Не поместившееся на коленке

      Воздух тяжёлый, едва ли не искрит от переизбытка магии. Земля под ногами выжженной пустыней крошится, превращаясь под плотной подошвой в пыль. Чуть поодаль жалобно скрипит обуглившееся дерево, непонятно как ещё не свалившееся под оглушительный треск иссушённой древесины.              В этой бойне навряд ли можно найти что-то прекрасное, но они оба видят: себя и равного соперника напротив. Кровь, казалось бы, ледяная из века в век, кипит, обжигая всё внутри.              Небольшая передышка перед новым вихрем, в котором в любую секунду можно затеряться самому. До этого каждому удалось избежать объятий смерти. Хотя они пока не стремились применять Непростительные.              Зеленоглазая тварь аппарирует настолько быстро, будто не боится, всего на доли секунды сбившись, забыть, например, голову. Уходит от заклятий, играясь и успевая бросить ответное. Сам Роше, отклоняясь или отбивая щитами, лишь только сжимает губы в тонкую полоску: несмотря на отточенные дуэльные навыки, с каждым разом удерживать такой темп становилось всё проблематичнее.              Искрящийся белый хлыст, сорвавшийся с конца палочки слишком неожиданно, опаляет висок всего за доли секунды до того, как он аппарирует. Алое тут же струится по щеке ниже, а от обожжённой кожи расходится красная паутинка вен. Йорвет всё же задел его. Его, мракоборца, занимавшего пост директора Отдела магического правопорядка, который и сам неплохо знал тёмную магию, не гнушаясь применять, если совсем припрёт. Уязвлённая гордость зло кусает, и въевшаяся непроницаемость, маской сидевшая на лице, вдруг, изойдя трещинами, крошится и осыпается. Он скалится, взмахом руки приказвая грёбанному дереву двинуться к нему, и Йорвету, отвлёкшимуся на оглушительный треск ломающейся древесины, едва не прилетает Круциатус.              Игры закончились. За плечами Роше безопасность обоих миров, МАКУСА и ещё прочего дерьма, что не простит ему не победы. У Йорвета — совершенно сумасшедшие идеи, личные счёты с тем, что так дорого человеку напротив, и его народ, требующий слишком многого.              Серые, тяжёлые тучи нависают над ними, напитываясь магией и вспыхивая то белым, то жёлтым с синим, переливаясь всеми цветами и оттенками, будто сломанный калейдоскоп.              И снова они сходятся, только на этот раз Йорвет почти не аппарирует, твёрдо решив добить мага так, в открытую. Вернон несколько раз уклоняется, на четвёртый — аппарирует тому прямо за спину. Взмах палочки, который должен был решить их дуэль в его пользу, своей цели не настигает: лишь задевает плечо, рассекая плоть до кости. Бурое пятно тут же расходится по белой рубашке, Роше же прилетает огненный плевок, не достаточно сильный, чтобы мракоборец его уровня с ним не справился, но с пальто приходится распрощаться. Позже придётся сводить ожоги с запястий и шеи, но это мелочи...              Экспеллиармус уходит в пустоту, впрочем, Вернон бы сильно удивился, если бы это было не так, потому что Йорвет слишком сильный противник. Просчётливый, хитрый и насквозь пропитанный чернотой. Стоит отдать ему должное, тот сражается на удивление честно.              Хотя эта честность может стоить обоим слишком дорого: силы уже начинают истощаться, а они до сих пор так и не задели противника достаточно, чтобы можно было хоть с какой-то определённостью сказать, кто ведёт.              Йорвет видит в чёрных глазах напротив зеленоватые отсветы, прекрасно понимая, что тот тоже ищет момента, чтобы применить то, за что не прощают. Всего два слова. И он тоже выискивает, подготавливает шанс, чтобы выкрикнуть их первым.              Серая, напитавшаяся магией и влагой туча, насквозь освещается зелёным отсветом, переливается, знаменуя, что кто-то в это мгновение получил шанс на завтрашний день, а другой — на веки вечные останется на вызженной поляне.