Ослепленные тьмой

Облака растворились в ночи, обнажая чистое небо, на котором мириады звезд горели яркими огнями. Заснуть Вэй Ину так и не удалось, закинув одну руку за голову он лежал на земле, рассматривая созвездия, в тщетных попытках вспомнить, что о них в далеком детстве говорили наставники. Вэй Усянь никогда не отличался особой внимательностью к тем вещам, которые не сумели его увлечь, а философские трактаты и до одури скучные речи про звезды явно не несли за собой ничего многообещающего и Вэй Ин со спокойной душой пропускал мимо ушей большую часть всего, о чем ему пытались поведать. Впрочем, кое-что он все-таки вспомнил, но воспоминания эти были из времен задолго до того, как судьба привела его в Юньмэн Цзян. Когда родители еще не покинули его, оставив одного против всего мира. Тогда их жизнь была нескончаемой дорогой, наполненной цокотом ослиных копыт и ласковым женским голосом, который Вэй Усянь был готов слушать до бесконечности, замирая на месте и внимая теплому смеху. Матери всегда удавалось унять его беспокойную натуру, усадить рядом с собой, притягивая в объятия и баюкая разговором. Цансэ саньжэнь любила истории. Она часто смеялась, ероша всклокоченные волосы сына и, указывая куда-то в ночное небо, говорила с ним, то ли выдумывая на ходу, то ли пересказывая то, что сама где-то однажды услышала. «А-Ин, когда тебе грустно или ты сбился с пути, всегда смотри на звезды, они укажут путь в самую трудную минуту, не бойся им доверять». Вэй Ин не помнит толком даже её лица, но эти слова отчего-то крепко отпечатались в голове. Прикрыв глаза, отдавшись давней памяти, он слышит их, как наяву, словно ласковый голос шепчет ему на ухо, окутывая теплом и безграничной нежностью, присущей только материнским рукам. Улыбка сама легла на губы и сердце успокоилось, выравнивая свой ритм. В ярких точках на небосводе и правда было что-то неуловимо чарующее, величественное и в то же время до невозможности простое. Угли окончательно истлели, и теперь лишь благодаря свету луны можно было разглядеть хоть что-то среди высоких деревьев. Неподалеку в кустах завозилось ночное зверье, и Вэй Усянь невольно прислушался к едва слышимому шороху, задумываясь на мгновение о том, кто бы это мог быть. Раз уж уснуть не получалось, нужно было занять себя чем-то, пока на горизонте не забрезжит рассвет. Любовно исписанных кривыми иероглифами заметок, над которыми он корпел ночами, под рукой не было, а Чэньцин в ночной тишине прозвучала бы слишком звонко, вот и приходилось отвлекаться на всякую ерунду вроде разглядывания звезд и попыток угадать, кто выскочит из кустов в следующий момент, чтобы ловко проскользнуть до своей норы, не попавшись в клыкастую пасть хищникам. Рваный вздох, в котором ужас перемешался с обреченностью и невыносимым страданием, внезапно обрушившимся из темноты, отвлек Вэй Ина от пустых мыслей. Тело рядом прошибла дрожь, и Вэй Усянь окончательно вырвался из охватившего его оцепенения. Сев на месте, он растерянным взглядом окинул ворочающегося, словно пытаясь от чего-то спрятаться, Сяо Синчэня. Глаза, привыкшие к полумраку, цепко выхватили из тьмы побелевшие губы и болезненную судорогу, в которой исказилось лицо. Заклинатель все еще спал, но, кажется, даже во сне недавнее прошлое не оставило его, без конца мучая душу и высасывая последние силы. Потянув руку, чтобы разбудить Сяо Синчэня, Вэй Ин остановил себя на полпути. Если сейчас вырвать его из-под пелены снов, заклинатель скорее всего уже не уснет, изможденное сознание не позволит, рисуя яркие картины и прогоняя сонливость. Вэй Усянь точно это знает, много лет назад ему тоже снились кошмары — оскалившиеся бездомные псы, заходящиеся в бешеном лае; исчезающие вдали родители, так и не обернувшиеся на отчаянный зов ребенка; улица, где он жил, прячась по темным углам от разозленных торговцев, и голод, такой, когда от любой съеденной еды выворачивает наизнанку. В первые дни в Пристани Лотоса пришлось особенно трудно. Он видел кошмары каждую ночь, просыпаясь в испуге с совершенно ошалелыми глазами и заполошно бьющимся сердцем, пока однажды они не растворились под ласковыми прикосновениями Цзян Яньли, случайно услышавшей задушенный одеялом хрип. Задумавшись лишь на мгновение, Вэй Ин решительно потянулся к Сяо Синчэню, осторожно просовывая ладонь ему под голову, приподнимая спящего и притягивая его к себе на колени. Облокотившись спиной на ближайшее дерево, он едва заметно улыбнулся, опуская руку на затылок заклинателя. Зарываясь пальцами в волосы, стараясь не дернуть случайно за пряди, Вэй Усянь гладил Сяо Синчэня по голове, надеясь успокоить истерзанное сознание. Постепенно дыхание заклинателя стало ровнее, а губы приоткрылись, выпуская вместе с воздухом тяжесть беспокойной ночи. Бессознательно потянувшись за лаской и теплом чужого тела, он придвинулся ближе, почти вжимаясь лбом в живот. Возможно не так и плохо, что сон не сморил Вэй Ина, так он по крайней мере сможет проследить за тем, чтобы ни один кошмар больше не проник во сны Сяо Синчэня. — Никогда не думал, что увижу Синчэня сломленным, — голос Сун Ланя прозвучал едва слышимым шепотом в окружающей тишине, — он всегда уверенно шел вперед, не позволяя себе оступиться, следуя за направляющими его ветрами, — обращаясь то ли к небу, то ли к самому себе, он говорил неспешно, без привычного холода в словах. — Что произошло в городе И? — Сун Лань наконец посмотрел на Вэй Усяня, сразу же отводя взгляд от прижимающегося к Старейшине Илин Сяо Синчэня, и тон его стал строже, — что Сюэ Ян сделал с ним? — Что сделал, спрашиваешь? — ладонь замерла посередине движения и Вэй Ин вгляделся в темноту, сразу находя силуэт Сун Ланя. Кто бы сказал, что однажды одного имени хватит, чтобы кровь вскипела от ярости, а тьма откликнулась, радостно щерясь. Глаза сверкнули алым на миг, прежде чем он взял себя в руки, загоняя чувства как можно глубже. — Отобрал волю к жизни, — Вэй Усянь старался говорить тихо, чтобы не потревожить заклинателя, но голос то и дело срывался, — вывернул наизнанку все, чего хотел Сяо Синчэнь, — темная энергия встрепенулась, сворачиваясь разъяренной гюрзой среди ребер. — Довел до того, что единственным выходом стала смерть от собственного меча. Слова Вэй Ина, произнесенные шепотом, для Сун Ланя звучали подобно раскатам грома, эхом повторяясь в голове. Крепко сжав кулаки, впиваясь короткими ногтями в мягкую кожу, он вновь посмотрел на Сяо Синчэня, умиротворенно замершего на чужих коленях. Дорогой друг, человек чистый в своих мотивах и помыслах, что он должен был испытать, чтобы позволить Шуанхуа забрать человеческую жизнь? — Ты оставил его, — все, о чем было известно Вэй Усяню, это то, что говорил заклинатель много месяцев назад, распаленный крепким алкоголем, но и этого достаточно, чтобы понять — Сяо Синчэнь не ушел бы сам, слишком дорожил теми отношениями, которые были между ним и Сун Ланем. — И этого хватило, чтобы он доверился ублюдку, который забавы ради убивал его руками, — Вэй Ин говорил жестко, с долей осуждения. И в то же время руки его продолжали ласково гладить Сяо Синчэня по голове, перебирая пальцами тонкие пряди. — Я… не знал, — от строгости в голосе Сун Ланя ничего не осталось, теперь там было только сожаление о прошлом, и о том, к чему привело ослепившее его однажды отчаяние. — Это не его вина. — Не его, — подтвердил Вэй Усянь, — вот только сам Сяо Синчэнь в это не верит, — стоит закрыть глаза, и Вэй Ин до сих пор видит перед собой лезвие Шуанхуа, прижатое к шее заклинателя. — Я убью Сюэ Яна. За все преступления, которые он совершил, не может быть другого приговора, — в словах Сун Ланя не было и капли сомнений, лишь твердая уверенность и бесконечное презрение. — Трудно возразить, — Вэй Усянь покачал головой, — шишу, наверное, не одобрит этого, но вряд ли мне удастся удержать себя в руках, не теперь. «Убийству никогда не будет оправдания» — думает ли Сяо Синчэнь так до сих пор? — Я не знаю, что у вас произошло. Все, что мне известно — это то, что ты оставил его, когда был нужен больше всего, — Вэй Ин стиснул зубы, рвано выдыхая. Сейчас почему-то говорить с Сун Ланем стало проще. Может все дело было в искреннем беспокойстве о заклинателе, а может в уверенных словах относительно судьбы Сюэ Яна, но едкий комок в груди рассосался, оставив после себя лишь легкое недовольство, — я не лучше, — признал Вэй Усянь с горькой усмешкой, — кажется, мы оба подвели его. Пускай он не желал ничего дурного и просто хотел уберечь заклинателя от всей той грязи, что льется на Старейшину Илин, это ничего не меняет. Одно решение подвело Сяо Синчэня к самому краю пропасти, и за это Вэй Ин себя никогда не простит. Как не простит и Сун Ланя за то, что тот однажды оставил своего друга, по каким бы причинам он это ни сделал. Остаток ночи прошел в тишине, полной размышлений и мягких прикосновений, дарящих долгожданный покой, пусть даже и только на время. * * * На утро они отправились в путь, делая большой крюк в сторону деревни. До Луаньцзан получилось добраться только к закату следующего дня. Опоясанная тьмой гора сразу не понравилась Сун Ланю, он то и дело хмурился, когда на глаза попадался очередной безучастно замерший мертвец и притягивал А-Цин ближе к себе, на случай, если ей вздумается убежать вперед. Желание обнажить меч и уничтожить нечисть, заполонившую округу, было почти нестерпимым, но один взгляд на молчаливого Сяо Синчэня, плавно шагающего рядом со Старейшиной Илин, помогал справиться с собой и ускорить шаг, лишь бы поскорее пройти мимо, в любом случае, даже если бы он попробовал, ничего бы не вышло. Луаньцзан всегда славилась тем, что на протяжении многих лет никто из прославленных заклинателей так и не смог очистить её от темной энергии. Когда они перешагнули барьер, укрывающий селение от чужаков, дышать стало легче, давление почти полностью исчезло, оставаясь неясным зудом в области затылка. На поляне, куда они вышли сойдя с тропы, почти никого не было. Кострище в центре прогорело, и теперь угли медленно тлели, подогревая котелок с чем-то съестным. — …шай бабушку и иди спать! — строгий голос Вэнь Цин послышался еще на подходе. — Никуда твой Сянь-гэгэ не денется. Девушка, скрестив руки на груди, строго смотрела на обиженно надутого ребенка перед собой и явно повторяла свои слова уже не в первый раз. Вэнь Юань же вопреки обыкновению не спешил выполнять приказ, прикусывая губы от досады и желания расплакаться. — Я дождусь Сянь-гэгэ! Он обещал, что гэгэ вернется! — выкрикнул он, и бабушка, до этого мягко уговаривающая его вместе с Вэнь Цин отправиться в кровать, устало вздохнула, ласково поглаживая А-Юаня по вихрастому затылку. Терпение девушки было на пределе, но прежде чем она успела сказать что-то еще, ребенок заглянул ей за спину, расплываясь в широкой улыбке. — Гэгэ! — воскликнул он, ловко выворачиваясь из держащих его рук и подлетая к неловко замершему Сяо Синчэню. Вцепившись всеми конечностями в ногу заклинателя, Вэнь Юань что-то невнятно пробормотал, крепче сжимая свои руки на его одежде. — Сянь-гэгэ говорил, что ты вернешься! — отлипнув от ханьфу, он поднял голову, заглядывая в растерянное лицо заклинателя. Сяо Синчэнь же, почувствовав маленькие ручки отчаянно прижимающегося к нему ребенка, резко выдохнул, ощущая, как в горле встал ком, а повязка немного пропиталась кровью. Он и не думал, что так скучал по этому месту. Присев на корточки, чтобы быть одного роста с А-Юанем, Сяо Синчэнь слабо, но по-настоящему искренне улыбнулся, отпуская на одно недолгое мгновение мучающую его вину. — А-Юань, как твои дела, малыш? Вэнь Юань надул щеки, возмущаясь детскому прозвищу, но тут же выпустил весь воздух, не в силах долго обижаться, когда гэгэ наконец вернулся. — Я не малыш, — все-таки возразил он, — бабушка рассказала мне, как сплетать между собой прутики, чтобы получилась корзинка! — похваставшись своими достижениями, ребенок нетерпеливо дернул Сяо Синчэня за рукав, — гэгэ, хочешь покажу, что получилось? — необыкновенно воодушевленный, он даже не заметил остальных гостей, в полном молчании остановившихся позади. — А-Юань, солнце давно село, а ты еще не в кровати, и не стыдно тебе? — весело фыркнув, Вэй Ин подошел ближе, становясь рядом, — и кто только научил тебя так поздно ложиться?! — намекающее покашливание Вэнь Цин, окинувшей его крайне недовольным взглядом, он предпочел не заметить, — в любом случае, гэгэ устал, так что покажешь ему свою корзинку завтра, договорились? — Вэй Усянь прав, малыш, я никуда не исчезну, — услышав надутое пыхтение ребенка, Сяо Синчэнь осторожно провел ладонью по его макушке, приглаживая взъерошенные волосы. — Ладно, — после недолгого молчания просопел А-Юань, явно расстроенный своим согласием и тем, что его пытаются увести. — Рада вас видеть, — бабушка перехватила Вэнь Юаня за ладонь и чуть склонилась, тут же кривясь из-за разболевшейся поясницы. Потянув ребенка на себя, она устало покачала головой, когда после недолгого сопротивления тот все-таки поддался, нехотя плетясь следом и то и дело оглядываясь назад. — А-Нин рассказал мне, что произошло, — Вэнь Цин цокнула языком, рассматривая наконец полуночных гостей. Остановившись взглядом на Сяо Синчэне, она хотела было сказать что-то еще, но промолчала. — Вэй Усянь, на кой ты притащил на гору ребенка? — заметив позади Сун Ланя А-Цин, девушка разозлилась, тут же строго выговаривая Вэй Ину. На Луаньцзан жить непросто даже взрослым заклинателям, что уж говорить о детях? Темная энергия, несмотря на барьер и многочисленные талисманы, все равно давит, смущая рассудок. Пускай не так сильно, чтобы сойти с ума или наделать глупостей, но все равно ощутимо, поэтому, только увидев девочку, уверенно опирающуюся на длинный шест, Вэнь Цин повысила голос. — Я сама могу за себя решать, куда и как мне идти! И никто никуда меня не тащил, — А-Цин, заметно присмиревшая за время подъема, выступила вперед, бойко возражая, — если даоцзан идет сюда, то и я тоже! — вздернув подбородок, она громко фыркнула, ударяя палкой о землю. Сун Лань тяжело выдохнул и подошел ближе, собираясь принести извинения за неучтивость девочки, но прежде чем он успел это сделать, вмешался Вэй Усянь: — Вэнь Цин, расположишь их… где-нибудь? — не сумев придумать где именно, он счел за должное сбросить проблему на Вэнь Цин, делая вид, что не увидел её выразительно поднятой брови, — я знал, что могу на тебя положиться! — немного нервно улыбнувшись, Вэй Ин отступил назад, становясь рядом с Сяо Синчэнем. — А шишу я провожу позже, — откашлявшись, он повернулся к заклинателю, — ты не против? Я… хотел бы с тобой поговорить, — из голоса Вэй Усяня пропала вся суетливость. — Конечно нет, — тень улыбки скользнула по губам, когда заклинатель заговорил, — я буду рад нашей беседе. — Ну и замечательно, — кивнув в подтверждение своим словам, Вэй Ин шагнул вперед, касаясь плеча Сяо Синчэня, направляя его обратно в сторону тропы, — если что, ты знаешь, где меня искать, — обратившись напоследок к Вэнь Цин, он поспешил поскорее уйти, утягивая за собой и заклинателя, пока девушка не опомнилась. * * * Вэй Ин не придумал ничего лучше, чем прийти в излюбленную рощу, надеясь, что там будет не слишком грязно из-за недавних дождей. Закатное солнце почти скрылось за горизонтом, и тени от деревьев, казалось, заполонили все пространство, делая и так мрачный пейзаж еще темнее. Остановившись возле обрыва, Вэй Усянь не спешил нарушать молчание. Не зная с чего начать, он просто следил за тем, как Сяо Синчэнь прислушивается к окружению, мимолетно улыбаясь, явно узнав место, в которое его привели. Правильные слова никак не шли на язык, застревая в горле, пока Вэй Ин наконец не плюнул на бесполезное занятие и не позволил себе говорить то, что вертелось в голове. — Прости меня. Извинение прозвучало слишком громко в окружающей тишине, и заклинатель вопросительно наклонил голову в сторону, не понимая, за что у него просят прощения. — В нашу последнюю встречу, за то, что сказал и за то, чего не говорил, — дав себе пару мгновений, чтобы собраться с мыслями, Вэй Усянь продолжил, — все, что я наговорил тебе тогда было ложью, ну, кроме той части, где я сказал, что ты мне нравишься, — неловко хмыкнув, он неосознанно положил руку на флейту, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. — Вэй Усянь, почему ты извиняешься? — мягко, с неподдельным участием спросил Сяо Синчэнь, — в тот день ты не произнес ничего, что не было бы правдой. Разве могу я осуждать за это? Тебе не нужно просить прощения, — убежденный в своей правоте, он слабо улыбнулся, качая головой. — Нужно, потому что меньше всего я хотел, чтобы ты куда-то уходил, — Вэй Ин печально усмехнулся, — сойдемся на том, что я идиот, который сначала делает, а потом думает? Или не думает вовсе. — Тогда я приму твои извинения, и пусть это останется в прошлом, — отвернувшись к обрыву, заклинатель прислушался к свисту ветра между деревьев. — Луаньцзан сложное для жизни место, но я и правда скучал по нему. Спасибо, что позволил мне сюда вернуться, даже… даже после всего, что я совершил, — склонившись в благодарном жесте, он почувствовал горячие пальцы на своей коже, которые не дали ему опустить голову слишком низко. — Если кто тут и должен благодарить, то это я, — усмехнувшись, Вэй Ин не спешил убирать руки, разглядывая чужое лицо, не в силах отвести взгляд. На бледных скулах едва заметный румянец смотрелся особенно очаровательно. Засмотревшись, Вэй Усянь невольно задумался о том, как не заметил этого раньше. Ведь желание дотронуться, провести кончиками пальцев по манящей коже и уловить аромат чего-то лесного, вдыхая его полной грудью, сейчас казалось самым естественным, что только могло бы быть. — Останови меня, — полувопросительно произнес Вэй Ин, ловя судорожный вздох заклинателя. Справиться самостоятельно с невыносимой тягой, тянущей его вперед, оказалось невыполнимой задачей. Сяо Синчэнь не остановил. Только поднял руки, неуверенно устраивая их на чужой шее. Преодолев оставшееся расстояние, Вэй Усянь поцеловал его, тут же замирая, едва коснувшись мягких, чуть обветренных губ. Теперь в этом прикосновении не было того отчаяния, которое овладело им в городе И, лишь бесконечная нежность и толика счастья, что Сяо Синчэнь не оттолкнул. На пробу шевельнув губами, Вэй Ин улыбнулся, проводя языком по кромке чужих зубов, чувствуя легкую дрожь, которая завладела заклинателем, когда их языки соприкоснулись в каком-то неуловимом движении, туманя рассудок. Сцеловывая чужое дыхание, Вэй Усянь позабыл, как дышать самому. Поэтому, когда он отстранился, все еще сжимая в ладонях лицо Сяо Синчэня, легкие горели, а сам он ярко улыбался впервые за долгое время, совсем как в те времена, когда еще ничего не было потеряно. — Не верь мне, если когда-нибудь я скажу что-то иное, — усмехнувшись, Вэй Ин отнял руки от щек заклинателя, — я и правда очень скучал, шишу, — слова сами выскальзывали из-за рта, раскрывая правду, запрятанную под сердцем. — Знаешь, иногда я бываю невыносим, но не оставляй меня, хорошо? Потому что я уже точно не смогу. — Обещаю, — Сяо Синчэнь заговорил с мягкой полуулыбкой, — я буду рядом, — в груди, перестали скрежетать осколки, и расколотая душа зацепилась за обещание, находя в нем новый смысл, который позволит не только существовать, но и жить. Пускай вина до сих пор терзает изнутри, приходя кошмарами во сны, но может, если Вэй Ин продолжит так тепло касаться оставшегося от Сяо Синчэня крошева, однажды он сумеет оставить её позади. — Я тоже, можешь не сомневаться, — Вэй Усянь лукаво фыркнул, ощущая себя неприлично счастливым, — так часто, что уже очень скоро ты захочешь от меня сбежать. Пропустив негромкий смешок, Сяо Синчэнь покачал головой. Отчего-то вспомнился сон, который долгое время преследовал его в городе И. В нем всегда была роща, такая, какой заклинатель её представлял со слов Вэй Ина. И в этом сне ему всегда было удивительно спокойно, словно он наконец оказался там, где должен быть. Как наяву послышалась тонкая трель мелодии флейты и Сяо Синчэнь вновь улыбнулся, путая реальность и далекие сновидения. Сейчас, в момент, когда сознание милосердно спряталось за иллюзией, ему стало очень легко и слова сами сорвались с языка, желая продлить этот миг умиротворения: — Вэй Усянь, сыграешь мне как-нибудь на флейте? — Обязательно, — недоуменно моргнув, Вэй Усянь заразительно рассмеялся, в очередной раз притягивая заклинателя ближе к себе, — и научу паре мелодий, как и обещал когда-то, только, наверное, не сегодня, — бросив быстрый взгляд к горизонту, он разочарованно хмыкнул. Сам Вэй Ин мог бы не спать всю ночь, но тянуть за собой Сяо Синчэня не хотел. Вымотанному долгой дорогой и собственной памятью заклинателю, как никому другому, нужен отдых. Не стоит тратить драгоценные часы сна на что-то вроде этого. — Или я мог бы сыграть что-то перед сном, как думаешь? — найдя компромисс между доводами разума и просьбой, Вэй Ин довольно усмехнулся. — Вэнь Цин не обрадуется шуму, но мы можем спрятаться в пещере. — Это было бы замечательно, — Сяо Синчэнь поймал распалившегося Вэй Усяня за руку, осторожно отводя её в сторону, — спасибо, — в этом слове таилось куда больше, чем простая благодарность за обещанную мелодию и вырвалось оно с надрывом и горечью, растекающейся внутри. — Проси меня о чем угодно. Сделав вид, что не заметил дрогнувшего голоса, Вэй Ин потянул заклинателя за собой обратно к селению. Это были долгие дни, в которых плохое и хорошее перемешалось, выматывая до черных пятен перед глазами. И если он в силах отогнать тяжелые мысли игрой на Чэньцин, то конечно Вэй Усянь сделает это, и пусть боль останется там, где ей самое место — в прошлом.