Ослепленные тьмой

В доме нашлась пара комнат и кухня. Наскоро оглядевшись, Вэй Ин решительно переступил порог, все так же поддерживая Сяо Синчэня, не желая отпускать ни на миг, пускай даже тот и мог идти сам. — Здесь налево, — хрипло произнес заклинатель, словно ему все еще сложно было говорить. Послушно повернув налево, Вэй Усянь оказался в небольшой комнате, где из мебели была одна неубранная кровать, да стол, на котором лежало недогрызенное яблоко и пара конфет. Проводив Сяо Синчэня до постели, он наконец разжал свои руки на талии, отступая в сторону. Смотреть на заклинателя, пугающе опустошенного, с опущенной головой и багровой, впитавшей вместе с кровью и отчаяние, которое он испытал, повязкой на глазах, было тяжело. Хотелось подойти и стереть красные разводы с лица и одежды, забрав до сих пор терзающие Сяо Синчэня страдания себе. Если бы это было возможно, Вэй Усянь без промедления именно так бы и поступил, чтобы больше не видеть, как горбится спина под невыносимым грузом, а пальцы едва заметно дрожат, стискивая тонкое шерстяное одеяло. — Я виновен, — когда Сяо Синчэнь заговорил, голос его прозвучал на удивление ровно, без дрожи, что сковывала тело, — те люди… их кровь на моих руках. Смерть справедливое наказание за совершенное преступление, — лишь единожды запнувшись, не сумев справиться с подкатившей к горлу желчью, он перетянул одеяло себе на колени. — Вэй Усянь, тебе не стоило меня останавливать. Раненая рука сама собой дернулась, чуть сгибаясь в пальцах. Тяжело выдохнув, Вэй Ин в несколько коротких шагов преодолел расстояние между ними, опускаясь на колени рядом с постелью. Взяв ладони заклинателя в свои, он некрепко сжал их, надеясь согреть. — Еще как стоило. Шишу, я уже говорил, но повторюсь снова, — Вэй Усянь успокаивающе погладил мягкую кожу, — это не твоя ошибка, и не тебе за неё расплачиваться. Сяо Синчэнь не отнимал рук, цепляясь за прикосновения огрубевших пальцев, будто только в них и остался смысл. Ему казалось, исчезни эти руки и мир снова расколется на мелкие осколки, не оставив ничего целого. Может это и было бы правильно — заслужил ли он чего-то иного? — но на то, чтобы избавиться от чужого тепла, у него просто не осталось сил. — Шуанхуа повиновался моим приказам, как это может быть чужой ошибкой? — слова сорвались с языка едва слышимым шепотом. Выбившаяся из одеяла шерсть заколола запястья и дышать как-то резко стало нечем. — Разве ты направлял его на людей? — Вэй Ин поднял взгляд исподлобья, смотря на заклинателя, — ответь мне, шишу, ты пытался убить тех крестьян или мертвецов? — В незнании нет никакого оправдания, — Сяо Синчэнь замер почти недвижимо, царапая пальцами свои ладони, которые тут же крепче перехватил Вэй Усянь, мягко удерживая на месте, — какая разница, кто был целью, если в итоге погибли невинные люди? — Огромная! — не удержавшись, Вэй Ин повысил тон, — почему ты так спешишь наказать себя? Пока ты жив, еще есть шанс что-то исправить, искупить… называй, как хочешь, — уронив голову на их сомкнутые руки, он замолчал, обдавая теплым дыханием ледяные пальцы заклинателя. — Смерть уже не исправишь, — Сяо Синчэнь говорил тихо, и в каждом произнесенном звуке таилось горькое сожаление, оно эхом отражалось от стен комнаты, оседая в сознании Вэй Усяня тяжелой взвесью, — а погубленные души достойны справедливости. Какой им толк в моем искуплении? — А в том, что ты умрешь им много проку?! — стиснув зубы, ответил Вэй Ин, задыхаясь от бессилия, — Сяо Синчэнь! Послушай меня, — обхватив чужие щеки ладонями, он приподнялся, — ты считаешь, что не заслуживаешь жизни? Ладно, пускай так, — рассматривая окровавленные скулы, Вэй Усянь никак не мог себя остановить, допуская все больше отчаяния в голос. — Но не ты ли говорил, что не нам судить о подобном? Сяо Синчэнь не искал оправдания, предпочитая обвинять себя, вынося приговор, в котором не было ни капли милосердия. Каждый поступок, каждое доброе намерение было осквернено невинной кровью, и когда правда открылась, только понимание этого и осталось на сердце, отсекая остальное. — Я, — Сяо Синчэнь ответил после долгой паузы. — За пр… Прислонившись ко лбу заклинателя своим, Вэй Усянь уже не отдавал отчета собственным действиям. Его слова не достигали потрескавшейся души. Невольно потянувшись к лицу Сяо Синчэня, Вэй Ин сам не заметил того мгновения, когда ощутил на губах металлический привкус. Прикосновение вышло недолгим и оставило после себя в памяти лишь соль и сухость мягкой кожи. В этом поцелуе сквозило отчаяние, с которым в безумном ритме заходилось сердце, будто пытаясь донести до заклинателя то, что чувствовал Вэй Усянь. Огладив кончиками пальцев липкие от крови щеки, он наконец отстранился, ловя напоследок рваный вздох. — Если ты сам не можешь найти причин жить, дай мне время и их найду я, — отпустив лицо Сяо Синчэня, Вэй Ин тем не менее так и не поднялся с пола, оставаясь подле постели. Умолкнув, он напряженно следил за тем, как чужие губы бесшумно шевельнулись в попытке что-то сказать, оборванной в самом начале. Сяо Синчэнь до сих пор ощущал въевшуюся в руки кровь — однажды пролившись, теперь она останется там навсегда. Проникая под кожу и оплетая осколки души удушливой паутиной никому не нужного раскаяния. Мне жаль, так сильно жаль. Жаль, что извинения, которые он без конца повторяет про себя, не доведется услышать тем, кому они предназначены. Жаль, что содеянного не изменишь. Тела убитых давно развеяны пеплом по ветру, заклинатель сам сжег их, провожая в последний путь. И как бы лицемерно это ни звучало из уст убийцы, он рад, что смог сделать хотя бы это. Вэй Ин крепко сжимал тонкие запястья, словно пытаясь таким образом удержать его среди живых и не дать свершиться справедливому приговору. Сейчас, пожалуй, только это и спасало Сяо Синчэня от полного раскола, когда тело уже было бы не способно удержать душу. Он все еще чувствовал отчаянное тепло на губах, пытался отстраниться от него, забыть и не думать. Но не получалось. Крохотный огонек, рожденный из погасших углей, зажегся среди бесконечной тьмы и поколебал решимость. Самому Сяо Синчэню жить не хотелось, слишком несправедливо это было по отношению к мертвым. Однако для Вэй Усяня, кажется, его жизнь значила гораздо больше. Иначе не перебирал бы тот столь бережно осколки разбитой души, будто каждым прикосновением пытаясь оттереть с них багровые подтеки и склеить воедино. И сколь правильно это бы ни было, бороться против настолько ярко пламенеющей надежды Сяо Синчэнь уже не был способен. — Вэй Усянь, это… — когда заклинатель все-таки заговорил, горечь в голосе сменилась растерянностью, — я больше ничего не понимаю. За все, что я сделал, меня и правда стоило бы судить, это было бы справедливо, — сглотнув, он поднял руку, протягивая её вперед. Поймав ладонь в воздухе, Вэй Усянь некрепко сжал её, — но, если для тебя это важно. Если моя жизнь еще будет чего-то стоить, я пообещаю тебе, что не подниму на себя Шуанхуа. Отчаяние, в котором Вэй Ин тонул, растворилось с последним словом. По губам скользнула тень улыбки, и он потянулся вперед еще раз, обнимая Сяо Синчэня, прежде чем подняться на ноги. — Порез нужно обработать, — вспомнив, наконец, почему они вообще пошли в дом, Вэй Усянь кивнул на шею, — и повязку стоит сменить. Шишу, здесь есть вода? — Комната напротив, — заклинатель так и не поднял голову, продолжая сидеть сгорбившись, — там должно было что-то остаться. Еще раз окинув Сяо Синчэня беспокойным взглядом, Вэй Ин все-таки вышел из комнаты, останавливаясь на пороге. Потеряв немного времени в раздумьях, он направился ко входной двери. Туман, пока они разговаривали, успел рассеяться и двор теперь заполнили тусклые солнечные лучи, с трудом пробивающиеся из-за темных туч. Скоро наверняка пойдет дождь, размывая дороги еще больше. Долго находиться на улице не хотелось, поэтому Вэй Усянь спустился с крыльца, быстрым шагом приближаясь к мечу, до сих пор, лежащему там, где его уронили. Наклонившись, он поднял Шуанхуа, проводя подушечками пальцев по кромке морозных узоров. Красота меча была сравнима с его остротой, и держать его в руках отчего-то оказалось очень сложно. Только представив, как резьба окрашивается красным, Вэй Ин захотел отбросить его в сторону и больше никогда не видеть вновь. Невесело усмехнувшись пришедшим мыслям, он поудобнее перехватил рукоять и внимательно огляделся в поисках ножен — те нашлись на узкой лавочке неподалеку. Когда лезвие скрылось с глаз, Вэй Усянь тихо выдохнул сквозь зубы, пытаясь успокоиться. Глупо злиться на духовное оружие, которое просто указало цель, почуяв темную энергию в отравленных крестьянах, но по-другому у него не получалось — так становилось немного легче. Вернувшись в дом вместе с Шуанхуа, Вэй Ин зашел на кухню, надеясь отыскать воду, про которую говорил Сяо Синчэнь. Над очагом сушились какие-то травы, и их пряный аромат сразу же забился в нос: полынь, падуб, чертополох и что-то еще, трудноразличимое, напоминающее секвойю. Пройдя вперед, он увидел старый таз с остатками воды и несколько мотков свежих бинтов рядом — кажется, здесь заклинатель занимался своими глазами, чтобы не смущать неприятным зрелищем сожителя. Отмахнувшись от представившейся картины, Вэй Усянь убедился, что вода чистая и взял таз вместе с парой мотков в руки, прижимая меч к бортику, чтобы не уронить. В комнате, где остался Сяо Синчэнь ничего не изменилось, разве что шерстяное одеяло вернулось на кровать, а сам заклинатель едва заметно морщился, касаясь пальцами повязки. — Шишу, все хорошо? — оставив Шуанхуа и таз на столе, Вэй Ин сел рядом с Сяо Синчэнем, привлекая к себе внимание. — Это пройдет, — качнув головой, заклинатель отвел ладонь в сторону, поворачиваясь лицом. Порез на шее давно не кровоточил и успел немного затянуться, оставшись тонкой красной полосой, заметной из-за слишком бледной кожи. — Я могу?.. — дотронувшись до повязки, Вэй Усянь обозначил прикосновение и лишь дождавшись слабого кивка, потянул края в стороны, развязывая узел. Ткань с трудом отлипала от кожи из-за запекшейся под глазами крови. Вэй Ин старался действовать как можно аккуратнее, но полностью избежать боли все равно не удалось. Бросив уже ненужную повязку на пол, он потянулся к тряпке, покоящейся на краю таза. Ополоснув её в воде, Вэй Усянь вернулся к Сяо Синчэню, на мгновение замирая в нерешительности. Опущенные веки надежно скрывали пустые глазницы, и лишь их впалость давала понять, что самих глаз там нет. Подняв свободную руку, Вэй Ин положил её на щеку заклинателя, удерживая голову в одном положении. Осторожно стирая кровавые следы, он никак не мог понять, что именно чувствует в этот момент. Огладив скулу большим пальцем, Вэй Усянь резко выдохнул, касаясь лица горячим дыханием. Было в том что-то особенное, из-за чего внутри все переворачивается, собираясь комом где-то среди ребер. Сяо Синчэнь не двигался, с молчаливой покорностью принимая заботу о себе. Лишь раз он отклонился назад, избегая чужих рук, когда Вэй Ин случайно задел дрожащие веки и те дернулись, приоткрывая пустые провалы глазниц. Положив тряпку обратно на бортик таза, он взял со стола бинты, раскручивая моток. Разгладив редкие складки, Вэй Усянь потянулся вперед, закрывая глаза Сяо Синчэня белой тканью. Завязав на затылке узел так, чтобы повязка не слишком давила, но и не спадала с лица, он отстранился. Теперь Сяо Синчэнь почти напоминал себя прежнего, только его губы больше не изгибались в привычной мягкой улыбке и тень страданий так и не исчезла с лица, запечатлевшись там, казалось, уже навсегда. — Шишу, не хочешь прилечь? — слегка надавив на грудь, Вэй Ин осторожно опрокинул несопротивляющегося заклинателя на спину, вынуждая лечь на кровать, — твоим ранам нужен отдых, — он отодвинулся ближе к краю, чтобы не мешать, — я побуду рядом, хорошо? А ты не думай ни о чем, просто поспи. — Спасибо, — Сяо Синчэнь произнес благодарность так глухо, что услышать её можно было только прислушиваясь. Кивнув, скорее для самого себя, Вэй Усянь взял его за руку, отмечая спокойный, размеренный пульс, так сильно отличающийся от его собственного. Сейчас для Вэй Ина больше ничего не имело значения, кроме ровного дыхания вымотанного человека рядом. Удерживая в своих ладонях потеплевшие пальцы, единственное, о чем получалось думать, это о том, что больше он не отпустит Сяо Синчэня. Что бы ни случилось. * * * Где-то за пределами похоронного дома солнце медленно опустилось за горизонт, пряча назойливые лучи от людских глаз. Лютый мертвец неподвижно замер на крыльце, прячась от мелкого дождя под дырявой крышей, так и не решившись войти внутрь. Всклокоченный недавней погоней, он поглубже запахнул одежду, пряча от случайного взгляда несколько бескровных порезов, оставленных Цзянцзаем. Время есть, и Вэнь Нин решил, что лучше побудет снаружи, оберегая долгожданный покой. Рассказать о Сюэ Яне можно будет и немного позже.