громко мяукал, а мяуканье в пустом доме не заметить было трудно. Джулия всегда принималась оглушительно чихать и кашлять, когда Зефир начинал издавать какие-либо кошачьи звуки. Сириус уже поинтересовался у неё насчёт её здоровья, видимо, заподозрив что-то неладное, когда Джулия целый день кашляла почти каждые десять минут. Но, несмотря на то, что Зефир доставлял больше забот, чем пользы, он хотя бы успешно поднимал Джулии настроение, и это радовало. Джулия не оставляла попыток узнать что-нибудь из разговоров Дамблдора и Сириуса. Шанс прознать кое-что предоставился скоро после её примирения с крёстным. Дамблдор вновь пришёл. За день до этого Мэри уехала, и Джулия осталась наедине с Зефиром в своей комнате. Она в последнее время только там и сидела, хотя именно в это время Джулия как раз могла подслушать разговор Дамблдора и Сириуса в кухне. Наконец, Зефир, объевшись остатков ужина Джулии, уснул, растянувшись на кровати. Джулия как раз слышала, как пришёл Дамблдор и как хлопнула дверь кухни. Она тихо вышла из своей комнаты и по коридору дошла до кухни. Оттуда доносились приглушённые голоса. Джулия без малейшей брезгливости улеглась на пол и поудобнее устроилась у щели между дверью и полом. Слышно было не очень хорошо, однако фразы доносились до ушей Джулии почти не искажёнными. — Остальные стоит поискать там, где он когда-либо был, места, которые были для него важны, — говорил Дамблдор. — Кольцо точно уничтожено? — обеспокоенно спросил Сириус и заскрипел стулом, видимо, пододвигаясь поближе к Дамблдору. — Адское пламя работает прекрасно. Оно уничтожило то, что было в кольце. Теперь оно неопасно, — ответил Дамблдор. — Тварь, жившая в нём, очень сильна, раз смогла вас настолько заворожить. Кто знает, что случится с тем, кто его наденет, — продолжил Сириус. — Мы этого уже не узнаем, — немного раздражённо сказал Дамблдор. Джулии показалось, что он чего-то не договаривает. Но думать над этим у неё не было времени, чтобы не пропустить остальной разговор. — Так где ещё могут быть крестражи? — спросил Сириус, явно таким образом уклоняясь от дальнейшего обсуждения предыдущей темы разговора. «Крестражи?» — не поняла Джулия. Это слово было ей незнакомо, хотя если оно было как-то связано с Волдемортом, то это было вполне естественно. Наверное, это какое-то слово, характеризующее отдел Тёмной магии, о котором Джулии не следует знать. Её раздумья и ответ Дамблдора на вопрос Сириуса прервало тихое мяуканье. Джулия в ужасе повернулась и выпучила глаза на серого котёнка, сидящего около её босых ног. Зефир склонил голову на бок и мяукнул ещё раз, как будто понимая, что его хозяйка делает что-то плохое, и пытаясь её остановить. — Зефир! — громким укоризненным шёпотом сказала Джулия, как будто лично он виновен во всех её бедах. Зефир начал мяукать громче, на кухне стихли голоса. В следующий миг раздались шаги, и на пороге перед Джулией возникли Сириус и Дамблдор. Она сглотнула и встала, пытаясь заслонить Зефира. Этот кот — единственный, с кем она могла поговорить, и единственный, кто будет её слушать, что бы она ни говорила. Нельзя, чтобы кто-нибудь о нём узнал и выгнал, особенно сейчас. Но Зефир, словно не понимая, чем это обернётся для них с Джулией, выглянул из-за её ноги и посмотрел на Сириуса и Дамблдора сверху вниз. — Здравствуй, Джулия, — кивнул Дамблдор, окинув девочку и её питомца пронзительным взглядом. — Здравствуйте, мистер Дамблдор, — тихо сказала Джулия, решив вести себя как ни в чём ни бывало и говорить правду, какой бы страшной она ни была. — Как я вижу, любопытство ты не победила и решила, что несправедливо оставлять тебя без правды в собственном доме. К сожалению, нам с Сириусом придётся утаить от тебя детали нашего разговора и впредь быть более осторожными во время обсуждения таких важных вещей, — спокойно продолжал Дамблдор. — Много ты услышала? — Про кольцо и крестражи, — ответила Джулия, стараясь не смотреть в бледное, ничего не выражающее лицо Сириуса. — Что такое крестражи? Дамблдор с Сириусом переглянулись. — Полагаю, Сириус скажет тебе тогда, когда посчитает это нужным, — мягко сказал Дамблдор, и его взгляд упал на Зефира. Тот испуганно прижался к ноге Джулии. — Надеюсь, это прелестное существо находится в доме с позволения обоих его обитателей? Джулия потупила взгляд. Откуда Дамблдор всё знает? Она виновато посмотрела на Сириуса. Он вздохнул и слабо улыбнулся. У Джулии отлегло от сердца, хотя у неё защемило сердце от мысли о том, что она вновь причиняет Сириусу неудобства. — Конечно, Джулия могла бы мне сказать, что завела кота, — проговорил Сириус. Джулия посмотрела на Зефира. Его маленькие глазки переходили с девочки на её крёстного, словно он следил за их разговором и тоже ждал исхода. — Ну что ж, всё, что я хотел сказать, я сказал, — подвёл итог профессор. — Пожалуй, мне следует оставить вас проводить вечер втроём. Кивнув Сириусу и Джулии, Дамблдор вышел из коридора, и через несколько секунд за ним захлопнулась дверь. Пару мгновений все стояли молча. Джулия взяла кота на руки. За неделю его пребывания в доме он прибавил в весе и подрос на пару сантиметров. — Прости, Сириус. Я не крестница, а сплошное разочарование, — тихо вздохнула Джулия. — Давно он здесь? — Неделю. Я нашла его, когда вышла на улицу, — всё также тихо ответила Джулия. — И как его зовут? — Его зовут Зефир. В первый день он съел весь зефир, который у меня оставался, и я решила назвать его так, — улыбнувшись, Джулия погладила кота по мягкой шёрстке. Сириус немного брезгливо следил за всем этим. — Он ведь останется у нас? — Если сам не сбежит после пары дней взаперти, — пожал плечами Сириус. — И пусть не заходит ко мне в комнату, не крадёт еду, не трогает меня, убираешь за ним ты… Условий было много. Джулия честно пыталась объяснить их все Зефиру, но тот, разумеется, не выполнял и половины из предписанных ему правил.

***

В канун Рождества Сириус и Джулия собрались за покупками. Вытащив из тайника за картиной мантию-невидимку, Сириус накинул её на себя, позвал Джулию, которая, собрав все их деньги в кожаный мешочек, тоже залезла под мантию, и они вместе вышли из дома. Сзади раздалось мяуканье, и Джулия с сожалением обернулась. Зефир уже вырос в почти взрослого кота и мог остаться дома один ненадолго, но ей было жаль оставлять его одного, вместо того, чтобы выпустить хоть ненадолго погулять.       Они вышли на крыльцо, откуда можно было трансгрессировать. Сириус достал волшебную палочку из кармана своей обычной мантии и повернулся на месте. Джулии никогда не нравилось ощущение трансгрессии, тем более, что в раннем возрасте её не рекомендовалось использовать. Проблема была в том, что трансгрессия была единственным доступным для них способом передвижения, к тому же, довольно быстрым. Джулия удивлялась лишь тому, почему её до сих пор ни разу не расщепило; из-за этого ей всегда нравилось думать, что она сильная волшебница, и поэтому так происходит. Их как будто протащили через очень тугое, узкое пространство, потом на пару секунд и вовсе лишили воздуха, но через секунду они стояли на косой улочке, покрытой тонким слоем снега. С крыш домов свисали сосульки, прилавки магазинчиков были украшены подвижными фигурками Санты Клауса и его оленей. На глаза Джулии попалась яркая табличка одного из магазинов «Нетающий снег! Украсьте свой дом снегом даже внутри!». Джулии сразу же захотелось купить нетающий снег и всякие другие штуки, которыми пестрели витрины, но Сириус уверенно шёл к другим магазинам, чьи витрины были не такими яркими или вообще не украшенными. На них были портреты Пожирателей смерти с подписями их имён и вознаграждениями за их поимку. Вообще-то портреты эти были ужасно старыми, некоторые лица были перечёркнуты чёрными крестами, а на фотографии со страшным змеиным лицом Волдеморта и вовсе было написано: «Вам не поймать его, если он сам не поймает вас». Джулия съёжилась и в страхе огляделась по сторонам, забыв, что на ней мантия, и никакой Волдеморт не сможет поймать её, если только не начнёт хватать руками всё подряд. Джулия успокоила себя мыслью о том, что Волдеморту в принципе нечего делать в Косом переулке в канун Рождества, и быстро пошла дальше за Сириусом, чтобы не отстать от него и не раскрыть их обоих. Некоторые хозяева магазинов, несмотря на приближающееся Рождество, не украсили свои витрины, а несколько лавок вообще были заколочены досками. Джулия знала, что здесь постарались Пожиратели смерти: они убили ли похитили владельцев магазинов, или они просто уехали, чтобы находиться как можно дальше от Пожирателей и Волдеморта. За десять лет, которые Волдеморт успешно захватывал всё больше уголков волшебного мира, люди совсем потеряли надежду и покидали свои дома в поисках лучшей жизни — чаще всего, неудачно: Сириус и Джулия каждый день читали «Ежедневный пророк», разумеется, тоже захваченный Пожирателями, где сообщалось об очередном успешном избавлении от «магловского выродка». Джулия снова съёжилась и быстро отвела взгляд от витрин. Она подняла взгляд на Сириуса, и он, заметив это, прижал её ещё ближе к себе. Если Дамблдор продолжает ходить к ним домой, и они с Сириусом что-то обсуждают, значит, у них есть план, и это успокаивало. Сириус вошёл в практически пустую кондитерскую и незаметно затянул под мантию упаковку тыквенных кексов и шоколадных лягушек. Джулия беззвучно начала вытаскивать из мешочка деньги. Она сама придумала платить за товары: совесть не позволяла ей воровать у без того бедных владельцев магазинов, и она всегда оставляла несколько галлеонов на прилавке. Поэтому Сириус, разумеется, более практичный в этом плане, и не любил брать её с собой в магазины. Потом они зашли ещё в несколько магазинчиков, таких же мрачных и пустых. Вернулись домой. На Рождество снова приехала Мэри, они все сидели за столом, и Джулия вспоминала точно такие же прошлогодние рождественские вечера. Ничего не поменялось с тех пор, и, наверное, это было к лучшему, ведь они все были по крайней мере живы, а большего пока и не нужно. — С Рождеством, — сказал Сириус, подняв свой бокал с дешёвой медовухой. — С Рождеством! — хором провозгласили Джулия и Мэри (Джулия вместо медовухи пила тыквенный сок). Рождество выдалось тихим и немного скучным, но по-другому Джулия никогда и не праздновала. На следующее утро около своей кровати Джулия обнаружила небольшой свёрток. Вскрыв его, она увидела мантию-невидимку, отныне принадлежащую ей. Сириус, стоящий на пороге, приподнял уголки губ в печальной улыбке, смотря на единственное напоминание о своих друзьях — маленькую Джулию.