***
Моцарт как всегда неспеша гулял по парку. Теперь имея заказ, стоило садиться за работу, однако, обстановка маленькой квартирки сковывала полёт фантазии. Ему хотелось на свободу. И, конечно, же к своей музе. До разговора с Сальери он не задумывался о природе своих чувств. Восхищение, трепет… любовь. Вольфгангу хотелось хоть раз поговорить с ней, узнать поближе. Чуть вприпрыжку мужчина направился к месту их встреч. Людей вокруг почти не было, а редкие прохожие уже привыкли видеть гения таким. Шептались между собой, хихикали, но никогда не упрекали. Возможно, свежий воздух дарил хорошее настроение не только композитору. Подходя ближе, Моцарт удивлённо пискнул. На траве лежал белый конверт. Мужчина оглядывается, надеясь увидеть того, кто оставил записку. Понимая, что никого не увидит, он поднимает её. — Здесь так часто бываю только я. Неужели? — смотрит на особняк. — Это от неё! Руки немного дрожат, из-за чего Моцарт не с первой попытки открывает письмо. Сердце трепещет. Он зажмуривается на несколько секунд и, открыв глаза, начинает читать. Милому Маэстро. Простите, что не решалась написать вам раньше. Я очень волнуюсь. Вчера я слушала вашу музыку. Прекрасную и волнующую. Но почему вы грустите, мой милый Маэстро? Она была такой печальной. Моё сердце чувствовало это. Ох. Я знаю, вы желаете узнать кто я, и зачем всегда наблюдаю за вами. Но не сейчас. Не могу увидеться с вами лично, мой милый Маэстро. Надеюсь, вы разрешите так к вам обращаться? Я буду очень ждать ваших новых произведений. Музыка, что вы пишите, прекрасна! Простите за сумбурность, но думая о вас, я не могу иначе. Прошу, если вы желаете мне что-то сказать, напишите на обратной стороне листка. Надеюсь, у вас найдётся перо и чернила.Ваша М.
Антонио из своего окна мог видеть, как мальчишка прижимает письмо к сердцу, как трудно ему расстаться с этим письмом, но он взял своё любимое перо и начал писать. Душа Моцарта ликовала. Она, как и композитор, не могла усидеть на месте, так и жаждала улететь в небеса. Ведь его музе нравится то, что он для неё пишет!***
Сальери так и не прочитал ответа. Не хотелось на работе отвлекаться. В последнее время, они с Розенбергом тщательно занялись бумагами. В бургтеатре оставалось столько нерешённых вопросов. Однако, у взбалмошного австрийца, с которым он столкнулся в коридоре, были свои планы. Таким возбуждённым капельмейстер его ещё не видел. — Герр Моцарт! — непроизвольно воскликнул при столкновении брюнет. — Что с вами? Даже для вас это слишком. — Ох. Вы то мне и нужны, Сальери! — глаза озорно блестят. — Я? Но для чего? — Моя муза. Она написала мне! Представляете! — композитор еле сдерживал себя, чтобы не обнять итальянца. Глаза Антонио потемнели и сам он напрягся. Неужели, всё и правда зашло настолько далеко? Да и он сам в своё время мог восхищаться кем-то, писать музыку вдохновляясь прекрасным голосом, нежными руками или алыми губами. Но любви он никогда не испытывал, не такую по крайней мере. — И что же пишет эта юная леди? Кхм... Если не секрет конечно. — рассматривает Вольфганга. — Правда, я до сих пор не понимаю. Почему вы решили рассказать об этом именно мне, Моцарт? — Я… Мне показалось, тогда у дуба, что вам тоже интересно кто она. Вот я и решил рассказать. — слегка стушевался композитор. — Вам действительно просто показалось. — скрещивает руки на груди. — Однако, раз вам так хочется, рассказывайте. Пожалуй, я могу уделить вам внимание. Вольфганг улыбнулся. Он и не мог рассчитывать на такой исход беседы. Неужели итальянец наконец начал оттаивать? Тогда счастью австрийца не было б конца. Он вкратце рассказал о том, как обнаружил письмо. Лёгкий румянец появился на его щеках, когда он пересказывал содержание письма. Опустив нежное обращение музы к нему. — Она точно была на нашем небольшом соревновании, герр! Только там можно было услышать эту сонату. А, значит, достаточно узнать имена девушек, что присутствовали на приёме и… — Моцарт. — резко прервал его Сальери. — Вам не кажется, что раз девушка не написала даже своего полного имени, и уж тем более попросила вас не спрашивать кто она, не стоит узнавать это окольными путями? — Я даже не подумал. — Привычно для вас. — Попрошу вас, герр. — тон маэстро изменился на более грубый, но всё же не переходящий в злое шипение. — Подумайте о чувствах девушки. Она ведь очень волновалась, судя по тому, что вы мне сказали. И не будьте таким эмоциональным в столь серьёзных вопросах. Лишь совет, вам стоит немного успокоиться. — всё же не стал продолжать перепалку Антонио, впервые не хотелось ругаться из-за таких пустяков. — Да. Я постараюсь. Простите за несдержанность. — успокаивается. — Не стоит извиняться. В этот раз виноват я. Простите, иногда я не могу удержаться от колкости. Моцарт удивлённо смотрит на Антонио. Глаза брюнета выражали искреннее раскаяние. Чуть нервничая, Амадей взял руку капельмейстера. Тот удивлённо вздохнул. — Давайте забудем. — широко улыбается. — Все недомолвки между нами. Герр Сальери, мне искренне хочется стать вашим… — Другом? — Да. Позволите нам начать сначала? — умоляющий взгляд. — Позволю. — кивок. — Спасибо. Мужчины некоторое время стояли, просто смотря друг на друга. Моцарту это мгновение казалось удивительно волшебным. И всё же, он не понимал, почему чувствует себя так рядом с Сальери. Тишину прервал итальянец. — Простите, но мне пора работать. — Да, конечно. — отпускает руку мужчины Вольфганг. — До встречи? — Конечно, герр. Если вы захотите. — Захочу, Моцарт. — голос чуть дрогнул.***
Моей Музе. Вы не представляете, как сильно бьётся сейчас моё сердце! Ваши слова мне очень приятны, миледи. Не волнуйтесь так. И да, хоть меня слегка смущает такое обращение ко мне, конечно, я разрешаю его применять, если вам нравится. Мне бы хотелось сочинить музыку именно для вас. Жаль, что вы не хотите рассказать о том, кем являетесь, но я понимаю. Может быть, однажды, вы расскажете. Я буду ждать с нетерпением этого момента. Надеюсь, миледи, вы напишите мне ещё. Ох, мне так грустно, что я не смогу оставить ваше письмо себе.Спасибо за всё. Ваш Вольфганг
. — Вольфганг… Вот значит как. — сердце Сальери забилось быстрее. — Я настолько для тебя важен, ангел? Капельмейстер нежно посмотрел на письмо. На столике стоял уже давно выпитый чай, трещали дрова в камине, а комнату наполнял свежий воздух из приоткрытого окна. Тепло слов, сказанных не ему и всё же прочитанные им, грели душу. Антонио аккуратно сложил письмо и прижал его к груди. — Мой милый Маэстро, что же вы со мной сделали? — мужчина смущённо улыбается.