***
Стив не понимал, сколько времени прошло. Он смог съесть несколько ложек бульона и заслужил от Баки подробный отчет о прошедших днях в школе. Он то засыпал, то снова просыпался под звуки его голоса, и чувствовал, как неумолимо разгорается лихорадка. Баки вдруг засмеялся, тепло и знакомо. И Стив почувствовал, как все в нем тянется к этому смеху. Он догадывался, почему доктор был так серьезен, почему плакала мама. Стив не боялся смерти как таковой. Но он не хотел умирать. В коридоре послышались легкие шаги. Сара, все еще бледная, все еще измученная, но набравшаяся сил для новой борьбы, заглянула к ним. Стив знал, как горят у него от жара щеки, и, когда мама заметила этот лихорадочный румянец, он увидел, как призрачный огонек надежды в ее взгляде погас. Она поджала губы. – Стивен? Температура снова поднялась, да? – она вся как-то внутренне собралась, потом повернулась к Баки. – Дорогой, тебе лучше пойти домой. Уже поздно, тебя будут искать. То, что никто Баки искать не будет, они на самом деле все прекрасно знали. Мать Баки была куда больше увлечена своим новым ребенком и новым браком, чем старшим сыном. Он мог днями не ночевать дома, никто бы даже не удивился. – Мам, можно он останется у нас? – тихо спросил Стив. – Миссис Роджерс, я только с радостью. Вы же знаете, я всегда рад помочь. Сара покачала головой. – Баки, не сегодня. Прости, Стив действительно очень болен, – даже сквозь болезненную дымку Стив заметил, как дрожат ее руки. – Мама, – мягко спросил Стив, – скажи, разве это что-нибудь изменит? А я бы очень не хотел сегодня оставаться один, – признался он. – Пожалуйста. Сара задумалась ненадолго, затем сказала: – Джеймс, милый, выйди со мной ненадолго, а потом ты сам решишь, останешься ты на ночь или заглянешь уже завтра. Сейчас она передаст ему вердикт доктора. И скажет, что Стив может не дожить до утра. И если Баки останется, то, возможно, увидит друга мертвым. Они недолго переговаривались за дверью. – Я останусь, – услышал он наконец твердый голос Баки. Тот вернулся в спальню полный какой-то странной решимости. – Ты же все знаешь, да? – спросил он тихо. – Это все полная чушь, – отмахнулся Стив и улыбнулся, хотя звучал он неубедительно и слабо. И сам до конца себе не верил. Сара тоже подошла к сыну, села на стул у кровати, где провела последние два мучительно долгих дня. – Стивен, сначала помолимся вместе, хорошо? – она редко просила его об этом. Стив не мог отказать. – Конечно, мам, если хочешь. – Баки, присоединишься к нам? Барнс кивнул. Сара прикрыла глаза. – Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной. Стив растворялся в мамином голосе, смешивающимся с хриплым голосом Баки. Комната немного кружилась. Рыжие волосы Сары, потускневшие в последние годы, в теплом свете настольной лампы сияли, как золотые. Профиль Баки казался сегодня особенно резким. Стив всматривался в него, и ему болезненно остро хотелось взять в руки карандаш и нарисовать того в сотый, наверное, раз. А если с ним и правда что-то случится, и они найдут его рисунки? Что они решат? Что подумают, когда увидят, как часто он терялся в этом лице, собравшем в себе все хорошее, что было в жизни Стива? «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной». Стив улыбнулся. Ненадолго все поблекло. Когда он пришел в себя, Сара снова ушла. – Сара стала засыпать прямо на стуле, – объяснил Баки. – Не хотела уходить, но я настоял. Если хочешь, я позову ее. Стив покачал головой. – Пусть, – он сделал хриплый вдох, – пусть отдохнет. – Тебе и самому бы отдохнуть. Как ты, Стиви? – он потрепал его по щеке, и от прикосновения его ласковых пальцев стало немного легче. – Я… как будто бы в лодке, знаешь? Все качается. Как шторм, – он говорил медленно, нечетко. Сам удивлялся своему голосу. – Шторм? – Да, мы как будто на корабле. Как твои китобои, или пираты. – Значит мы пираты в шторм? – Баки неуверенно улыбнулся. – Это плохо. У тебя же морская болезнь. – У меня морская болезнь? Это ты мне говоришь? – он засмеялся. – Ты был бы самым бестолковым пиратом в мире, все путешествие бы проводил, свесившись за борт. А что мы вообще делаем на корабле? – Ищем сокровища? – предположил Стив. – Не знаю. Ты лучше придумываешь истории. – Сокровища бы нам пригодились, это правда. Зима обещает быть долгой, успеем еще намерзнуться. Он как будто понял, что сказал, и бросил на Стива нервный взгляд: возможно, Стив мерзнуть уже не будет. – Давай я позову Сару, Стиви? – Попозже, – покачал головой Стив. — Так вот, мы пираты, нам надо просто переждать шторм. Стив вспомнил репродукцию картины, которую он однажды видел в какой-то книге. Там корабль несло куда-то огромными волнами под тяжелым штормовым небом. Но впереди виднелось солнце, проглядывающее из-под низко нависших над горизонтом туч. Надо просто переждать шторм. И Стив был уверен, что он увидит солнце. – Баки, – тихо спросил Стив, чувствуя, что начинает бредить, – можешь мне почитать? – Что? «Моби Дика»? – Нет, – он едва заметно покачал головой. – «Остров сокровищ». Они обожали эту книгу, когда были младше. Знали ее почти наизусть. И старый потрепанный томик все еще стоял у Стива на книжной полке в память об их с Баки пиратских приключениях. – Конечно, Стиви, все что хочешь. Сейчас возьму книгу. Стив услышал его шаги, шорох страниц, потом почувствовал, как тот снова сел на кровать. Он подвинулся, насколько хватило сил и сказал: – Бак, ложись. Ты не можешь сидеть на краю всю ночь. Стив знал, что сам он, наверняка, раскалился, как печь. Но Баки почему-то все равно показался ему теплым. И Стив мысленно схватился за это тепло, не позволяя холодной пучине уносить его прочь. – Глава первая, – серьезно начал Баки. – Старый морской волк в трактире “Адмирал Бенбоу”. Черт, столько уже лет прошло, а я мог бы тебе ее и по памяти пересказать, – тихо засмеялся Баки. – Так, все. Не отвлекаемся. Слушай: «Сквайр Трелони, доктор Ливси и другие джентльмены попросили меня написать все, что я знаю об Острове Сокровищ»... Стив позволил его мягкому и знакомому голосу унести себя прочь от этой комнаты, от болезни, от надвигающегося шторма. Он слушал его, жадно впиваясь в каждое слово. Он хотел дослушать до конца, но вскоре почувствовал, что Баки читает все медленнее и медленнее. Да и у него самого веки становились все тяжелее. – Баки, я погашу свет, – тихо сказал он. – Просто полежим немного, хорошо? – Надо позвать Сару, – сонно пробормотал тот. – Позовем, – кивнул Стив. Он выключил лампу, всем естеством стремясь к теплу друга. Он сам не заметил, как начал засыпать. Успел только ухватиться за ускользающую мысль: «Неужели так это и будет? Неужели не проснусь?»***
Стив открыл глаза. Солнце, холодное ноябрьское солнце щедро проливалось на пол его спальни. Рядом сопел Баки, все еще держа в руках книгу. Стив попробовал сесть. Руки немного дрожали, но, кажется, к нему возвращались пропавшие силы. Он дышал свободнее и легче, и страшный, влажный хрип, преследовавший его последние дни, казалось, исчез. Вся его подушка и одеяло были насквозь мокрые. Видимо, жар не спадал почти всю ночь. Осторожно, чтобы не разбудить Баки, он вытащил у него книгу из рук. Буквы, к его огромной радости, наконец-то не расплывались перед глазами. – Стиви? – услышал он через какое-то время голос Баки. – Стиви, ты не спишь? Стив посмотрел на сияющее лицо друга, усмехнулся в ответ и прочитал вслух: – «"Пей, и дьявол тебя доведет до конца" – вот пророчество, которое полностью оправдалось в отношении всех остальных. Впрочем, "Испаньола" все же оказалась счастливее того корабля, о котором пели пираты: Все семьдесят пять не вернулись домой – Они потонули в пучине морской». Прости, не удержался, закончил без тебя. Я же не виноват, что до тебя не добудиться. Чем больше Баки слушал Стива, чем шире становилась его улыбка. Когда он стал изображать хриплый голос Капитана Флинта, выкрикивая: «Пиастры! Пиастры! Пиастры!» на пороге комнаты появилась Сара. Мальчики разом прекратили смеяться и притихли. – Стив, ты проснулся! Я заходила к тебе несколько раз, но ты спал, а я не решалась тебя будить, – Сара подошла к постели сына, он протянул к ней руку, и она мягко сжала его пальцы своими, – надеялась, что все обойдется... — ее голос еле слышно дрожал. – Слава богу! Она, бросив короткий, как будто бы извиняющийся взгляд на Баки, поцеловала Стива в макушку. – Я выскажу доктору Миллеру все, что думаю о его профессионализме при нашей следующей встрече, пусть в этом даже не сомневается! Стив прыснул, а потом неловко добавил: – Мам, я знаю, что ты, наверное, страшно устала, и мне очень неудобно тебя просить, но… если честно, я ужасно проголодался.***
1943, Лондон Лондон поразил Стива бескомпромиссным присутствием войны. Она была здесь в скелете каждого здания, разрушенного бомбежкой. В каждом встревоженном лице, в прохожих, посматривающих на небо, словно они каждую минуту ожидали услышать рев сирены. Война здесь не пряталась за агитирующими плакатами. Она держала лондонцев за руки цепкими пальцами и тащила за собой туда, где были смерть, страх и отчаяние. Стив словно оказался по другую сторону жизни. Словно проснулся в собственной могиле. Если здесь – так, то что же творилось там, в Европе, где происходили настоящие сражения. Как было там, в аду? Стив не мог не думать о Баки. О том, как тот прятал за идеально отглаженной формой страх смерти. Как сверкал обворожительной улыбкой, как залихватски сдвигал фуражку на бок, как будто все это было одной из их детских игр. Как будто он не рисковал сейчас своей жизнью за многие мили от Стива. И Роджерс сомневался, что нарядная форма и блестящая пряжка на ремне имели хоть какое-то отношение к тому, что происходило там, на континенте. Скоро Барнс получит телеграмму от Филлипса и последняя его связь с домом, последняя ниточка, тянувшаяся к нему из Бруклина – письма Стива, которые тот старался писать другу так часто, как мог, заваливая его тысячей ненужных историй и подробностей, в надежде, что они развеселят его, отвлекут, утешат, оборвется. По крайней мере, так думали Филлипс и Картер. Стив долго торговался с собой, долго думал, может ли он согласиться с этим приказом, может ли так поступить с Баки. И решил, что нет. Тот этого не заслуживает. В его нагрудном кармане лежала короткая записка, которую Стив уже знал, как подпишет, которую он зашифрует так, что никто из Гидры никогда не догадается, что СНР водят их за нос. Может, это были не детские игры в солдатиков, но иногда секреты двух мальчишек могут сработать и на войне. И вскоре Баки получит письмо, где будет всего две строчки: «Не верь слухам. "Испаньола" все же оказалась счастливее того корабля, о котором пели пираты: Все семьдесят пять не вернулись домой – Они потонули в пучине морской», а вместо подписи было приписано «Пиастры! Пиастры! Пиастры!». И Стив очень надеялся, что Баки разгадает его нехитрый шифр. Очень на это надеялся.***
В пабе было шумно и грязно. Картер была в неброском гражданском платье, без привычной красной помады, ее волосы были собраны в простой узел на затылке. Она держалась так просто, что легко сливалась с собравшейся в пабе толпой. Большинство посетителей были здесь, чтобы пропустить кружку-другую после тяжелой работы в доках. В точно таких местах Стив иногда встречал Баки, когда им двоим особенно нужны были деньги и тот соглашался на любую возможность подзаработать. Даже если ему и приходилось целый день таскать коробки в доках. И Баки чуть ли не в первый день обрастал приятелями, которые обязательно тащили его вечером в бар. Послушать еще его историй, послушать, как он смеется и посмеяться вместе с ним. Баки смеялся так, что удержаться и не присоединиться к нему было практически невозможно. А в своем полку он тоже всех очаровал? Все ли знают улыбчивого сержанта из 107-го, который за словом в карман не полезет, сведет тебя с самой красивой девушкой в городе, всегда найдет пару дельных советов, а потом обчистит в карты так ловко, что ты еще ему спасибо скажешь за отличную игру? В этом Стив не сомневался. – Мда, в одном, конечно, Ходж подошел бы на роль агента лучше, чем ты, – сказала Пегги. – Он бы куда меньше бросался в глаза. – Тогда надо было просто оставить меня таким, каким я был до сыворотки. Никто не обратил бы на меня ни малейшего внимания. Я был невидимкой, – усмехнулся Стив. – Судя по твоим рассказам о драках по подворотням, это не совсем так. – Я просто очень старался обратить на себя это внимание. А так, поверь, меньше всего люди хотели замечать кого-то вроде меня. Агент Картер предложила им перейти на «ты», раз уж они будут теперь работать плечом к плечу. Стив попытался звать ее «Маргарет», но она настояла на «Пегги». Это короткое имя не вязалось у него в голове с серьезным агентом, к которому он привык, но Стив не стал спорить. – Как ты оказалась в СНР? Если, конечно, я не лезу не в свое дело, – спросил он – Я участвовала во французском сопротивлении с самого начала войны, смогла пробиться на фронт всеми правдами и неправдами, прямо как ты. Врала всем, что у меня муж во Франции и я обязательно должна его найти. Люди, с которыми я работала, свели меня с этой организацией. Они узнали, как именно я попала на войну, и решили, что я могу стать неплохим агентом. У полковника Филлипса чутье на такие вещи. Честно говоря, я не понимаю, как он мог сразу не разглядеть потенциал в тебе, на него это не похоже, — она недовольно покачала головой. — Он заметил меня и взял под свое крыло. С тех пор я с ним и работаю. – Я, кажется, так и не поблагодарил тебя за то, что ты помогла мне попасть в программу, — сказал Стив. – Ты даже не представляешь, что это для меня значит. – Поверь, представляю. Я понимаю, каково это: знать, что можешь помочь, можешь что-то сделать, а тебе не позволяют из-за предрассудков и предубеждений. Я всю жизнь с этим борюсь. Так что рада была помочь кому-то, кто воюет на тех же фронтах. Кроме того, Стивен, теперь у меня появился свой шпион по ту сторону баррикады. Теперь, когда ты оказался в числе сильных и влиятельных, ты расскажешь мне, как это: никогда и никому больше ничего не доказывать. Стив улыбнулся. – Роль шпиона, кажется, скоро действительно прирастет ко мне. – И ты, кажется, совсем этому не рад. – Я… – Стив задумался, – я не то чтобы не рад, просто это не совсем то, на что я рассчитывал. Вот мы сидим здесь, и я не могу, все еще не могу избавиться от чувства, что легко отделался, понимаешь? Что мог бы на самом деле сделать что-то куда более полезное. – То, что ты не рискуешь сейчас жизнью, не значит, что ты не помогаешь. И уж поверь, тебе еще приведется случай доказать, что ты готов умереть за свою страну и свободу. Не торопи судьбу, – она сделала небольшой глоток пива. Стив почему-то думал, что Пегги взяла его исключительно для конспирации, что агент Картер с ее английскими манерами, чистым выговором и алой помадой пьет только красное вино. Потом он понял, что услышь она эти мысли, вполне возможно, он бы узнал, настолько ли тяжелый у нее удар, как кажется со стороны. – Дело не только в этом, — продолжил Стив, — просто… Притворяться, врать, следить из темноты – это как будто не мое. – Стив, разве ты сам не сказал мне только что, что именно этим ты всю жизнь и занимался? Я видела, сколько раз ты пытался записаться в армию, под каким количеством фамилий, и предполагаю, с неменьшим количеством разных историй, не так ли? – Но это не значит, что мне это нравилось. Я был вынужден врать. Наверное, я надеялся, что, когда попаду сюда, смогу оставить это все позади, знаешь? Выбрать путь, который будет честнее. – Ты хотел сказать легче? Потому что, конечно, быть солдатом, подчиняющимся приказам, куда проще, чем принимать решения самостоятельно. И когда ты поймешь, какими бывают некоторые из этих решений, тебе будет еще сложнее почувствовать себя героем. Я точно не среди них. И точно еще долго не буду спокойно спать по ночам. Но разве это важно? Важно выиграть эту войну и прекратить бесконечную череду потерь и трагедий. И именно это, Стивен, мы и делаем. Стив рассеянно кивнул. Она не спит ночами? Из-за чего? Из-за того, что ее мучает совесть? Из-за тех, кого она не смогла спасти? Или же из-за тех, кто умер от ее руки? Ждет ли его та же участь? И способен ли он вообще убивать? Не в бою, не в поле, нет. Вот так, из-за угла, трусливым выстрелом в спину. Ему придется научиться. Как бы он этому не противился. – Вот он, Закария Смит, – сказала вдруг Пегги, понизив голос так, чтобы ее слышал только Стив. Она напряглась, как хищник, готовый броситься в любой момент на свою жертву, – вот он, только что вошел, сейчас разговаривает с барменом. Стив осторожно оглянулся на него, а Пегги тем временем продолжала говорить: – А теперь послушай меня внимательно, Стив. Что бы ни случилось, никаких импровизаций, это ясно? Это моя операция, и ты будешь делать только то, что я скажу и когда я скажу. – Есть, мэм, – тихо ответил Стив. – Что бы ни происходило, Стивен. Он снова кивнул. Вошедшему на вид ему было лет сорок. Он был сухим и высоким. В хорошем, даже слишком хорошем для такого места, пальто, в шляпе и с зонтом. Он производил впечатление очень добропорядочного человека. Кого-то, кто каждое утро просыпаться в одно и то же время, чтобы отправиться на какую-то образцовую работу. И перед уходом непременно целует жену в щеку. Он поболтал о чем-то с барменом, рассмеялся, похлопал его по плечу и взял свой стакан с виски. Сухим, безо льда. Прежде чем сделать глоток, он как-то дергано осмотрелся по сторонам, сбросив с себя на секунду свою улыбчивую маску, и залпом опрокинул стакан. Еще раз огляделся, посмотрел на часы и нервно постучал пальцами по барной стойке. «Интересно, кого это ему так не терпится встретить?» – подумал Стив. Долго гадать ему не пришлось, потому что, впустив за собой вечерний холод, в паб вошла невысокая женщина в мокром, измятом пальто. Она прижимала к груди сумочку, и было заметно, как сильно трясутся у нее руки. Женщина подошла к Закарии, подняла на него затравленный взгляд, и Стив заметил, какое опухшее у нее лицо. Увидел испуганные покрасневшие глаза и понял, что не вмешиваться будет куда сложнее, чем он думал. Закария наклонился к ней, что-то сказал, женщина закивала, открыла сумочку, дрожащими пальцами достала несколько смятых купюр и положила их на грязную стойку. Он заставил ее заплатить за свой виски, понял Стив. Тем временем Закария простился с барменом и, приобняв женщину, которая, казалось, от этого стала еще меньше, направился с ней к выходу. Она, едва поспевая за его широкими шагами, семенила следом. Стив посмотрел на Пегги. Она дождалась, пока за ними захлопнулась дверь, а затем кивнула Стиву, и они отправились следом… Они держались поодаль от этой странной пары, но даже оттуда Стив видел, как некомфортно и страшно этой бедной женщине было в компании Закарии. – Он угрожает ей, это очевидно. Осталось только понять, что ему нужно и какие именно у него рычаги давления, — сказала Пегги, когда они остановились у очередного угла, дав Закарии уйти вперед, чтобы тот не заметил хвост. Они приближались к какому-то тоннелю. – Почему мы не можем помочь ей прямо сейчас? Что если он что-то с ней сделает? – Стивен, не будь глупцом. Если бы он собирался ей навредить, стал бы он устраивать весь этот спектакль в баре? Показываться стольким людям на глаза? Нет, он хотел, чтобы их видели вместе. Чтобы этот бармен, с которым он так мило болтал, запомнил его и при случае сказал: да-да, были такие, эта дама еще и угостила его выпивкой. – Мне показалось, что он просто хочет показать свою власть над ней, – заметил Стив. – Это определенно тоже… Стой. Стив замер. И заметил, что Закария и его спутница тоже остановились. – Я сказал: заткнись! – услышал он его рассерженный голос, эхом отразившийся от сводов тоннеля. А затем, Стиву казалось, что все происходит словно во сне, гораздо медленнее, чем на самом деле, он ударил ее по лицу. Стив дернулся, но Пегги сжала его руку. – Нет! Не сейчас, еще рано. Мы должны выяснить, куда он ее приведет, Стив. Мы же договорились! Не вмешиваться… Стив замер, растерянный и сбитый с толку: – Он ударил ее, Пегги. – Я видела, и мне очень жаль. Но если ты бросишься ей на помощь сейчас, то спасешь одну единственную женщину. Если подождешь, то спасешь, возможно, десятки таких, как она. Стив сжал зубы от злости, он знал, что Пегги права. Но смотреть на то, как этот человек сжал плечо несчастной женщины, сотрясающейся в рыданиях, и не вмешиваться было невыносимо тяжело. Тем временем, Закария потащил ее дальше. Еще около получаса они петляли по переулкам, пока не вышли к заброшенному, полуразрушенному дому. Разрушенному не от бомбежки: казалось, что он пребывает в таком состоянии уже как минимум лет десять. Тем не менее, на нижних этажах горел свет, а у двери стоял мужчина и курил, поглядывая по сторонам. Он увидел Закарию, махнул ему рукой. Они поздоровались, обсудили что-то. Мужчина щелчком отбросил в сторону бычок, что-то сказал несчастной женщине, потрепал ее по щеке и потащил внутрь дома. – Ну? Теперь мы знаем, куда они шли. Пора? – Стой. Если там есть и другие гражданские, то они могут пострадать, если мы сейчас туда ворвемся. – Ты же не собираешься оставить ее там? Ты видела, как он с ней обращался? – Ее отпустят, им что-то нужно от нее, – Пегги задумчиво закусила губу. – И это определенно не головной штаб, иначе бы ее сюда не привели. Значит, нас ждет еще одна слежка. – Пегги! Мы не можем так рисковать, что если… – Тихо! Смотри. Дверь снова открылась, оттуда действительно вышла их знакомая в компании Закарии и еще двух мужчин. – Ты все поняла? – услышал Стив голос одного из них. Она закивала, дрожа всем телом. – Давай, катись отсюда, не заставляй нас ждать. И не вздумай кому-нибудь рассказать о том, что здесь произошло. Она еще раз кивнула, сдерживая рыдания. Дверь захлопнулась, женщина постояла на крыльце еще какое-то время, пытаясь взять себя в руки, а затем, пошатываясь пошла прочь. – Стив, я прослежу за ней, уговорю обратиться в СНР за помощью. А ты дождись Закарию, выясни, где он живет. После этого отправляйся в штаб. Сегодня же его и возьмем. Ждать долго не пришлось. Закария, закуривая на ходу, вышел на улицу, осмотрелся, и быстрым шагом двинулся в сторону туннеля. Стив шел следом, держась в стороне, стараясь не выходить из тени. Он не знал, действительно ли обострился его слух или просто после шести лет глухоты на одно ухо он уже забыл, как слышат нормальные люди, но, так или иначе, ему казалось, что он различает звук шагов этого подонка в вечерней тишине. Они вышли из доков, оказались в более людной части города, и Закария спустился в метро на ближайшей станции. Стив спешил следом, стараясь не выпустить его из виду и не попасться ему на глаза. Было уже поздно, людей в метро почти не было. Закария зашел в подоспевший вагон одним из первых. Стив в последний момент запрыгнул в противоположный конец вагона, держась рядом с какой-то девушкой, увлеченно читавшей книгу, надеясь, что со стороны будет казаться, что они едут вместе. Проблемы начались, когда Закария решил перейти на другую линию, и Стиву пришлось переходить вместе с ним. По тому, как Закария посматривал на него, казалось, что он начинает подозревать что-то. Стив подумал, что, возможно, это ему стоило пойти за женщиной, а Пегги отправиться за Закарией. Тот снова посмотрел на Стива, нервно взглянул на часы и на ближайшей станции бросился прочь из вагона. Стив ломанулся следом. Что ж, заметит он хвост или нет, теперь значения не имело, главное было его задержать. Закария бежал вверх по лестнице, расталкивая редких поздних пассажиров. Стив бежал следом, надеясь, что тот не вооружен и не попытается отстреливаться среди гражданских. Наконец, они оказались наверху. Закария оттолкнул какую-то полную даму с огромным пакетом в руках в сторону Стива, она рассыпала продукты к его ногам, разразившись бранью и криками. Они выбежали на улицу. Закария то и дело оглядывался через плечо, стараясь затеряться в переплетении темных улиц, но начал уставать и сбавлять скорость. Он сделал последний рывок, попытался скрыться, резко свернув в маленький переулок, но оказался в тупике. Оглядываясь по сторонам, как загнанный зверь, он выхватил из-под пальто пистолет и направил его на Стива. Стив слышал выстрелы, но знал, что успеет увернуться. Он бросился на него, сбив Закарию на землю, чувствуя, как вскипает кровь от напряжения и злости. Пистолет вылетел из его руки, с глухим стуком ударившись о брусчатку. Они оказались на грязном камне, началась отчаянная и неловкая борьба. Закария скалился и рычал, пытаясь вырваться. Он был слабее Стива и знал это, но не собирался сдаваться без боя. Стиву казалось, что он пытается усмирить бешенного пса. – Кто ты, мать твою такой? – прохрипел Закария. Стиву вдруг захотелось ответить «Капитан Америка», просто чтобы посмотреть, как вытянется лицо этого ублюдка. С другой стороны, возможно, это просто прозвучало бы нелепо. Он добрался до горла Закарии, сжал пальцы, смотря, как наливаются кровью его глаза, как вздуваются вены на лбу. – Это не так важно, как то, кто ты такой. Но ты и так мне все расскажешь, не так ли? – он немного ослабил хватку, позволив Закарии сделать короткий вдох. – Я ничего тебе не расскажу, – оскалился тот в ответ. В глубине души Стив надеялся, что ему повезет больше в первый раз, что попадется трусливый и продажный агент, который мгновенно все ему расскажет. Но мы не всегда получаем то, чего хотим, и он это знал лучше многих. Стив взял Закарию за волосы и с силой приложил головой о камни. Тот с тихим стоном отключился. Стив забросил его руку себе на плечо и, придерживая его за талию, пошел в сторону дороги в надежде поймать такси. В конце концов, не так уж редко один друг тащит другого домой после пьяной драки в баре. Это точно сработало бы в Бруклине, если бы, конечно, в Бруклине была возможность найти такси, но Стив надеялся, что и в Лондоне никто не задаст ему лишних вопросов.***
Женщину звали Нэнси Тейлор. Она сидела в кабинете Пегги, все так же нервно сжимая сумочку в руках. Перед ней стояла чашка давно остывшего чая: она к нему так и не притронулась. – У них мой муж, – сказала наконец Нэнси и разрыдалась. – Он ученый, инженер. Он пропал около месяца назад, я обращалась в полицию, только толку от этого не было. Они нигде не могли его найти. Неделю назад мне пришло письмо. Без обратного адреса и без подписи. Там было сказано, что мой муж у этих людей, что, если я обращусь в полицию снова, его убьют. И что я могу ему помочь, но мне надо обязательно следовать инструкциями в письме. Она замолчала, пытаясь справиться с рыданиями. Пегги протянула ей платок. – И что за инструкции они Вам оставили? – Сначала сказали мне пойти в его кабинет в университете и забрать его документы: чертежи, записи. Я, конечно, сразу за ними пошла, но многое мне отказались отдавать. Сказали, что это его секретные разработки, что я не имею права вот так забирать их, – ее голос дрожал, но она продолжала свой рассказ. – Я принесла то, что смогла взять, по адресу, который мне оставили в письме, объяснила, что это только часть. Они сказали, что мне придется постараться лучше. Но я не знала, как быть! Не могла же я украсть их! – она судорожно вздохнула. – Сегодня мне сказали прийти в паб, и там ждал он, этот мужчина. Он сказал, что знает, как помочь мне придумать что-нибудь и побыстрее. Но он не стал мне помогать, он затащил меня в этот старый дом... И я видела его, моего мужа. Он там, они там его держат. – Там были другие заложники? – мягко перебила ее Пегги. – Я не знаю, я видела только его. Они не пустили меня далеко в дом, а его вывели ко мне в наручниках. Мой бедный-бедный Эйб. Он не выдержит там долго! – она прижала платок к лицу, Стив смотрел, как сотрясаются от беззвучных рыданий ее плечи. – На нем живого места нет. Он едва узнал меня, когда я вошла. И теперь, из-за того, что я все рассказала вам, его убьют! – Мы Вам поможем, я обещаю. С Вашим мужем все будет хорошо. Скоро он вернется домой. А потом Вы вместе уедете куда-то, где будете в безопасности. Но сегодня Вам надо будет поехать домой, дорогая. И делать вид, что ничего не произошло. Они не знают, что Вы были здесь. За нами не было хвоста, я в этом уверена. Главное теперь Вам быть смелой и не говорить никому, что Вы нашли помощь. Скоро все закончится. За Нэнси зашла секретарь Пегги, взяла ее под руку, чтобы проводить к выходу. Пегги устало закурила. – Остается надеяться, что Закария расколется. Жаль, что мы не вышли на его квартиру… – Мне жаль, Пегги. Прости, я… – Все нормально. Он у нас, это главное. С ним сейчас беседуют двое наших хороших людей. Он все нам расскажет. Пегги предложила ему присоединиться к допросу. Стив вежливо отказался. – Мне жаль, но рано или поздно тебе и самому придется с этим столкнуться. Стив сухо кивнул. – Я понимаю, но не сегодня, хорошо? Сегодня он уже достаточно торговался со своей совестью.***
2014, штаб Гидры Стив медленно обошел привязанного к креслу человека. Тот все еще пытался выбраться из наручников, пытался избавиться от кляпа, пытался угрожать им. Еще не понял, насколько это было бессмысленным. Стив положил ему руки на плечи, ненавязчиво разгладил складки пиджака, надавил на свежее пулевое ранение, которое тот получил, когда пытался сбежать. Мужчина завыл, Стив сжал пальцы еще сильнее. – Мне всегда было интересно, мистер Уикер, на что надеются такие, как Вы? – Ой, блядь, Роджерс, ну что ты снова завел с ним светские беседы? – Рамлоу ненавидел затягивать допросы, особенно, если это не он вытаскивал из жертвы информацию. Он был человеком действия: чем быстрее сломаешь им коленную чашечку, тем быстрее они заговорят. С одной стороны, конечно, Стив был с этим согласен, с другой — из-за таких методов можно было потерять уйму полезной информации. И уж точно не докопаться до мотивации предателя. Хотя с этим мешком дерьма и так все было ясно: решил перепродать гидровские разработки на сторону и как следует на этом нажиться. – О чем вообще Вы думали, когда решили кинуть именно эту организацию на деньги? Легче бы было сразу пустить себе пулю в рот, разве нет? – Стив наклонился к нему, заглядывая в выпученные глаза, в которых блестели красные ниточки лопнувших сосудов. – Хотя до этого мы еще дойдем. – Роджерс, блядь, я серьезно. Собирались еще вечером в бар успеть, давай живее. Рамлоу гремел инструментами, видимо, выбирая тот, что на его вкус должен был сработать лучше всего. – Вы же понимаете, да, чего мы от Вас хотим? Мужчина замычал что-то в ответ, пытаясь справиться с кляпом. – Нет-нет, так не пойдет, – Стив покачал головой. – Я сейчас достану кляп, но только если Вы не будете открывать рот, когда Вас не спрашивают. Это понятно? Кивните, если согласны. А если вдруг Вы решите меня разозлить, то наш добрый друг Брок пробьет Вам дыру в правом плече, аккурат такую же, как у Вас уже есть в левом. Тот кивнул несколько раз. – Итак, нам нужны имена тех, кто работал с Вами, кто участвовал в сделке, все стороны: и продавцы, и покупатели. Это легкий вопрос, не станете же Вы выгораживать своих подельников? Как мы выяснили, Вы не слишком-то идеологически крепкий человек. Рамлоу хохотнул у него за спиной. – Ну да, мы-то здесь все преданы идее. Хайль Гидра! – крикнул он громко, изобразив фанатичный восторг. – Отрежешь одну – вырастут две, – подхватил Роллинс. Стив усмехнулся. – Видите, мы в общем-то все тут Вас понимаем. В первую очередь, мы все хотим устроиться в этом мире. А идеологии, они приходят и уходят. Так что мы не осуждаем Вашу жадность, только глупость. И наказывать Вас тут никто не будет, если Вы согласитесь с нами сотрудничать. Итак, Вы скажете нам имена? Мужчина кивнул, Стив вытащил кляп у него изо рта. – Можете говорить. – Майк Риш и Джим Крейпо. Крейпо нашел нам покупателя, вывел на нужных людей. Он тесно сотрудничает с боевиками в Анбаре, поставляет им оружие. Через него и проводились все сделки. Мы не знали, с кем именно торгуем, только он. Клянусь! Сенатор Крейпо. Кто бы мог подумать, двуличная сволочь. – И Вы хотели дать им куда больше, чем обещала Гидра? Тот кивнул. – Только Анбар, или еще куда-то? – Еще в Идлиб, это в Сирии. – Я знаю, где это. Куда-то еще? – Нет! Нет, это все, клянусь. Мужчина дрожал всем телом, у него стучали зубы от напряжения и страха. Стив чувствовал горький запах его пота, которым пропитались дорогие рубашка и пиджак. – Видишь, Брок, и без грубой силы можно добиться отличных результатов. Брок подошел к ним ближе, в руках он держал дрель. Стив поморщился. – Это потому, что ты все еще не перешел к главной части допроса, Роджерс. Тут я готов поспорить на задницу Роллинса, что он ничего тебе не скажет. – Эй, что это сразу на мою? – Ну, не на свою же мне спорить, как ты думаешь? Стив знал, что тот прав. И хотя он и не был большим поклонником грязи, если из Уикера вытрясут немного дерьма, слишком сильно он расстраивается не будет. – Где Ваша семья, Билл? – спросил он мягко. – Что? Какая… При чем здесь моя семья? – Где Ваша жена и дочь? Вы вывезли их из страны, и мы вполне можем найти их сами. Но так будете мучиться и Вы, и наши агенты. А если Вы нам расскажете, то всем будет куда легче. – Зачем они вам? Они здесь ни при чем! — запах пота усиливался, Стив видел, как забилась жилка у Уикера на шее. – Гарантия, Билл, что Вы нам не соврали, ничего от нас не скрыли. Просто гарантия. Это была ложь, конечно. Его жену и дочь казнят и широко осветят это в прессе. Чтобы отбить желание другим членам Великой Организации предавать ее Великие идеи. Кроме того, если Уильям умрет, зная, что предал жену и дочку, это порадует директора куда больше, чем если они его просто грохнут. Уикер затряс головой: – Нет, я не могу. Я не стану говорить. Делайте, что хотите. – Билл, я еще один шанс Вам дам. Потому что мы действительно будем делать все, что захотим. И никто Вас не пожалеет, никто Вам не поможет. Это не голливудский фильм, и Вы, Билл, совсем не герой. Вы сломаетесь, рано или поздно обязательно сломаетесь. Так пожалейте и нас, и себя, – Стив ободряюще улыбнулся. Мужчина ничего не ответил и отвернулся, глаз у него нервно задергался. – Брок, если хочешь, можешь идти, я и сам справлюсь, – предложил Стив. – Да ладно, ты и так всю неделю пашешь. Отходи, а то заляпаешь форму. Стив встал. Брок включил дрель, приставив сверло к левому колену Уикера. Влажный скрежет заглушил его истошный крик. Стив посмотрел на часы: впереди был долгий вечер.