Ослепленные тьмой

Вэй Усяню хотелось, чтобы Сяо Синчэнь снова улыбался от души. Хоронить все внутри можно бесконечно долго, пока не сломаешься, уж кому, как не Вэй Ину об этом знать. Вот только видеть это со стороны оказалось во сто крат хуже, чем испытывать самому. Желание припереть к стенке, хорошенько встряхнуть и заставить выговориться, было почти нестерпимым. До того, что он едва так не поступил, остановившись в последний момент. Вэй Усянь знал, это не поможет, если только Сяо Синчэнь не захочет говорить сам. Луаньцзан была немилосердна к попыткам обжить её. Каждый кусок плодородной почвы приходилось буквально выгрызать с боем, без конца обхаживая и удобряя, даже чтобы просто посадить семена. И все равно половина урожая неизменно сгнивала. Старики старательно вспахивали землю, надеясь расширить место для посевов, когда Вэй Ин нарушил размеренный темп работы своим появлением. — Четвертый дядюшка! — встав со спины, он едва не получил тяпкой по лбу. Старик с кряхтением обернулся, недовольно оглядывая возбужденного чем-то Вэй Усяня. Высказавшись насчет дурного воспитания современной молодежи, так и норовящей довести до сердечного приступа, он все-таки благосклонно кивнул: мол, давай, выкладывай, что тебя сюда привело. — То прекрасное вино, которое заготавливали зимой, еще осталось? — Вэй Ин заискивающе улыбнулся. — Молодой господин Вэй, вы же знаете, — с усмешкой покачав головой, Четвертый дядюшка оперся на мотыгу, — если я отдам вам вино, меня потом со свету сживут. — Мне для дела, — Вэй Усянь тихо вздохнул, меняя тон на серьезный, — это правда важно и Вэнь Цин ничего не узнает, обещаю. — Эх, молодежь, — стерев свободной рукой пот со лба, старик добродушно рассмеялся, — нет, молодой господин Вэй, даже не просите, — бросив исподлобья лукавый взгляд, он продолжил, — и не спрашивайте у меня на складе ли оно лежит, прямо за редькой, все равно не отвечу. Разочарование, отразившееся на лице Вэй Ина, плавно перетекло в довольную ухмылку по мере того, как он осознавал сказанное Четвертым дядюшкой. — Понял, — включившись в игру, Вэй Усянь досадливо покивал, — будет печально, если какие-нибудь вредители разобьют пару кувшинов, не правда ли? — Истинно так, — старик вновь поднял тяпку, ударяя ей об землю, — никакого спасу нет от этих вредителей, — выделив последнее слово голосом, он с нескрываемым весельем улыбнулся, возвращая все свое внимание вспашке. Вэй Ин замер еще на пару мгновений, обдумывая свои действия, прежде чем развернуться и уйти, направляясь к большому дому на отшибе. Все складывается, как нельзя лучше, осталось только напоить Сяо Синчэня. Может это и не универсальный способ, но Вэй Усяню несколько чарок доброго вина всегда помогали взять себя в руки и оставить сомнения на дне кувшина, там, где их никто не увидит. * * * Сяо Синчэнь сам себе напоминал мушку, застывшую в янтаре. Безвольную, потерявшую право двигаться дальше. Если бы он был внимательнее, если бы спросил имя человека, казавшегося добрым другом и усомнился в его искренности хотя бы на одно короткое мгновение, тропа под ногами не усеялась бы трупами невинных людей. Вместо этого заклинатель выбрал малодушный путь и поверил, ослеп не только глазами, но и сердцем. Он ведь улыбался, пока руки утопали в крови, благодарил за помощь и радовался тому, что не один. Глупец, потерявшийся в одиночестве настолько, что предпочел не замечать очевидного, отрицая правду. Теперь, единственное, что осталось Сяо Синчэню — это следовать данному обещанию, без возможности искупить вину смертью. Потому что даже этого права он лишился, когда вновь поддался собственному эгоизму, потянувшись за теплом Вэй Усяня. Улыбаться не сложно, если спрятать все внутри. Сделать вид, словно у него нет причин для сожалений, а раны не кровоточат без конца, забирая все оставшиеся силы. Сяо Синчэнь обязан сделать это хотя бы ради А-Юаня, его искреннего и беззаботного смеха. Остальное не имеет значения. Больно? Хорошо. Тяжело? Так и должно быть. Он не заслуживает прощения, ни от дорогих людей, ни от самого себя — это справедливо. В воздухе запахло грозой и несколько капель упало на подставленные ладони, обещая скорый ливень. Внимательно прислушиваясь к едва уловимому стуку воды о землю, Сяо Синчэнь пропустил тот момент, когда кто-то подошел совсем близко, опуская руку на плечо. — Кто… — кто именно стоит за спиной, он понял раньше, чем закончил вопрос, и тепло разлилось по телу, порождая слабую тень улыбки. Не такую, как днем — на показ, а идущую от изломанной души. — У меня кое-что есть для тебя, — Вэй Ин потянул заклинателя на себя, призывая последовать за ним. Напоследок поймав еще несколько капель, Сяо Синчэнь позволил увести себя вглубь пещеры. Дождь не доставал до зала, где они расположились, но холодные камни и пока что тихие раскаты грома вдалеке создавали мрачное настроение, навевая тяжелые мысли. Возможно, если бы Вэй Усянь не увел его, заклинатель еще долго простоял бы у входа, не замечая, как промокает одежда, а волосы неприятно липнут к коже. Среди грозы и размеренного ритма стучащей о землю воды легко было затеряться. — Здесь немного холодно, но мы это исправим, — Вэй Ин без конца суетился, перебегая из одного угла в другой, что-то переставляя и передвигая, — вот когда я начинаю скучать по своей комнате в Пристани Лотоса, там никогда не было сыро. Наконец удовлетворенно хмыкнув, он вернулся обратно к Сяо Синчэню, чтобы схватить его за руку, передавая наполненную до краев чарку. — Что это? — ощупав емкость в руках, заклинатель осторожно поднес её к носу, пытаясь понять, что именно ему дали. Фруктовый аромат смешался с чем-то острым, резко ударившим по обонянию. — Вино, — Вэй Усянь ответил с нескрываемым в голосе предвкушением, — крепкое. Пожалуй, крепче того, что ты пробовал в прошлый раз. — Я не понимаю зачем, — Сяо Синчэнь отодвинул чарку, собираясь вернуть её владельцу, — сейчас не лучшее время для этого. — Не бывает неподходящего времени для вина! — воскликнул Вэй Ин с намеком на то, что он был оскорблен в лучших чувствах. — Выпей, оно вкусное, Четвертый дядюшка старался. — И все же… не думаю, что это хорошая идея. — Как это может быть плохой идеей?! — покачав головой, Вэй Усянь сжал ладонь вокруг руки Сяо Синчэня, той, что держала чарку, не позволяя опустить её на стол. — Я давно хочу поговорить обо всем, что случилось, а на трезвую голову у нас, кажется, ничего не выйдет, — он устало вздохнул, отпуская чужую руку. — Я не буду давить. Если не хочешь говорить можешь просто молча выпить со мной, но не надо делать вид, что все хорошо, когда это не так, — Вэй Ин сел рядом, так, чтобы заклинатель ощущал его тепло. — Позволь мне хотя бы разделить это с тобой, — закончил он совсем тихо, наблюдая, как с лица заклинателя исчезает тень улыбки и губы дергаются, словно в попытке что-то сказать, задушенной в самом начале. Сяо Синчэнь молчал, лишь едва заметная дрожь пробежала по телу, вынуждая поежиться. Наконец решившись, он сделал первый глоток, морщась из-за резкого вкуса. Помедлив мгновение, заклинатель сделал еще несколько, обжигая горло алкоголем, но не отказываясь от него. За первой чаркой последовала вторая, за ней третья. После четвертой в голове помутнело, а щеки раскраснелись, выдавая охвативший Сяо Синчэня хмельной дурман. Они сидели в тишине, Вэй Усянь, как и обещал, не настаивал на разговоре, он просто был рядом. И уже одно это позволяло дышать свободнее. — Ничего, если говорить буду я? — Вэй Ин разлил оставшийся на дне кувшина алкоголь, сразу же выпивая свою порцию. Согласно качнув головой, Сяо Синчэнь провел кончиками пальцев по бортику чарки, обводя несложный резной узор, явно сделанный вручную. Слушать всегда проще, чем говорить, и, может быть, если начнет не он, то получится найти в себе душевных сил довериться Вэй Усяню так, как он того заслуживает. — Не думал, что когда-нибудь подниму эту тему, — неловко откашлявшись, Вэй Ин отвел взгляд в сторону, — честно говоря, надеялся похоронить её вместе с собой, — пропустив горький смешок он продолжил: — ты знаешь о том, что происходило во время войны с Вэнями? — Вэй Усянь, если тебе не хочется говорить, не нужно себя заставлять. — Почему бы и нет. Прекрасный вечер, чтобы повытаскивать скелеты из шкафа, — Вэй Ин усмехнулся, — я бы сказал, в некотором роде буквально. Так, что?.. — Мне мало что известно, — сделав маленький глоток, Сяо Синчэнь постарался припомнить то время, — когда все началось я… тогда я только ослеп, — запнувшись, он невольно вспомнил свои попытки идти ровно, не спотыкаясь о каждый камень на пути. Как темнота давила со всех сторон, угнетая, нашептывая отвратительные мысли о сожалениях, которые заклинатель не хотел испытывать. Ему было страшно в первые дни, пускай сделанный выбор был правильным, тем, что он никогда не изменил бы, но неопределенность впереди пугала до нервной дрожи, а свежие раны без конца кровоточили, напоминая о потере. — Значит будет тебе история, — Вэй Усянь невесело хмыкнул, борясь с желанием откупорить второй кувшин. — Та война многих затронула, но некоторых особенно сильно. Облачные Глубины были сожжены, а следом за ними пала и Пристань Лотоса. Дядя… Цзян Фэнмянь и госпожа Юй погибли вместе с десятками адептов. От Юньмэн Цзян ничего не осталось. Тем, кому повезло выжить, пришлось скрываться, ищейки Вэней были особенно безжалостны к недобиткам орденов. Ты слышал про Сжигающего Ядра? — Доводилось слышать, — мрачная догадка кольнула сознание: что, если пустота в груди Вэй Усяня, то, из-за чего духовная энергия не могла закрепиться в золотом ядре, была вызвана тем, что никакого ядра там нет и в помине? — Догадался, да? — горько рассмеявшись, Вэй Ин невольно положил руку себе на грудь, комкая ткань ханьфу, — но ты не совсем прав. Вэнь Чжулю и правда выжег ядро, вот только не мне, а Цзян Чэну. Это… было сложное время, — он не собирался открывать эту тайну, но нельзя требовать откровенности, отказываясь отвечать тем же. — Я вроде уже как-то говорил, что Вэнь Цин и Вэнь Нин спасли нам жизнь? — Вэй Усянь дождался согласного кивка, — они сделали не только это. Золотое ядро невозможно восстановить, это всем известно, но жить без него Цзян Чэн бы не смог. Он и не хотел, — перед глазами, как наяву возникло бледное лицо шиди, пустое и безвольное. — Вэнь Цин талантливая целительница, знаешь, она в свое время исследовала возможность пересадки золотого ядра, но это были только теории. В конце концов, кто в здравом уме согласится испытать что-то подобное? — Ты хочешь сказать?.. — голос сорвался и Сяо Синчэнь слишком резко дернулся, едва не проливая на себя алкоголь. — Да, — повернувшись к заклинателю, Вэй Ин улыбнулся, прогоняя далекие образы из воспоминаний, — я обманул его. Цзян Чэн никогда бы не принял моего решения, и я сказал, что ядро ему восстановила Баошань саньжэнь, так что, если вдруг когда-нибудь зайдет речь, будь добр, подтверди, что она может, — он громко фыркнул, смеясь то ли над самим собой, то ли над ситуацией в целом. — Даже наставница не смогла бы вернуть утраченное, — Сяо Синчэнь лишь сейчас заметил, что почти не дышал, слушая ровную речь Вэй Усяня. — Это только начало истории, — скрывая за напускной бравадой боль прошлых дней, Вэй Ин все-таки откупорил второй кувшин, тут же разливая вино по чаркам. — Сразу после я попался Вэнь Чао, — имя он произнес с нескрываемой ненавистью. — Я обычно всем нравлюсь, но вот с ним у нас еще со времен обучения не задалось. Ты бы видел, как он перетрусил, когда я сказал, что обязательно вернусь лютым мертвецом или призраком, — Вэй Ин мрачно усмехнулся, — справедливости ради скажу, что я и правда настроился на это, и, наверное, до смерти его перепугал, потому что в конечном итоге меня сбросили на Луаньцзан, — тьма заклубилась вокруг пальцев, стоило только подумать о том дне, — я и правда люблю достигать невозможного. Кроме меня никто тут не выживал, — с нескрываемой гордостью и толикой самодовольства закончил Вэй Усянь, делая глоток вина. — Я ненавидел. Настолько сильно, что не видел ничего кроме своей ненависти, а темная энергия мне в этом только помогала, — голос затих и он ненадолго замолчал, собираясь с силами, чтобы продолжить, — я хотел отомстить, и я мстил. Жестоко, без разбора, убивая любого, кому не повезло носить фамилию Вэнь. Неважно, кто это был, я не видел разницы. Мне было все равно, — с трудом взяв себя в руки, Вэй Ин отвел взгляд, не желая видеть неприязнь на чужом лице, — я не жалею, что прикончил Вэнь Чао, он заслужил то, что получил, но… кроме него пострадало слишком много непричастных. Я понял это намного позже, уже после войны. Женщины, дети, те, кому не повезло жить в надзорных пунктах, будучи не причастными к зверствам Цишань Вэнь, всех их постигла ужасная участь. Нечисть, влекомая талисманами, не делала исключений, а самому Вэй Ину было плевать, он не видел крови на своих руках, ступая по тому пути, которым его вела тьма. Покорно и с удовольствием. Только много позже он заметил багровые разводы на своем ханьфу, почувствовал трупный смрад, следующий за ним по пятам, и ужаснулся тому, что сотворил. Когда-то Вэй Усянь поклялся защищать тех, кто не в силах сделать это самостоятельно, а потом нарушил свою же клятву. Не специально, но какая разница, когда итог один? Сяо Синчэнь не знал, что должен ответить, его пальцы все так же блуждали по чарке, пока он не выпил оставшееся вино одним большим глотком и не отставил её в сторону, поворачиваясь лицом к Вэй Ину. Раньше, до того, как его мир разрушился, а чувство вины погребло с головой, он бы не принял этого. Просто не смог бы пересилить свои убеждения — каждый должен быть наказан по совершенному преступлению. Это правильно, но как не ошибиться, приняв ложь за правду? Пусть их истории разные, но не был ли Вэй Усянь так же ослеплен своей ненавистью, как он сам доверием? Сяо Синчэнь не оправдывает его — какое уж тут оправдание, но он понимает и, кажется, принимает. Неуверенно протянув ладонь вперед, он нашел руку Вэй Усяня, переплетаясь с ним пальцами и обжигая жаром разгоряченной алкоголем кожи. Может виной всему хмельной туман, затмевающий сознание, но в этот момент единственным чувством, которое испытывал заклинатель, было сострадание. — И тем не менее ты здесь, — после недолгого молчания произнес Сяо Синчэнь, некрепко сжимая ладонь. Вэй Ин ничего не сказал в ответ. Оставив полупустую чарку на ближайшем камне, чтобы не упала, он придвинулся ближе, пряча свое лицо на чужом плече. Теряясь в едва уловимом аромате секвойи, он мог заставить себя поверить, будто это не сложно — говорить честно. Не скрывая правды за широкими улыбками и нескончаемыми шутками. — Я не знаю, как это можно отпустить, — сам того не осознавая, поглощенный своими мыслями, заклинатель опустил свободную руку на затылок Вэй Усяня, осторожно перебирая пряди волос. — Когда я только спустился с горы, моим единственным желанием было помогать людям. Мне казалось, что даже одно доброе дело может спасти мир, — самоуничижительная улыбка изогнула губы Сяо Синчэня, — так и сказал наставнице, покидая гору. Глупо это было, если бы я её послушал, остался смиренно постигать бессмертие, те люди были бы живы, — улыбка исчезла так же быстро, как и появилась, и он почувствовал, что повязка медленно пропитывается кровью, — а Цзычэнь не лишился бы близких. Я стал причиной слишком многих бед, — рука замерла посреди движения, и заклинатель тяжело выдохнул, стараясь не дать царившему внутри отчаянию выйти наружу. — Не глупо, — Вэй Ин поднял голову, рассматривая лицо напротив, как никогда серьезно. — Что? — Я сказал, что это не было глупо. Шишу, для тебя ведь и правда важно — делать все, что в твоих силах. А если для тебя это важно, то разве можно назвать это глупым? — обхватив ладонями щеки Сяо Синчэня, Вэй Усянь не дал ему отвернуться. — Кто сказал, что останься ты в горах и все пошло бы иначе. Думаешь, Сюэ Яну нужен повод, чтобы вырезать чей-то клан? Готов поспорить, он сделал бы это просто так, забавы ради, — заметив на скуле кровавый след, Вэй Ин стер его. — Скажи мне вот что: по-твоему, можно ли винить меч за то, что он убивает? — Нет, он лишь орудие в руках преступника. — Правильно. Тогда почему ты продолжаешь обвинять себя? — удерживая заклинателя на месте, Вэй Усянь неотрывно смотрел на него, не смея отвести взгляд. — Как ни крути, ты был просто мечом в руках ублюдка, — не сдержавшись и сорвавшись на грубость, он дал себе несколько мгновений, чтобы успокоиться. — Только наш выбор определяет кто мы, — заметив, что Сяо Синчэнь собрался возразить, Вэй Ин поспешил продолжить: — нет, послушай меня. Разве поднял бы ты Шуанхуа на тех людей? Можешь не говорить, я знаю ответ. Этим ты и отличаешься от меня, я свой путь выбрал сам, тебе выбора не оставили.  — Я должен был понять все раньше, до того... как те люди умерли, — заклинатель положил свою ладонь поверх пальцев Вэй Усяня, не зная, чего он хочет больше, убрать их или прижать ближе. — И как бы ты это понял? — насмешливо приподняв бровь, Вэй Ин резко выдохнул, тут же прогоняя из своего тона шутливость, — много он давал тебе поводов сомневаться? Вот это и правда глупо, шишу. Твоя вера в людей не то, за что стоит себя корить. Отняв руки от лица Сяо Синчэня, Вэй Усянь допил оставшееся в чарке вино и потянулся за кувшином, делая глоток прямо из горла. Алкоголь горячей волной прошелся по пищеводу, оседая теплым комком на дне желудка. Встряхнув кувшин, он прислушался к плеску и удовлетворенно кивнул, передавая вино заклинателю. — Нельзя исправить то, что уже произошло, но… можно идти дальше, — проследив за тем, как Сяо Синчэнь осторожно повторяет его действия, Вэй Усянь улыбнулся, — я не говорю, что нужно забыть обо всем, вовсе нет, просто дай себе шанс, хорошо? Я не знаю того, кто заслуживает его больше тебя. А если не получится, то мы всегда можем повторить, — ударив костяшками пальцев по кувшину, он пропустил смешок, чувствуя, как под действием алкоголя слипаются глаза. — Я попробую, — заклинатель произнес это так тихо, что было почти невозможно расслышать. Разговор получился изматывающим, полностью выворачивающим наизнанку, и когда он закончился, когти, столь долгое время сжимающие душу, ослабили свою хватку, даря надежду, которую Сяо Синчэнь, казалось, потерял насовсем, узнав правду. Положив опустевший сосуд на пол, он сам не заметил, как оказался в чужих объятиях, засыпая под размеренное дыхание Вэй Ина.