***
Seidhe — то, что когда-то помогло Нильфгаарду победить. То, от чего те после спешили избавиться, как от чумы. То, что считалось легендой, исчезнувшей, но не забытой. У Роше на загривке волосы встают дыбом, когда из бронированного фургона на свет появляется высокая фигура. Если верить документам, что великодушно предоставили ему, этому представителю древней расы не меньше ста пятидесяти лет. На самом деле, разброс идёт до трёхсот… Но Вернон не хочет в это верить. Но когда его одаривают взглядом единственного уцелевшего глаза, он готов поверить во всё, что угодно: в насыщенной зелени, которой у простых людей не встретишь, он видит не один век прожитой жизни. У Seidhe на голове металлический обруч, и темерец прекрасно понимает, что это совсем не украшение. То, что руки у того не скованы, нервирует Роше, но он старается этого не показывать. За его спиной идут несколько человек, один из которых идеально попадает под стереотип злого, но гениального учёного. Вся эта процессия останавливается аккурат перед ним, и ему остаётся лишь держать себя в руках даже тогда, когда губы Seidhe расползаются в какой-то гадкой ухмылке. А ещё он смотрит, будто видя насквозь, читая по сердцебиению все грехи. Может, так оно и есть, Роше почти ничего не знает об этой древней расе, хотя и пытался найти информацию. — Вернон Роше, — представляется он людям, до этого шедшим позади, а теперь стоящих рядом с древним. — Йорвет, — неожиданно произносит Seidhe, и Роше запинается, удивлённо смотря на того. Он был уверен, что это ископаемое будет в неком трансе или что там делают с настолько опасными тварями, да даже если и в своём уме будет, то не скажет и слова. Сопровождающие даже не пошевелились, лишь только этот учёный или хрен знает, кто он там, который, кстати, не вызывал у Роше никакого доверия, кинул на него заинтересованный взгляд.***
Они пересекались ещё несколько раз, и каждый раз Йорвет оказывался уж больно языкастым для того, кому шею сдавили поводком, как собаке, чтобы преданно служил своему хозяину. В добавок ему разрешали шататься по лаборатории без конвоя, и несколько раз Роше влетал на бесшумного Seidhe на поворотах. Удивило его и то, что тот выше его, и что волосы у него короткие, а не как у обычно любящих отрастить свои пакли представителей своего народа (по крайней мере, так было написано на одном из сайтов). Йорвет кривит рот, и шрам, идущий от верхней губы под медицинскую повязку, становится ещё виднее. И у него холодные руки. Роше дёргается, когда тот касается его запястья, крепко сжимая в своих руках, и ведёт самым кончиком пальца до локтя, будто что-то читая. А после неожиданно выдаёт: — Я чувствую много крови на тебе, и вижу, что ты не раскаиваешься. Что же ты за человек такой, Роше? — Патриот, хоть и хер моржовый, — на автомате отвечает Вернон, выпутывая свою руку из чужой хватки. Ему очень не нравится, что у Seidhe отсутствует чувство личного пространства. Как и то, что змееглазый будто специально ловит его в максимально укромных углах.***
За два дня до штурма Йорвет выглядит так, будто только воскрес из мёртвых: его руки исколоты, а под глазами залегли насыщенные тени. На все вопросы недоучёный говорит, что так надо. Что всё в порядке. Да вот только мутный взгляд Йорвета настораживает всё больше и больше: он будто видит глубже, чем раньше, заглядывает в самую душу и ворошит там всё, что только найдёт. За день до назначенной даты Seidhe хватает его за руку немногим выше запястья, сжимая так, что вместо со скрежетом зубов Роше затрещали и его кости. Темерец хотел вырваться, врезав по так и просившей этого роже, но по его руке вверх вдруг потекла полупрозрачная зелёная дымка, и он замер от шока. Он знал, что эта древняя раса всегда славилась своей долгой жизнью и необычным, опасным даром. Немногие умели контролировать свою силу, но те, кто в полной мере умел это, стоили сотни лучших солдат. И поэтому Роше замер, опасаясь даже дышать, хотя взгляд у Йорвета был на удивление ясным. Неожиданно индикатор его обруча на голове окрасился в красный и лихорадочно зачастил. Йорвет сцепил зубы, напрягся весь, но хватку не ослабил. Когда его дыхание сорвалось окончательно, и он наконец выпустил руку Роше, то тут же схватился обеими за голову, издавая страшные хрипы. Вдалеке по пустым коридорам уже раздавались грузные шаги, когда Йорвет осел, сползая по стенке. С его лица окончательно схлынула вся краска, а взгляд помутнел, но ломаный оскал с губ так и не пропал. Роше честно не понимает, что только что случилось, а прибежавший на сигнал учёный со своей свитой ничего пояснять не собирается.***
С Йорветом не церемонятся, а Роше ничего сделать не смог бы, даже если бы захотел. Исколотые запястья обхватывают браслеты в металлический отлив. На голове такой же обруч, разве что сидит будто ещё плотнее. Абсолютно отсутствующий взгляд, скользнувший по каждому присутствующему, режет словно нож. Они готовы, и Роше не может отвести взгляда: не позволяет ни звание капитана, ни собственный интерес напополам со страхом. Хрен, обычно ходящий в белом халате, а сейчас упакованный по полной, что-то магичит в своём планшете, и Йорвет вновь хватается за голову, выламываясь в спине так, будто сейчас переломится. Его всего трясёт, а рот открывается в немом крике. Вокруг него неожиданно расходятся зелёные всполохи, постепенно обретающие яркость и плотность. Радиус не больше метра, а они стоят достаточно далеко, но даже отсюда Роше чувствует колебания воздуха, то, как сила проходит сквозь него. Говорят, Seidhe в полном обращении почти невозможно убить: они с ног до головы окутаны своей силой, будто в броню. Говорят, они выбросом могут разнести дом. Много чего говорят, даже то, что многие сходили с ума от нагрузки, переставая существовать сначала как личность, а после не выдерживала и плоть. Йорвет настолько плотно окутан зелёным, что от него самого осталось только очертание. Роше сглатывает, думая, что только сумасшедший попытается такую силу контролировать, и косит взгляд на учёного, что с холодным профессионализмом наблюдает за происходящим. Земля под ногами Йорвета идёт трещинами, а движения неестественно плавные и быстрые. Роше, мысленно отсчитав до десяти, даёт команду своим рассредоточиться, оцепив периметр. Тишина давит, Вернон даже рад, когда её нарушают первые автоматные очереди и крики. Никто не выбегает наружу — то ли просто некому, то ли догадываются о засаде. Командир специального отряда на секунду позволяет отвести себе взгляд от объекта, и успевает заметить, как нервно двигаются пальцы лабораторной крысы над экраном планшета. Через несколько долгих минут Роше чувствует каждой клеточкой тела, что воздух начинает будто сгущаться. Учёный неожиданно орёт: «Сейчас будет выброс!», и Вернон тут же кричит об этом в рацию, скрываясь за тем же выступом скалы, что и учёный с конвоем. На несколько секунд мир становится белым-белым, и темерец честно думает, что подох, однако хрип рации говорит об обратном. Его отряд цел, и это не может не радовать. Он выглядывает из-за укрытия — пыль с бетонной крошкой не дают ничего разглядеть, но всё понятно и так — Йорвет разнёс нахер этот клоповник. И стоит только о нём подумать, как чёткий силуэт угадывается на серо-пепельном фоне. Он всё ближе, и судя по копошению фанатика науки, это не очень хорошо. Роше как-то упускает момент, когда Seidhe вдруг оказывается прямо перед ним. По нему всполохами ползёт сила, искрится и переливается. Взгляд командира спотыкается о шрам на лице, пустая глазница подчёркнута белым. Вернон забывает, как дышать, когда Seidhe тянет к нему руку, пальцами поддевает край рукава и скользит по запястью. Он дёргается, будто его ударило током, и не может отвести взгляда от того, как маленькая, почти незаметная зелёная искра, вдруг появляется в ответ всем этим касаниям. Перед глазами проносится воспоминание, как Йорвет касался его также в лаборатории. Может, именно тогда это и осталось в нём. Для Йорвета всё это будто чтение весточки из прошлых дней: он внимательно смотрит на руку человека, а после резко переводит взгляд на его лицо. Роше медленно распрямляется, боясь сделать резкое движение, как-то спровоцировать на агрессию. Ладонь аккурат напротив его сердца вновь заставляет замереть, а после всё происходит слишком быстро. Обруч рассыпается окончательно, и Вернона отбрасывает так, что он едва не разбивает голову о землю. Крики учёного и его шавок доносятся до него словно сквозь вату. У него хватает сил только на то, чтобы отдать команду по рации, чтобы никто не смел открывать огонь и подходить, а после вырубается, всё же слишком сильно приложившись о торчащий из земли камень.***
— Я удивлён, что он жив, — говорит командир специального отряда, сидя в своём кресле своего кабинета и вспоминая перепуганного учёного. Йорвет, сидящий на его столе, кажется чем-то абсурдным, но у Роше слишком сильно гудит забинтованная голова, чтобы как-то прерикаться с ним по этому поводу. — Он тоже очень удивился, — спокойно отвечает Seidhe, смотря на dh'oine. Он чувствует себя всё ещё слишком ослабленным после выброса, но без обруча, сдерживающего его силу, ему намного легче. Вернон откидывается в кресле, давая отдохнуть уставшей спине и вытягивая ноги под столом. Он лениво окидывает взглядом Йорвета, думая, что тот оказался не так прост, как показался сначала: он не простой Seidhe, а один из бригады Врихедд, грёбаный командир, как раз из числа тех, кто первыми попали под благодарность Нильфгаарда. Как Йорвет выжил — не известно, а рассказывать об этом тот точно не собирается. Удивительно и то, что его интересы совпали с интересами его, Вернона, руководства. Им нужны рычаги воздействия на соседние страны, особенно на Нильфгаард, а Йорвету свобода и хоть какие-то гарантии его народу, который, как оказалось, не вымер. Вернон хмурится, потирая виски, думая, что скоро здесь начнётся настоящий цирк: всех этих чёртовых ископаемых направят сюда, под его и Йорвета командование, и много чего придётся изменить, а ещё Бьянка с её «если там будут ещё такие красавцы, то наши вечерние посиделки отменяются», и Роше честно не готов ко всем этим любовным интригам и неожиданным крайностям подростка в своей помощнице, что ему вроде дочери. Не готов он и к тому, что на неосторожное йорветово «я останусь с Верноном Роше и это не обсуждается» на него стали смотреть так, будто на завтрак он ест детей, в обед пьёт кровь девственниц, а вечером трахает бешеных Seidhe. От этих мыслей уже не то, что голова болит, душа на лоскуты расползается. Видя, что бывший командир Врихедд умыкнул у него со стола стакан с разведённым в нём обезболивающим, только насмешливо хмыкает, когда Йорвет, отпив и скривившись, очевидно ожидая, что там будет коньяк или что-то похожее, ставит его обратно. Йорвет пиздецки тёмная лошадка, думает Роше, смотря на того. Он оказывается не самым способным контролировать свою силу ископаемым, изуродованным и хрен пойми сколько лет используемым в качестве безвольного оружия. Как не поехал крышей — вообще не ясно, но что-то резковатое, выдающее его эмоции, всё же нет-нет, да покажется. Да хотя бы даже то, что сказанное при половине его подчинённых «у тебя сильное и храброе сердце, мне это в тебе и понравилось» смутило всех, но только не говорившего. Что ещё могло ему в нём понравиться, Роше спросить не решился: мало ли, куда его зелёные огоньки успели просочиться ещё. Даже от одних мыслей о таком становилось совсем не по себе. А Йорвет, сидя на столе и гордо выпрямив спину, довольно щурился на ушедшего в свои мысли и не замечавшего этого Роше. Он рад, что этот человек встретился ему как раз тогда, когда сил терпеть больше не осталось: неволя убивала его, а постоянный контроль зацикливал силу, не давая ей выхода. Не попадись ему Вернон, этот чёртов dh'oine, что не побоялся дать ему по рукам или кинуть шпильку в ответ, всё закончилось бы по-другому. Когда его взгляд встречается с уставшим карих глаз, Йорвет может думать только о том, что этот человек сможет помочь ему спасти Aen Seidhe.