Йорвет знает, на что способен Вернон: он видел его в деле и не раз сталкивался в бою. Роше и вправду напоминает своей живучестью дворового пса.
Его не берут ни стрелы, ни острые мечи… Он будто бы и не человек вовсе.
Йорвет знает, что Роше очень хорош в рукопашном бою: несколько ударов, и противник давится землёй. Он отлично обращается с мечом… Эльф видел многих командиров специальных отрядов, и никто не уходил от него живым. А этот, скалясь прямо в лицо, смог удивить Старого Лиса.
И продолжал это делать при каждой их встрече. Роше сильный и умный dh'oine, великолепный противник и более, чем достойный враг. У него тёмно-карие умные глаза. Сильные руки и длинные ноги. Эльф знает, что под шапероном коротко стриженные волосы с уже проступившей проседью. А под кирасой скрыты шрамы. Один — аккурат между лопаток — болит до сих пор.
Скоя’таэль знает много, намного больше, чем положено врагу. И его это уже давно не беспокоит.
Вернон Роше достойный человек. Йорвет признаёт это, как никто другой.
Его не берут ни стрелы, ни острые мечи… но он человек, и даже у него есть слабое место.
Видеть слёзы в карих глазах больно, неправильно. Роше ломается, крошится, даже не пытаясь скрыть этого. Йорвет не должен был видеть этого, узнал о случившемся совершенно случайно и, как только смог, тут же рванул сюда. В пещере его не было, а местные партизаны даже не обратили на него внимания, погружённые в свои отнюдь не радужные мысли.
Йорвет нашёл его недалеко от лагеря, сидевшего на поваленном дереве с опущенными плечами и сгорбленной спиной.
Рядом валялась курительная трубка с рассыпанным табаком. Обойдя дерево, Йорвет остановился прямо перед ним.
Роше сжимал в ладони Орден Храбрости с выгравированными темерскими лилиями и смотрел на него, ломаясь, ломаясь, ломаясь… Боль утраты текла в каждой венке, сочилась при каждом движении и вздохе.
Йорвет садится перед ним на колени, заглядывает в лицо. У его человека красные глаза, искусанные губы и мокрые щёки.
Слёзы в глазах Вернона кажутся чем-то неправильным, чужим. Йорвет совершенно не ожидал, что смерть этой светловолосой beanna может так сильно подкосить Роше.
— Сегодня мы её похороним, — неожиданно произносит человек.
Йорвет думает, что лучше бы тот молчал: голос низкий, срывающийся. Это болью оседает в собственном сердце.
Вернон не встаёт, не уходит. Но и не разговаривает больше с ним. Он замыкается, жрёт изнутри сам себя, и его плечи опускаются ещё под невидимой тяжестью. Он винит во всём себя.
Не успел,
не смог защитить, спасти, уберечь…
Не сможет даже похоронить по-человечески, поставив лишь наскоро сбитый крест или какой-нибудь валун. Так дорогих сердцу людей не хоронят.
Эльф смотрит на то, как Роше будто тает, становясь меньше, враз теряя силу. Но ничего не говорит, понимая, что скорбь словами не прогонишь.
Они оба теряли, обретали, и вновь теряли. Они по горло в крови врагов и близких. И они оба сидят здесь, в который раз проверяемые судьбой на прочность.
Самый страшный вопрос: «
Стоило ли оно того? Стоило? Стоило?!» просто убивает всё внутри, разрывая душу на лоскуты, выворачивая последние ошмётки чего-то хорошего и тут же их растаптывая.
Ладонь на плече — всё, что позволяет себе Йорвет, когда Роше выпускает Орден из ладони, и сплав с выгравированными темерскими лилиями вновь ложится на грудь.
***
Йорвет не уходит, оставаясь с ним даже тогда, когда вечер плавно переходит в ночь. Роше весь бледный, синяки под глазами нездорово чернеют. Он устал и стоял у могилы, распрямив плечи перед своими людьми, из последних сил.
Скоя’таэль накидывает на голову капюшон плаща, скрывая себя, и идёт вместе с ним в лагерь. Никто не спрашивает, кто это. В шатре мало места, но это сейчас так бесконечно неважно. Несколько глотков из фляги, предложенной эльфом, и Роше начинает говорить. Много и долго.
Йорвет слушает, растирая замёрзшие даже в перчатках руки: он скрывался в лесу добрых четыре часа, пока Бьянку хоронили. Слушает, снимая со спины лук и устало садясь на стол.
Вернон рассказывает, что случилось. Потом рассказывает о Темерии. Об Анаис. И снова о Темерии. Йорвет всё это знал от него же, но спустя почти три месяца с их последней встречи появляются новые факты, новые загвоздки…
Йорвет не помнит, когда заснул. Помнит лишь, что, задремав и чуть не упав со стола, сел рядом с уже спящим на подобии кровати Роше. А проснулся уже рядом с ним, оттеснив того к стенке и вжавшись грудью в его спину, чтобы самим не упасть с кровати.
Вернон проснулся от его возни, сжал пальцами гудящую голову и, свесив ноги, сел, силясь проснуться окончательно.
Его испугал сам факт того, что Йорвет здесь, среди темерского лагеря днём, в его шатре, пусть в который так просто никто не сунулся бы, но это всё равно было слишком опасно. А после вспомнил вчерашний день и… и одёрнул себя, прикусив щёку и язык до боли, только потому, что здесь был эльф. Перед ним он не хотел распадаться на осколки, проливая слёзы по случившемся. Вчерашнего концерта хватило.
***
В лесу, уже готовых вновь расстаться на неопределенный срок, их неожиданно застаёт Геральт.
Йорвет кривит рот и кладёт руку на плечо Роше в попытке успокоить. Вернон, выговорившийся вчера, воспринимает эту встречу лучше, чем ожидал эльф.
Он не гонит ведьмака, едва сдерживая слёзы, не обвиняет… просто просит помощи в убийстве Радовида.
Йорвет улыбается, хотя это больше похоже на оскал, и покидает своего dh'oine со спокойной душой.
