Ослепленные тьмой

Утро встретило неожиданной головной болью и сухостью во рту. Сглотнув слюну, Вэй Ин осторожно выпустил из своих рук Сяо Синчэня, стараясь не потревожить его. Оглянувшись вокруг в попытках припомнить, оставалось ли в пещере хоть что-то, похожее на воду, он застонал — здесь определенно ничего не было. Бросив еще один взгляд на спящую фигуру, Вэй Усянь поднялся и быстрым шагом направился к выходу. Когда он вернулся вместе с запечатанным кувшином вина и блуждающей по губам самодовольной усмешкой, заклинатель уже не спал. Стоя возле постели, он старался привести в порядок спутавшиеся за ночь волосы — не имея под рукой расчески, Сяо Синчэню оставалось только прочесывать пряди пальцами, распутывая самые большие колтуны. Поставив кувшин на стол, Вэй Ин вытащил из-под бумаг старый гребень. Придирчиво оглядев шатающиеся зубчики, он сделал пару шагов вперед, останавливаясь позади заклинателя. Поймав его ладонь, Вэй Усянь отвел её в сторону. Улыбнувшись в ответ на вопросительно поднятую бровь, он собрал в руку несколько прядей, мягко проводя по ним расческой. — Моя очередь позаботиться об этом, — перекинув волосы за спину заклинателя, Вэй Ин случайно задел щеку и, не удержавшись, погладил её, наслаждаясь теплом чужой кожи. — Спасибо, — Сяо Синчэнь качнул головой, подставляясь под ласковые прикосновения пальцев, больше перебирающих волосы, чем действительно расчесывающих их. — Не скажу, что так же хорош, как и ты, но я постараюсь. Тихий, но такой искренний смех стал ответом. Весело хмыкнув, Вэй Усянь поспешил продолжить свое занятие. — Как ты себя чувствуешь? — вспомнив о сухости во рту и, так и не распечатанном кувшине вина, Вэй Ин страдальчески вздохнул. Голова все еще болела, не так сильно, как когда он только проснулся, но неприятно. — Неплохо, хотя и не отказался бы от глотка воды, — услышав болезненный стон, Сяо Синчэнь слабо улыбнулся. Обернувшись назад, он положил прохладную ладонь ему на лоб, успокаивая боль. — М, хорошо, — с облегчением навалившись на заклинателя, Вэй Ин довольно фыркнул, зарываясь носом в чужие волосы, — либо вино Четвертого дядюшки необычайно забористое, либо я теряю форму. И даже не скажу, что хуже, — отпускать Сяо Синчэня не хотелось. Поэтому он просто замер, удерживая его в полуобъятиях. Вдыхая полной грудью присущий лишь заклинателю аромат, Вэй Усянь едва не потерялся в моменте, забывая обо всем остальном. Ему отчего-то подумалось, что он может простоять так бесконечно долго и это никогда не надоест. Когда он уже собрался было пересилить себя и отпустить Сяо Синчэня, снаружи пещеры отчетливо послышались шаги. Скосив глаза в сторону входа, Вэй Ин усмехнулся. С трудом подавив проказливое желание наоборот придвинуться ближе, он в последний раз потерся носом о затылок заклинателя и отступил на шаг назад, как раз перед тем, как Сун Лань вышел из-за поворота, окидывая происходящее тяжелым взглядом. — Приношу свои извинения за беспокойство. Госпожа Вэнь сказала, что я могу найти вас здесь, — холодно обозначив поклон, мужчина перевел все свое внимание на заклинателя, — Синчэнь, мы можем поговорить? — Конечно, — после легкого колебания согласился Сяо Синчэнь, — дай мне немного времени. — Я буду ждать у входа. Вэй Ин, проследив весь путь Сун Ланя до выхода, недовольно хмыкнул. Как же не вовремя он решил последовать данному ему совету, словно подгадывал самый неудачный момент, чтобы зайти. — Давай я все-таки помогу, — с громким смешком вырвавшись из своих мыслей, Вэй Усянь, больше не отвлекаясь, взялся за волосы заклинателя, прочесывая пряди гребнем, прежде чем закрепить их заколкой. * * * Сун Лань молчал всю дорогу, пока они не остановились где-то за селением, неподалеку от барьера. Сяо Синчэнь не был здесь раньше, поэтому он отсчитывал шаги, запоминая направление, чтобы ненароком не сбиться с пути, если придется возвращаться в одиночку. Тишина между ними еще никогда не была столь неуютной. В далекие дни их общего с Сун Ланем путешествия, заклинатель не боялся молчания. Он мог подолгу ступать по дороге, не произнеся ни слова, лишь мягко улыбаясь каждому новому шагу. Они всегда понимали друг друга с полуслова, разные по характеру, но такие близкие в своих стремлениях, и не было им толку в лишних разговорах. Что от прошлого осталось в настоящем? Когда дорога под ногами превратилась в крошево осколков разбитых надежд? — Остановимся здесь, — Сун Лань произнес это нарочито громко, останавливая Сяо Синчэня на полушаге. — Хорошо. Улыбка не дрогнула на губах заклинателя, но в душе поднялось странное тревожное чувство — с резни в храме Байсюэ это их первая беседа наедине. Когда тишина затянулась, ему вдруг вспомнилось строгое, отстранённое выражение лица Сун Ланя, то, каким Сяо Синчэнь видел его в последний раз, прежде чем они расстались, обещая друг другу скорую встречу — наверняка он и сейчас стоит так же, пряча все лишнее внутри. — Синчэнь, друг мой, — Сун Лань заговорил, сбиваясь в обращении, словно безуспешно пытаясь подобрать правильное слово, — я сказал тебе так много несправедливых вещей, — его пальцы до сих пор помнят прикосновение к учительскому ханьфу, перепачканному кровью вперемешку с грязью, а язык, как с него сорвалась роковая просьба, — когда ты просто желал мне помочь. Прошу, прости мне мой гнев, я так сожалею о своих словах, — голос стал приглушенным, когда Сун Лань опустил голову в низком, полном раскаяния поклоне. — Цзычэнь, не стоит, — растерявшись на мгновение, Сяо Синчэнь протянул руку вперед, цепляясь за края рукавов Сун Ланя, не позволяя ему склоняться перед ним и тут же одергивая её назад, ограничивая прикосновения, столь неприятные другу. — Твои обвинения не были несправедливыми. Храм Байсюэ пал из-за меня, и эту потерю я возместить не в силах, — повторяя жест самого Сун Ланя, заклинатель поклонился, произнося, наконец, вслух извинения, долгое время терзавшие сердце. — Байсюэ пал из-за Сюэ Яна и только из-за него, — твердо возразил Сун Лань, — не бери на себя лишней вины. — Я был наивен, — Сяо Синчэнь усмехнулся, потешаясь над самим собой, — думал, что справедливость не может никому навредить. Что Сюэ Яна осудят по его преступлению и не позволят продолжать зверства. Я ошибся, — усмешка сменилась грустной улыбкой, когда он поднял голову, — и моя ошибка стоила слишком многого. Пускай твоими словами тогда руководило горе, менее правдивыми они от этого не стали. — Это не так, Синчэнь. Не пытайся осудить себя за чужие преступления. Я должен был понять это еще тогда, — Сун Лань выдохнул сквозь зубы, насилу успокаиваясь. — Я ослеп не только глазами, но и сердцем, оттолкнув тебя, друг мой. Надеюсь ты сможешь простить мою глупость. — Я мог… — замолчав, едва начав фразу, Сяо Синчэнь понял, что не знает, как её продолжить. Ведь, что он мог? Предупредить убийства? Добиться смертного приговора для Сюэ Яна? Убить его самому? Нет, на все вопросы сразу. Если подумать, задуматься лишь на мгновение, он и правда совсем ничего не мог. Вот только легче от этого не становится. — Ты сделал все, что мог, и отдал больше, чем должен был, — бессознательно потянувшись к чужим глазам, зияющим в его глазницах, Сун Лань продолжил уже тише, с нескрываемым раскаянием в голосе, — я слишком поздно осознал, что сделал, и твои следы затерялись в дорожной пыли. Все это время я искал тебя, чтобы попросить прощения и опровергнуть каждое грубое слово, сказанное мной. — Цзычэнь, я никогда не злился и тебе не нужно извиняться передо мной за свой гнев, — улыбка, печальная недавно, преисполнилась облегчения. — Я рад, что наши пути снова пересеклись. — Я бы не оставил поиски, пока это бы не случилось. Неважно, сколько дорог и городов пришлось бы пересечь, даже если ни в одном из них Сун Лань не нашел бы своего друга, он бы не остановился, продолжая идти вперед со смутной надеждой на то, что в следующий раз повезет поймать ускользающую нить следов, оставленных заклинателем. — Ты ведь… не один, верно? Та девочка, А-Цин, кто она? — Сяо Синчэнь укорил себя за то, что позабыл о девочке, сопровождавшей его друга. Тонкий бойкий голос А-Цин был настолько не похож на вечно строгого Сун Ланя, что заклинатель не смог угомонить любопытство, овладевшее им. — А-Цин слепа, наша встреча была случайной, но я не смог воспротивиться её желанию последовать за мной, — прогнав со своего лица холодное выражение, Сун Лань скупо улыбнулся, — совершенно невоспитанная и самоуверенная девушка, однако именно благодаря ей мне удалось отыскать тебя, — с благодарностью припомнив рассказ мужчины, к которому его привела девочка, он невольно задумался о том, что было бы, не будь А-Цин тогда рядом. Нить ускользнула бы из его рук, или судьба не так жестока? — Может быть ты помнишь Цай Юшена? Услышав знакомое имя, Сяо Синчэнь сжал пальцы в кулак, пытаясь сдержать дрожь. Еще одно горе на его счету, пора бы уже привыкнуть к этому чувству. Цай Юшен был так добр к нему, приютив и подсказав, где можно переждать холода, и чем же заклинатель ему ответил? Смерть Цай Минчжу он никогда себе не простит. В тот день, когда жизнь женщины оборвалась, проклинала ли она рок, что привел Сяо Синчэня на её порог? — Синчэнь?.. — заметив состояние друга, Сун Лань подался вперед, обеспокоенно глядя на проступающие сквозь повязку розовые пятна. — Я помню этого человека, — вопреки его состоянию, голос заклинателя не дрогнул, в нем лишь проскользнула толика усталости и разочарования в самом себе. — Он очень помог в поисках и просил передать тебе наилучшие пожелания, — уловив в позе друга долю печали, Сун Лань не сразу понял её причин. А когда понял поджал губы, ощущая, как ненависть к Сюэ Яну вспыхнула с новой силой. — Дорога повела тебя извилистыми путями, Синчэнь, — имея ввиду разом все: и события в городе И, и близкую дружбу со Старейшиной Илин, он отвел взгляд в сторону, — скажи, сейчас — ты счастлив? Вопрос прозвучал так внезапно, что заклинатель на мгновение растерялся. Счастлив ли он? Ответить однозначно, даже мысленно, у него не получилось. После всех тех ужасных вещей, причиной которым он стал, это чувство должно было навсегда остаться для него недостижимым. Так было бы правильно — провести остаток жизни в искуплении, но, кажется, он чуть больший эгоист, чем думалось. Ведь в редкие моменты спокойствия, ощущая, как вокруг талии смыкаются знакомые руки, а теплое дыхание щекочет шею в сонном забытье, Сяо Синчэнь забывает о том, что не должен быть счастлив. — Я не знаю, но мне кажется я там, где должен быть, — словно последний кусочек мозаики встал на место. Когда заклинатель договорил, где-то под сердцем свернулся теплый комок, а на губах расцвела мягкая улыбка. — Вот как, — Сун Лань медленно покачал головой. — Я покину гору, — произнес он с твердой решимостью в словах, резко меняя тему, — не сегодня и не завтра, но, как только пойму, что ты в порядке, я уйду. — Тебе не нравится это место, я знаю, — Сун Лань всегда предпочитал ровную дорогу высоким горам, места, где не угнетает темная энергия и душу не мучает постоянная тревога, — не нужно заставлять себя здесь оставаться. — Я хочу, — не колеблясь ответил Сун Лань. — Это не долг, а мое желание. Как бы нас не разводили пути, ты всегда будешь моим другом, Синчэнь, позволь мне немного беспокойства. — Спасибо, — на большее Сяо Синчэня не хватило. Он почувствовал, как его затапливает бесконечная благодарность и легкость, будто кто-то наконец забрал тяжеленный камень, долгое время покоящийся на плечах. — Я бы спросил, отправишься ли ты со мной, но полагаю, мне известен ответ. — Прости меня, — опустив голову, заклинатель ощутил, как вина за принятое решение кольнула сознание. — Не извиняйся, в конце концов я буду не один, — за те дни, что они провели вместе, А-Цин, с её резкими замечаниями и по-детски забавной обидчивостью, стала неотъемлемой частью путешествия, без которой дорога становится совсем иной: пустой и одинокой. — Я счастлив за тебя, Цзычэнь, — ни капли не лукавя, Сяо Синчэнь вновь улыбнулся. — Я тоже, друг мой. Если когда-нибудь тебе что-нибудь понадобится, ты всегда можешь обратиться ко мне, я буду рад помочь, — Сун Лань чуть склонил голову, словно закрепляя данное слово. — Конечно, обещаю, что так и поступлю. Они еще долгое время проговорили на том пустыре среди деревьев, пока солнце не сместилось на юго-запад, и вдалеке не послышались голоса Вэней, устроивших себе небольшой отдых. Возвращался к селению Сяо Синчэнь с блуждающей по губам легкой улыбкой и спокойствием на сердце.