Линия жизни

На следующее утро Джулия проснулась рано и от этого снова вспомнила прошлый год, когда поднималась ни свет ни заря каждый день и лежала на своей кровати, рассматривая детали комнаты. Сейчас Джулии не хотелось просто лежать и ничего не делать, поэтому она всего лишь нашла на потолке старую взбухшую краску в форме голубя на потолке и поднялась на ноги. Встав, она коротко глянула через окно на родную улицу, на которой едва поднялось солнце, поправила рождественскую гирлянду, тянувшуюся через всю комнату, и решила выйти на кухню, чтобы перекусить. Она привыкла, что в это время не спит в доме только она, но сейчас на кухне уже сидел полностью одетый Ремус Люпин. Он читал газету — вчерашний «Ежедневный пророк» — и выглядел гораздо более свежим и молодым, чем вчера вечером. Джулия подошла к нему. — Вы хорошо спали? — спросила она. — О да, превосходно, спасибо, — кивнул Ремус. — Есть какие-то новости? — вспомнив, что не просматривала вчерашний выпуск, спросила Джулия. — Нет, ничего интересного, — качнул головой Ремус и отложил газету. — Почему ты встала так рано? — Я всегда рано просыпаюсь, — пожала плечами Джулия. — А вы? — Мне никак не привыкнуть к здешним удобствам, всё кажется, что меня сейчас выгонят. — Но вас никто не выгоняет. — Знаю, но ты, вероятно, понимаешь меня — привыкнуть к новому образу жизни довольно трудно. — Понимаю, — кивнула Джулия. — А вы… — «Ты», Джулия, — поправил Ремус. — Мне немного неловко от этого «вы». — Да, конечно. Так… ты, — тут они оба нервно усмехнулись, — Что теперь будешь делать? — Именно с такими мыслями я и листал Пророк. Здесь обычно печатают объявления о работе. Я думал, что найду что-нибудь подходящее. — И как? — Пока ничего, — вздохнул Люпин. — Я бы хотел встретиться с Дамблдором, он мог бы помочь мне, но, насколько мне известно, он сейчас болен и лечится в больнице Святого Мунго. — Сириус писал мне, что после этих каникул Дамблдор снова будет директором в Хогвартсе, так что, я думаю, он уже здоров. — Это было бы превосходно, — радостно улыбнулся Ремус, и Джулия не смогла не улыбнуться в ответ. Она переоделась и умылась и вновь посмотрела в окно. Зимнее солнечное утро так и манило отправиться погулять, и Джулия решила так и поступить. Она сообщила Ремусу, что недолго прогуляется, тот кивнул ей, и она выбежала на улицу. Джулия отправилась с сторону парка, в котором этим летом гуляла с Сириусом. Она не надеялась, что парк зимой столь же интересен, как и летом, но всё же хотела пойти именно туда. И скоро даже поняла, что, похоже, не зря её сюда так манило. Она увидела знакомое лицо с белоснежными усами. Это был анимаг Коламбус Капенгаген, с которым Джулия имела честь познакомиться этим же летом. Внезапной встрече она не обрадовалась — этот человек в тот раз сильно напугал её и вёл себя очень подозрительно, и, хоть он и мог рассказать ей о её сне и о том зеркале, Джулия не хотела с ним разговаривать. Но, к несчастью, Коламбус заметил её и расплылся в улыбке. — Как прекрасно встретить тебя вновь! — пропел он. — Здравствуйте, — кивнула Джулия в ответ. — Тебя снова что-нибудь беспокоит? — Нет, вовсе нет, — Джулия натянула улыбку. — У меня всё прекрасно. Коламбус Капенгаген покачал головой. — Печально, что ты не хочешь говорить мне, — сказал он. Джулия вздохнула и прищурилась, изучая мужчину взглядом. — Откуда вы знаете, что у меня что-то случилось? — спросила она. — Опять начнёте рассказывать про дар? — Нет, я просто хорошо чувствую, когда человек мне лжёт, — пожал плечами Коламбус. — И когда ты сказала, что у тебя всё прекрасно, я сразу понял, что ты лжёшь, а значит, что-то тебя всё же беспокоит. — Ну… Ладно, — чуть помедлив, Джулия отошла от края дорожки, чтобы не мешать людям, и Коламбус последовал за ней. Она присела на скамейку, смахнув с неё снег, и заговорила. — Летом вы были правы. У меня действительно появились друзья — Карли и Кристофер, хотя Кристофер не считает меня подругой, да и я не хочу с ним дружить. Но вы были правы тогда. Хотя никакого особого дара у них нет, ну, то есть, у Карли нет, а Кристофер может разговаривать со змеями, но я уже говорила, что я не считаю Кристофера другом. Она ненадолго замолчала, переводя дыхание, Коламбус тоже молчал, ожидая, когда же Джулия расскажет о том, что действительно волновало её. — А вчера мне приснился сон, и в нём снова было то зеркало. Теперь в зеркале я видела своих родителей, они просили меня, чтобы я помогла им, и стучали руками по стеклу с той стороны, но я не знала, как помочь им. И… — Джулия задумалась, говорить Коламбусу об этом или нет. Он с интересом смотрел на неё, видимо, поняв, что она, наконец, дошла до сути. — И мне кажется, что это необычный сон, ведь там было это зеркало, и всё было так реально, что я не сразу поняла, что это сон… — Джулия шмыгнула носом, вспомнив, какой безумный был у мамы с папой взгляд. Ей бы очень хотелось помочь им, только если бы она знала, как… — Так что вы скажете? — Ты права, твой сон вновь вещий, — кивнул Коламбус. — Вновь? — переспросила Джулия. — А, ну да вы говорили, что тот мой сон про кинжал тоже что-то предсказывает. Но никто до сих пор не воткнул мне нож в спину. — Не стоит понимать всё так буквально, Джулия. Ведь ты знаешь, что означает «вонзить нож в спину?» — Предательство, — кивнула Джулия. Она бы хотела знать, кто же её тогда предал, но сейчас времени думать об этом у неё не было — все её мысли до сих были сосредоточены на родителях. — Тогда что может означать мой новый сон? Мама с папой где-то заперты? Они могут быть живы, а я могу помочь им? — А вот это ты должна понять сама, — покачал головой Коламбус. — И всё же я права или нет? Мама и папа живы? — твёрдо спросила Джулия, испытывая сильное желание начать кричать на анимага, чтобы он прекращал строить из себя загадочного мистера. — Ты поймёшь это, но чуть позже, — таинственно улыбнулся Коламбус. — А теперь мне пора. Он поднялся со скамьи, и Джулия поднялась следом за ним. — Но я… — До встречи, Джулия. — До свидания, — даже не стараясь скрыть недовольство в голосе, проговорила она. Какой смысл было звать её поговорить, если ему нужно спешить? Она тоже хотела уйти, всё ещё намереваясь погулять и подумать над тем, что же ей делать. Но краем глаза она заметила, что Коламбус резко остановился и не собирался, видимо, делать больше ни шага. — Мистер Капенгаген? — позвала она. — Что-то случилось? Но он не отозвался, и Джулия со скрытым страхом подошла к нему. Он стоял совершенно неподвижно, взгляд его устремился куда-то вперёд, а губы немного шевелились, как будто он что-то говорил. — Вам плохо? — прошептала Джулия, и снова в ответ услышала лишь бормотание. Если вслушаться, то слова можно было разобрать, но Джулии не очень хотелось слушать; почему-то ей казалось, что слова эти будут страшные. Она почти невесомо коснулась его руки, но Коламбусу этого хватило — он вздрогнул и устремил свой невидящий ничего взор на Джулию. Голос его стал громче, и она смогла услышать слова: — Древняя сила и мощь восстанут из подземного убежища, скрытого водой. И восстанут они на помощь четверым, чтобы унести тёмный дух в землю вместе с собой… И придут четверо… — Мистер Капенгаген? — вновь позвала Джулия, не на шутку испугавшись — похоже, анимаг в самом деле сошёл с ума. Наконец, он вздрогнул и очнулся. — Что? Что случилось? Ты звала меня? — спросил он, удивлённо глядя на Джулию. — Вы… вы что-то говорили. Будто впали в транс, — испуганно прошептала Джулия. — В транс? — переспросил Коламбус. — Ты запомнила то, что я сказал? — Нет, — покачала головой Джулия. Коламбус вздохнул. — Тебе придётся пойти со мной. — Что? Куда? Я никуда с вами не пойду! — Успокойся, прошу. Мне всего лишь нужны твои воспоминания. — Мои воспоминания? — Пойми, это невероятно важно. Если я произнёс пророчество, то нам нельзя, чтобы оно так просто исчезло. — Пророчество? Вы произнесли пророчество? — Думаю, да. Если я впал в транс, не шевелился и что-то говорил, вполне вероятно, что мне повезло, и я увидел будущее. — Повезло, — повторила Джулия. Если она обладает таким же даром, как Коламбус, то ей лучше вообще не иметь никаких сил, чем иметь такие — впадать в транс, говорить какие-то странные вещи, одним словом, сходить с ума! Именно этого она так и боялась, думая о зеркале и сне. — Но почему я? И что вы собираетесь делать? — Я собираюсь использовать Омут памяти, чтобы посмотреть твоё воспоминание, и ты бы услышала моё пророчество полностью. — Что такое Омут памяти? — Джулия и не заметила, что они уже шагали к выходу из парка. — Ты увидишь, когда мы придём. — Но я должна вернуться домой! — Ты вновь лжёшь, Джулия, ведь твой крёстный ещё даже не проснулся, а если проснулся, то будет только рад тому, что ты гуляешь, а не сидишь взаперти. — И всё равно мне нельзя уходить надолго и идти куда-то с незнакомцами, — не сдавалась Джулия. — Однако ты всё равно сейчас идёшь со мной. Почему? Тебе любопытно, что же это за пророчество, и ты рада, что, наконец, можешь не только наблюдать за чем-то издалека, но и самой участвовать в чём-то важном. Джулия молчала, понимая, что он говорит правду, но ей не хотелось признавать это. Кроме того, всё же была очень веская причина не идти за Коламбусом — он незнакомец, Джулия не знает, на что он способен, не в сговоре ли он с кем-нибудь из Пожирателей Смерти, до сих пор не пойманных Министерством. Тем более, она до сих пор сомневалась, что этот анимаг в своём уме. И всё же она шла с ним, следуя на поводу у своего любопытства. И ей правда было интересно узнать о Пророчестве. Они вышли из парка, быстро преодолели расстояние до него от дома Джулии (она было подумала, не сбежать ли ей, ведь дверь так близко, а если Коламбус пойдёт за ней, Сириус защитит её), а потом дошли и до дома с красной черепицей, такого знакомого Джулии. Коламбус Капенгаген быстро поднялся по ступеням и открыл дверь слегка подрагивающими руками. Джулия не без удовольствия подметила, что всю свою таинственность он где-то растерял. Видимо, когда дело не касалось объяснений чего-либо Джулии, он становился обычным человеком. В прихожей было темно, и Джулии снова стало жутковато. Дверь за ними закрылась, и пару секунд они стояли в тишине и темноте. Потом Коламбус отыскал на стене выключатель, и пространство заполнил неяркий свет от единственной лампочки. Они стояли в просторной прихожей, по обеим сторонам от них стояли обувные тумбы, чуть дальше ящик для зонтов и тростей и, наконец, вешалка для верхней одежды. Джулия была удивлена, когда увидела всё это. Убежище такого человека, как Коламбус Капенгаген, не представлялось ей таким неприметным, человеческим и магловским. Она ожидала увидеть мрачные стеллажи с книгами, многочисленными оберегами от злых духов и всякими предметами для предсказания. Однако ничего этого не было, на полках лежали пара газет и кулинарная книга, из ящика для зонтов и торчали зонты, а на вешалке висели несколько плащей и большая меховая шапка. — Ты ведь хотела закончить побыстрее? — уточнил Коламбус, выдёргивая Джулию из её размышлений. Джулия хмыкнула и догнала Коламбуса. Они прошли по коридору, Джулия заглядывала в каждую открытую дверь. — Почему никого нет? Вы говорили, у вас есть дочь, — вспомнила Джулия. — Моя дочь на работе, а жена ушла за покупками. Она магл, поэтому ты можешь увидеть, что во всём доме нет практически ничего волшебного, — объяснил Коламбус. — А нам сюда. Они вошли в последнюю дверь, и Джулия сразу поняла, что это комната Коламбуса. Здесь-то и расположились все те вещи, которые она ожидала увидеть в доме волшебника — в книжном шкафу были старые книги со странными для маглов названиями, на столе стояли какие-то странные предметы, предназначения которых Джулия не знала, и наконец, на полках переливались в таинственном свете стеклянные шары для гадания. Но больше всего привлекал внимание предмет, стоящий в центре стола. Это была железная чаша, полная какого-то серебристого газа. От чаши шло белое свечение, и Джулия, подошедшая к чаше, сразу поняла, что это и есть Омут памяти. — И как вы вытащите воспоминание из моей головы? — спросила она, слегка повернувшись к Коламбусу. — С помощью волшебной палочки, разумеется, — ответил он и достал из складок своего плаща длинную белую палочку. Она направил её Джулии в висок, и она с трудом поборола желание отойти в сторону. — Попытайся вспомнить все детали того момента, когда я произнёс пророчество, — приказал Коламбус. Джулия послушно закрыла глаза и начала вспоминать. Она прокрутила в голове все движения и слова — свои и Коламбуса, — начиная от момента, когда они попрощались, и заканчивая выходом анимага из транса. Она успела мысленно задать себе вопрос — что же она всё-таки делает? — когда почувствовала у своего виска холодок и открыла глаза. Коламбус вытягивал из её головы серебряную нить такого же газа, который наполнял омут. Джулия догадалась, что эта нить — и есть её воспоминание. Она попыталась снова вспомнить момент произнесения пророчества, и, к своему ужасу, поняла, что не может. — Не волнуйся, я верну его тебе после того, как мы всё решим, — успокоил её Коламбус, поняв, о чём она думает. — Тогда давайте начнём побыстрее, — сказала Джулия нетерпеливо — во-первых, она не хотела потерять память, пусть и всего лишь одно воспоминание, а во-вторых, любопытство её до сих пор никуда не делось. — Как пожелаешь. Коламбус опустил её воспоминание в Омут, и содержание чаши превратилось в небольшой водоворот. — Что же теперь? — спросила Джулия. — Тебе понадобится это, — сказал Коламбус, вручая ей в руки перо, чернила и лист пергамента. — Запиши сюда всё, что услышишь. Запиши слово в слово. Джулия кивнула, и он продолжил. — А теперь опусти голову в Омут. — Что? Но я не хочу захлебнуться… — она наткнулась на его нетерпеливый взгляд и вздохнула. — Ну хорошо. — Запиши всё, — напомнил Коламбус. Джулия медленно склонилась над Омутом, вдохнула побольше воздуха и медленно же опустила голову в серебряные воспоминания. Она падала куда-то и пыталась схватиться за что-нибудь, но руки у неё не разжимались. Она приземлилась на снег и поняла, что находится в парке. Оглядевшись, Джулия увидела Коламбуса Капенгагена и саму себя, только в куртке и с пустыми руками. Она испугалась, что сейчас Джулия из прошлого заметит себя из будущего, и тогда не удастся записать пророчество. Но ни Джулия, ни Коламбус её не замечали. Она только что попрощались, и тут Коламбус остановился. Джулия подошла к нему как можно ближе и попыталась, вслушиваясь, записать его слова. Но записывать на весу было неудобно, к тому же, она отвеклась, чтобы набрать чернил на перо, поэтому, когда поднялась, чтобы вновь вслушаться в пророчество, поняла, что Коламбус именно на том моменте, который она уже слышала. Тут подошла и Джулия из прошлого, она говорила очень громко, да и близко подошла к Коламбусу. Однако Джулия из будущего всё же смогла услышать слова, следующие после уже знакомых ей: — Дух того, чьё имя нельзя называть, станет сильнее, чем был он сам. И предзнаменованием его появления станет… Тут прошлая Джулия вновь окликнула Капенгагена, и следующие его слова стало невозможно расслышать, а потом он и вовсе заговорил громко и вышел из транса. Джулия поняла, что воспоминание закончилось. Она испугалась, что не справилась, но тут всё вокруг неё завертелось, и она увидела, что другая её версия вновь только что попрощалась с Капенгагеном. Воспоминание началось заново. Ей понадобилось ещё две попытки — и она, наконец, смогла полностью услышать слова Коламбуса. Тут воспоминание опять закончилось и началось сначала. Джулия уже в третий раз испугалась, но кто-то потащил её вверх, и она поняла, что вновь стоит в комнате Коламбуса, а не на снегу парка. — Я подумал, ты закончила, — объяснил он. Джулия заметила, что он сильно взволнован. — У тебя получилось? — Думаю, да, — и она протянула ему пузырёк чернил, перо и только потом отдала записи. — Посмотрим, что же там… — нетерпеливо пробормотал он, всматриваясь в каракули Джулии. — Предзнаменованием станет красная змея, пролетевшая по небу? — Я тоже не поняла, что это значит. Я вообще ни слова не поняла, вы говорили одними метафорами, — сказала Джулия. — Да нет, всё здесь понятно, — качнул головой Коламбус. — Красная змея — это, вероятно, дракон, а дух того, чьё имя нельзя называть, это, конечно же… — Это я и сама поняла. Дух Волдеморта, — вновь перебила его Джулия. — Но что это означает — что он станет сильнее? — Полагаю, это значит, что сам Волдеморт вернётся, — шумно вздохнул Коламбус. — Вернётся? Но этого не может быть! — горячо возразила Джулия. — Сам Дамблдор уверен, что он не вернётся больше никогда, он погиб, все крестражи уничто… Ой, — она поняла, что о крестражах Капенгагену не следовало знать, но он будто и не заметил, что что-то не так. — Что же ты остановилась? — спросил он. — И какие ещё кресташи? — Не кресташи, а… — машинально хотела поправить его Джулия и вновь осеклась. — Ничего интересного. Важно то, что Волдеморт просто не может вернуться. Насколько вообще велика вероятность, что ваше пророчество верно? — Пророчества никогда не ошибаются, так что, боюсь, это правда — он вернётся, — совершенно спокойно сказал Коламбус. — И что же вам теперь делать? Разве не нужно сообщить о пророчестве в Министерство или ещё куда-нибудь? — взволнованно спросила Джулия. — Нет, в нашем случае это совершенно лишнее, — покачал головой Коламбус. — Никуда сообщать мы о нём не будем. — Но я думала, вы говорили, что это очень важно. Вы даже привели меня сюда, и всё лишь для того, чтобы узнать о Пророчестве. Коламбус вздохнул так, как будто ему приходилось объяснять Джулии элементарные вещи. — В Министерстве таких, как я, их… считают странными и даже вообще-то сумасшедшими. — Мне почему-то казалось, что вам это нравится, — хмыкнула Джулия. — Мне — может быть, но не моей семье. Им, знаешь ли, не нравится, как на нас посматривают соседи. Как-то один зашёл к нам за солью и спросил, где наш кот. А у нас нет кота! — при этих его словах голос у Коламбуса стал даже истерическим, и Джулия невольно отшатнулась от него. — Так и что вы будете делать с пророчеством? — осторожно спросила она. Коламбус отвернулся от неё и посмотрел в окно. — Ждать и надеяться. Чаще всего для того, чтобы пророчество сбылось, должны произойти события, которые, как рычаг, запустят процесс. А события эти могут и не случиться. Они не случатся почти наверняка. Знаешь, больше случаев, когда Пророчества не сбывались, чем когда сбывались, — сообщил Коламбус будничным тоном, но Джулии показалось, что он скорее хочет себя самого в этом убедить, чем её. — Да ведь вы говорили, что Пророчества не ошибаются, — напомнила она. — Не ошибаются, но могут не сбыться. Это разные вещи, — усмехнувшись и повернувшись к ней на мгновение, Коламбус покачал головой. — А всё же вы сказали, что вернётся Волдеморт! Люди должны знать об этом, быть начеку… — Люди не захотят об этом знать, — резко прервал её Коламбус, взмахнув рукой. Он всё-таки развернулся снова к Джулии лицом, и ей очень не понравился его взгляд. — Пойми, Джулия, что не прошло даже года с того момента, как люди освободились от гнёта Тёмного Лорда. Ты думаешь, захотят они узнать, что он вовсе не уничтожен и может ещё вернуться? Они скорее сойдут с ума, чем смирятся с тем, что придётся снова пережить то, что они уже пережили. — Но… — Ты мала, Джулия, мала и глупа, чтобы понять это, но попробуй хотя бы представить себе, что будет, когда в «Ежедневном Пророке» напечатают моё Пророчество. Это будет катастрофа и… — В вашем Пророчестве говорится ведь и о тех, кто победит его, — громко сказала Джулия, и Коламбус замолчал ненадолго. — Именно об этом я тебе и говорю, — медленно продолжал он. — Начнётся катастрофа. Каждый второй захочет выдать себя за Избранного. Да и представляешь ли ты, во что превратится моя жизнь и жизнь моей семьи? Джулия шумно набрала в лёгкие воздух, но не стала больше ничего говорить, как, впрочем, и слушать Коламбуса. Что бы он ни говорил, а больше всего он всё равно волновался лишь о себе и о том, что будет с ним после обнародования пророчества. И всё же было в его словах нечто правдоподобное. Она и сама, представляя, что ей снова придётся запереться в каком-нибудь доме и жить так ещё десять лет, готова была сделать что угодно, чтобы этого не произошло. А если Коламбус говорит правду о том, что Волдеморт может и не вернуться, то, может, действительно не стоит так волноваться? Она могла бы сказать об этом Сириусу, чтобы, если что, всегда быть наготове, а в остальном… люди и правда не нуждались в правде. Ничего этого Джулия Коламбусу не сказала. Она дождалась, пока он закончит свою болтовню, и как можно более спокойно сказала: — Ну хорошо. Наверное, вы правы. — Рад, что ты поняла это, — с видимым облегчением вздохнул Коламбус. — Значит, мы с тобой оба забудем об случившемся, но будем начеку. — Я только скажу крёстному, он… — Нет. — Простите? — Ты никому не должна говорить об этом. Я же только что сказал, что мы забудем о случившемся. — Неужели я не могу сказать даже Сириусу? Я стараюсь всё ему говорить. — Никому, Джулия. Если Пророчество сбудется, мы с тобой вспомним об этом разговоре, но сейчас — представим, что ничего не случилось. Джулия молчала, с подозрением смотря на Коламбуса. Скрывать что-либо от Сириуса ей очень не хотелось — она едва справлялась всё это время с тем, чтобы не рассказывать ему о зеркале, а о своём сне она и вовсе предпочла рассказать сразу после того, как Сириус переступил порог её комнаты. Конечно, если она поведает ему обо всём, то он будет недоволен хотя бы тем, что она молчала всё это время о самом Коламбусе; а потом, конечно, захочет с ним познакомиться, чтобы знать, с кем Джулия проводит время. Но со всем этим она легко справится, главное, что Сириус будет знать о Пророчестве. — Ладно, я не скажу, — вместо всего этого тихо сказала Джулия. — Ты должна пообещать. Это очень важно для меня, Джулия, — взволнованно проговорил Коламбус. «Как много важного между нами двумя», — недовольно подумала Джулия. Она не могла пообещать ему, что никому ничего не скажет, а всё же ответила: — Хорошо, я обещаю, — он не мог видеть её скрещённых за спиной пальцев. — А теперь, пожалуйста, верните мне моё воспоминание, и я пойду домой. Она видела, что Коламбус явно колебался, прежде чем палочкой отделить одну из серебряных нитей из общей их массы в Омуте. Он вернул нить в голову Джулии. Она почти ничего не почувствовала, только снова попыталась вспомнить момент произнесения пророчества и убедилась, что Коламбус вернул ей именно её воспоминание. Домой он не шла — бежала, и всё думала, что сейчас же расскажет обо всём Сириусу, а, может, сразу же и Ремусу, ведь он тоже умный человек. Она боялась только того, что, узнав о Пророчестве, Сириус всё-таки пойдёт к Коламбусу, а она не знала, на что способен этот анимаг — вдруг он причинит Сириусу вред? Впрочем, его можно и отговорить от визита к Коламбусу. Цель её всё равно состояла в том, чтобы сообщить Сириусу о Пророчестве, хоть она и сама не знала, зачем ему это, ведь он не верил в Провидение. Зайдя в дом, она обнаружила, что Сириус на кухне вместе с Люпином. Увидев Джулию, крёстный всплеснул руками. — Очень обидно, Джулия, я собирался поздравить тебя с Рождеством, подарить подарок, но я просыпаюсь, а тебя нет! — обрушился он на неё. Джулии стало стыдно. Она и забыла, что сегодня Рождество, а ведь ещё вчера покупала подарки и ходила по Косому переулку с Сириусом именно из-за праздника. — Прости, Сириус, просто погода такая хорошая, а ты спал, я думала, что успею вернуться к тому времени, как ты проснёшься, ведь ты всегда долго спишь, — протараторила Джулия. — Кстати, почему я задержалась, я… Но тут она поняла, что Сириус не слушал её — он достал из кармана мантии коробочку и протянул ей. — С Рождеством, — пропел он. Джулия взяла подарок, сняла крышку и увидела осколок стекла. Через секунду она поняла, что это осколок зеркала. — Что это? — спросила она, стараясь скрыть нетерпение в голосе. — Сквозное зеркало, — радостно ответил Сириус. Ремус за его спиной опустил газету, которую до этого читал, так, чтобы видеть зеркало. — Мы с твоим отцом пользовались им ещё в школе, например, когда нас наказывали и оставляли в разных классах на отработках. У меня есть другой кусочек зеркала, и мы можем видеть друг друга через него. Смотри, я назову твоё имя. Он вытащил откуда-то такой же, как у Джулии, осколок зеркала и прокашлялся. — Джулия Поттер. Джулия посмотрела в свой осколок и ясно увидела в нём лицо своего крёстного. На лице её расплылась невольная улыбка. — Как здорово! Спасибо, Сириус! — она бросилась обнять его. — Ты что-то хотела сказать про то, что задержалась, — напомнил Сириус после десяти секунд объятий. — Да, я… — вообще-то у неё и из головы уже успела вылететь причина её задержки. Она снова посмотрела в свой осколок сквозного зеркала, в котором до сих пор отражался Сириус, потом перевела взгляд на настоящего крёстного, который ожидал, что же она скажет, и вздохнула. — Я гуляла в том парке, где мы с тобой были летом. Там так красиво зимой, мы обязаны сходить туда вместе, пока у меня каникулы. — Значит, сходим, — заключил Сириус. — А теперь пора завтракать. Всё время, что они ели, Джулия порывалась сказать Сириусу истинную причину задержки, но никак не могла. Он был такой счастливый и вспомнил про папу, и они с Ремусом уже предались воспоминаниям о школьных днях и множестве наказаний, полученных за разные проступки. За завтраком она так и на проронила ни слова о Коламбусе и Пророчестве, и за весь день не смогла найти подходящего момента. Подходящего момента не было и в последующие дни, и в конце концов в последний день каникул Джулия засыпала, прокручивая в голове выученное уже наизусть Пророчество и думала о том, что не зря она попала на Пуффендуй, а не на Гриффиндор, как отец, и размышляла о том, какая же она трусливая. Дух того, чьё имя нельзя называть, Станет сильнее, чем он сам. Предзнаменованием его появления станет красная змея, пролетевшая по небу. Но придут четверо… Тот, что взял силу от змея, Провидец, что воскрес из мёртвых, Одарённая крыльями И тот, чьё могущество в звере. И бросят они вызов армии духа, И помогут им те, кто подвластен им. Древняя сила и мощь восстанут из подземного убежища, скрытого водой, И восстанут они на помощь четверым, чтобы унести тёмный дух в землю вместе с собой… И придут четверо…