***
Они были в пути уже пару дней, когда Стив понял, что они приближаются к одному очень интересующему его месту. И хотя изначально он просто собирался сбежать, Стив вдруг понял, что у него есть идея получше. Они ехали в одной машине, ехали уже несколько часов. Стив с деланным безразличием поглядывал на карту. Он знал, что союзные силы еще в начале января перешли в полноценное наступление, а Гитлер уже начал выводить свои войска из Арденнов. Присутствие Капитана Америка должно было стать простой праздной формальностью. Вот только то, насколько близко они подбирались к сражению, его не волновало. Куда больше его интересовала бельгийская база Гидры. Потому что, и после изучения карты, которую Стив успел стянуть из кабинета Пегги за свое короткое пребывание в штабе, сомнений у него не оставалось, именно туда направлялся Зола. И именно там у него все еще был шанс его перехватить. Ходж, откинув голову, спал. И он был единственным, кто при большом желании мог бы остановить Стива. — Гилмор, — Стив тронул его за плечо. — Гилмор! — повторил он немного громче. Тот проснулся, вздрогнув. Сонно и недовольно посмотрел на Стива. — Чего тебе, Роджерс? Нахрена ты меня разбудил? — Послушай, мне надо, чтобы ты меня прикрыл. Здесь рядом гидровская база. И мне надо туда попасть. — Ты совсем из ума выжил? Если ты думаешь, что я отправлюсь с тобой, ты сумасшедший. — Нет, я справлюсь сам. Просто мне нужно, чтобы ты соврал что-то, если меня хватятся. Я знаю, где у нас следующая остановка, я постараюсь добраться туда вовремя, но, если нет, рассчитывать мне придется на тебя. — И зачем мне это нужно? У Стива уже был готов ответ. — Потому что, если моя вылазка принесет какой-то результат, я скажу, что все это благодаря тебе и что это ты убедил нас вдвоем отправиться прямо в логово врага. Будешь героем. Долго раздумывать Гилмор не стал. — По большому счет мне совершенно наплевать, чем ты занят и где ты, так что вали. Считай, я тебя не видел. — Спасибо, — искренне поблагодарил его Стив. — Слушай, Роджерс, если задержишься больше, чем на двенадцать часов, рассчитывать будешь только на себя, понял? Мы уедем. — Вас понял, Капитан. Стив выждал еще немного и выпрыгнул из машины. В конце концов, на что Филлипс вообще надеялся, когда отправлял его на это задание? Вся его жизнь в последнее время, казалось, свелась к бесконечному пути, пролегающему через европейские леса. Как будто он был в одной из тех страшных сказок, которые ему иногда рассказывала мама. Он понимал, что его единственный вариант пробраться внутрь — это, как и в прошлый раз, разжиться где-то гидровской формой. Кто вообще решил, что закрывающие лица шлемы в настолько секретной организации — это хорошая идея? Почему вообще до сих пор Гидру не раскрыли, если затесаться в их ряды настолько просто?.. Ждать в этот раз пришлось гораздо дольше. Видимо, базу собирались оставить — с выводом сил вермахта с этой территории оставаться на этой базе было для Шмидта и его людей небезопасным, поэтому особой связи с миром тут никто не поддерживал. Ни проезжающих машин с провизией, ни пленных. Повезло Стиву только следующим утром. Он рискнул пробраться гораздо ближе к базе, чем рассчитывал изначально. Но, как оказалось, решением это было правильным: лес прочесывало несколько часовых. Стиву только и оставалось, что подождать, пока один из них уйдет в сторону от товарищей. На территории базы стояла неестественная, неприятная тишина. Как будто здесь уже понимали, что недолго осталось существовать рейху, а значит, скоро и для Гидры наступят сложные времена. Стив прислушивался к редким разговорам, и к его большому удивлению о великой идее или скором поражении никто не говорил. Он слышал, как один из гидровцев, судя по голосу, совсем еще мальчишка, вспоминал мать, которую он оставил совсем больной, переживал, что, когда он вернется домой, ее уже не станет. Кто-то говорил о собственных детях. Один мужчина, с зычным голосом и сильным баварским акцентом, сокрушался о скудности пайка. Судя по всему, от войны устали не только союзники. Доктора долго искать не пришлось. Он сам прошел мимо Стива с крайне озабоченным видом, прижимая к груди внушительную стопку бумаг. Стив прижал к груди автомат, который он отобрал у гидровца в лесу. В идеале он собирался заставить Золу сдаться в обмен на неприкосновенность и на убежище и отправиться со Стивом в СНР. Но, если вдруг этот вариант доктору не понравится, что ж, Стив вполне был готов разобраться с проблемой по-другому. Так или иначе, Шмидт лишится своего мозгового центра. А что после этого сделают с самим Стивом, его не особенно волновало. Терять ему, в целом, было нечего. Тем временем Зола свернул в узкий коридор, замешкался у одной из дверей, пытаясь одновременно вытащить из кармана ключ и не уронить гору документов, что он держал в руках, и, наконец, зашел в свой кабинет. По крайней мере, Стив надеялся, что это был его кабинет и там его не поджидал оперотряд из гидровских головорезов. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто его не видит, он зашел туда вслед за доктором и запер за ними дверь. Зола обернулся, вздрогнув. Окинул Стива быстрым взглядом и, к его удивлению, сказал: — А, мистер Роджерс, не так ли? Снимайте шлем, смысла в нем уже никакого нет, а я знаю, насколько они неудобные. Стив замешкался на секунду, а затем потянулся к креплению на шее, чтобы отстегнуть действительно до крайности неудобный шлем. — Так-так, я оказался прав. Впрочем, угадать было не сложно. Кто бы еще стал меня преследовать на моей же базе, да еще и со столь выразительной комплекцией. — Вы знали, что я приду за Вами? — спросил Стив. Зола улыбнулся. К удивлению Стива, он совсем не казался напуганным. А даже напротив, словно был приятно взволнован их встречей. — Конечно! Знал с нашей самой первой встрече на том мосту. А окончательно убедился, когда понял, что кто-то в СНР перехватывает наши сообщения. — Что вы имеете в виду? — Зола вполне мог блефовать, Стив не собирался признаваться, что ребята из СНР уже очень давно сломали гидровские шифровки. Не без помощи Говарда, конечно. — Ах, да бросьте, Стивен. Вы ведь не против, если я буду Вас так называть? Как бы еще Вы оказались на том поезде? — он спокойно обошел свой стол и сел. — Правда, я был очень удивлен, когда узнал, что они отправили всего двух агентов. Мы, конечно, преуменьшаем в шифровках количество агентов, но не настолько. Что ж, если он сможет отсюда выбраться, его ждет долгий и серьезный разговор с Филлипсом. — Вы знали, что я ищу Вас, знали, что могу узнать о Вашем местоположении и все равно сообщили о нем? Какой в этом смысл? — их разговор принимал очень и очень странный оборот. — Я хотел встретиться с Вами, какой же еще! — Зола посмотрел на него, как на несмышленого ребенка. — Надеялся, честно говоря, что нам удастся побеседовать еще на поезде, но все пошло не совсем по плану… Услышав это деликатное “не совсем по плану”, Стив едва сдержался от того, чтобы не пристрелить Золу на месте. Вместо этого он спросил: — И зачем Вам была нужна эта встреча? — Я ждал ее с момента побега в Аццано. Заинтересовался и Вами, и Вашим другом. Если я не ошибаюсь, он погиб? Примите мои соболезнования. Мы были знакомы с ним весьма поверхностно, но он произвел на меня очень сильное впечатление. — Поверхностно? — не выдержал Стив. — Вы сейчас серьезно? Вы пытали его на Вашей адской базе в Австрии. Вы не были с ним “знакомы”! — Стивен, к чему такая агрессия? Эксперименты, которые мы проводили при участии сержанта Барнса, — у Стива внутри всё обожгло холодом, когда Зола произнес это имя, — были идеей Шмидта, а не моей. Я всего лишь… — Следовали приказам, не так ли? Вы это хотели сказать? Так Вы, блядь, следовали не тем приказам, каким стоило. У Вас был выбор исполнять их или нет, как есть и у всех нас. Зола спокойно кивнул, как будто действительно был согласен со всем, что говорит Стив. — Я не стану с этим спорить и не надеюсь, что человек настолько мужественный, настолько храбрый, как Вы, это поймет, но, Стивен, не все из нас способны на подобные поступки. Или, по крайней мере, не все мы сразу понимаем, что способны на это. Кроме того, видите ли, я действительно считаю, что если человек обладает какими-то исключительными талантами, то он должен их беречь. — Исключительными талантами? — Стив даже не пытался скрыть презрение в своем голосе. — Я говорю о своем уме, Стивен. Добровольно пойти на смерть — в моем случае это было бы расточительством. — Зачем Вы вообще все это мне рассказываете? Зола неожиданно сменил тему: — Форма Гидры вам к лицу, Стивен, знаете? Я еще в тот раз, кстати, это заметил. А Вы сами не обращали внимание на то, как часто Вы ее носите? Как думаете, к чему бы это? — Доктор, — Стив был не готов больше выносить эту бессвязную чушь, — я думаю, Вы понимаете, зачем я здесь, не так ли? — Разумеется, Вы надеетесь убедить меня сдаться СНР. И, если я откажусь, убить меня. Вот только мы снова возвращаемся к неразумному использованию ресурсов… — Откровенно говоря, мне совершенно наплевать, как там будет израсходован Ваш ум. Если уж на то пошло, то если выбирать между тем, чтобы Вы не придумали ничего стоящего за всю свою жизнь или же подарили Шмидту тысячу гениальных изобретений, то как по мне: Вам надо было отрубить голову в самом начале этой войны. — Стивен, Вы не слышите меня. И спешите с выводами. Я же сказал, что некоторые из нас осознают, что действовали трусливо. Но иногда осознают это слишком поздно. Стив усмехнулся. — Запахло жареным, и Вы решили перебежать к нам? — Не совсем так. Я не хочу работать на СНР. Но еще меньше я хочу работать на Шмидта. И есть третий вариант: пригласить Вас, Стивен, работать на Гидру. Стив засмеялся в голос. Это был нервный, больной смех, и все же он не сдержался. — Вы просто тянете время, да? — Совсем нет, я совершенно серьезен. — Из-за Вас умер мой друг. Я видел, на что такие люди, как Вы, способны. Я всю войну следил за Вами. И Вы знаете об этом, судя по всему. С чего же Вы вдруг решили, что есть хоть какой-то шанс, что я соглашусь? — Потому что все, что Вы видели, делал Шмидт, и никакого отношения к тем условиям, на которых однажды согласился работать я, это не имеет. И да, я был трусом, я все еще следовал за ним и смотрел, как умирает моя мечта. Но Вы, Стивен, Ваша отчаянная вера в мечту, то, как Вы раз за разом, задание за заданием, готовы были идти за ней, Вы вдруг вдохновили меня. И я понял, что не беспомощен. Что я все еще могу сделать этот мир лучше. — Лучше? Вы? И каким же образом? — Шмидт делал ужасные вещи, это правда. Но ресурсы, которые он собрал за эту войну, они безграничны… Вы, конечно, захотите отмахнуться от этих грязных денег, от влияния, которого он добился, но разве это будет разумно? Разве не сделает это смерть всех его жертв вдвойне бессмысленной? Не лучше бы было, чтобы из чего-то ужасного мы попытались сделать что-то хорошее? — Послушайте, доктор, я, конечно, могу Вас выслушать, но, пока Вы несете весь этот бред, сразу предупрежу Вас, что разговор все равно закончится одним из двух вариантов: Вы или пойдете со мной в СНР или умрете, — Стив ненавязчиво снял автомат с предохранителя. — Это на тот случай, если решите позвать на помощь. — Вы, как я вижу, не настроены на долгие беседы, что ж, прекрасно. Я постараюсь донести свою мысль быстрее. Вы, я думаю, человек не глупый и понимаете, что эта война уже давно идет не только против Рейха. Да, конечно, отдельные люди, отдельные герои воюют за свободу, но на самом деле идет борьба за власть. И ваше правительство, и мое, и все союзные силы — все они надеются урвать себе кусок получше, когда все закончится. Это бесконечный круг насилия, который рождается в первую очередь из-за того, что мы привыкли все конфликты разрешать силой. Каждая проблема, все идеологические разногласия в истории человечества рано или поздно приводили к войнам. И пора бы уже нам всем понять, что сила — это не выход. Наука и только наука приведет нас к миру на земле. Шмидт этого решительно не понимает, он одержим идеей власти, идеей создать сверхчеловека, хотя на самом деле мы, многие из нас, по крайней мере, и так совершенны. Когда я шел работать на него, я думал, что он будет служить настоящей цели Гидры, той, которой он обещал придерживаться. Той, что хочу придерживаться я. Мир и просвещение, герр Роджерс. И из-за чего на самом деле возникают все эти войны? Из-за неравенства. И я благодаря науке и тому, что получил за все эти годы Шмидт, могу этого добиться. Но для этого мне нужна Ваша помощь. — Моя? И какое место Вы мне приготовили в Вашем безумном плане? — Ключевое. Вы должны свергнуть Шмидта. И занять его место. Я человек науки, Стивен. Политика — это не мое, сила — это не мое. А вот Вы, Вы могли бы удержать Империю на своих плечах. И дать мне и другим талантливым людям работать на благо этого мира. — Так почему Вы просто не хотите сдаться СНР? — Во-первых, я не дурак. И я знаю, что они не дадут мне работать. Что меня ждет или пожизненное заключение, или казнь. Во-вторых, Гидра не просто так должна существовать в тени. Потому что как только нечто такого масштаба выходит на свет, ее тут же хотят украсть, присвоить или же победить. Если я буду работать на государство, любое: ваше, советское, на демократическую Германию – это приведет только к новым и новым войнам. К новому кровопролитию. — Знаете, а ведь я не против, прекрасный план. Где Красный Череп? Я разберусь с ним прямо сейчас, я готов, — Стив начинал уставать. Он чувствовал, что стена, за которой он спрятал весь происходящий у него внутри ужас, шла мелкими трещинами. — Сейчас это делать бесполезно. Люди напуганы, все развалится, пойдет ко дну вслед за Рейхом. А Шмидту пока удается контролировать автономность Гидры. Позвольте ему самому доделать всю грязную работу, а потом, когда все будет готово, мы с ним разберемся. Стив смотрел на Золу и даже не верил, что этот разговор происходит. — И Вы серьезно думаете, что я соглашусь? — Более того, я уверен в этом, герр Роджерс. Вы умны, и Вы в отчаянии. Вы не можете не знать, как продажно Ваше правительство, как безумно мое. И мы, Ваша сила, Ваша кровь, мой ум, влияние Шмидта, которое Вы поможете отнять — мы можем остановить эту войну и все последующие. Чтобы больше никто не переживал ту потерю, что пережили Вы. Я подозреваю, что Вы самовольно пришли сюда? Так же, как и в Аццано? А ведь второго дезертирства Вам не простят. Точно так же, как и мне не простит еще одного промаха Шмидт. Ну чего Вы добьетесь, если убьете меня? Это будет эгоистичная месть и только. Давайте поможем друг другу, Стивен. Если Вы убьете меня, Вы отсюда не выберетесь, это я Вам обещаю. И ничего хорошего больше в жизни не сделаете. А если хотя бы согласитесь просто подумать, я отпущу Вас и оставлю координаты места, где Вы сможете найти меня в следующий раз. Стив задумался. Если это был блеф, он был бессмысленным. Зола мог просто позвать охрану еще в коридоре, ведь он сразу узнал его. Они подозревали, что СНР сломали код, так что передать подставные координаты и устроить ловушку тоже можно было без всего этого представления. Он действительно верил, что Стив придет на эту встречу. И готов был рискнуть, что он не приведет за собой агентов СНР, а ведь это было именно то, что Стив и собирался сделать. Что ж, он был, конечно, не против умереть сегодня, но, если этого можно было избежать, почему нет? Баки заслужил того, чтобы Стив боролся за него немного дольше. — Вы не хотите, чтобы я убивал Шмидта сейчас. Хорошо, чего Вы хотите? — Вам надо подобраться к нему поближе, втереться к нему в доверие. И есть только один способ это сделать — приведите Шмидту Капитана, он совсем потерял голову из-за него. Он уверен, что Капитан Америка — это единственное, что отделяет его от победы. Стив не смог сдержать саркастической улыбки. — Я знаю, что это не так. Я вижу, что эти фильмы – это просто пустышка. А вот Шмидт ослеплен сияющим американским героем. Скажите, Стивен, кто делал все эти вещи? Вы, не так ли? Вместе с Вашим погибшим другом, возможно? — А это имеет хоть какое-то значение? — Зола так часто упоминал Баки, что Стив уже начал думать, что он делает это специально, что он знает, на какое место стоит давить, чтобы заставить Стива слушать. — Итак, Вы хотите, чтобы я похитил Капитана Америка? — Труда это не составит, разве нет? Для человека с вашими талантами. Шмидт получит Капитана, расслабится. Он примет Вас. И тогда Вы сможете подобраться к Шмидту достаточно близко, чтобы занять его место. Чтобы отрубить эту голову, – когда Стив на это ничего не ответил, Зола сказал: – Теперь я отпущу Вас, потому что знаю, что Вы примите правильное решение. А еще потому, что мне, как и Вам, терять нечего.***
Стив выбрался с базы, жадно глотая январскую тьму. Он дышал полной грудью и все равно задыхался. Задыхался, потому что не понимал, правильное ли решение он принял. Пока он не оказался под затянутой облаками синью, он еще не знал, что именно расскажет Филлипсу, какую часть правды передаст. Но теперь что-то произошло, сформировалось окончательно внутри него. Пегги говорила ему еще в самом начале всего этого кошмара, что правда далеко не всегда приводит к победе. Что ж, он усвоил урок. Она оказалась права. Стив уверенно продвигался все дальше от базы, и, когда понял, что ему больше ничего не угрожает, не позволив себе и минутного колебания, направил дуло гидровского автомата на собственное плечо и выстрелил. Пока он доберется до стоянки своего отряда, рана, конечно, немного затянется, но все еще будет достаточным подтверждением того, что он не сбежал от Гидры просто так, без боя. Горячая кровь пропитывала форму, быстро застывая на холодном ветру. Он выбрал путь лжи.***
2014, Нью-Йорк — Инопланетяне, Роджерс. Ты, блядь, можешь в это поверить? Нет, поверить в это Стив не мог. Не понимал, как осознать, как осмыслить все эти вспоротые улицы, разрушенные здания, испуганных людей, озирающихся по сторонам в надежде, что им помогут. Все закончилось, убеждали их со всех сторон. Земля в безопасности, мы победили. Могучие защитники земли смогли выдержать натиск инопланетного вторжения, но… Закончилось ли? Сколько людей они потеряли? Как долго будет восстанавливаться город? Они поднимались в башню Старка, в это огромное уродливое здание посреди Манхеттена. Что ж, если в чем-то этот Тони и был похож на своего отца, так это в желании продемонстрировать всем вокруг, насколько у него большой и насколько он невыразимо круче окружающих. Мстители собрались на последнем этаже. Роджерс оглядел потрепанных, но, в целом, пребывающих в крайне приподнятом настроении героев. Сын Говарда, без своего знаменитого костюма, что-то вещал у бара, и Стив мог бы даже сказать, что выглядит он весьма счастливым. Черную Вдову он уже пару раз встречал в ЩИТе, она как раз держала в руках скипетр, за которым они и приехали. Тора тоже сложно было не узнать среди остальных. Как, впрочем, и Халка. Гилмор сидел в стороне от них и единственный казался по-настоящему уставшим и недовольным. Тем не менее, увидев Стива, он подобрался и изобразил вялую улыбку. Видимо, не хотел упустить возможности покрасоваться. — Мы избавим вас от этого, — сказал Рамлоу, забирая скипетр у Наташи. — Сделайте одолжение, — она усмехнулась. — С радостью избавлюсь от этой проблемы. — Что вы, ребята, вечно такие смурные-то? — спросил Тони, подходя к ним. — Выпить, может быть, хотите? — Нет, Старк, у нас жесткое расписание, прости уж, — отшутился Рамлоу, закрывая металлический кейс. — А этот новенький, да? — Тони протянул Стиву руку. — Тебя я еще не видел. Я Тони. Стив пожал ее в ответ. Рукопожатие было крепким, от взгляда с прищуром становилось не по себе, как будто призрак Говарда заглянул сюда к ним на стаканчик виски. — Стив, — представился он. — Много о Вас слышал, приятно познакомиться. — Уверен, только самое ужасное? — Разное, — уклончиво ответил Стив. — Но верю, разумеется, только худшему. — Рамлоу, это отличный парень, он мне нравится, береги его. Куда лучше твоих остальных мордоворотов. Выглядят так, как будто они не на ЩИТ работают, а на, не знаю, КГБ, или что там теперь у них. — Не все могут себе позволить спасать мир и выглядеть как ты, Старк. Разница в финансировании. — Рамлоу повернулся и забрал кейс. — Все, не будем вам мешать, у вас тут, как я слышал, беглые боги, с которыми надо разобраться? — Один беглый бог, если быть точным, второго мы оставим себе, он нам понравился. Тор раскатисто рассмеялся за спиной у Тони, Рамлоу натянуто улыбнулся. Когда двери лифта закрылись, отрезая их от общего веселья, он сказал: — Ненавижу этого самодовольного ублюдка. Тоже мне, герой, жопу свою деньгами подтирает, отдает десять процентов на благотворительность, гоняется за адреналином в своих многомиллиардных костюмах и зовет это героизмом. Поспорить с этим, конечно, было сложно, но почему-то быть там, наверху, хотелось куда больше, чем в этой мрачной компании, которая была на “ты” со смертью, а моральный компас видала разве что в гробу.