Ослепленные тьмой

Никогда раньше слова не рушили столь многое. Объятые пожирающей изнутри агонией, они сорвались с языка, когда перед глазами осталась лишь непроглядная темнота. Сун Лань до сих пор помнит тяжелый запах железа в храме Байсюэ. Помнит громкий смех этого… животного, Сюэ Яна. И помнит то, что сказал Сяо Синчэню в момент наивысшего отчаяния — «отныне и впредь нам незачем больше встречаться». Близкий друг, человек, чьи мечты были возвышенно просты и прекрасны в своей искренности. Сколько всего они разделили на двоих? Что стало со всем этим, когда Сун Лань не сумел справиться с болью, плотно сковавшей его разум? Издевательские, полные наигранного сочувствия речи Сюэ Яна червем выгрызли себе место внутри, расползаясь по телу гневной дрожью. Слепо касаясь холодного тела наставника рядом, он только и мог думать о том, что это вина Сяо Синчэня. Сун Лань думал об этом, когда оттолкнул протянутую руку друга и пожелал больше не встречаться, а сознание поглотила блаженная пустота, оставив последним воспоминанием тихий, пронизанный виной голос. Даже очнувшись, щурясь от яркого света, он продолжал винить его. Свою ошибку Сун Лань понял тогда, когда в реке отразились до боли знакомые серые глаза. Со временем раны зажили, превратились в едва заметные шрамы на теле, а скорбь сменила злость, но уже на самого себя. Он никогда не был мягким, все свои чувства Сун Лань всегда прятал глубоко внутри, позволяя себе лишь пренебрежительно кривить губы, глядя на чужую невоспитанность. Даже в первую встречу он просто отшатнулся от того, кого в будущем с уверенностью назовет самым близким другом, стремясь избежать неприятных для себя прикосновений. Сяо Синчэнь тогда так искренне рассмеялся, извиняясь за свою неловкость, что сердиться на него не было никаких сил. Как и просто уйти, оставляя этого пугающе наивного человека одного среди гадко улыбающихся торговцев, наверняка собирающихся обсчитать доверчивого покупателя. Что осталось теперь? Ни мечты, ни тепла, только бесконечные сожаления и чуждая мягкость в собственных глазах. Пытаясь отыскать Сяо Синчэня, Сун Лань обошел немало деревень и городов, без конца расспрашивая местных жителей о слепом заклинателе с мечом за спиной. Может, прошло слишком много времени — Сун Лань не знает, сколько дней провел в забытье — или он просто отправился другой дорогой, но с каждой неудачей надежда тускнела, отказываясь, однако, гаснуть насовсем. Очередной город. Очередное разочарование. «Нет, даоцзан, простите, никого похожего тут не бывало» — эти слова звучали всюду, где бы Сун Лань ни задал вопрос. На рынке, постоялом дворе, в таверне, не важно, где он спрашивал, ответ был один и тот же. Узкие улочки города полны пыли и слякоти из-за недавних дождей. Ступать по ним неприятно, и липкая грязь наверняка давно уже налипла на подошву сапог отвратительными комьями. Сун Лань шёл быстро, направляясь к девушке, которую он заприметил сразу, едва покинув постоялый двор. Она лениво оглядывала толпу издалека, лукаво улыбаясь в ответ на долгие взгляды прохожих. — Простите, — Сун Лань вежливо обратился к девушке, — вы случайно не встречали слепого заклинателя здесь? — Зачем он тебе, красавчик? — она призывно улыбнулась, делая шаг навстречу, — поверь, я буду получше, — протянув ладонь вперед, собираясь дотронуться до локтя мрачного мужчины, девушка насмешливо приподняла бровь, когда Сун Лань резко отстранился, избегая прикосновения. — Надо же какой скромный. Хочешь покажу кое-что, что ты и думать забудешь о своем слепом заклинателе? — Не нужно, благодарю, — отстраненно качнув головой, Сун Лань ушел, больше не беспокоя девушку вопросами. Звонкий смех еще долго доносился ему в спину, пока он наконец не свернул за угол, выходя на главную площадь. Рынок пестрел всевозможными лавками. Торговцы до хрипоты кричали о своем товаре, зазывая людей, которым доводилось проходить мимо, пока свора беспризорных мальчишек то и дело сновала между ними, стараясь улучить момент и стянуть со стола что-нибудь съестное. Убрав руку за спину, Сун Лань старался держаться подальше от всеобщей суеты, ступая по обочине дороги, где было немного свободнее. Вчера он успел уже пройтись по рынку, обращаясь к разгоряченным торговцам с единственным вопросом. Те в ответ лишь раздраженно отмахивались, бросая короткое: «не видел, не мешай», едва понимали, что достопочтенного даоцзана больше ничего не интересует. Погрузившись в размышления, Сун Лань почти не смотрел на дорогу, поэтому, когда кто-то врезался ему в грудь, замирая на несколько долгих мгновений, он не смог вовремя отстраниться и тень отвращения мелькнула на его лице. Отступив на шаг, Сун Лань сумел разглядеть того, кто так стремительно на него налетел. Девочка, совсем ребенок на вид, насупившись потирала нос, словно сильно ушиблась при столкновении. — Простите, простите! Я не вижу, куда иду! — она подняла голову, спрятав руки за спину, всем своим видом показывая, как ей жаль. — Ничего страшного, — только после её слов Сун Лань заметил неестественно белесые глаза слепого человека на детском лице, — девушка, если ты слепая, то не стоит так бежать. — Сяо Синчэнь смог бы сказать это мягче, у него же добрый совет был больше похож на непрошеную нотацию строгого наставника, — ступай лучше не спеша, если не хочешь снова на кого-то налететь. — А-Цин очень благодарна братцу, — часто закивав, девочка широко улыбнулась, собираясь обойти его и продолжить свой путь, когда Сун Лань окликнул её: — И все же, кошелек будет лучше вернуть, — легкое касание девичьей руки, ловко срезавшей завязки на мешочке с деньгами, он почувствовал сразу, как и заметил отсутствие самого мешочка на поясе. Поджав губы, А-Цин молча замерла на месте, пытаясь решить, как будет лучше поступить. Слепые глаза округлились, а губы дрогнули от обиды. Крепче сжав пальцы на длинной палке, которой она простукивала землю перед собой, девочка возмущенно вскинулась. — Братец, да как бы я… — договорить ей не дали. Тучный мужчина, покрасневший от злости, подошел со спины, резко дергая А-Цин за плечо, разворачивая её к себе лицом. — Ты! Воровка! — задыхаясь от быстрого шага, он очень часто дышал, гневно тряся кулаком, — маленькая мерзавка, наконец-то я нашел тебя, верни мои деньги! — замахнувшись, чтобы влепить девочке сильную оплеуху, он тут же вскрикнул от боли, баюкая руку, на которой расцвели красные отметины от удара метелкой. — Не должно господину так обращаться с маленькими девочками, — отведя метелку из конского волоса в сторону, Сун Лань холодно посмотрел на испуганно притихшего мужчину. — О-она обокрала меня! — сбившись на первом слове, проглатывая часть звуков в своей торопливой речи, он довольно быстро оправился от потрясения, все еще прижимая к себе покалеченную ладонь. — Мелкая мер… — заметив колыхнувшуюся из-за едва заметного движения метелку, мужчина тут же исправился, — девчонка стащила мой кошелек. А ты стало быть её подельник, раз защищаешь?! — рассвирепев до такой степени, что страх отступил перед злостью, он вновь сорвался на крик. — Верни ему деньги. Ранее сжавшаяся, испугавшись оплеухи, девочка, крепко стиснула свои пальцы на шесте, явно не желая расставаться с добычей. Помедлив несколько мгновений, она все-таки скользнула рукой за пазуху, доставая оттуда худой, потрепанный временем мешочек, и протянула его разгневанному мужчине. Тот буквально вырвал его из рук, тут же проверяя содержимое. Убедившись, что все на месте, он с громким пыхтением завязал мешочек, пряча его подальше, и развернулся, почти убегая прочь. — Воровство — это недостойный поступок, — когда мужчина скрылся за поворотом, Сун Лань обратился к А-Цин. — Ну и что?! — взъярившись, девочка сердито надула щеки, возмущенно размахивая руками, — он меня облапал! Так вцепился в зад, что до сих пор болит. Почему я не могла взять его деньги? — Ты и так слепа, окажись ты сегодня одна и дело не закончилось бы простой оплеухой, — покачав головой, Сун Лань с сожалением посмотрел на А-Цин, искренне сопереживая её судьбе. Совсем молодая, она пускай и огрызается в ответ на любое слово, все равно пугающе беззащитна перед теми, кто сильнее. — Не стоит испытывать судьбу, девушка, лучше найди себе другое занятие, — с этими словами он оставил её в одиночестве, продолжая свой путь. — Я — А-Цин! — возмущенные слова донеслись в спину, но Сун Лань не обратил на них внимания, уходя все дальше по дороге, не напоминая девочке о своем кошельке, который так и остался в её руках. Денег там было не так много, но на несколько дней без воровства должно было хватить, а сам он сможет справиться и без них. Сун Лань уже покинул рынок, выходя на узкую пустующую улочку, огибающую город по самому краю, когда ему в спину опять влетели. Стиснув зубы от неприятных ощущений, он остановился, поворачиваясь назад, чтобы увидеть виновника. — Твои деньги до сих пор у меня! — вскинув голову, А-Цин выглядела на удивление решительно, сжимая свободной рукой вышитый мешочек с деньгами, который принадлежал Сун Ланю. — Пусть там и остаются, считай, что я тебе их подарил, — он бросил снисходительный взгляд на А-Цин, — не воруй, пока в этом нет необходимости. Холодность тона совсем не вязалась с заботливой теплотой слов, и девочка громко фыркнула, вжимая шею в плечи, чтобы в следующее мгновение сделать быстрый шаг вперед, оказываясь совсем рядом. — Братец, я пойду с тобой! — не подразумевая отказа, А-Цин гордо вздернула подбородок так, что её белесые глаза невольно привлекли внимание. — Не братец, а даоцзан, — поправив обращение, Сун Лань молчаливо оглядел девичью фигуру, непреклонно замершую напротив, — находиться рядом со мной опасно, тем более маленькой девочке. К тому же я все время в пути, — фраза получилась излишне грубой, хоть он и старался найти правильные слова, которые не обидят А-Цин. Умолкнув, Сун Лань надеялся, что девочка сама все поймет и не станет настаивать. — Моих родителей давно нет на свете и мне совсем некуда пойти, так что я последую за тобой куда угодно, — принимать отказ А-Цин категорически не хотела и продолжала гнуть свою линию, стискивая руки на шесте. — О! Я слышала, как даоцзан спрашивал про другого даоцзана. Между собой люди говорят гораздо больше, чем случайному незнакомцу, а я наловчилась узнавать всякие слухи! — закивав в подтверждение своим словам, она широко улыбнулась, перебивая собравшегося было возразить Сун Ланя, — я такая несчастная! Если ты не возьмешь меня с собой, то я в миг спущу все деньги, и мне снова придется воровать, и кто-нибудь обязательно влепит мне такую затрещину, что я упаду и совсем-совсем не смогу подняться! — голос А-Цин сделался жалостливым, а черты исказились печалью. В конечном итоге, Сун Лань так и не произнес четкое «нет», своим молчанием позволив девочке следовать за ним. Пускай печаль и была наигранной, доля правды в ней все равно оставалась. А-Цин слепа, как бы она не храбрилась, перед её глазами все равно будет одна только темнота, а Сун Лань все еще помнит, что это такое. Он собирался оставить А-Цин в каком-нибудь приличном месте, может быть храме, где о сироте должно бы позаботились, вырастив благовоспитанную деву, но она, словно угадав эти мысли, прилипла к нему, порою выбираясь следом даже на ночные охоты. Чутье заклинателя сложно обмануть, не раз и не два Сун Лань возвращал её на постоялый двор, пока наконец не смирился, справедливо решив, что пускай лучше девочка будет под его защитой, чем попадет в неприятности, выбравшись в очередной раз следом. Слепота совсем не мешала А-Цин жить, она никогда не печалилась всерьез о том, что не может видеть, если конечно не хотела надавить на жалость. Возможно все дело в том, что она такой родилась — с белесыми, лишенными зрения глазами, и мир познавала через прикосновения, а может в силу возраста А-Цин не задумывалась об этом, принимая тьму, как должное. Иногда, под самый вечер, наблюдая за тем, как девочка сноровисто устраивается на ночлег, Сун Лань спрашивал себя — смог бы он однажды так же просто принять мир, которого не видит? И, будучи честным с самим собой, ответить на этот вопрос он так и не смог. У них не было четкого направления, дорога змеилась между деревнями и городами, где Сун Лань подолгу бродил по улицам, расспрашивая жителей. Разочарование стало привычным чувством, едким пламенем горевшим в груди рядом с затоптанной надеждой. За долгие недели, пока они шли вместе, он так и не рассказал А-Цин, почему бродит по свету в поисках пропавшего друга — слова застревали в горле, едва Сун Лань вспоминал свои слова, жестоко произнесенные на ступенях храма Байсюэ. Холода ушли, оставив властвовать яркое солнце, когда они забрели в очередную деревню, стоящую на отшибе, вдалеке от больших городов. Дороги снова размыло, и сапоги по щиколотку тонули в грязи. Бросив мимолетный взгляд на вылетевшую из-за угла в обнимку со своим шестом А-Цин, Сун Лань тихо выдохнул — теплый плащ, купленный на одном из городских рынков во время самых сильных заморозков, превратился в лохмотья, и теперь свободно болтался на ней, неумело залатанный со спины. Давно нужно было купить новый, но вспоминалось об этом почему-то исключительно тогда, когда до ближайшего города несколько дней пути. — Даоцзан! — быстрым шагом, почти не выстукивая пространство палкой, она неслась по дороге, лишь чудом не налетая на редких прохожих, — даоцзан! — еще раз окрикнув Сун Ланя, А-Цин прикусила губу, чутко прислушиваясь к окружению. — Я здесь, — с толикой холодности отозвавшись, Сун Лань коснулся метелкой её плеч, привлекая к себе внимание, — что случилось? — Даоцзан! Пойдем скорее со мной! — переступив с ноги на ногу, девочка тут же развернулась в обратную сторону, — ну же, быстрее! — нетерпеливо улыбаясь, она с трудом подстроилась под неторопливый шаг, то и дело убегая вперед. За поворотом оказался крестьянский дом, с косым забором и приветливо распахнутой дверью. На ступенях перед входом сидел мужчина средних лет с проседью в волосах. Не обращая внимания на шум, он стругал что-то из деревянного бруска. Увлеченный своим занятием, мужчина не замечал гостей, пока А-Цин не подлетела к нему, громко стуча палкой по камню. — Снова ты? — подняв голову, он по-доброму усмехнулся, — мне казалось, ты уже вызнала все, что хотела? — Да, и привела даоцзана, чтобы он тоже послушал! — опершись на свой шест, девочка вновь улыбнулась, поворачиваясь к Сун Ланю, — даоцзан друг того слепого даоцзана, не могли бы вы еще раз рассказать о нем? Привычная холодность мгновенно исчезла, стоило словам достичь сознания. Сделав нетвердый шаг вперед, Сун Лань с нескрываемой надеждой посмотрел на мужчину — разочароваться сейчас было бы слишком жестоко. — Друг говоришь? — подозрительно окинув взглядом неровно застывшую фигуру, мужчина, сделав для себя какие-то выводы, кивнул, отложив брусок с ножом в сторону. Поднявшись со ступеней, он обтер грязные руки о свои штаны и обратился к Сун Ланю, — что же, если так, то милости прошу в дом, угощу вас чаем. Дочка заваривает, такой вы нигде не попробуете, — толкнув дверь, чтобы та распахнулась шире, мужчина пропустил гостей в дом и зашел следом. Вытащив из шкафа несколько глиняных чашек, в полном молчании он разлил чай из котелка, пододвигая посуду ближе гостям. Усевшись на один из стульев, мужчина сделал большой глоток теплого напитка и наконец нарушил молчание. — Звать меня Цай Юшен, — представившись, он хмыкнул, заметив нетерпение на лицах напротив, — господин заклинатель спас мою девочку, так что я всегда рад его друзьям. — Расскажите же, куда направился слепой даоцзан? — найдя рукой чашку, А-Цин с удовольствием отхлебнула пряного отвара, — даоцзан уже давно ищет его всюду, — кивая своим словам, она все это время улыбалась, забавляясь молчаливостью внезапно онемевшего от волнения Сун Ланя. — Отчего бы и не рассказать, господин Сяо Синчэнь проходил тут много недель назад, еще до того, как начались заморозки, — Цай Юшен прикрыл глаза, силясь припомнить детали, — у нас тут как раз тогда стали пропадать люди на курганах, а он взялся помочь разобраться. В те дни много мертвых было, и дочка моя в трауре была, частенько бегала за деревню поплакать, вот тогда её видимо и… — резко выдохнув, он сжал кулаки, глухо ударяя по столу. — Если бы не ваш друг, то я бы и её лишился, а моя малышка это все, что осталось от жены, — сокрушенно покачав головой, он разжал пальцы, краем глаза отмечая, что чай расплескался вокруг чашки. — Я советовал господину заклинателю отправиться в город И, это недалеко отсюда, чтобы переждать холода, но понятия не имею, последовал ли он моему совету. — Благодарю вас, — голос Сун Ланя чуть подрагивал от эмоций. Слишком много было внутри. Отчаянная надежда переплелась с привычным страхом разочарования, скручиваясь в непонятный ком, застрявший между ребер. Получив наконец хоть какие-то известия о Сяо Синчэне, он никак не мог найти в себе сил успокоиться, — прошу вас, господин, не могли бы вы мне сказать, как добраться до города И? — Сун Лань уважительно поклонился, выражая свою благодарность. Цай Юшен подробно описал дорогу до города И, указав несколько приметных ориентиров, которые невозможно было пропустить. Пожелав напоследок удачи в поисках, он посоветовал отыскать в городе его мать — Цай Минчжу. В случае, если Сяо Синчэнь был в городе, но уже покинул его, женщина точно бы что-то приметила и смогла бы подсказать, где искать дальше. Еще раз поклонившись перед уходом, Сун Лань удостоился понимающей улыбки и просьбы передать наилучшие пожелания господину заклинателю. Когда они с А-Цин покинули деревню, выбравшись на широкий тракт, девочка, довольная собой, без конца бубнила о том, какая она молодец, и какой дурак Сун Лань, что не хотел её брать. И, пожалуй, впервые за все то время, что они знакомы, ему нечем было возразить.